Затмение

Влажная земля проминалась под ногами, корявые ветви хрустели как кости, стоило задеть их носком ботинка. Воздух был пропитан ароматом хвои и застоявшейся сыростью, переплетающимся со шлейфом гнили листвы. Высокие деревья шелестели, переплетаясь лохматыми сучьями, загораживая небо. В лесу было прохладно, несмотря на то, что солнце перевалило за зенит, одинокие лучи пробивались сквозь живую «крышу» и золотистыми ручьями падали на сочную траву. Итачи шел, аккуратно ступая по мху, стараясь не задеть ногами крупные извилистые корни, что вылезли из влажной земли. Где-то в глубине леса громко запела птица, вскоре к ее пению присоединилось еще несколько голосов пернатых. Юноша резко повернул голову направо, когда на периферии зрения заметил какое-то движение. Что-то мелькнуло на пару мгновений, сразу же скрываясь за кривым стволом ели. Прищуриваясь и всматриваясь в темноту чащи, Учиха простоял в таком положении некоторое время. Из оцепенения его вывел встревоженный голос Кисаме. — Итачи-сан? — Все в порядке, пойдем, Кисаме, — тихо отозвался парень, неохотно отрывая взгляда от ствола дерева. В голове назойливо вертелась мысль о том, что он видел красный глаз с узкой вертикальной полоской-зрачком. Рюкзак за спиной с каждой минутой становился тяжелее, лямки больно впивались в плечи, вынуждая юношу просунуть под них большие пальцы рук и оттянуть ремни вперед, уменьшая давление на покрасневшие плечи. Студенты оживленно обговаривали планы на предстоящие ночи на природе, вдали от цивилизации. Парни столпились впереди и в полголоса обсуждали девушек, замыкающих строй. Ребята то и дело оборачивались взглянуть на очаровательных сокурсниц, которые завидев их пристальные взгляды на себе, начинали активно возмущаться, отворачиваться и прятаться за спинами друг друга, в то время как их щеки покрывал яркий румянец. Учиха с ничего не выражающим лицом наблюдал за этой картиной, ему не раз приходилось ощущать на себе вожделенные взгляды, но большинство из них не вызывало в нем ничего, кроме откровенного презрения и недовольства. — Как вам идея передохнуть? — послышался голос впереди. Ученики закивали и в унисон прокричали «Да». Юный гений молчал, однако его внутренний голос был полностью солидарен с мнением окружающих. Отряд вышел на небольшую светлую поляну, окруженную строем ровных деревьев. Солнце в этом месте могло пробиться сквозь листву, и теперь его лучи ласкали невысокую траву, подчеркивая ее насыщенный зеленый цвет. Солнце плясало по зеленому ковру, пускало по нему своих «солнечных зайчиков», что небольшими белесыми пятнами перемещались по земле. Ветер играл с травинками, покачивая их из стороны в сторону. Листва шелестела, заполняя переливающимися звуками округу. За кромкой деревьев, что первой линией стояли на «защите» леса от небесного светила, царила темнота. Казалось, что стоит только закрыть глаза, как в следующее мгновение темные силы, обитающие в непроглядной тьме, вырвутся на свободу, сожмут тебя в свои смертоносные тиски, выжимая соки из обмякшего тела. Студенты разбились на небольшие группы и принялись за выполнение возложенной на них работы. Итачи попал в группу, что устанавливала тенты-шатры на поляне, занятие нехитрое, но требовало командной работы. Учиха, не задумываясь, взял вожжи правления на себя. Пара резких и колких замечаний, пара взглядов, не сулящих ничего доброго, и трое парней его группы готовы свернуть ради него горы. Мадара разводил костер, в то время как студенты, которые находились под его присмотром, обустраивали место их временной стоянки. Мужчина сидел на корточках, поджигая жухлую траву с ветками и одновременно смотря на небольшую группу студентов, стоявшую в нескольких шагах от него. Ученик, стоявший к нему спиной, повел плечами, одной рукой уперся в бок, а второй что-то резкими движениями принялся показывать остальным. До ушей преподавателя донесся спокойный, но при этом наполненный холодной и твердой сталью голос его фаворита. Он с нескрываемым любопытством следил за тем, как Учиха отдает команды. Невысокий, худощавый, женоподобный парень мог поставить на место кого угодно. Сейчас трое бугаев, нависающих над ним, понимающе закачали головами, потупили взгляд и взялись за порученное им задание. Итачи не остался в стороне наблюдателем, он поправил хвост, потуже затягивая резинку, и сразу же отправился к своей группе устанавливать тенты. — Хорош черт, — лишь губами произнес брюнет, отводя взгляд от невысокой фигуры. Трава загорелась, огонь перекинулся на небольшие ветки, обволакивая их в желто-красное одеяло. Когда все подготовительные работы были завершены, студенты облегченно вздохнули и прошли под навесы, где их ждали раскладные столы, заставленные кружками с горячим чаем и тарелками с поджаренными сосисками и хлебом. Долгая дорога, свежий воздух и работа сыграли свое дело. Ребята набросились на простую еду, как стервятники на падаль. Итачи сидел под тентом в обществе Кисаме, который обсуждал что-то связанное с секцией по плаванию со своим другом, и Мадарой, что периодически отрывался от кружки с крепким кофе и делал замечания парням, норовившим что-то подкинуть в костер. Юноша предпочитал не отводить глаз от глади темной жидкости в своей чашке, от поднимавшегося пара, что моментально развеивался в прохладном воздухе, однако взгляд то и дело перемещался на длинные, паучьи пальцы педагога. Сегодня был один из редких моментов, когда преподаватель предстал на обозрение публике в футболке, а не в рубашке. Спортивная куртка, которую он снял, стоило им остановиться на обед, сейчас покоилась у него на коленях. Глаза юноши поднимались вверх по кисти мужчины, ухватывали изгиб запястья, а после быстро, словно вор, скрывающийся с места преступления, двигались по в меру накаченным плечам. Этот марафон прерывал либо сам парень, либо ощутимый удар по голени, приходивший со стороны объекта его наблюдения. В последнем случае Итачи поднимал глаза на брюнета и встречался с его холодным, бесстрастным взглядом, который не удавалось прочесть. К удивлению студента, Мадара не прожигал его глазами долгое время, он просто отводил взгляд в сторону, словно Итачи был одним из миллиона, был незнакомцем. Такое поведение задевало Учиху, хотя юноша понимал, что глупо было злиться на то, что провожатый за общим перекусом не раздевает его одними только глазами. Закончив трапезу, отряд студентов в быстром темпе собрал все вещи и отправился в дальнейший путь. На этот раз Итачи шел уже не в середине колонны, а практически в самом начале. Этот выбор был то ли волей случая, то ли проделкой Дьявола. Дьявола, который шел впереди, что-то объясняя прицепившейся к нему студентке. Учиха сжимал челюсти каждый раз, когда мужчина улыбался спутнице или когда она прикасалась к нему. Мадара поправил волосы, которые он впервые на памяти Итачи убрал в низкий хвост, оставив лишь длинную челку свободно свешиваться темной завесой, скрывая половину лица. Лямки рюкзака, что был в несколько раз тяжелее ноши юного гения, врезались в плотную ткань его куртки, длинные рукава мужчина закатал до локтя, оголяя бледные предплечья, под кожей которых синими змеями извивались вены. Итачи посмотрел на небо, лохматые ветви разрывали его на небольшие куски. На голубом фоне появились две темные фигуры — птицы. Они взмахнули крыльями и скрылись так же быстро, как и появились, не оставив за собой ни единого следа. Юноша прикрыл глаза и сглотнул слюну, скопившуюся во рту. Он внезапно вспомнил о семье: об отце, вечно пропадающем на работе, о матери, которая была самой настоящей хранительницей домашнего очага и о любимом младшем брате. Ему захотелось сейчас оказаться в гостиной их дома, выслушать рассказы Саске об учебе, ощутить аромат маминой выпечки, помочь отцу в делах городского совета. Открыв глаза, он посмотрел вперед, Мадара стоял с краю тропы в полуоборота, пристально смотря на него. Глаза были прищурены, тени глубоко залегли под ними, придавая брюнету больной вид. Учиха тряхнул головой и зашагал вперед, нагоняя преподавателя. Студенты не обращали на него внимания, проходили парами мимо него, неаккуратно ступая на скользкую траву. Пара человек уже упало на тропе, обошлось без серьезных травм, лишь ушибы, да неглубокие царапины, которые обработали сразу же на месте. Мадара распрощался со спутницей, которая явно не хотела покидать его общества, однако холодный и властный голос заведующего кафедрой биофизики вразумил ее отступить. Итачи ликовал, что красивая девушка потерпела фиаско. Внешне он был спокоен, даже отстранен, однако внутри он торжествовал. — Неважно выглядишь, Итачи-кун, — проговорил Мадара, когда парень нагнал его. — Вам показалось, — стараясь говорить спокойно, отозвался юноша, переступая через корявые корни. — Возможно. Где же твой Хошигаки? — Не я смотрю за отрядом, Учиха-сан, возможно, это у вас нужно уточнять, — подняв глаза на брюнета, ответил парень. Мужчина остановился на секунду, всматриваясь в глаза студента, который нарывался на словесную перепалку. Итачи заметил, как в темных глазах педагога появлялись привычные красные отблески. Внутренний зверь неприятно зашевелился в груди, отчего юноша скривился. — Не стоит тебе говорить в дороге, твое тело никто не захочет тащить оставшийся путь. — Низким голосом отрезал Учиха, поправляя челку и направляясь вперед. До назначенного места оставалось идти чуть меньше четырех часов.

***

— Вот мы и пришли, — устало произнес Мадара, скидывая с себя рюкзак и присаживаясь на поваленное бревно. Ученики моментально последовали примеру ответственного за ними педагога, скидывая свою ношу на прохладную землю и садясь подле нее. Весь отряд устал от долгой и изнурительной дороги, практически все тяжело дышали, ведь с непривычки пройти большую дистанцию в гору с тяжелой сумкой наперевес — дело далеко непростое. Даже заядлые спортсмены, переводили дух, сгорбившись и оперевшись одной рукой о ствол дерева, тыльной стороной свободной руки вытирая пот с лица. Учиха сбросил рюкзак на землю возле поваленного дерева, на котором сидел Мадара. Выпрямился, потянулся, разминая ноющие мышцы и суставы, а после собирался присесть на влажную землю рядом со сброшенной поклажей, как увидел, что мужчина хлопает по бревну рядом с собой. — Садись, — лишь губами произнес тот, убирая бледную ладонь с почерневшей коры. Итачи недоверчиво посмотрел на преподавателя, отвернувшегося от него и медленно потирающего шею. Парень бросил беглый взгляд на остальных студентов, а после, убедившись, что никто из них не собирается смотреть на него, занял место подле брюнета. Дерево жалобно затрещало от дополнительного веса, но это не смутило Учих. Юноша сел на мертвое дерево так, чтобы не соприкасаться с мужчиной, чтобы не провоцировать воображение, которое в последнее время преподносило ему немало сюрпризов. Но планы наследника клана Учиха были нарушены одним плавным и при этом быстрым движением брюнета. Мужчина подвинулся вправо, прикасаясь своим бедром к бедру своего подопечного, шершавые куски ветхой коры осыпались на землю, теряясь в траве. Итачи моментально прошибла дрожь, кожу под темными джинсами в месте соприкосновения с учителем начало жечь, словно на нее высыпали раскаленные угли, переливающиеся отблесками красного цвета. Холодный ветер лизнул щеки парня, вынуждая его зажмуриться и рукой придержать челку, чтобы та не лезла в глаза. — Ночь близко, — сквозь шум стихии услышал юноша голос Мадары. — Пора разбивать лагерь. Итачи заправил прядь челки за ухо и посмотрел на брюнета, тот успел освободить свои волосы из пут резинки, и те непослушным каскадом упали на его спину и плечи. Солнце склонялось к горизонту, голубой цвет неба сменялся грязно-синим с оранжевыми разводами. Контур высоких деревьев становился более резким и устрашающим, все реже можно было услышать пение птиц.

***

Палатки были разбиты вокруг костра, который являлся центром незримого круга. Большинство студентов после скорого ужина отправилось спать, разделившись на группы по четыре человека. Тяжелый день вымотал подростков, а потому, как бы им не хотелось просидеть всю ночь напролет, рассказывая друг другу страшные истории, их организмы требовали крепкого и продолжительного сна. Наследник семьи Учиха по обычаю распределился в одну группу с Кисаме и еще двумя парнями из секции по плаванию. Шумные, бойкие парни могли часами трепаться на тему спорта, а потому опасений на тот счет, что они пристанут с какими-либо вопросами к его персоне, Итачи не испытывал. Он сидел на притащенном кем-то бревне сорока с лишним сантиметрами в диаметре и смотрел на языки пламени, вздымающихся вверх. Рядом с костром было тепло, стоило наклониться вперед и лицо обдавало жаром, вынуждающим инстинктивно закрывать глаза. За спиной юноши стояли палатки, за которыми начинался лес. Итачи прислушивался к звукам, которые заполняли собой окружающее пространство: птицы давно перестали петь, измотанные студенты говорили тихими голосами, кто-то копошился в палатках, устраиваясь на ночлег. Однако не эти звуки заставляли юношу сжимать руки, обнимая себе сильнее с каждой минутой, и дрожать от озноба. Кто-то или что-то шептало, а точнее хрипело. Итачи не мог разобрать ни единого слова, лишь мучающий барабанные перепонки треск, кряхтение и тяжелое дыхание доносились до него. Парень думал, что это нечто стоит у него за спиной, что какая-то пара миллиметров разделяет его и когтистые лапы этого существа. Учиха практически был уверен, что это существо преследовало их отряд с самого начала пути, оно в нескольких метрах от тропы шло по их следу, скрываясь за деревьями. Юноша прикрыл глаза, веки дрожали, глазные яблоки двигались из стороны в сторону, вместо ожидаемой темноты перед глазами появились красные круги. В груди вспыхнул очаг нарастающей боли, распространяющийся по всему телу, затуманивающий разум. «Этого еще не хватало», — подумал Итачи, все тело парализовала боль, подросток начал задыхаться. Он беспомощно открывал и закрывал рот, пытаясь глотнуть воздуха, но все его потуги были тщетны. Из этого состояния его вывело крепкое объятие. Чужие сильные руки обхватили его со спины и сомкнули, словно тиски. От неожиданности и силы, с которой его сжал неизвестный ему, Итачи вздохнул полной грудью. Несмотря на жжение и сковывающую сухость во рту, долгожданный объем свежего воздуха расправил легкие. Парень прокашлялся и повернул голову в сторону того, кто пришел к нему на помощь. — Итачи, пошли со мной. — В темноте наступившей ночи очертания мужчины казались расплывчатыми, лишь свет от костра обрисовывал выступающие части его тела. Учиха посмотрел в глаза преподавателю и увидел лишь два бордовых огня. Руки мужчины по-прежнему обвивали тело юноши двумя сильными змеями. Кожа брюнета была холодной, даже сквозь одежду Итачи ощущал прохладу, источаемую Мадарой. Мужчина сильнее сжал сцепленные руки в замок на груди студента и потянул его назад, вынуждая спиной опереться о его торс. Юноша прикрыл глаза, положил свои руки поверх кистей учителя и запрокинул голову назад, ища зрительного контакта. Брюнет усмехнулся, в привычном жесте искривляя губы, а после склонился к парню. Длинные волосы, пахнущие мятой, легли на щеки юного гения и сразу же соскользнули с них, щекоча, рассыпаясь по его плечам. — Я волнуюсь о тебе, — прошептал низким, волнующим нервы голосом Мадара, склоняясь к уху парня. — Попался в сети. Итачи не успел что-либо ответить на очередную фразу мужчины, наполненную скрытым смыслом. Холодные, немного шершавые губы невесомо прикоснулись к его щеке, а потом накрыли губы. Боль и чувство дискомфорта в теле подростка отошли на второй план, в сознании вертелись мысли о том, что прикосновение этих губ было ему так же необходимо, как кислород. Мадара прикусил верхнюю губу парня, а после отстранился, высвобождая студента из своих объятий. Мужчина расправил широкие плечи и требовательно посмотрел на юношу, сидящего на бревне. — Вставай, — требующим тоном проговорил преподаватель кафедры биофизики. — Моя палатка в другой стороне, — спокойно проговорил Итачи, игнорируя внутренний позыв последовать за своим наставником. — Меня это не колышит, мальчик, — сталь и вековой холод в голосе. — Парни заметят, что меня нет, — глупая и очевидная фраза соскочила с губ подростка, пока он непрерывно смотрел в прищуренные глаза возвышающегося над ним человека. — Если тебя это так волнует, то предупреди их, что ты идешь в ночной дозор, — серьезно отозвался брюнет, отступая на шаг назад, туда, где темнота превалировала над отблесками света от костра. — А после приходи ко мне. На последней фразе Мадара удалился, оставляя ученика одного посреди опустевшего лагеря. Итачи не заметил, как студенты разошлись по палаткам, пожелав друг другу спокойной ночи. Брезент некоторых палаток светился тусклым светом ручных фонариков — ребята боролись со сном, ведя ночные беседы. Тяжело вздохнув и затоптав попавшийся под ногу камушек в землю, Итачи поднялся с насиженного места и лениво пошел в сторону палатки его небольшой группы. Ветер завывал, путешествуя меж деревьев, периодически теребя листву, заходившуюся неспокойным шелестом. Расстегнув молнию и отодвинув «дверцу» палатки, Учиха заглянул внутрь. Трое парней сидели по-турецки и играли в карты. Единственным источником света был небольшой фонарь, стоявший у колена Кисаме, который сразу же посмотрел на вошедшего, стоило молнии опуститься вниз. — Итачи-сан! Где вы пропадали? — Я ненадолго. Этот урод решил повоспитывать нас и учинил дозор. Я первым заступаю, так что не ждите. — Не дождавшись вопросов, парень выскочил на прохладный воздух, оставляя в тепле трех спортсменов. По звукам, доносившимся из палатки, Итачи понял, что Кисаме кинулся за ним вслед, но двое его друзей остановили его. — Спасибо, — себе под нос проговорил подросток, прикрывая глаза. Усталость неожиданно накатила на него, словно кто-то подошел и вылил на него ведро ледяной воды. Тело вновь проняла крупная дрожь, отчего юноша обнял себя руками, стараясь хоть как-то сберечь тепло. Каждый шаг давался ему с трудом, ноги давно стали ватными, они совершенно не хотели слушаться своего хозяина. Передвигаясь во мраке среди палаток и навесов, освещая путь мобильником, Итачи самовольно шел на голгофу. Дойдя до места, где разбил себе ночлег преподаватель, Учиха выключил мобильник, убрал его в карман кофты, которая давно не грела его, а после пригнувшись хотел было дотронуться до молнии, как заметил, что она была расстегнута. Отодвинув плотную ткань и заглянув внутрь небольшой палатки, парень посмотрел на брюнета, что сидел на расстеленном спальнике в футболке и что-то читал в свете фонаря. Почти такого же, что был у Кисаме. — Мой мальчик, — низким голосом прохрипел Мадара, убирая распечатанные листы в сумку, стоявшую у изголовья временной «кровати». Итачи ничего не ответил, лишь застегнул молнию на входе в палатку, скинул обувь и лег возле мужчины, тесно прижимаясь к нему.