Почти семнадцать

Питер просыпается. Ему жарко; воздух поступает прерывисто. Питер все еще не открывает глаз – хочет дольше запомнить мокрые поцелуи на своей шее и чужую руку в паху. Полосы солнца на полу, запах масла на раскаленной сковороде за закрытой дверью и пятно на простыне. Питер проводит ладонью по лицу. Футболка липнет к коже, некоторые пряди рыжеватых волос завились в колечки. Уэйд из сна поцеловал бы сейчас Питера в ключицы, в линию челюсти, в губы, щеки… – Немного подгорели, но с вареньем очень даже вкусно, – Мэй улыбается заспанному Питеру. Мальчик только-только спустился. От него пахнет гелем для душа, зубной пастой и юностью. Питер до такой степени воспитанный, что, когда давится горелым блином, немного кашляет и все. – Чем планируешь заниматься сегодня? – осторожно интересуется тетя Мэй. – Встречусь с Нэдом и Мишель. – И… все? – Ну, если на Землю нападет Локи, то я вынужден буду явить себя миру как Человек-паук, – смеётся Питер. Тетя Мэй пытается улыбнуться. «Хэй, мега-крутой-герой-паук» «Пойдем за картошкой и сырным соусом? Мишель говорит, что пора заканчивать с фаст-фудом, но, блин, это так вкусно» «?» Питер бросает свою гражданскую одежду в рюкзак. Быстро печатает: «Извини, «стажировка» у Старка. Без шуток» и добавляет какой-то дурацкий смайлик. Прилепив рюкзак к каменной стене одного из зданий, Питер открывает сразу же другой диалог: «Спасибо за обезболивающее – рядом с ним и технологии Старка не стоят» Замирает. Думает. И пишет: «Надерем кому-нибудь зад? Кажется, за эти дни ограбили три банка» «Я уже строил догадки. Типа это могли быть одни и те же» «Ну, грабители» Питер готов биться головой об стенку. Что за идиот… Это так сложно – не писать? Ответ приходит именно в тот момент, когда Питер блокирует экран. «Это что, отменять свои планы на чужие кишки? Вот бля. Где встретимся, Питти?» Питер не может не улыбнуться.

***

– Теперь я могу называть тебя «Питти». Питти-малыш, Питти-сладкая булочка, Питти-недотрога, Питти-пай, как вишневый или черничный пирог. Люблю черничные пироги! Как глазки, щечки, губки? Ублюдок мистер Старк не пускал меня к бедному Паучку! Пришлось подкидывать записочки тетушке Мэй. Почему ты не познакомишь нас? Эй, Питти, мог бы позвонить! – Мэй забрала телефон, – пристыженно опустил голову Питер. – Она… не любит, ну, знаешь, всю эту супергеройскую жизнь и звонки мистера Старка тоже. А он звонил, много раз. – И почему ты здесь, а не в кроватке с какой-нибудь подружкой? Наверняка подружка скучала, раз тетушка не выпускала своего мальчика из гнезда. – А ты скучал? – спрашивает, не подумав, Питер. Он говорит полушутливо и волнуется совсем немного. – Три раза прострелил себе колени, пять – вышиб мозги (моя соседка по квартире задолбалась падать из-за скользкого пола). Я очень скучал по маленькому герою с очаровательным моральным кодексом и паутинкой из ручек. Пожрем потом тако? – Романтика? – Дэдпуловская романтика, Питти, сладкий!

***

Когда Питер открывает пакет с едой, он чувствует себя очень уставшим. Ночь окружает их – да весь Нью-Йорк освещают тысячи белых звёзд. Питер болтает ногами – очень далеко внизу с огромной скоростью несутся автомобили и проходят люди. – Люблю шум, – внезапно очень серьезно говорит Уэйд, – он помогает помнить, что я все ещё как бы живу. Машины, люди – иногда это классно. Питер молчит. Он внимательно смотрит на Уэйда, который, кажется, делится чем-то своим – своими мыслями, годами, выкормленными больными клетками и одиночеством. – Ещё у меня есть подружка. Ва-нес-са. У нее красивые волосы, такие мягкие, закачаешься! Круче кокса Эл. Крышу срывает конкретно. – Ванесса? Уэйд вдруг начинает сначала выть, как побитая собака, а потом – обнимает Питера так, что у того трещат, кажется, кости. Уэйд, огромный, бесстрашный, прижимает себе самое святое, что у него остается изо дня в день – невинный-невинный мальчишка, влюбленный до зубовного старковского скрежета. – Она приходит ко мне, когда я один. Такая живая. Но вот сейчас её нет – есть ты.