Единственный, кто любит

— Дугал, — Ньют положил стеклянную палочку на подставку, склонился и подхватил на руки камуфлори, который только что требовательно вцепился в его штанину. Спрятал лицо в густом меху, глубоко вдохнул запах — сухой, почти сладкий, будто рассыпчатое печенье и немного свежего сена. В ответ Дугал обнял его лапками за шею, утешительно заурчал, перебирая волосы пальцами. — Ты хочешь меня о чем-то предупредить? Осторожнее с хвостом, не опрокинь склянку… — высвободив руку, Ньют отодвинул стеклянный флакончик от края. Жидкость в нем медленно меняла цвет от зеленого к синему и мерцала медными отблесками. Аккуратный укус за ухо был ответом. — А, спасибо. Все совсем плохо, или опасно, или совсем не плохо? — простое сообщение “Тесей придет” могло расшифровываться и как “ввалится в крови и в следах от проклятий”, и “в дурном настроении”, и “просто пришел навестить”. Дугал задумчиво закурлыкал. Тревожных ноток в его голосе было мало, так что не первое и не второе. — Хорошо, — Ньют улыбнулся зверю, осторожно ссадил с рук на кресло и снова отвернулся к рабочему столу. — Тогда извини, мне надо закрыть зелья. Тесея Дугал дожидаться не стал — исчез, как только раздался требовательный стук в дверь. Звери, как правило, не слишком любили Тесея — взаимно; но относились с уважением и сохраняли взаимовежливый нейтралитет. — Заходи, — вваливаться без стука было просто-напросто опасно для себя, для окружения, для всех вокруг и при плохом исходе — для дома в целом; так что на такое даже всей наглости Тесея не хватало. — Здравствуй, — Тесей распахнул дверь хижины, по случаю пребывания Ньюта дома перенесенной из чемодана в сам подвал, привалился к косяку в своей любимой манере. — Как там зелья? — Скоро будет готово, — Ньют повернулся, глянул на брата, потом снова занялся склянками. Взгляд настораживающе жег загривок, возникло желание поднять руку и проверить, сошли ли уже темные синяки от укусов. — Ради приличия ты даже поздоровался, я смотрю. — Ну меня же в тебе не только зелья интересуют, — голос был ленивым и тягучим. — Все то же? — Целительные нескольких видов, против темных чар, скрывающие и пара проклятий, запечатанных во флаконы, — руки Ньюта двигались — он почти не глядя брал печати, отмечал разными цветами разные склянки, легкими касаниями палочки наносил на крышки отличающийся рельеф. — Твои таланты в зельеварении поражают, — заметил Тесей ровным голосом, — и в иных областях. И все равно тебе интереснее всего звери. — Интереснее. Скажу еще раз: я не собираюсь заниматься зельями иначе, чем для тебя или личных нужд. — И для Дамблдора, — Ньют затылком ощутил неодобрительный прищур. Тесей ревновал, признавал всю полезность связи, не мешал, но ревновал с силой косячного жеребца, из чьего табуна на его глазах нагло уводят кобылу. Сравнение было неприятным, но близким к правде. — Не так уж часто. Он прекрасно справляется сам, — Ньют расставил по местами флакончики, принялся разбирать инструменты, отодвинул в сторону еще не готовые зелья. — Говорят, что он хорош в любой дисциплине, но зачем-то ему регулярно нужен ты, чтобы куда-то послать. — Как и тебе. — Я твой брат, Ньют, — слова прозвучали решительно и веско, не допуская ответов и трактовок. Ньют вздохнул, но положил руки на стол и голову опустил. Действительно, Тесей его брат. Чутко, как зверь, уловив перемену настроения, Тесей в два шага пересек пространство, схватил Ньюта за локти, выдохнул в загривок, примерился поудобнее и вцепился зубами. Ньют вскрикнул и замер, закрыв глаза, сердце скакнуло, дыхание заметалось. Зубы держали кожу сильно, больно, но умеренно, терпимо и даже приятно; но Тесей медленно сжимал челюсти все сильнее, заставляя загривок вспыхивать яркой болью, а Ньюта — судорожно цепляться за стол. Старший отступил, когда Ньют откровенно заскулил; обнял за плечи, позволяя опереться на себя. Ньют жадно втягивал воздух, боль потихоньку утихала. Тесей потерся носом об его ухо, легко лизнул, Ньют развернулся в его руках, принимая объятия, спрятал лицо в плечо. Сильная, надежная хватка ощущалась на спине, и Ньют медленно расслабился, вдыхая знакомый запах. — Вообще я здесь не только ради зелий, — Тесей поворошил Ньюту волосы, — мне от тебя нужно еще кое-что. — Угу, — ноги не совсем держали, холодящее ощущение смешанного страха, легкости и удовольствия еще не до конца отпустило, так что он только кивнул брату в плечо, продолжая держаться за него. — Когда ты вернешь себе полезную способность ходить, то пойдем заглянем в одно из твоих хранилищ, — ладони Тесея мерно двигались по спине младшего, с нажимом поглаживая, — где темные артефакты. Мне нужен какой-нибудь из них, не самый опасный. — Кто тебе опять не понравился? — Ньют потерся носом о ткань пиджака. — О, я не испытываю к нему никаких отрицательных чувств и мы ни разу даже толком не соперничали, — самодовольно ответил Тесей. — Назови имя, — глубоко вдохнув, Ньют отстранился, посмотрел требовательно, — я хочу знать, что и с кем будет. В прошлые разы твоя… деятельность потом мешала мне. Не хочу своими руками устраивать себе неприятности по твоей указке. — Феррерсы тебе очень дороги? — Тесей уступил легко и с улыбкой. — Не очень, — пожал плечами Ньют. — Привычка мисс Феррерс хвастаться серьгами из скорлупы окками и отделкой платья перьями крикаду мне отвратительна. — И ты не расстроишься, если с ними случится неприятность? — пальцы скользнули по щеке Ньюта в небрежном подобии ласки. — А последствия неприятностей? — подавшись к руке, он все-таки уточнил. — Небольшая перестановка сил, немного грызни, все как всегда, но обещаю — без крупных потрясений, которые тебе так не нравятся. Я присмотрю, — Тесей запустил пальцы Ньюту в волосы и принялся перебирать. — Мне нужно что-нибудь из твоего запаса артефактов, Ньют. На мой выбор. Или на наш. И нужно, чтобы артефакт оказался в доме Феррерсов, где-нибудь под бальным залом, к этой пятнице. — Опять я, — Ньют прикусил губу, мысленно представляя себе задачу. — Опять ты, — не стал спорить Тесей. — Ты у них был, план дома и список охранных чар я тебе сделаю, они его в аврорате согласовывали. Ничего такого, куда ты бы не мог пройти. Картинка в голове Ньюта упростилась, но большинства данных не хватало — и какие же охранные чары они утверждали и не поставили ли что-то сверх? — Почему? — Ньют встретился глазами с Тесеем. Так смотреть ему всегда было неуютно, словно он бросал вызов, не будучи уверен в себе; но давать себе поблажки и отводить глаза он не собирался. Старший все еще непринужденно улыбался, как часто делал наедине — тонкий, ломкий изгиб губ с каким-то дьявольским весельем, но без напускной благожелательности. — Я все это время буду весьма занят и постоянно на виду. Желаю оказаться как можно дальше от подозрений, да и вообще — это не моя специальность. Скрытное проникновение всегда лучше удавалось тебе, а не мне. Ньют отступил, высвободился из объятий, оперся ладонью о рабочий стол. Его гладкое дерево на ощупь казалось теплее рук брата. Насчет разных способностей старший был полностью прав — Тесей мог устроить эффектную и эффективную лобовую атаку или уложить кого угодно (почти) в дуэли, или командовать другими; но действовать, избегая столкновений, обходя кругами, выжидая, лежа в засаде — не любил. Мог, конечно, но для него это была необходимость; тогда как Ньюту подобные тихие пути всегда нравились. — Я ни о чем сложном не прошу, Ньют, — Тесей скрестил руки на груди и оглядел брата с ног до головы, — разве я когда-либо не предупреждал тебя о том, что выполнить мою просьбу будет трудно? Разве я сам не поддерживаю тебя? Нет и нет — предупреждал. Поддерживал. С его покровительством, пусть большей частью и тайным, Ньют мог гораздо больше, чем только с поддержкой Альбуса. — Покажи планы и список охранных чар. И что за артефакт тебе нужен? Мне не жаль, но часть из них опасно тайком проносить сквозь чары. — Прелесть, — наставив палочку на артефакт, Тесей подвесил его в воздухе и медленно поворачивал. Две гладких, блестящих, черных руки удерживали в ладонях такой же черный матовый шар; поверх артефакта клубился тонкий темный дымок. — Кажется, этот я забрал вместе с Дугалом, — нахмурился, вспоминая, Ньют. От каменных стен исходил ощутимый холод — хранилище для подобных вещей находилось далеко от жилых и рабочих частей подвала, чтобы ничто не потревожило капризные артефакты. — Ты знаешь в точности, как он работает? — О да, — Тесей улыбнулся, завороженно разглядывая игру бликов лампы на каменных пальцах. — Самое то, что надо. Это “Убийца веселья”, Ньют. Милое название, правда? Он терпеть не может вечеринки и всегда готов их как следует попортить… Но его безопасно трогать, — Тесей поманил артефакт к себе и поймал в подставленную ладонь, — если, конечно, не собираешься прямо тут отпраздновать. — Как его транспортировать? — тонкая душевная составляющая темного артефакта Ньюта не интересовала; интересовали подробности внезапно свалившегося задания. — Как простой стеклянный шарик, — Тесей достал из ящика, где раньше находился “Убийца”, бархатный мешочек с завязками, тщательно осмотрел его, потом упаковал артефакт и протянул Ньюту. — Он не опасен, пока не будут применены какие-нибудь развлекательные чары. Так что если ты не намерен ими отбиваться, все в порядке. — Сорвать вечеринку с помощью артефакта, предназначенного для срыва вечеринок? — Ньют взвесил на ладони мешочек. Куда легче, чем казался. — Совсем не подозрительно. — Для этого нужно опознать именно этот артефакт уже после срабатывания, — Тесей медленно прошел вдоль полок, где на расстоянии друг от друга хранились сомнительные “сувениры” из разных мест. — А его нам на обучении не преподавали, и Феррерсу тоже не преподавали, думаю. При особо удачном варианте он бы сам такой купил и сам бы домой принес, но я решил не усложнять это настолько. — Там есть свой схрон? И хватит уже облизываться на мои запасы! — Ньют почувствовал себя по-дурацки, так, словно старший брат собирается рассмотреть и отобрать его игрушки, хотя такого с ним в жизни не случалось. — Конечно есть, а у кого нет? У кого нет, те и внимания, как правило, не стоят, — Тесей развернулся, улыбаясь, но у Ньюта нехорошо заныл загривок. — Пойдем? — предложил он примирительно. — Покажешь карты и списки. — Ладно, — Тесей прошел вплотную к Ньюту, почти задевая плечом, и пришлось взять себя в руки, чтобы не отступить, давая дорогу, на чистом зверином желании убраться с пути старшего.

***

Подробные списки, снабженные комментариями Тесея, лежали на рабочем столе. Пикетт задумчиво ворошил листы пергамента. — Взломаешь для меня кое-что, ладно? — Ньют протянул ему руку. Лечурка уцепился за пальцы, взобрался на ладонь, согласно чирикнул. Ньют улыбнулся. — Спасибо. Но не сейчас. А теперь, пожалуйста… или побудь тут, или вернись на дерево, или пообещай, что не будешь нам мешать и покушаться на Тесея. Пикетт затрещал недовольно, но взбежал по руке Ньюта и вцепился в его рубашку. — Ну ладно. Я тебя тогда посажу куда-нибудь, — Ньют еще раз проверил зелья и сделал ли он все для своих зверей, а затем закрыл за собой дверь хижины. На сегодня все. Свет в подвале погас, когда Ньют поднимался по лестнице. На поверхности земли дом был непримечателен и не особо велик, но у него не имелось соседей — и изначально был обширный подвал. Ньют провел не один десяток обрядов Незримого расширения — разумеется, нелегальных. Он мог бы получить разрешение, но это значило, что кто-то еще узнает об обрядах и подвале. И оно совсем того не стоило. Тесей жил в другой части города и часто открыто наведывался за город, в дом Скамандеров. Куда чаще, но тайком — сюда, к Ньюту. — Когда-нибудь это будет до жути нелепая смерть, — заметил Тесей, при появлении Ньюта откладывая газету. — Меня загрызет одно из твоих животных за то, что я трогаю тебя. Ньют дернул напряженными плечами, усадил Пикетта на книжную полку и повернулся к брату. Тесей сидел в гостиной, развалившись на диване в своей характерной манере присваивать пространство. — Здесь только Пикетт, и я его попросил не мешать, — наплевав на искусственную небрежность тона, Ньют сам влез на брата — практически ему на колени, обняв за шею и вытянув ноги вдоль дивана. Ткнулся ему в шею, глубоко вдохнул и затих. Тесей замер, но через несколько секунд обнял в ответ, придержал Ньюта, прижал к себе. — Я соскучился, — сообщил Ньют шепотом, и заявление это касалось не их общих дел, не личных дел одного из них и даже не совместной постели. — Прям так? — усмешка была слышна, но она была мягкой, беззлобной, скорее удивленной. Ньют в ответ потерся носом о плечо и ткнулся сильнее. От Тесея пахло озоном, горькими духами, немного сигаретным дымом. Закрыв глаза и ощущая его близость, Ньют не шевелился. Его уха медленно коснулись пальцы, прошлись невесомым касанием, задели волосы… Самыми кончиками пальцев Тесей легко потрогал загривок Ньюта — все еще саднящий от укуса назойливой, затихающей тенью боли. Но не схватил пальцами, не сжал и даже ничего не сказал, только положил руку Ньюту на плечо, погладил и остался сидеть молча.

***

Тристан положил костлявую морду на плечо Ньюту, и, спохватившись, тот почесал фестрала по лбу. — Спасибо, мой хороший, — под ладонью ощущалась бархатистая шкура, — подожди меня вон в том лесу, ладно? Боднув тяжелой головой в плечо, Тристан развернулся — хвост хлопнул по бедру Ньюта — и ушел. Бесшумно, так что пришлось лишь догадываться, что прикрытый Дезиллюминационными чарами зверь послушался. Впрочем, подлянки со стороны Тристана можно не опасаться — за два десятка своих лет он всегда был подкупающе честен. Ньют глубоко втянул в себя сырой воздух, медленно выдохнул. Достал палочку, снял с себя самого Дезиллюминационные чары; опасность того, что его заметят — гораздо меньше, чем шанс где-то напортачить, работая вслепую и не видя своих же действий. Сквозь просветы деревьев виднелось поместье Феррерсов — красивый, составленный словно из тонких вертикальных линий дом, окруженный парком. Всю ограду парка сплошь оплетали заклинания против нежеланных гостей, но Ньют не собирался их взламывать. — Пикетт, — он позвал, и лечурка высунулся из кармана пальто. — Тут где-то в дереве скрыт тайный вход. Ты же его найдешь, да? “Конечно” — Пикетт выбрался из кармана целиком, побежал к плечу Ньюта и оттуда — на подставленный локоть. С него, как с высокой скалы, лечурка принялся обозревать ближайшие деревья, взбудораженно чирикая и руками-веточками показывая Ньюту, куда свернуть. Минуты через три медленного обхода они нашли. Пикетт прыгнул на приглянувшееся дерево — старую ольху с неровным стволом — побежал по коре, нырнул в едва заметную расщелину… Ньют щурился: глаза хоть и привыкли к темноте, да и не бывало полной темноты ночью в лесу — но детали все равно ускользали от несовершенного человеческого зрения. Кору ольхи прорезала трещина — еще более черная, чем дерево в ночи; с тихим тонким скрипом небольшая дверца с неровными краями открылась наружу. С нее Пикетт прыгнул обратно на руки Ньюту. — Спасибо, — прочувствованно сказал Ньют. Легко найти и легко открыть зачарованный тайный ход из поместья — задача не для мага уровня Ньюта, да и куда более мощным волшебникам пришлось бы повозиться. Но Пикетт очень сильно все упрощал. — С меня мокрицы, приятель. Чирикнув, Пикетт уселся на плечо и ухватился за воротник, придерживаясь. Дверца с тем же скрипом закрылась за спиной, отсекая последний свет, и Ньют прибег к Люмосу. Ход был довольно низким и неудобным, земляные стены пестрели корнями деревьев и растений, камнями, слоями почвы, костями. Пахло сыростью, влажным подземельем, увядшей зеленью — отличные запахи. С тихим шелестом развернув крылья, Злыдень устремился вперед — длинный высунутый язык пробовал воздух, ища защитные чары. Ньют медленно, согнувшись, пошел следом, стараясь не споткнуться. Откуда-то спереди долетели слабая белая вспышка и едва слышный треск. Видимо, Злыдень разрядил собой какую-то ловушку, поставленную на тех, кто попробует забраться в поместье через тайный ход. Но за крылатого приятеля Ньют не волновался — Злыдень состоял в родстве с драконами, и его шкура, хоть и тонкая с виду, игнорировала магию, как гиппогрифьи перья — воду. Огонек на конце палочки высветил кованую дверь — безупречно подходящую по стилю к самому зданию поместья. С потолка над ней свисал Злыдень, ожидая Ньюта, а Пикетт, не дожидаясь просьбы, сбежал по плечу вниз, на ладонь — и стал ковыряться веточками в замке, пока Ньют придерживал его на удобной для такого дела высоте. Это заняло время, но в итоге довольный Пикетт обернулся к Ньюту, намекая, что желает мокрицу для подкрепления сил, а дверца слегка приоткрылась — тяжело и медленно. С другой стороны она была книжным шкафом. Ньют подозвал обоих зверей и, вздохнув, снова наложил на себя скрывающие чары. Как в каждом приличном семействе, у Феррерсов по стенам висели портреты. И они более чем были в состоянии заметить нарушителя, даже если он не потревожил защитных чар. Хоть прямо на шкаф ни один портрет не смотрел, и то хорошо. Библиотека оказалась такой, какой он ее и представлял — Тесей рассказывал подробно, делал записи, приложил несколько грубых, но очень понятных набросков. Очевидно, он не раз уединялся на здешних строгих кожаных креслах с хозяином дома или его дочкой — обсудить что-то или кого-то. Ньют ступал мягко, плавно опуская ногу с пятки на носок, и узорный паркет не скрипел. Дом спал в тишине, лишь далеко в парке рассказывала что-то в ночь сова. Портреты тоже в основном храпели, лишь темноволосая бледная дама любовалась звездами из окна. За библиотекой начинался коридор, потом одна из гостиных, столовая, дальше — бальный зал, это Ньют помнил на основе своих прошлых визитов. Пару раз он так и не смог отвертеться от приемов. Указания отца перестали иметь над ним власть довольно быстро, чуть позже поблекла и без того смутная тень авторитета матери, и из всей семьи только слова Тесея он действительно слушал. В мыслях царила смесь настороженного внимания и сонной тишины, ровно как в окружающем доме — меня здесь нет, я лишь кажусь, я тень… Было ли это только глупой детской игрой или действительно работало? Тяжелые портьеры, синие днем, висели темными грудами, спали доспехи, и сунула клюв под крыло статуя гиппогрифа, в окна заглядывала ночь, вдалеке продолжала жаловаться сова. Сливаясь с обстановкой, Ньют прошел до конца следующего коридора, приоткрыл дверь подсобных помещений, вошел туда. Не встретить бы домового эльфа… Пожалуй, вот они бы смогли действительно помешать Ньюту. Обошлось. — Злыдень, Пикетт, — Ньют стоял в неприметном тупике, скрывающем дверь в тайные кладовые семейства Феррерсов. Чисто умозрительно было интересно — и чем же запрещенным балуется этот род? Наверное, это вскроется после бала — и вот касательно собственных грехов этого семейства Тесей был ни при чем. Маленькие приятели совместно справились с еще одной потайной дверью, и Ньют, поблагодарив обоих, принялся спускаться по лестнице, подсвечивая себе палочкой. Вероятно, раньше тут держали вино или что-то еще — остаток пряного запаха еще царил между пустыми каменными стенами. Ньют сверился с картиной плана в голове, направился в нужное ответвление подземелья и уже там со всей возможной старательностью высчитал конкретное место, где и оставил “Убийцу веселья”, кое-как присыпав трухлявыми щепками от остатков бочек. Согласно объяснениям Тесея, артефакт работал как эффектное, но не самое опасное атакующее заклинание. И точное знание о том, в каком именно месте бального зала рванет заряд — как магловская мина на полях войны — брату было необходимо. Вот и все, можно возвращаться. Ньют запретил себе расслабляться — сделано всего-то полдела, обратно немногим проще, и надо быть настолько же аккуратным. Но разрешил немного позаглядывать в другие ответвления, где под дополнительными чарами таилось что-то незаконное, а следовательно, интересное. Если не нарушать границу, то тревога не поднимется… Зря он поддался любопытству. Ньют с усилием сглотнул: в горле встал ком, словно закрывший ему и голос, и дыхание. Отчаянно хватая ртом воздух, Ньют ухватил себя за плечо, привлек внимание лечурки. — Пикетт… — дыши, давай, дыши, — ты видишь это? Лечурка заверещал тревожно, затем утешающе, принялся гладить Ньюта по щеке, царапая веточкой. Ньют не обманывался насчет своих моральных качеств — в конце концов, он только что заложил опасный артефакт под бальным залом в расчете на то, что тот сработает, когда там будет полно людей, и кого-то ранит — предположительно, не убьет. Насчет границ допустимого для Тесея Ньют просто боялся думать — возможно, старший мог бы даже такое… Или нет? Но он бы, по крайней мере, точно не стал! Из пыльной темноты и тишины на Ньюта глазом — драгоценным камнем пялилось чучело единорога. Таксидермист работал искусно, старался передать движения грациозного тела, горделивый взгляд, изгиб шеи… Но это все равно была мертвая шкура, и в выражении морды не оставалось ничего, кроме застывшего упрека. Ньют посмотрел еще пару секунд, затем отвернулся и вдвойне медленно и осторожно пошел к выходу.

***

Проходя мимо групп волшебников по темным, мерцающим коридорам Министерства, Ньют ловил обрывки разговоров — о сегодняшних делах, о делегации японских волшебников, о приеме у Феррерсов, о перебое с чарами на одном из этажей… Ньюта замечали краем глаза, едва заметно кивали, вежливо пропускали. В этой системе, целиком выстроенной на родственных, личных и деловых связях в сложную сетку иерархии, его положение было неоднозначным. Младший сын Скамандеров, младший брат Тесея Скамандера — но явно нелюбимый, разочаровавший сын, нежеланный брат, которого Тесей лишь вежливо терпел. Предположительно, нечего поиметь, но на всякий случай лучше не ссориться. — Доброе утро, — коллеги относились к Ньюту лучше. Фиона так и вовсе улыбнулась, кивнула и отправила к нему на стол несколько листов пергамента: — Доброе. Просмотри это, тебе понравится. И, наверное, ты снова пропадешь с нашего уютного этажа на неделю или месяц? — Спасибо. Наверное. Предпочитаю полевую работу — кабинетной, — Ньют взглянул на Фиону, улыбнулся и опустил глаза. Вернуться бы домой. Лечь на траву в загоне для зверей, обнять Дугала, гладить его шелковистую шерсть, смотреть на мягкое искусственное солнце и полежать так часок, и кто-нибудь еще из зверей пришел бы утешить Ньюта. Или забраться в постель с Тесеем, обнять его, спрятаться в плечо и пусть кусает, или хватает, или просто гладит — все поможет. Пусть хоть будет не в духе и поимеет грубо и без учета желаний Ньюта, лениво развлекаясь его стонами и скулежом. Все лучше, чем быть на работе после такой находки. Через часок удалось выгадать время и незамеченным влить в себя содержимое крохотного пузырька — словно мята с кофе, да еще и присыпанное лавандой поверх. Вкус был абсолютно неестественным, лекарственным, послевкусие зелья обволокло рот пленкой, заставив поморщиться. Но сработало все как надо — делать вид, что все в порядке, и разбираться с рабочими бумагами стало проще. Разрешения на содержание и разведение, запросы, жалобы соседей, заметки и отчеты. В Норфолке сбежал гранианский крылатый… В убаюкивающую тишину своего дома Ньют погрузился с облегчением. Наскоро сменил одежду и отправился в подвал, к зверям, планируя весь остаток дня провести там. При желании можно было найти себе множество дел вне дома, но желания Ньют не испытывал. Лучше сейчас заняться рутинными делами — сменить воду горегубке, проверить чары, укрепить водное пространство, все те бесконечные дела, которые вроде и не срочные, но захочешь ими заняться — и уже не вылезешь из генеральной уборки, улучшений, перепланировок, перебирания. И вопросов, сколько раз можно найти одного и то же ниффлера, разбирая всего лишь одну полку. Дугал мохнатым ранцем повис на спине, как только Ньют вошел; ниффлер, прихватив монетку, сидел поверх своей норы, и оттуда ласково курлыкал, напрашиваясь на руки. Нужно было дождаться ночи и узнать, как в итоге прошел прием. И кроме этого, у Ньюта было о чем поговорить с Тесеем.

***

Камуфлори снова предупредил Ньюта, но и без Дугала он прекрасно слышал быстрые, энергичные шаги — старший спускался в подвал. — Ты меня дожидался? Как мило, — Тесей улыбнулся. Выглядел он… потрепано. Левое плечо обматывали мерцающие от чар бинты, на лице темнели полосами засохшей крови несколько царапин. — Тебя задело? — Ньют нахмурился и мысленно открыл свою аптечку. — Чем? Как? — Артефактом и немного щепками, но чинить меня не надо — не мог же я сказать, что не хочу в Мунго, хочу к тебе лечиться? Меня бы не поняли, — верхняя доска загона для тварей даже не скрипнула под весом Тесея. Выглядел тот удивительно беспечно для человека, угодившего под темный артефакт. — И как все прошло? — Ньют в свою очередь сел на стул. В высоких окнах, зачарованных показывать небо в горах Шотландии, давно уже стояла глубокая, темная ночь. Хватило времени и на прием, и на инцидент, и на разбирательства, и на лечение пострадавших. — Шикарный скандал, надо сказать. Как я думал и даже лучше. Хейги очень обиделись на Феррерсов — Адель Хейг куском артефакта посекло щеку, шрам могут и не суметь свести, бедняжка, — покачал головой Тесей. Выглядел он удовлетворенным и самодовольным, и все еще позволял себе улыбаться — так злорадно и холодно, что прими старший такое выражение лица прилюдно — махом бы подписался под всем, что о нем лишь смутно подозревали, плюс под тем, чего о нем даже не подозревали. — Ты уже оценил, что нашли в их подвалах? — перешел к самой интересующей его теме Ньют. — О, много чего. Тебе про вещи подозрительного происхождения или просто запрещенные? — Тесей, — брат не мог не понимать, о чем его спрашивают, просто дразнился. — Да-да, до взрыва эта груда опилок и обрывков шерсти, думаю, выглядела гораздо лучше, но опознали по части головы с рогом. Я так вообще получил в плечо отлетевшим копытом, — Тесей покачал головой и усмехнулся, — никогда не думал, что меня таким оригинальным способом лягнет единорог. — Я хочу знать таксидермиста, продавца, происхождение чучела, — открыто сказал Ньют. — Придешь к ним в гости со своим зверинцем? — уточнил Тесей. — Хотя почему бы и нет. Могу в этом поучаствовать, добытое поделим, произошедшее выставим как расправу их же товарищей со страху, что всю сеть накроют… Как тебе такой план? — Ты безнадежно самоуверен. — Имею на то все основания, — брат пожал плечами, — я поделюсь с тобой информацией, как займемся этим делом. Возможно, официально займусь этим сам — только очень, очень темные маги могут заниматься такими делами, как набивать чучела из единорогов, — ясно дело, что особой почтительности к мертвым единорогам Тесей не испытывал, но сбавил тон и убрал насмешку из голоса — ради Ньюта. Они оба знали, что Тесею можно очень многое — но только с Ньютом, не с его зверьми.

***

По краям листов пергамента мерцали слабые серебристые искры, касались пальцев Ньюта, едва слышно гудели. Защитное заклинание должно было заставить листы исчезнуть, если их коснется кто-то, кроме Ньюта. Легкое напряжение магии как будто охватывало его пальцы во время чтения. — Ну да, если сделать заклинание незаметным, то я, конечно, о нем забуду, — сказал Ньют ниффлеру. Тот зачирикал, потянул лапку к искорке, и пришлось отдернуть пергамент. — Не трогай! Тесей, конечно, не дурак и учел, что у меня звери, но тебе все равно не стоит лезть в охранную магию. Ниффлер обиженно завозился, но потом смирился, свернулся клубком на плече сидящего в кресле Ньюта и замер там, прижавшись к его шее. В основном Тесей передал копии протоколов допросов Феррерсов и опись найденного в доме незаконного добра; показания гостей старший проигнорировал, сочтя неважными. Все бумаги уже с личными пометками, замечаниями и уточнениями Тесея, плюсом шли почти полные дела двух волшебников, чьи фамилии были не в хорошем смысле знакомы как аврорату, так и Ньюту. На последнем листе из стопки находилась приписка: “Кто-то из них, я уверен. Найди, кто именно — и ты пойдешь за ним; а я дам тебе фору”. Оба предполагаемых посредника недовольно взирали с колдографий, а Ньют, нахмурившись, смотрел на строки с их адресами. Если один из них — тот, кто нужен, то можно ли его еще найти дома или, узнав про происшествие у Феррерсов, посредник решил временно затаиться? Ньют бы на его месте… либо затаился, либо остался и все отрицал в расчете на то, что аврорам не хватит доказательств, или они согласятся переключиться на следующее звено цепочки. Только Ньют даже близко не намеревался поступать в рамках, в которых действовали авроры. Небо за окном оставалось темным, самые первые признаки рассвета окрасили серым лишь один его край. Дома или нет? Ньют медленно ссадил с себя уснувшего ниффлера. Стоит попробовать. Поскольку красть он ничего не собирался, то ниффлер отправился в нору, а вот Пикетт и Злыдень были сняты со своих деревьев. В карман пальто легла маленькая бутылочка с прозрачным содержимым; адреса, лица и особенности Ньют повторил про себя несколько раз, прежде чем пойти к лестнице. На его дом были наложены Антиаппарационные чары — работа Тесея, самому Ньюту не хватало магической силы на подобные заклинания. У обоих подозреваемых такой защиты быть не могло, но ввалиться напрямую к ним домой Ньюту не давали как и элементарная осторожность, так и незнание точного места. Прижавшись к стене, Ньют вглядывался и слушал. Очень издали приходил смутный гул голосов затянувшейся попойки, по соседней улице скрипела повозка и в неровном ритме хромоты цокали копыта. Ньют прошел по спящей улице, привычно держась в тени и стараясь заметить любое движение — как смотрели звери. Пестрая кошка прыснула в сторону от его пути; длинный ряд двухэтажных террасных домов уходил вперед. Магловские бедные районы — не лучшее место для жилья, если только оно не временное, пригодное к тому, чтобы быстро сменить в случае неприятностей… Дойдя до нужного номера, Ньют обошел его с со стороны задних дворов. Замер, высчитывая, какое жилище принадлежит волшебнику. Тут потайной дверью и Пикеттом не обойдешься — ему нужны были имеющие физическое воплощение замки, а не сигнальные чары. Неприглядная, грязная дверь в таком же трущобном заднем дворе была прикрыта стандартным набором полузаконных чар — в исполнении не самого хорошего волшебника. Их можно было обойти или чистой силой, успокоив чутко спящие чары мощными контрзаклятиями, или на хитрости… Тонкие линии путались перед глазами, колени холодил стылый камень, пока Ньют медленно водил палочкой перед дверью. За домами по улице кто-то прошел, пьяно спотыкаясь и невнятно бормоча. Кончик палочки светился тусклым огоньком, пока Ньют искал то самое, единственно верное положение среди чужих чар… Словно волна электричества побежала по руке, кольнула болью, сжала мышцы спазмом — но Ньют лишь закусил губу, заставил запястье слушаться и резко повернуться так, словно бы у него в руках был ключ и нужно было просто повернуть его в замке. Ничего не произошло, и Ньют с облегчением поднялся на ноги. Толкнул поддавшуюся дверь, переступил через временно уснувшие линии и оказался внутри дома. Звуки улицы остались снаружи, внутри царила обнадеживающая темнота и тишина. В домах стандартной планировки спальня располагалась на втором этаже, и Ньют медленно пошел к лестнице, высматривая, нет ли тут чего, что — или кто — поднимет тревогу. Явно не домовые эльфы… Да-а-а, будь тут с обыском Тесей — нашел бы, что предъявить. Хирш беспечен: не успел найти, где перепрятать, или рассчитывает откупиться? Или попросту невиновен? То есть в посредничестве при продаже чучела единорога невиновен. Прогнав противный холодок от вставшей перед глазами картины мертвых блестящих глаз с нарисованным зрачком, Ньют проверил, нет ли на двери спальни дополнительных заклятий, и толкнул ее. На самого Хирша Ньют лишь бросил быстрый взгляд — ага, в постели, спит — и тут же отвел глаза. Многие люди просыпаются, если на них смотреть, а вырубить спящего гораздо проще, чем вступать в схватку. Даже когда у тебя все преимущество внезапности. Достаточно одного заклинания. С виду почти ничего не изменилось — Хирш все так же лежал в своей постели, но ритм дыхания сменился, глаза за закрытыми веками перестали подрагивать — сон перешел в зачарованное бессознание. Ничего забирать Ньют не собирался, но зажег свет и комнату оглядел внимательно. По поверхностям лежало несколько книг — магических и магловских, стопка пергаментов, выделяющаяся красотой чернильница в виде золотого, свернувшегося кольцом окками, обычные предметы быта — расческа, запонки, — сомнительного происхождения ингредиенты, в основном знакомые Ньюту… Без тщательного поиска зацепок к тому, работал Хирш с Феррерсами или нет, не найти. Ньют не стал зажигать свечи, наоборот, убрал Люмос и нащупал в кармане пальто нужный пузырек. Сейчас стоит споить его Хиршу силой, пока тот без сознания, а затем расспросить… Аппарация разорвала воздух хлопком, и сразу после послышались голоса. — Как думаешь, дрыхнет уже? — Ну, вроде должен. — Может, оставить пока? — Ага, чтобы его уже авроры разбудили? Пойдем, распинаем сейчас, пусть досыпает где-нибудь в другом месте. Лестница застучала и скрипнула под шагами, и Ньют начал торопливо водить палочкой в воздухе. Надо было срочно отменять сонные чары, чтобы они не остались подписью “кто-то вломился в дом, но его спугнули”. Хирш и так будет настороже… Сложная завитушка зажглась раз, другой, Хирш заворочался, задышал иначе, собираясь проснуться, доски пола скрипнули на верхней лестничной площадке… Не дожидаясь встречи, Ньют аппарировал.

***

Ньют не мог определиться, его краткая вылазка была удачной или не совсем. С одной стороны, теперь было ясно, что это Хирш. С другой — Ньют не успел ничего узнать, и посредник сейчас как раз дает деру, и получить от него следующую часть цепочки будет непросто. Придется искать, куда он залег, пока Тесей присматривает, чтобы аврорат прорабатывал не ту версию и не мешал их планам. На сей раз за окном было настоящее утро настоящего Лондона, а не созданное чарами небо. Ко второму человеку в списке Ньют не стал заглядывать — бессмысленно — и отправился прямиком домой, где без затей лег спать. Они почти не посылали сов друг другу — ведь сову могут перехватить. Когда-то, очень давно, Тесей попробовал добиться от Ньюта, чтобы тот выучил хищную птицу перехватывать чужих сов — но быстро отступился, не имея склонности заниматься бесперспективными делами. Парные зеркала они использовали в заранее оговоренных случаях, и сейчас оставалось только ждать. Рано или поздно Тесей сам придет за результатами. Закончив утренний обход зверей, Ньют остался в гостиной, вопреки обыкновению не спускаясь в подвал. Перебрал свои заметки по африканским тварям, повторно рассортировал рабочие бумаги. Проверил, хорошо ли держатся его собственные охранные чары. Покормил бродячую кошку, пригревшуюся в солнечном пятне у окна кухни. Сквозь открытое окно заднего двора донесся хлопок — Ньют резко обернулся, но это лишь мальчишки на улице играли в шарики. Ньют сделал чаю, взял себя в руки и сел листать иллюстрированный справочник с драконами. Мощные звери скалились на него со страниц, выдыхали клубы огня, распахивали огромные крылья… Хищную, неторопливую грацию движения чешуйчатых тел передавали даже колдографии. Входная дверь закрылась с четким хлопком. Ньют отложил книгу и отставил в сторону почти опустевшую чашку. Шаги звучали так, словно Тесей их впечатывал в пол, и у Ньюта будто шарик холода расплескался в груди. Захотелось поднять руку и потереть шею сзади. — Результаты? — старший нашел его безошибочно, словно на запах пришел. Вошел — ворвался — в гостиную, прошел до середины и остановился там. — Это Хирш, — спешно ответил Ньют. — А подробнее? — Тесей стоял, сунув руки в карманы, и слегка покачивался. На его лицо Ньют взгляд не поднимал. — Я не успел. Когда я собрался его допросить, вернулись двое товарищей и решили немедленно его разбудить и отправить скрыться где-нибудь, пока не пришли авроры. — Ты знаешь, где он скрывается? — Нет, — холод от груди медленно растекался по телу, поднимался к рукам. Конечно, Ньют не был виновен в том, что товарищи Хирша пришли не вовремя и помешали. Исчезнуть, не оставив следов и не дав себя опознать, было куда важнее даже таких сведений. Ньют все сделал правильно. И он знал — оба знали — что это абсолютно не важно. В комнате стояла тишина, а гул города за окнами шел совсем издалека. Секунда, две, три… Ньют не видел брата, но пауза была красноречива. Мышцы ощущались как после купания в ледяной воде, но он повернулся. Опустил голову, наклонил ее вбок, свел плечи. Пальцы правой руки то и дело начинали цепляться за бедро в нервных движениях, но Ньют сделал усилие и не позволил им этого. Вдохнул глубоко, разбавляя застоявшийся в легких холод воздухом. — Пойдем, — бросил Тесей скучающим голосом. И вышел из комнаты. Ньют предположил, что старший направился в его спальню — и не ошибся. Прошел следом, ощущая, как ноет шея, и упорно не давая себе прикрыть ее ладонью, потереть, сковырнуть подсохшую корку на мелких ранках. Тесей сидел на кровати Ньюта, смотрел. Улыбался легко, непринужденно. Затем поднял палочку, описал в воздухе ею плавную дугу и прикрыл комнату заглушающим заклятьем. Откинулся на постели поудобнее, легко кивнул Ньюту. Ньют закрыл глаза на миг, заглядывая в спасительную темноту, глубоко вдохнул. Так. Тихо. Спокойно. Просто сделай то, чего Тесей хочет. Это несложно. И ничего такого… на самом деле страшного не происходит. Пуговицы рубашки расстегивать получалось слегка неуклюже, но достаточно быстро. Все переживаемо. Ничего такого, чего Ньют не мог бы вынести. Отряхнуться, подлечиться — и дальше искать убийцу единорога. Перед глазами вставали пузырьки и этикетки, вспоминались точные дозировки и порядок. Верхняя часть шкафчика-аптечки, обезболивающее. Кроветворное, скорее всего, не понадобится. Противовоспалительное, разлитое им самим в порционные склянки, темно-синее, слегка мерцающее. Сколько? Пока не ясно. Заживляющая мазь… Предварительный список назначений возникал сам собой, словно записывался на листке бумаги. Удержать равновесие, снимая брюки. Список отредактировался, сократившись — они сейчас заняты, они работают вместе; ничего такого, что не прошло бы за день, не будет. Ньют знал, что Тесей никогда на самом деле не увлекался происходящим до конца и не терял контроль. Иначе последствия были бы другие. Например, серьезная схватка с Ньютом, испугавшимся за свою жизнь. Белье — в последнюю очередь. — Иди ко мне, — позвал Тесей, и Ньют подчинился, не глядя на старшего. — Нет, так не пойдет. Посмотри на меня! Они встретились взглядами — в темных глазах старшего брата плясали искры, улыбка кривила губы в веселый оскал играющего зверя. Тесею понравилось увиденное, он небрежно махнул рукой — и порыв магии швырнул Ньюта на постель. Тот знал, как себя вести — упал на сложенные руки, повернувшись лицом вниз, склонил голову. Тяжесть все еще одетого Тесея навалилась сверху, касаясь кожи плотной тканью костюма. В бока ожидаемо впились пальцы — сильно, до того, что Ньют почувствовал вжимаемые в кожу ногти, — загривок обожгло дыханием, один выдох, второй. Ньют ждал. Кожу загривка сжало, сдавило, человеческие зубы — не звериные, они не острые и не прокусывали кожу. Они давили, сжимали, мяли, словно растирая между собой захваченную складку. На шею будто кипятком плеснуло, огненные ручейки потекли в стороны, всхлипы Ньюта бились в закрытую заглушающими чарами преграду комнаты. Огонь не унимался, жег секунду за секундой, нарастал, пока резко не перешел в нестерпимую вспышку, и тогда Ньют заскулил, как пес перед более высокоранговым сородичем — пожалуйста, отпусти, отпусти, пожалуйста, я признаю, что ты главнее, отпусти, отпусти!.. Хватка исчезла. Ньют перестал скулить, но дышал рвано, со всхлипами. Вспышка превратилась в жгучее тепло сзади шеи, саднящую четкую тень укуса, дрожь растекалась по телу, сводила мышцы. Присутствие Тесея ощущалось не только его весом, но словно всем телом, пригибая, подчиняя, стирая границы и остальной мир. Лежа лицом в подушку, оставалось только ожидать, угадывать чужие желания, следовать им, принимать их. Ногти прошлись по правому боку — несколько алых полос, словно неглубокие порезы, раскрывающие кожу. Ощущение было обманчивым — Ньют знал, что следы не сильнее, чем красные вспухшие царапины, никакой крови; это лишь разрезающее, острое, заставившее вскрикнуть от неожиданности ощущение. Поцелуй коснулся плеча, вызывая напряжение, ожидание, понимание — Ньют не обманулся. Последовало мокрое прикосновение, засос, но сразу вцепиться зубами Тесею помешало телосложение Ньюта — про таких, как он, зверей говорили “сухие” — пришлось помочь себе пальцами ухватить складку кожи, чтобы укусить. Тупое давление зубов прорывалось маленькими вспышками острой боли, когда Тесей сжимал челюсти чуть сильнее — и нажим менялся, то усиливаясь, то ослабевая. Пальцы давили на ребра, кожу в местах царапин щипало. Вес Тесея исчез со спины Ньюта, давление укуса и щипков тоже. Пару секунд старший любовался зрелищем, затем резким рывком перевернул Ньюта на спину — и тот послушно поддался, помогая укладывать себя в нужное брату положение. Бросив краткий взгляд на Тесея, Ньют отвел взгляд вбок. Губы у старшего были влажными и блестели, но не от крови, усмешка показывала зубы. Тесей медленно склонился, опираясь на руки, коснулся дыханием подбородка Ньюта — тот заскулил, но покорно запрокинул голову, обнажая шею. Открытая кожа сразу зазудела, в горле встал комок, фантомные укусы словно уже поселились на коже. Ньют вскрикнул, когда зубы действительно схватили его за шею, уцепился за плечи Тесея, с силой сжал пальцы. Тесей дразнился, слушая его крики — кусал сильно, дробя беззащитно тонкую кожу и доводя Ньюта до просящих криков, отпускал, уменьшая боль, давал отдышаться, снова прихватывал… А потом ему, очевидно, надоело, и Тесей отстранился. Ньют остался лежать, запрокинув голову и всхлипывая, слезы стекали по левому виску в подушку, тело почти не чувствовалось, кроме огненных цветов на шее и плече, в голове звенела тонкой струной блаженная пустота. Похоже на Империо — пустота на месте задач, забот и тревог, пустота на месте всех вопросов, кроме выполнения чужих желаний; мир — легкий и прозрачный. Холодные когти страха — не липкой, противной, муторной тревоги, а кристально чистого страха — словно размылись эйфорией. Как будто Ньют выпил незаконное зелье. Как будто у Тесея наркотическая слюна. Только не то и не другое, а лишь реакция Ньюта на действия Тесея. — Эй, эй, младший, вернись в этот мир, — Тесей коснулся пальцами щеки, позвал — своим обычным голосом. Ньют в ответ сфокусировал на нем взгляд, попытался разобраться… Тесей уже не походил на свернутую пружину, которая скоро развернется и взорвется вспышкой насилия. Улыбка его была почти мирной, а прикосновения — легкими, движения не несли угрозы. Чтобы прийти в себя, Ньют подтянулся вверх, сел в постели, потряс головой, с некоторым сожалением прогоняя звенящую пустоту. Он ждал сейчас совсем иного — приказа встать на четвереньки или взять в рот, или грубо раздвинутых ног. Такой исход событий был вероятен, хотя Ньют, скорее всего, этого не хотел. Он предпочитал, когда их с Тесеем секс проходил более... спокойно. — Ты что, передумал? — поинтересовался Ньют, глядя на неспешно раздевающегося Тесея. Тот оглянулся: — Кто тебе сказал, что я изначально собирался сделать то, о чем ты думаешь? — Тогда каковы твои желания? — Ньют аккуратно повертел головой. Шея саднила, но это можно было игнорировать. Что ж, старший часто поступал… непредсказуемо. — Переспать с тобой, разумеется, — Тесей пожал плечами и лег рядом, положил руку на грудь Ньюта. — Хочешь быть сверху? Ньют вздохнул. — Иногда я ужасно путаюсь в том, чего ты хочешь, — пожаловался он и ткнулся брату в плечо. — Я говорю открыто, — настораживающе ласковые пальцы вплелись в волосы. Чаще всего Тесей предпочитал быть сверху сам, но не отказывался от разнообразия. Ньюта устраивали оба варианта. — Хорошо, пусть так, — он поднял голову, и Тесей немедленно потянул его к себе — целоваться. Они кусались и боролись, Тесей — сильнее и активнее, Ньют уступал, но постоянно огрызался. После таких поцелуев словно ныл весь рот, уставший от соперничества — кто будет трахать чей рот языком? — но жаловаться не хотелось. Ладони, сильные и теплые, легли на поясницу Ньюту, принялись медленно поглаживать, и тот блаженно выдохнул. Близость обнаженного Тесея, запах и ощущение его кожи словно наполняли изнутри, грели. Наполовину возбужденный член Ньюта прижимался к Тесеевому, тоже уже частично вставшему. Не торопясь, Ньют двигал бедрами, притираясь, прижимаясь теснее. Тесей склонился, жалил короткими укусами грудь, заставляя стонать и иногда замирать от краткого страха, что ласки станут жестче. Смазка прилетела из шкафчика, повинуясь жесту Тесея, крышка баночки словно сама открутилась, а баночка зависла в воздухе так, чтобы из нее удобно было зачерпнуть. Что старший и сделал, щедро измазав руку в желтоватой блестящей мази. Ладонь Тесея легла на оба их члена сразу, сжала, приласкала вместе — и Ньют закрыл глаза с выдохом, потянулся ближе и в отместку укусил брата за плечо. Тот только плечом дернул. Тягучие, неторопливые ласки — уступка вкусам Ньюта — становились все грубее, резкими сильными движениями, словно Тесей добивался того, чтобы его младший стонал и дергал бедрами ему в ладонь, не зная, хватит уже или пожалуйста, еще. На спину Тесей перевернулся тоже по своей же инициативе, дотянулся до палочки, наложил на себя чары и убрал ее в сторону. Ньют, пользуясь случаем, навалился сверху, между разведенных навстречу ему ног, прижал плечи брата к постели, впился в рот. Тесей не протестовал, глаза его горели, и когда Ньют отстранился, губы снова кривились в одной из сотен его усмешек-улыбок-оскалов. — Хочешь как обычно? — уточнил Ньют, отодвинувшись. Тесей кивнул, подтащил к себе одну из подушек Ньюта, подложил под бедра и устроился поудобнее — раскинув ноги и глядя с ожиданием. Слева по плечу ползла серебристая молния свежего шрама, но, кажется, она Тесея не беспокоила. Зачерпнув еще смазки, Ньют нанес побольше на свой член, провел ладонью по входу, размазывая остатки. Вероятно, Тесей согласился бы и вовсе без нее, но тут начинал протестовать Ньют, закономерно опасаясь за свое удовольствие и сохранность своего члена. К боли старший относился с полной небрежностью или даже нуждался в ней — меньше, чем Ньют, — но причинять ее Тесею нужно было лишь на его условиях. Воплощая его условия, Ньют входил аккуратно, плавно надавливая. Тесей не сопротивлялся, заставив себя расслабиться, лениво поглаживал член, смотрел на Ньюта — спокойно, требовательно, упоенно. Было жарко, и тесно, приятно и дискомфортно, но не настолько неудобно, чтобы у Ньюта ничего не получилось. Он прикусил губу, входя долго и сосредоточенно, выбирая самый правильный и простой угол, то и дело сдвигаясь чуть назад и обратно вперед, в неохотно, несмотря на желания хозяина, поддающееся тело. Когда больше половины было внутри, Ньют услышал долгий удовлетворенный выдох — Тесею нравилось, он даже прикусил губу, упиваясь ощущением давящей, жгущей наполненности… И не то чтобы Ньют совсем не мог понять его вкусов. Для этого между ними было слишком много общего. Ньют чувствовал себя уже мокрым от пота, выступившего от сосредоточенности, но тело Тесея сжимало его член безжалостными тисками, едва давая двигаться — и грубая ласка обжигала удовольствием. Толкнувшись еще раз назад, Ньют начал раскачиваться, ощущая, как на смену хватке приходит скольжение, сначала затрудненное, но потихоньку тело поддавалось, раскрывалось ему, разрешало двигаться. Ощутив себя свободнее, Ньют потянулся вперед, снова прижал Тесея к постели — опираясь и перенося вес на свои ладони, прижатые к его плечам — улыбнулся в ответ на хищную ухмылку, пригвоздил всем весом. И дернул бедрами вперед, вколачиваясь на пределе возможного — Тесей подавился воздухом, оскалился, показывая зубы, но откинулся назад и приглашающе развел ноги — давай, я не боюсь. Если секс с Тесеем сверху обычно проходил как подчинение, то с Ньютом сверху — как схватка, в которой они оба с удовольствием участвовали. Ньют, согнувшись и не прекращая двигаться, ухитрился впиться зубами Тесею в плечо, тот не остался в долгу, цапнул быстро, но сильно Ньюта за руку. Не отдернув ее от сжимающих зубов, Ньют толкнулся внутрь резко, словно ударом, и сумел вызвать слабый, превратившийся в хрип стон. Это пьянило и уносило — Ньют видел, как его старший брат молчал, нарвавшись на одно из пыточных заклятий, лишь скалил испачканные в темной крови зубы. Не удовлетворившись действиями Ньюта, Тесей сам вскинул бедра навстречу, схватил за руки в ответ, сжал, сильно, до ногтей в коже. Вздрогнув, Ньют лишь навалился сильнее, не понял — он сам застонал или зарычал? — продолжил движения. Старший, казалось, не умел сбавлять темп и не давал сделать того же, не стеснялся пришпоривать, разрешал слышать свои довольные и жадные стоны, даже закинул горло к губам Ньюта в жесте доверия — и Ньют кончил, прижимаясь к шее старшего брата губами, шалея и жмурясь то ли от неуместной нежности, то ли от собственничества. Сразу потом, не выходя, потянулся ладонью к члену Тесея, принялся дрочить ему так, как тот обычно предпочитал в подобные моменты — с такой силой, что еще сильнее, и это стало бы пыткой. Тесей под ним задрожал, отвел голову в сторону, пытаясь убрать рот Ньюта от своего горла, и кончил ему в руку. Спустя несколько вдохов Ньют поднялся, отстранился и медленно вышел, морщась — со спадом удовольствия огнем взвыли все укусы и царапины. Взглянул вниз, проверяя свои и чужие следы. — Такие мелочи, как кровь, тебя привычно не волнуют? — У тебя зелья кончились? — Тесей пытался ухмыляться, но в глазах было что-то поплывшее, растерянное, уязвимое. Ньют постарался ухватить момент, запомнить — даже не для того, чтобы потом использовать против, а просто… Чтобы было. Для себя. — Не кончились, — Ньют умолчал о том, что всерьез прикидывал, не придется ли ему самому ими лечиться. Тело гудело, и он с удовольствием растянулся на постели, раскинулся отдохнуть — Тесей вставал, собираясь в ванную. На Ньюта старший словно бы и не смотрел — скрывал выражение глаз. Застегнутый на все пуговицы, строгий, собранный и полностью готовый ко всему Тесей выглядел так, словно ничего и не было. Как будто никто никого не валял по кровати. Зелья, выданные Ньютом, в этом неплохо помогали. — Ты все еще тут, — неодобрительный взгляд скользнул по Ньюту. — Иди, приводи себя в порядок и пойдем в зал. Ньют вздохнул, но встал. Тесей абсолютно прав, они слишком давно не тренировались и не устраивали друг с другом учебные дуэли. В открытом бою Ньют выстоять перед ним не мог — и вряд ли когда-нибудь сможет — но он очень старался. Залом называлось просторное подземное помещение, служащее им тренировочной ареной. Такое большое открытое пространство Ньюту не нравилось — он предпочитал тесные запутанные коридоры. Там у него были шансы против Тесея. Но в жизни далеко не все схватки проходят на выбранном тобой поле.

***

— Спасибо, — Ньют схватил со стола свежеподписанную бумагу, торопливо убрал в мантию, поднял голову, коротко, смущенно улыбнулся начальнику и отвел взгляд. — Иди уже, иди, — благожелательно отмахнулся Симонс, — тебя в министерстве не удержишь, да и толку от тебя в полях будет больше. Других не выгонишь, как низзла из дома в дождь, а тебя не загонишь. Значит, разберешься в этих крылатых, заодно посмотришь, как там в целом дела, да и кого-нибудь неучтенного можешь поискать — разрешаю. Только в следующий понедельник — ладно, крайний срок вторник! — будешь здесь, и с отчетом, договорились, Ньютон? — Договорились, — Ньют кивнул, продолжая слегка улыбаться. Радость его была настоящей, выражение ее — не совсем. Своему начальнику Ньют симпатизировал абсолютно искренне — его снисходительность и постоянные разрешения отлучаться туда и сюда за животными здорово облегчали жизнь. По сути, почти все командировки, выпадавшие на долю отдела, доставались Ньюту — который с горящими глазами и признательной улыбкой вылетал из министерства. Скорее всего, потом придется занять место Симонса. Некоторые законы касательно магических тварей могли бы работать и действительно им помочь… Но с этим лучше подождать. Попрощавшись и получив напутственное “сначала с бумагами разделайся, прежде чем исчезать!”, Ньют покинул кабинет — не очень большой и старательно захламляемый всем, чем можно, на протяжении третьего десятка лет. Где-то на другом этаже Тесей решал вопрос “найти Хирша и натравить на него Ньюта прежде авроров”. Ньют с зашкаливающе искренним выражением лица — глубокой скукой, отвращением и обреченностью — разбирал бумажную часть своей работы, читал жалобы и отчеты по популяции находящихся в частной собственности и диких волшебных тварей в Норфолке и вокруг него.

***

Сообщение от Тесея застало Ньюта уже в Норфолке. Едва светало, и в крошечной комнатке сельской гостиницы царила серая темень. Протеевы чары нагревали небольшое зеркальце, еще немного — и оно начало бы обжигать. Выковыряв зеркало из складок простыни — в таких случаях приходилось ночевать в обнимку с ним — Ньют сел и отозвался: — Да, Тесей? — У своего приятеля, младшего Гейта, в развалюхе в Камбрии, — бросил старший, не здороваясь. — Магловский адрес — Камбрия, Олердейл, Дин, Вудхолл Брау, к северу от Дина. Дом скрыт от маглов и от магов тоже, но слабенько. Кто-нибудь из твоих тварей найдет. Предполагается, он там один, так что легкая добыча. — Спасибо, — с признательностью ответил Ньют. — Сколько у меня времени? — Пока есть. Чары забвения я наложил, так что теперь об этом знаем только мы, — Тесей улыбнулся. Выглядел он слегка измученным — видимо, увлекся погоней и работал, не прерываясь на отдых и сон. — Можешь ночью пойти. Ты же не был в Камбрии, и тебе понадобится фестрал? — Да. И магловская карта, но где-то у меня она была. — Родственник ниффлера, — Тесей усмехнулся, кивнул на прощанье и исчез из зеркала. Ньют откинулся на подушку. С ночного столика ему на плечо перебежал Пикетт. — Мне опять надо куда-то проникнуть, — сообщил ему Ньют. — Как ты думаешь, не чересчур ли часто? Пикетт зачирикал и отрицательно покачал всем собой — лечурке нравилось радовать Ньюта, демонстрируя, как он ловко вскрывает замки. Пришлось побыть законопослушным еще день и действительно заняться тем, за чем его отпустили с работы.

***

Ньют опасался не удержать Дезиллюминационные чары на себе и на фестрале весь полет; низкие облака скрыли бы их от глаз, но и землю — от них; а Тристан, как бы умен ни был, все же не знал карту Англии наизусть. Так что уже в опускающейся темноте Тристан стоял смирно, лишь неодобряюще бил хвостом. Он не любил сбрую, но на этот раз чемодан был у Ньюта с собой, и его нужно было прикрепить, как поклажу. — Прости, хороший, — Ньют подбросил в воздух искупительного кролика, и тот мгновенно исчез в звонко щелкнувшей клыками пасти, после чего ремни затягивать стало гораздо проще. Покинув Норфолк, Ньют аппарировал поближе к Камбрии, а последнюю часть пути намеревался проделать по воздуху. Сейчас они находились в Уинлаттере — ели закрывали склоны холмов и их двоих, пока Ньют накладывал заклинания. Внизу погружалась в ночь и зажигалась огнями крошечная деревушка, устроившаяся в долине. Тристан отвел в сторону крыло, чтобы не мешать, игриво сделал вид, что пытается цапнуть Ньюта за… спину, но тот лишь посмотрел укоризненно, оперся о холку фестрала — остистые отростки позвоночника уткнулись в ладонь сквозь тонкую бархатистую кожу — и вспрыгнул, оказываясь верхом. — Давай, — Ньют едва шевельнул ногами, отдавая команду, и Тристан ринулся вперед. Мелкие камешки и сухие иглы полетели из-под копыт, шея фестрала вытянулась вперед в мощном карьере, ели по сторонам быстро уходили назад, видневшееся в просвете небо приближалось — Тристан, неся на себе пригнувшегося к его шее Ньюта, вылетел из ельника на край склона и с разбегу прыгнул в небо.

***

— Ну и зачем ты вылез? — Ньют стоял, задрав голову, и смотрел на сидящего на верхней полке ниффлера. Его темная шкура почти сливалась с черной грязной полкой. Ниффлер курлыкнул, пробежался по полке в одну сторону, в другую, еще раз горестно заурчал, сел на задние лапы. — А я предупреждал, — Ньют развел руками. — Тут и красть-то нечего, редкая дыра. Тебе настолько скучно? В ответ раздалась возмущенная трель, закончившаяся сопением. — Обещаю, что как дойду до последнего в этой цепочке, ты сможешь прогуляться и набрать новых сокровищ, — серьезно пообещал ниффлеру Ньют. Маленький зверек был его любимцем и самой большой головной болью одновременно — ласковый, привязчивый, полезный, способный спереть что угодно — и способный драпануть откуда угодно, подставив Ньюта. Хорошо, что в этот раз побег произошел в условно безопасном месте — в маленьком домишке действительно не было никого, кроме Хирша, и ценностей-то тоже не водилось. Сам Хирш, надежно примотанный живой веревкой к стулу, находился без сознания. Ньют, не оглядываясь, знал, как лениво скользят бурые, глянцево блестящие витки. Ему нравилось это редкое заклинание — оно словно бы обладало своей душой, требовало определенного к себе обращения и уважения, но свою жертву фиксировало намертво. Тесею и то не удалось самому от них освободиться. Со второго раза Ньют все-таки поймал намеченную жертву. Самым сложным оказалось отыскать надежно прикрытый чарами дом в сгущающихся сумерках; войти и застать хозяина врасплох было куда проще. Первой неполадкой стал побег ниффлера. Ниффлер тем временем сидел, насупившись. Потом поднялся, соскочил с полки на верх покосившегося шкафа, пробежал по нему, прыгнул на карниз… Ньют медленно проводил глазами зверя. — Может, все-таки обратно? — вздохнув, позвал он. Твареныш ведь прекрасно понимал, что опасности нет и можно покочевряжиться, заставив Ньюта за ним погоняться! Возможно, у Ньюта еще с Тесея пошла особенная любовь к проблемным тварям. Минут через десять негодник был изловлен и помещен в нору, а все-таки утащенные им мелочи вроде пуговиц — вернуты на место. Ньют еще раз огляделся вокруг. Хирш лежал на постели и мирно сопел. В его памяти не осталось ни следа от того, как его вырубил возникший из ниоткуда Злыдень, как его потом напоили зельем и заставили отвечать на вопросы. Чары забвения стерли эти события, а Ньют постарался, чтобы никаких свидетельств его пребывания тут не осталось. Когда придут авроры, они не должны понять, что кто-то нашел следующее звено раньше, чем они.

***

Холод и влажность Камбрии впились в кости вкупе с усталостью от далекой аппарации, и в свой норфолкский номер Ньют ввалился усталый и измученный. Гостиная спала в сельской тишине — даже время дойки еще не наступило, и заказать горячего было не у кого, кроме себя. Отогреваясь под искусственным солнцем чемодана, обхватив кружку с травяным чаем, сдобренным медом, и с теплым Дугалом на плечах, Ньют укладывал в голове информацию. Фамилия следующего звена цепочки была ему знакома — и, как ни удивительно, она отсылала не дальше по горизонтали преступного магобщества Англии — или иных стран, — а к семье известной и значительной. Конечно, Ньют не сомневался, что невинных и законопослушных среди них просто нет, но все же… Внезапно. Ньют осторожно попытался связаться с Тесеем — последнее, чего ему хотелось, так это разозлить брата внезапной побудкой, — но тот либо не мог выйти на связь, либо спал, но не в обнимку с зеркалом. Убедившись в бесполезности попыток, Ньют пошёл спать. В полдень Тесей снова не отозвался, а еще через несколько часов Ньют на все лады проклинал их конспирацию, не дающую послать сову. Бесмыссленая, дурацкая, недостойная тревога щипала пальцами-иголками, хотя, если подумать, что может случиться с Тесеем? Это Тесей обычно с кем-то случался… Самым разумным казался вариант, что нечто случилось не с Тесеем, а вокруг него; и теперь старший так занят, что не может найти подходящее и с гарантией безопасное время достать зеркало и поговорить с младшим братом — с которым, по легенде, их связывает только родство уровня “хоть какой, а свой”. Или — случившееся было настолько глобальным, что Тесей отодвинул в сторону текущую цель и занялся делом поважнее. Тоже вероятно. К сожалению, деревушка была магловская, и Ньют прикинул, нужно ли ему срочно мчаться в город и узнавать последние новости. Накопленный опыт, наставления Тесея и интуиция говорили совсем другое: заляг на дно, веди себя как вел, у тебя командировка, помнишь? Адреса, которые надо навестить, звери, которых надо посчитать и поискать… Выпив для успокоения чаю и нагладив ниффлера до блаженного курлыканья, Ньют собрался и отправился дальше выполнять свои рабочие обязанности.

***

Местные маги — заводчики и владельцы гиппогрифов, крылатых коней, низзлов и шишуг — не стремились поделиться с Ньютом никакой сногсшибательной новостью из Лондона. Значит, что бы ни случилось — это держат в тайне. Незнание текущего распределения сил и обстановки превращало рутинную работу по проверке зверей в напряженное дело. Поэтому когда крупная серьезная сова требовательно постучала клювом в окно гостиницы, Ньют впустил ее с явным облегчением, даже не зная, кто прислал птицу. Был вечер четверга, связаться с Тесеем все не удавалось, и про себя Ньют начал понимать, что, кажется, злится. Злится на придурка — старшего брата, настолько склонного резко менять планы, настроение и желания. Только что работали вместе и вот — попробуй дозовись! Типично. При ближайшем рассмотрении сова оказалась белолицей совкой — она отряхнулась и села на кресло подождать ответа, игнорируя попытку угостить. А письмо было от Альбуса. Вежливым и почти ласковым тоном он приглашал Ньюта встретиться — вот прямо сейчас — и предлагал две разных гостиницы на выбор. Обе известные Ньюту, обе в пределах одной аппарации. Сделав выбор, Ньют быстро набросал ответ, прикрепил письмо к лапке совы — та глядела со снисходительным презрением — и открыл окно, позволяя птице улететь. Что-то от него нужно. Очень нужно. И важное. Иначе Альбус бы не просил — вежливейшим образом требовал — встречи так спешно. И если мир не решил сойти с ума и устроить сразу несколько сюрпризов — это хоть каким-то образом связано либо с Феррерсами, либо с недавней заварушкой, утащившей Тесея (да чтоб его!).

***

Альбус приобнял Ньюта при встрече, и Ньют с удовольствием втянул оставшийся на его одежде запах Хогвартса — пыльные теплые камни, сухие травы, книги и пергамент. Хогвартс всегда нравился Ньюту — иногда там было сложно, но всегда находились новые места и звери для открытий; а еще он просто не был фамильным особняком Скамандеров. — Добрый вечер, — Альбус умел улыбаться как всем собой: и губами, и глазами. Это всегда слишком хорошо действовало на Ньюта, и тот отвел взгляд. — Добрый, — Ньют принялся снимать пальто, отодвинул чемодан в угол. Они уже оба находились в другом номере другой гостиницы в другом графстве — хотя разница не то чтобы была сильно заметна. Разве что этот оказался двухместным, с широкой постелью — ладно, Ньют подумает на тему этого предложения — попросторнее и получше освещен. Тяжелая деревянная мебель выглядела похожей и схоже поскрипывала, стены — светлые в пыльный кремовый. — Я бы хотел с тобой поговорить… И это довольно срочно, — уклончиво смягчил формулировку Альбус, — но не настолько, чтобы стоять. Присаживайся, побеседуем, — он опустился в кресло и кивнул на стол. Предсказуемо украшенный чайником, чашками и прочими блюдцами. Ньют вздохнул, но уголок рта дрогнул в улыбке. Некоторые чужие дурацкие привычки очень приятны. В том числе — в любой сомнительной ситуации, кроме схватки здесь и сейчас, пить чай со сладостями. — Я слушаю. Что такое срочное догнало меня в моей законной командировке? — Ньют оставил ложку медленно размешивать ему сахар в чае и посмотрел на Альбуса. — Не сомневаюсь насчет ее законности, — хмыкнул Альбус, и Ньют глянул уже с негодованием — слишком элементарная шутка. Альбус улыбнулся в ответ и перешел на честность: — Ньют, пропал глава Отдела международного магического сотрудничества. Олдриджа никто не видел со вторника. Ньют выпрямился. Так вот почему. — И никому не сказали, конечно? — Пока нет. Пока знают немногие, для остальных — командировка. Но это, конечно, ненадолго… — Но разве его должен искать я? У меня же есть старший брат, — Ньют отпил чаю. Вот магия — опять пересластил. — Он этим действительно занят. Разве он тебе не сообщил? — Альбус глянул пристально, но Ньют как раз интересовался крошечным сахарным печеньем и совсем не собирался встречаться глазами. Альбус, конечно, принес ему новости, но новости эти недорого стоили — Тесей бы и так поделился, как только бы вспомнил, что у него есть младший брат. Печенье хрустнуло и рассыпалось мелкими, сухими, сладкими крошками во рту; а уверенность в том, что сейчас Ньют услышит завлекательное предложение, только крепла. — Я подозреваю, что случилось с Олдриджем, но сотрудничать напрямую с Министерством… Не в этом случае, — Альбус покачал головой. Еще крошка информации. Ньют вздохнул, коротко посмотрел Альбусу в глаза. — Ты хочешь, чтобы я что-то выдал в ответ, или мы сейчас не торгуемся, просто ты медлишь? — Ньют наклонил голову, прикусил губу. — Дело довольно запутанное, — Альбус еще помедлил — уже совершенно нарочно — и продолжил: — Видишь ли, я подозреваю, что знаю, куда за Олдриджем отправится Тесей — только Тесей — и что из этого ничего хорошего не выйдет. А мне этого совсем не хотелось бы. Тебе, я подозреваю, тоже. — Это услуга мне, Министерству, Тесею или тебе самому? — Всем сразу. Включая меня, — признался Альбус. Ньют глянул на него, отвел взгляд. Ему хотелось верить Альбусу. Всегда хотелось. И в самом начале их отношений Альбус, дружески улыбаясь, сгружал в руки Ньюту компромат на себя самого — до сих пор надежно припрятанный. Словно понимал — нет, без “словно” — что это необходимое условие доверия. Рядом с Альбусом ощущалось спокойствие. Защищенность. Как будто он знал, что делать. Ньют подозревал, что однажды Альбус его разменяет, ну или хоть попытается — грандиозно, с размахом, на такую ставку, что все его признания и все воспоминания Ньюта из Думосброса перестанут иметь любую цену. Но пока — все еще верил. Тесей ревновал, сильно, зло, непонимающе — не того, что Ньют спал с кем-то еще, кроме него, а потому, что Альбус о Ньюте (и о них) кое-что знал. И немало. Но Ньют решительно не уступал неодобрению старшего, как бы тот его ни выражал. — Альбус, я слушаю, — Ньют отпил еще чаю, устроился поудобнее и замер, как примерный ученик на уроке. Рассказывать по кусочку Альбус мог долго, может, даже до утра, если дело не срочное и если он сочтет, что так нужно; но Ньюту совсем не хотелось столько ждать. Вняв его просьбам, Альбус налил себе еще чаю, повернулся к Ньюту и заговорил: — Мистер Олдридж позволил себе кое-какие неосторожные намерения и высказывания, и, боюсь, мой старый знакомый захотел его проучить. Или просто поговорить по душам. Очень старый знакомый, — подчеркнул он, и Ньют кивнул. Не было смысла в вопросах “Как ты узнал? Как ты все еще его понимаешь? Вы что, общаетесь?”. Известное Ньюту уже и так было в категории “слишком многое”. — Твой старший брат, несомненно, выдающийся волшебник и на многое способен, — кроме голосов, в комнате стояла тишина. Ее наглухо закрывали чары, отсекая все внешние звуки. Ньюту казалось, что он может чувствовать витки чужой теплой, обволакивающей магии — но это была интуиция или самообман. — И я даже мог бы поспорить, что это его ждут в гости… Очень в духе Тесея Скамандера — если куда-то не пройти отрядом, он охотно выйдет первым в бой. Бесстрашный аврор, герой войны, — Альбус покачал головой. — Он должен туда не отправиться? — ох, как же это в его духе! Долго тянуть жилы, не выдавать информацию, услышав которую, Ньют бы точно согласился выполнить просьбу. Заодно стало понятно, зачем был нужен именно Ньют — Министерству не сообщишь свои подозрения, основанные на такой связи. — Я бы предпочел, чтобы вы пошли туда вместе, — деликатно выразился Альбус. — Вы — очень разные по своему профилю волшебники, и встреча, подготовленная для Тесея, не будет учитывать тебя, я уверен. — Туда — это вызволять Олдриджа? — чашка уже опустела, но все еще исходящие паром кипятка чайники не привлекали Ньюта. Окно было закрыто и зашторено, ни звука не доносилось сквозь чары — это то ли пугало, то ли успокаивало. — О да. Не думаю, что он мертв. Скорее, эту приманку нам охотно вернут, ведь настоящая ценность не в ней, а в том, что за нею придут. — Я же не могу не пойти при таких вводных, — Ньют ощутил шевеление в нагрудном кармане и пальцем погладил Пикетта, который, видимо, захотел поздороваться. — Знаю. Но я не люблю отдавать приказы, — Альбус улыбнулся, пожал плечами. Ньют наконец-то принял решение. — У меня есть еще одна причина туда отправиться. Я ищу контрабандистов, торгующих чучелами единорогов, и Олдридж — следующая ступенька. Он замешан. — Что ж, я не удивлен, — кивнул Альбус. — Очень в твоем духе. Пожалуй, от этого будет польза. — Почему Тесей непременно должен отправиться туда один? Он, конечно, очень… порывист, но когда не уверен, то берет с собой авроров, — Ньют провел пальцем по ободку чашки. На дне еще оставалась пара глотков, но и без того сладкий чай в него больше не лез. — Потому что мой старый знакомый применил одно весьма интересное заклинание. Пойти по следу может только один, за ним вход сразу же захлопнется. — Я бы туда вообще не пошел, — честно сказал Ньют. — Ты — да, а вот Тесей настаивает, что это будет именно он. В Министерстве идут споры… — Альбус оглядел комнату, словно проверяя, точно ли чары закрывают все углы. — Это в его духе, не так ли? — Самоубийственные атаки? Мне кажется, когда Тесей после таких… вылазок не только не погиб, но и медаль получил… Он словно перестал верить, что с ним правда может случиться смерть по такому ничтожному поводу, — голос удержать не вышло, и в нем прозвучали жалоба и тревога. — Я могу помочь, — Альбус ободряюще улыбнулся, — я представляю, как устроены эти чары. И могу научить, как их немного взломать, уговорив пропустить еще и тебя. То, что вы братья, очень облегчает задачу. Насколько мне известно, я же могу гордиться тем, как ты вскрываешь чары, Ньют? — Гордись на здоровье, — Ньют фыркнул, но похвала словно коснулась сердца теплой лапой. — Итак, это большая часть того, что я знаю, — Альбус развел руками. — Остальное — догадки и домыслы… Так тебе показывать схему? Звучало предложение просто ужасно, если честно. Как откровенная ловушка, в которую лезть не следовало; а Альбус его к ней еще и подталкивал… Прекрасно понимая, что не пойти Ньют не мог, если уж собирался пойти Тесей. Вряд ли старший отступится. Он воспринимал запреты, желания и требования Ньюта весьма ограниченно. Учитывал чувства Ньюта к зверям, но переубедить его на тему чрезмерной опасности всегда было гиблым делом… А Альбус заодно предлагал и шанс. — Рисуй схему, — кивнул Ньют. — И догадки, выводы, домыслы — я слушаю.

***

Альбус его поцеловал. Притянул к себе, положив пальцы на затылок — очень мягко, очень предлагающе, совсем не так, как делал Тесей — и поцеловал. Коснулся губами легко, спрашивая разрешения, дождался отклика и только тогда продолжил. Ньют поддался. Невысказанное “Отчего бы и нет, если уж мы встретились?” он понял, едва войдя в номер. Пергамент с рисунками заклинаний лежал на столе, на полях пестрели заметки, сложные завитки — Мерлин, какая же невероятная у Альбуса магия! — они почти уложились в стройную схему в голове. — Наверное, и правда стоит прерваться, — Ньют отстранился. — Тогда не будем этим заниматься на стульях, — Альбус улыбнулся, встал и кивнул на широкую постель. Он был неизменно аккуратен и внимателен. Целовал, вплетая пальцы в волосы, поглаживая затылок, и ни разу не коснулся загривка. Магия, которой он — с разрешения Ньюта — помогал ему раздеваться и укладывал в постель, ощущалась теплыми гладкими волнами, мягко обхватывающими тело. Когда они оба были обнажены, Альбус оказался сверху, целовал шею, прихватывая кожу одними губами, обходил уже поблекшие следы зубов Тесея. Оставалось расслабиться, закрыть глаза и просто позволить ему. Не то чтобы Ньют не понимал. Когда Альбус проявил инициативу — мягко, но настойчиво — и уломал не сопротивляющегося Ньюта на постель, тому не понадобилось много времени понять, зачем это было сделано. Даже тогда. Очень давно. Но это не значило, что Ньюту не было приятно, когда Альбус обхватил губами головку его члена, мокрый язык прошелся по ней дразнящим касанием, а чужие пальцы обводили анус, скользя и лаская вокруг. Совсем иначе — намеренный, рассчитанный контраст. Первое время Ньют пользовался этим по полной, отвечая лишь стонами и беспорядочным поглаживанием Альбуса по плечам. Подготовка была долгой и тщательной, задница стала ощущаться раскрытой и мокрой от смазки, подушка под бедрами промокла от стекших туда капель — и только тогда Альбус, неспешно, придерживая свой член ладонью, взял Ньюта. Так аккуратно, что вторжение не принесло ни малейшего дискомфорта. Устав лежать и лишь принимать, ничего не решая, Ньют приподнялся, толкнул Альбуса в грудь — и тот понял намек, вышел, лег на спину, помог Ньюту оседлать себя, лицом к лицу. Придерживал за бедра, но сам не толкался вверх, позволяя двигаться на своем члене в ритме, устраивающем Ньюта. Для поцелуя пришлось сильно наклониться, член внутри изменил угол, надавил ощутимо и приятно, Ньют застонал, двинулся вперед, не приподнимаясь, подался назад… Он уже вплотную прижимался к бедрам Альбуса, принимая целиком, и неспешно, вдумчиво наслаждался этим ощущением. Увидь это Тесей… Старший был не прочь подложить Ньюта под кого-нибудь и посмотреть на это; и не возражал против любовников Ньюта. Возражал Тесей против слишком близких любовников. Ньют не хотел от этого отказываться. Но соврал бы, сказав, что такой секс нравится ему больше, чем с Тесеем.

***

Утро Ньют встретил уже в Лондоне — разглядывал из окна кухни магловскую улицу, просматривал записи Альбуса и ждал, когда Тесей вернется домой. Старший упорно не хотел дать с собой связаться как-то иначе, и оставался только один вариант поговорить так, чтобы никто этого не заметил. Злобные сторожевые церберы охранных заклинаний пропустили Ньюта свободно — магия Тесея словно бы ластилась к его ногам, приветствуя. Домовика старший не держал — в родительском доме домовых эльфов хватало, но на своей территории Тесей, казалось, физически не переносил никаких других живых существ, как очень агрессивный территориальный хищник. Так что встретили Ньюта только охранные заклинания, тишина и ощущение подзаброшенности — словно хозяин не так уж часто вспоминал о доме. Но рано или поздно ему придется вернуться домой, и Ньют намеревался дождаться. Он был мельче, не снабжен настолько внушительными клыками и когтями и предпочитал охотиться из засады. Незадолго до полудня последняя красивая, словно нарисованная искусным художником, черточка чар Альбуса, предназначенных для взлома чар Гриндельвальда, встала на свое место, улеглась в голове, отпечаталась светящимися линиями. Ньют облегченно выдохнул, встал со стула, потянулся — тело затекло — и отправился за чаем. Для разнообразия — без магии, чтобы размяться. Вспыхнул, затрещал и опал огонь камина, Ньют замер, прислушиваясь, кто шагнет из пламени. Один человек? Один. — Тесей, — оповестил Ньют, зная, что брат не любит сюрпризы. После краткой тишины шаги простучали по направлению к кухне, и из поворота вынырнул Тесей — с поднятой для боя палочкой. — Ты должен быть в Норфолке, — отчеканил он сразу. — Да. И я оттуда. У меня есть важные знания касательно дела, которым ты хочешь заняться. — Я, кажется, догадываюсь, кто же тебе донес про Олдриджа, — глаза Тесея сузились. Вряд ли он вычислил — скорее, это была ревность пополам с паранойей, которые внезапно оказались правы. Но палочку старший все же убрал, сообразив, что зря он стоит, как перед схваткой. — Это должен был быть ты! Тебе стоило сообщить, а не бросать меня в глуши без новостей! — Не помню за тобой привычки каждый раз меня оповещать, когда на горизонте забрезжит рунеспур, ре-эм или контрабанда. — Да, но не тогда, когда мы работаем вместе! Олдридж — он еще и посредник в торговле единорожьими чучелами! Они замерли. Тесей стоял прямо и чуть наклонившись вперед, нависая, надвигаясь, демонстрируя силу и доминантность, буравил взглядом. Ньют упрямо наклонил голову в ответ, напряг плечи. Верхняя губа словно сама дергалась в порыве оскалиться, ответить на угрозу. Ньют отвел взгляд первым, склонил голову набок, свел плечи, отступил на полшага. Через несколько секунд Тесей выпрямился и сменил позу; напряжение рассеялось. Он был неправ в своих поступках и сам подозревал это; но Ньют знал, когда проще отступить, а когда нельзя.

***

— Да, это записи Альбуса, и пожалуйста, прекрати, ты ведешь себя как косячный жеребец, учуявший конкурента, а не как разумное существо. Альбус знает, чьи это чары и как их взломать, и у него есть догадки, что за ними, — Ньют раскладывал на столе перед Тесеем бумаги в нужном порядке. От сравнения с жеребцом плечи Тесея ненадолго замерли — но гордость взяла верх, как Ньют и рассчитывал, вынудив сделать вид, что он ничего такого не услышал и готов знакомиться с важными сведениями независимо от того, кто их поставщик. Планируемый чай сменился на кофе — вид у старшего был потрепанный и невыспавшийся. Без пояснения Ньют знал, что тот вцепился в дело мертвой хваткой и отстаивал свое право рвануться к дракону в пасть. И теперь Ньюту предстояло переубедить Тесея и пойти с ним за компанию. Они остались там же, на кухне — просторной, с красивой сияющей, не используемой медной утварью на старых стенах — за длинным деревянным столом, предназначенным для готовки. Отсюда было ближе до кофе, чем из кабинета Тесея. — Ты уверен, что Альбус не пытается избавиться от нас обоих сразу? — старший поднял взгляд от прочитанного листа. — Практически, — честно ответил Ньют. — Я не могу найти причину, зачем ему; потому что я для него незаменим. Даже если там работает кто-то, кого я не знаю… наверняка работает — все равно многое умею только я. Если Альбус и попытается от меня избавиться, то не так. — Звучит, как будто он пытается спасти меня, — Тесей нахмурился, сложил листы в аккуратную стопку и потянулся к кофе. — Хотя зачем спасать меня? Скорее, он хочет обломать Гриндельвальда, покрепче привязать тебя и не лишить тебя моей поддержки. — Я тоже так думаю. Хорошая, достоверная мотивация, — Ньют развел руками, — стоило бы волноваться, если бы мы не понимали, что ему нужно. Тесей стукнул чашкой о блюдце и побарабанил пальцами по столу. Ему не так легко давалось сворачивание с намеченного пути, куда он стремился прошлые пару дней; но отталкивать Ньюта с его подсказками было бы очень глупо. Ньют видел, с каким выражением лица старший разглядывал схему взлома чужих чар. Тесей явно не хотел бы признавать, что ему воплотить эту схему не под силу — но почти наверняка так и было; он являлся магом совсем другого профиля и при всей своей мощи в чистой силе уступал Гриндельвальду. — Мне нужно красивое объяснение для Министерства, — чашка поднялась и еще раз стукнула о блюдце.

***

Портключ представлял собой небольшой золотой значок на деревянной подставке, оформленный в виде герба Министерства магии. — Я так понимаю, это разрешение, — Ньют остановился рядом со столиком в гостиной, на котором и красовался портключ. — Абсолютно верно, — Тесей раскинулся в кресле и явно наслаждался своей победой. — У меня есть разрешение, а мое сопровождение, которое должно делать вид, что меня поддерживает, появится гораздо позже, но будет считать, что вовремя. Не попасться им на глаза тебе надо будет на выходе. — И во что мы ввязываемся? — Ньют опустился на ковер у ног Тесея, положил голову ему на колено. — Это приманка и ловушка, абсолютно очевидные — министерству разве что карту не оставили с указанием, где искать Олдриджа. — Передумал? — Тесей потянул Ньюта за волосы. — Когда я передумывал? Просто озвучиваю наши планы. — Нормальный план, — дернув пару раз за прядь, старший принялся перебирать волосы Ньюта. — Не хуже многих других. Тебе напомнить ту историю с ре-эмом? — Если я буду перечислять тебя в таких ситуациях, то мне придется долго говорить, — Ньют прикрыл глаза, стал тереться щекой о бедро Тесея — это успокаивало и расслабляло, словно Ньют и вправду был зверем, низзлом, с громким мурлыканьем трущимся о сородича. — Не хочу слушать, — отмахнулся Тесей. — Портключ не настроен на определенное время, можем отправляться хоть сейчас. Знаешь, где наша ловушка? В горах Швейцарии. Это тоже затруднило согласование. И там, неподалеку, есть милая деревушка Гриндельвальд; но даже это не послужило достаточным намеком для некоторых… — Туда лучше всего отправляться на рассвете, — напомнил Ньют. — Мы можем переночевать там: рядом, говорят, маленькая гостиница. Ньют вздохнул. Это значило, что придется оставить чемодан здесь. И вообще всех тварей здесь… Альбус говорил однозначно — никого, кроме них двоих, даже лечурки. Но зверям, может, и правда безопаснее оставаться тут. И не то чтобы Ньют совсем не хотел провести ночь в горах, а не в наглухо закрытом чарами доме в центре Лондона. — Тогда я пойду позабочусь о животных, — Ньют отстранился на пробу, ожидая, отпустит ли Тесей его волосы и позволит ли встать. Позволил.

***

Над ними появилось и нависло необъятное небо, темные силуэты гор с более светлыми вершинами, холодный воздух нахлынул и окутал, запахло снегом, травой и простором. Ньют пошатнулся и ухватился покрепче за локоть Тесея. Он был привычен к портключам, но душная гостиная в городе так резко сменилась безбрежным великолепием ночи в горах, что дух захватывало. — Вот этот домик, — указал Тесей свободной рукой. — Видишь, каменный? Там вход. — Не буду спрашивать, как ты добился снятия охраны, — пробормотал Ньют. Тесей улыбнулся: — Ты уже не падаешь с ног от восторга? Нам стоит аппарировать к гостинице. Не собираюсь идти к ней пешком — носиться в темноте по такой местности это не мое увлечение, я не лошадь для стипль-чеза. — Удивлен, что ты вообще знаешь это понятие. Аппарируй и бери меня с собой, я понятия не имею, где тут гостиница. Для владельцев-маглов Тесей заселился в номер один. Ньют настоял на открытом окне, и теперь холодный вкусный воздух расходился по комнате, приятно касался кожи. Сам Ньют лежал головой на груди старшего, замерев. Выпадало такое не слишком часто. Как и совместные дела. Чаще всего они были минимум по разные уровни министерства, максимум по разным континентам. Ньют выслеживал, наблюдал, собирал зверей — крал, забирал с боем или хитростью, оставлял себе, лечил, возвращал. Тесей с блеском выполнял все положенные социальные ритуалы и служебные обязанности… когда не занимался под их прикрытием какими-нибудь другими делами. Ньюту хотелось побыть с братом на одной стороне. Тесей укусил его раз или два, лениво, словно отрабатывая программу, обновляя сошедшие следы — Ньют блаженно жмурился, ощущая его близость. Но на большее старшего не хватило — после нескольких напряженных дней и перед тем, что будет завтра, Тесей отправился спать. Ньют еще раз потерся щекой о грудь брата — серебристый шрам был на месте и не поблек, наверное, надо будет предложить свои услуги по лечению — и тоже закрыл глаза, собираясь спать.

***

Высокие потолки, тяжелые ткани, темная зелень и синева, тусклая медь на черном — очень красиво, несомненно. Ньюту никогда не нравилось. Но в благородно-старом парке за домом водились интересные звери, а родители не обращали на него столько внимания, чтобы помешать их собирать. Главное — чтобы уже дома звери не попались родителям на глаза. Потому что безродные твари, которых Ньют стремился то спасти, то приютить, то исследовать, то вскрыть и посмотреть, как они устроены — совсем не то, что красивое каменное здание с великолепными, породистыми гиппогрифами. Гиппогрифы Ньюту нравились. Они же не были виноваты в том, что мать не понимала интереса к другим зверям. Лаки зря убежал из комнат Ньюта и ушел прогуляться в сторону загонов для гиппогрифов. Рыжий хвост обрывался короткой трубочкой с кровавым, чистым срезом — клюв отсек большую часть хвоста быстро, как гильотина. Боку повезло меньше — гиппогриф схватил низзла когтями, но не смог удержать, и от неловкого взмаха лапы добыча оказалась вне пределов загона. Ньют, прибежавший искать Лаки, видел все. Лаки лежал на руках рыжей тряпочкой в темных пятнах и песке. Проведенные опыты по вскрытию подсказывали Ньюту, какие именно органы он сейчас видит в протяжной, практически сквозной ране. Раскрытая пасть пыталась ухватить воздух, внутренности пульсировали — наверное, его стоило добить, точно стоило, ему же больно… Лаки жил у Ньюта почти все лето — молодой, ободранный, хромой низзл, абсолютно нелегальный, абсолютно нежеланный в этом доме, до сих пор успешно скрываемый от родителей. Ньют прикусил губу, неохотно огляделся в поисках камня потяжелее — ничего более подходящего придумать он не мог, а идти было далеко, палочка не при себе. Совсем не то, что умерщвлять мурлокомлей для вскрытия или добивать незнакомого зверя. — Ну так и знал, что ты заведешь что-то подобное, — ленивый, тягучий голос раздался откуда-то свыше, и Ньют, стоявший на коленях, едва не вскочил. — Самого страшного низзла на свете. — Тесей! Пожалуйста… — Ньют не знал, "Пожалуйста" что и выйдет ли толк, но один Тесей — это было на целую надежду больше, чем без него. Старший улыбнулся, склонился, вгляделся пристальнее. — Да он едва жив. А я не целитель. Обещай не рыдать в меня полночи, если ничего не выйдет. — Обещаю! — Положи его, — велел Тесей, и Ньют осторожно опустил низзла на траву — аккуратно подстриженный газон — и отступил. Старший склонился над зверем, жестом отмахнувшись от Ньюта — мол, не мешай! — и осталось только отвернуться. Кусать губы, смотреть, как Аделаида недовольно крутит головой, нюхает свои когти, ищет пропавшую добычу, но не может выйти за зачарованную ограду. Аделаида не была ни в чем виновата. Она просто охотилась… На летнем солнце ее белые перья горели радугой отблесков — обычно Ньют находил это чарующе красивым. Тесей возился долго, бормотал что-то, тихо ругался, Ньют внутренне холодел. — Забирай свою тварюгу и прячь, пока мама не увидела, — старший держал на руках повеселевшего, но ошалелого Лаки. По боку у того тянулась длинная полоса, выглядящая как свежий шов, местами сочащийся кровью. — Полностью не закрыл, уж извини. Так, первая помощь. Дохаживать придется тебе. — Спасибо! — выдохнул Ньют, принимая на руки Лаки. Тесей сиял. Щурился и улыбался. Можно было физически ощутить исходящее от него самодовольство и предвкушение — и Ньют понял, что очень, очень должен. Опустил взгляд. — Приходи ко мне к полуночи,— лениво приказал старший. — Ты знаешь как. — Да, Тесей, — ответил Ньют, не поднимая глаз.

***

— Я не буду этого делать! — Будешь. Тесей сидел на краю кровати Ньюта и заявлял спокойно и уверенно. В комнате царила чуть зеленоватая от обилия растений полутьма, за окном медленно смеркалось, пушистый снег плавно опускался на землю. Дом тихо гудел от приготовлений к Рождеству. — Сам подумай, кому еще я могу поручить снять эту копию? Домовым эльфам, что ли? Пойти самому и попасть под подозрение, если меня не будет? Ты — другое дело. Ты тут все еще формально живешь и в случае чего всегда можешь сказать, что искал очередного зверя. Ньют опустил голову, нахмурился. Внутри билась мысль “Не надо было возвращаться домой на каникулы!”, но он сам знал, что это лишь порыв, ложь себе. Он хотел вернуться домой на последние рождественские каникулы. Он хотел увидеть Тесея. — Ничего сложного, Ньюти, — Тесей плавно подался вперед, коснулся щеки ладонью, погладил — и Ньют откликнулся на ласку. Прикрыл глаза, вздохнул, несмело придвинулся ближе. Тесей встретил его, схватив в объятия. Мерлин, Ньют давно понял, что его старший брат — сволочь. Как и многие вокруг. Местами Ньют все еще не мог решить, чего ему больше хочется — подкинуть Тесею в постель кого-нибудь поядовитей или попросить старшего еще раз сделать с ним… некоторые вещи. Ньют обхватил Тесея руками за шею, уткнулся в плечо, почти залез на колени. Они обнимались, и мир словно затих, стал уютным, спокойным, безопасным. Если выполнить просьбу (Ньют предпочитал думать, что это просьба) старшего, то Тесей будет ему должен… И что-нибудь сделает. Что Ньют попросит. Поможет, прикроет, уделит ему время и внимание… — Ньют, — Тесей шепнул ему на ухо имя, затем отстранился, чтобы встретиться глазами. — Ты понимаешь, что если будешь выполнять мои просьбы, то я буду выполнять твои? Ты уже практически взрослый; а во взрослой жизни, поверь мне, все только хуже. Многие будут пытаться от тебя что-то поиметь — или тебя — только потому, что ты — Скамандер. Только я… Только я, из всех, люблю тебя. И никто больше. Ньют отвел глаза. Слышать такое признание было приятно. Но больно. Ни мама (“Такому паршивому зверю не место в нашем доме!” — “Мама, я знаю, что он тебе не нравится, но, думаю, я смогу решить эту проблему так, что и ты будешь довольна, и младший братик не расстроится… Позволь мне попрактиковаться”), ни отец (“Не сказал бы, что из тебя выйдет достойный наследник. Вечно растрачиваешься на какую-то ерунду, разве это при...” — “Отец, дозволь, я хотел бы кое-что с тобой обсудить”). Был еще кое-кто, в Хогвартсе, но Ньют всерьез сомневался в его искренности. Тесей все еще держал его в объятиях, смотрел — внимательно, спокойно, почти, почти… Ньют снова спрятал лицо, боясь, что ему показалось. — Хорошо, Тесей. Я понимаю. Да, Тесей, — ответ, согласие, заученная фраза, фраза, которая нравилась старшему. — Я рад, — сухие губы коснулись виска. Ньют закрыл глаза и обнял покрепче, не желая, чтобы Тесей его оставил.

***

На самом деле рисунок был еще сложнее и интереснее. Ньюту никогда не доводилось видеть Гриндельвальда вживую, хотя он подозревал, что знает об этом темном волшебнике больше, чем многие. Но его чары были словно подпись, словно портрет. Яркие особенности, ни на что не похожее плетение, красивые, смелые и изящные решения — до этого Ньют видел такой уровень чар только в исполнении Альбуса. Хотя у него были другие особенности. Светло-голубым на черном вспыхивали заклинания, тянулись к Ньюту, вынуждая напрягаться, быстро реагировать и защищаться, используя все показанные Альбусом приемы. Уложив обратно спать сложные витки, Ньют все-таки добрался до уязвимых точек — ни за что не нашел бы их, не будь у него столько подсказок, — повернул, действуя палочкой чрезвычайно осторожно… Щелкнуло, плетение сдвинулось, слегка изменило свой рисунок, вспыхнуло на миг желтым. Ньют встал и махнул рукой Тесею — тот молча ждал у него за спиной, даже не пытаясь вмешаться, понимая, что он тут ничем не поможет. — Давай, заходим рядом и быстро. Нас пропустят. Обычная дверь ветхого каменного домика открылась, демонстрируя за собой черную пустоту. Ньют пропустил Тесея вперед, шагнул за ним — за спиной остались серо-синий рассвет, уже начавшие золотиться вершины гор, прозрачность воздуха и простор. Деревянная дверь хлопнула так, словно была каменной. Чернота поплыла, преобразовалась в темный, ведущий прямо вперед коридор, потолок которого слабо светился. Чем-то напоминало министерство. Тесей уже замер впереди — палочка наготове, силуэт напряженной струной, готовой в любой момент сорваться в движение. Ньют выдохнул, занял место за спиной брата. Неуютом ощущалась пустота в нагрудном кармане и в правом рукаве. Наверное, он слишком привык к своему универсальному живому щиту. — Идем? — Да, идем. Шаги в коридоре отдавались гулко, пыльно — у искусственно созданного пространства были свои отношения с эхом. Гладкие темные камни с прорезывающими их более светлыми линиями были созданы не без изящества, с небрежностью мага, способного позволить себе потратиться на западню-игрушку. — Тес! — окрик Ньюта и реакция Тесея совпали — старший заметил шевеление у пола на долю секунды позже, шагнул назад, поднял палочку. Черное, непроглядно-темное, как бездна, даже на фоне темных стен, полотнище поднялось с пола, вставая как на дыбы, потянулось к Тесею… Ньют, опознав смертофалда, кратко чертыхнулся и принялся произносить формулу — после первых же слогов из его палочки потек бурый дым оформляющихся чар. — Expecto Patronum! — голос Тесея прорезал тишину, звонкий и уверенный, как взмах палочки — и серебряные нити заклубились, соткались в небольшой, ярко сияющий силуэт, который ринулся на смертофалда. Тварь отпрянула от Тесея, заметалась, попыталась ускользнуть вглубь по коридору. — Задержи его! — крикнул Ньют, срочно развеивая дым и начиная другую формулу. Тесей кивнул, подозвал к себе Патронуса — теперь тот прижал смертофалда к стене и не давал ему уйти в спасительную темноту коридора. Большой прозрачный пузырь окутал сопротивляющегося смертофалда, накрыл со всех сторон, замкнулся и усмирил находящуюся внутри тварь. Ньют, управляя палочкой, отлевитировал пузырь поближе к входу, прислонил к стене и закрепил там понадежнее. — Ну вот, теперь он тут подождет. Патронус все равно бы не убил его, а лишь прогнал туда, куда и мы идем. Снова бы встретились. А я давно хотел поймать одного… — Забирай, — Тесей наблюдал за происходящим. Его Патронус серебристой лентой обвился вокруг хозяина, засиял и растаял дымком. Саламандра, маленькая саламандра, по спине которой словно пробегали мягкие волны пламени. — А где твой Патронус? — поинтересовался Тесей. — Ты даже не пытался его вызвать. Ньют почувствовал себя застигнутым на месте преступления. — Не могу, — буркнул он. — Слишком много темных артефактов, чар и зелий. Не стану пытаться. Скорее всего, это меня убьет. Да и… Это ощущается. Когда больше не стоит вызывать Патронуса. Как будто что-то оборвалось. Или тебя чего-то лишили. Словно испачкался изнутри, — пришлось укусить себя до ощутимой боли. В груди давило тяжелым, жалобы вырвались словно сами собой, без согласия Ньюта. — Гриндельвальд предположил, что ты, возможно, темный волшебник, но просчитался. В нашей семье так принято — я таскаю каштаны из огня, пока ты остаешься чистеньким, — зло добавил Ньют, чтобы не чувствовать себя несчастным и уязвимым. Тесей выслушал молча. Повернулся к коридору, поднял палочку, замер в ожидании. Ньют постоял немного, справляясь с чувствами. Перед глазами словно все еще скользила по воздуху серебряная саламандра. Но свою догадку касательно Патронуса Тесея Ньют высказывать не стал. — Пойдем. Они сделали около двух десятков шагов по коридору, прежде чем его стены резко ушли в сторону. Тесей замедлил шаг и теперь почти стелился, двигаясь медленно и плавно, палочка в его руке едва не вибрировала. За его спиной Ньют мысленно согласился. Простор — это не к добру. — А кто-то, я смотрю, не мелочится, — пробормотал старший, и ему ответило угрожающее рычание. Ньют не смог опознать зверя, так что шагнул чуть в сторону, окинул взглядом зал… Мерлин, живая мантикора! Мелькнула мысль, что воздух тут тоже был зачарован — потому что зверем совсем не пахло, хотя в дальнем углу смутно темнела его лежанка, мелкий водоем и ломаные груды, предположительно, костей. А сам обитатель, потягивая все четыре лапы по очереди, медленно выходил в центр зала. Человеческое лицо имело совершенно звериное выражение недоумения, плавно переходящего в злобный азарт, хвост покачивался и ловил блики тусклого освещения, когти клацали по камням. Тесей замер перед мантикорой, подняв палочку, не сводил взгляда. Это серьезно. Будь Ньют один и в другой ситуации, то попробовал бы поймать иначе, зайдя издали, не спеша… Но мантикора не может не атаковать вторгшихся в его логово. Избрав главным врагом Тесея, зверь прыгнул в его сторону, вытягивая вперед хвост. Тесей сходу ринулся вбок, уходя от хвоста, из его палочки вырвался узкий луч белого пламени, разбился о бок мантикоры. Зверь взревел и развернулся — его шкура могла игнорировать и не такую магию. Ньют прижался к стене и не сводил взгляда с Тесея. Если повезет, зверь будет думать, что никакого второго тут нет или что он не опасен. Если будет совсем плохо — он вмешается. Ньют знал: если нет предварительной договоренности о бое и если старший справляется — ему не стоит лезть. Они не были хорошо сработавшейся парой, и Тесей… так себе командный игрок. Тесей отступал, пятясь, неотрывно глядел на мантикору, приглашая ее подойти к себе поближе — и зверь повелся, ринулся скачками, зашел сбоку, чтобы поймать добычу на шип в конце хвоста. Тесей метнулся наперерез в противоположную сторону от хвоста — в футах от оскаленной пасти, от крупных когтей; как наглый кот, перебегающий дорогу волкодаву. Мантикора затормозила рывок, развернулась, снова зашла, теперь по дуге. Вдвоем они приближались к дальнему углу зала — с лежанкой. На миг его осветило запущенное Тесеем заклинание — вода заволновалась, пошла рябью. Нарочно или просто не попал? Третье уклонение прошло не так хорошо. Задняя лапа, выброшенная мантикорой вбок, задела Тесея — Ньют замер, удерживая себя, когда растопыренная лапа врезалась в бедро старшего, отбрасывая в сторону. Получивший удар Тесей упал, откатился в сторону — руки к груди — затем остановился. Палочка оставалась в его правой руке, губы были разбиты, но старший приподнялся и улыбнулся окровавленным ртом. Из-за большой массы мантикора все-таки разворачивалась чуть-чуть медленнее, чем Тесей вскакивал на ноги из положения лежа. Ньют подался вперед, сжимая собственную палочку сильнее. Тесей сейчас начнет хромать, он не сможет так быстро прыгать, не после… Нет, не начал. Не в его случае, когда от раны свирепеют и лишь становятся злее, а не слабее и медленнее. Вскочив, Тесей побежал — виляя, следя за зверем, предлагая пойти за собой еще, еще дальше к дальнему углу зала. Мантикора молча и упорно рвалась за ним, игнорируя Ньюта — припадая на передние лапы, зверь вихлял, на относительно небольшом пространстве ему было сложно поймать шуструю добычу, но он явно надеялся загнать ее в угол. Старший остановился у самого края лежанки — из чего она, Ньют разглядеть не мог, — стоял, выставив палочку, пока зверь не поднялся в последнем прыжке, вытянув хвост впереди головы… — Lumos Maxima! — Ньют сразу отвернулся от вспышки, зажмурился на пару мгновений, услышал недоуменный и обиженный рев мантикоры. Удерживаемый магией пузырь темной воды и жидкой грязи от водоема пролился на морду мантикоре, наверняка залепил глаза и нос, зверь стал отступать, попытался протереть морду лапами, заревел еще раз… Тесей уже стоял во весь рост, больше не укрываясь за лежанкой, и, подчиняясь его палочке, разбросанные кости собрались в ощетинившийся гарпун. Разогнанный магией, он влетел в горло распахнувшей пасть в реве мантикоры. Ньют мог представить — и слышал — что он там наделал. Старший одним взмахом наложил на упавшую тварь Силенцио и посмотрел на Ньюта. — Не думаю, что тебе удастся забрать ее с собой. В пузырь не засунешь, чемодан далеко, она разъярена. Лучшее, что мы можем сделать во имя твоих добрых чувств к тварям — добить, чтобы не мучилась. Учитывая ее стойкость к заклинаниям… Может, утопить. Ньют спешно подошел, вгляделся в мантикору. Несмотря на вполне человеческое лицо, все-таки что-то в нем было совсем звериным, другим. Мантикора беспорядочно дергала лапами, хвост бился, из пасти — рта? — текла пенистая кровь. Пришлось крепче сжать палочку в руке, направляя острый костяной комок поглубже в горло и раскачивая там. Зверь захрипел — звук, кажется, пробился через Силенцио — дернулся сильнее, ярко-алый поток из перерезанной артерии растекся в озеро на полу. — Бедное создание, — Ньют опустился рядом на колени, когда судороги стихли, погладил жесткую шерсть. — Его же изловили и засунули в клетку, чтобы ты его тут победил. Вряд ли он хотел быть местным стражем, — голос снова оборвался. Сколько, в конце концов, можно?! Тесей некоторое время помолчал, давая Ньюту осмотреть животное — хотя бы запомнить, если уж больше ничего нельзя, — потом заговорил: — Чтобы я его победил? Уточни. — Это проверка, — Ньют встал и отвернулся от трупа мантикоры, — Гриндельвальд хочет приглядеться к тебе, подозревает, что ты можешь быть ценным союзником. И проверяет, как много ты можешь. Он знал, что сюда пойдешь именно ты, а не кто-то еще. — У него есть способ узнать, что именно тут происходило? — нахмурился Тесей. — Был. Я его поломал, когда вскрывал чары, — Ньют улыбнулся краешком губ. Сделать это было сложно даже с подробной инструкцией, и он чувствовал, что может собой гордиться. — Чудесно. То есть это показательная полоса препятствий, — Тесей широко ухмыльнулся. — Отлично. Мне нравится. А что в финале? — Или тебя отпустят с приманкой, либо задержат, чтобы Гриндельвальд мог сам с тобой пообщаться, как у него найдется время. — Ньют пожал плечами. — На случай второго тут я — в наши планы очная встреча не входит. — И почему же я это узнаю уже прямо на полосе, а, Ньюти? — Тесей покачал головой, не прекращая ухмыляться. У Ньюта кольнуло в загривке, но он не отвел глаз. — Подумай немного и сам поймешь, — он огрызнулся. Тесей фыркнул. — Ладно. Пошли по полосе дальше. Мантикора — это, конечно, интересно, но неуязвимое к магии существо — это не испытание на магию. — Думаю, оно где-то там, — Ньют махнул рукой в сторону единственного выхода. — Пойдем. Ньют молча стоял за спиной Тесея, азартно разбирающегося с очередным препятствием. Серебристая мерцающая стена преградила коридор спустя еще десяток ярдов. Она слабо колыхалась, сверху вниз пробегали волны мягкого сияния. Гриндельвальд, очевидно, любил все обставлять с изяществом. Тесей на пробу выстрелил в стену каким-то заклинанием — оно срикошетило и вернулось; разбилось о выставленные щитовые чары. — Аккуратно, — предупредил старший. — Держись за мной и подальше. Если что — уворачивайся, не принимай на щит — они слишком сильные для тебя. — Понял, — Ньют отступил. Стенка не была пассивным участником событий, лишь отбивающим заклинания — она трещала, гнулась, пулялась чем-то в ответ. Тесей вел себя словно на дуэли — отступал, закрывался, пробовал мощные атакующие заклинания и их сочетания — часть Ньют даже не опознал. Двигался брат довольно уверенно и быстро, явно справлялся неплохо, и Ньют слегка успокоился. Вспышки участились, сложные формулы отдались эхом, Тесей был вплотную к стене, которая выгнулась в его сторону, словно пытаясь схватить, молнии поползли к нему. Старший шагнул вперед, прямо в стенку, вступил в нее — серебро растеклось по его силуэту, и препятствие рассыпалось белыми сверкающими искрами. Ньют выдохнул — кажется, испытание было пройдено. Тесей, уже было сделавший еще шаг вперед, через границу, схватился рукой за плечо, рухнул на колени прямо в тающие осколки и закричал. Крик словно вынес Ньюта вперед, время растянулось, сердце забилось в горле, тело напряглось в готовности к любым действиям. Если Тесей кричал, срывая голос — все хуже некуда. — Тес? — Ньют возник рядом, склонился. Старший держался рукой за свое левое плечо, из-под его пальцев пробивалось яркое серебряное сияние, постепенно становящееся чернотой. — Убери руку, не мешай мне! — рявкнул Ньют, кончик его палочки погрузился в распространяющуюся черноту. Руку Тесей не сразу, но убрал. Оперся ею о пол, стоял на коленях, хватая ртом воздух, разбитые губы снова пошли кровью, крик сменился хриплым скулежом, глаза — совсем безумные. Черные нити медленно липли к палочке. Ньют сунул ее глубже, внутрь раны, может и внутрь тела, не было видно. Это проклятие, срезонировавшее и сработавшее проклятие, оно горело серебром на месте шрама, шрама с вечеринки у Феррерсов… Ньют мог попытаться его вытащить. Это как взломать, только наживую. Он собирал нити на свою палочку, опутывал чарами, удерживал от расползания — выходящие из тела струйки черного дыма тянулись, словно он вытаскивал жилы из плоти. Тесей не двигался, хватался за стену и за себя — все его силы уходили на то, чтобы стоять и не мешать. Серебро тоже поползло в черноту, не желавшую покидать жертву. Ньют сжал губы. Тесей не виноват, он, конечно, Тесей, но не он убил единорога, и даже артефакт подложил не он… Грязная черная тень уже большей частью была снаружи. Она угрожающе колыхалась, стремилась вернуться, вцепиться в Тесея, но Ньют не давал, продолжал отыскивать и вытаскивать отростки, до последнего, до самых тонких линий, до мощного корня. Корень пришлось выдергивать рывком — Тесей от рывка дернулся вперед и повторно прикусил губу. Оградив проклятие от жертвы барьерным заклинанием, Ньют стряхнул его с палочки, откинул — и темная туча, едва коснувшись угла коридора и обрывков стены, взорвалась непроглядной чернотой, сразу увеличившись. Мерлин. Отделить от носителя — не значит нейтрализовать. Теперь туча колыхалась на весь коридор, уплотняясь и принимая форму; Ньют, не сводя с нее глаз, протянул руку, помогая Тесею встать. Его хватка постепенно становилась крепче — несмотря на выдирание из него проклятия наживую, старший приходил в себя. — Отлично, — нечетко прохрипел он. — Что это? — Твое проклятие, — Ньют отступил на шаг, медленно. — За единорога. Которого ты не убивал. — Мне кажется, ему-то все равно, — Тесей усмехнулся и поднял палочку. Проклятие двинулось вперед, задевая боками облака стены — и там, где оно их касалось, те словно сыпались и плавились, иногда мерцая вспышками линий заклинания. Ньют поднял палочку и встал рядом. Проклятие было темными чарами, значит, с ним мог лучше справиться Тесей — он жил на виду, он использовал в основном разрешенные заклинания… Но он же был и жертвой, и носителем, и это делало его слабее против отделившегося проклятия. Значит, придется попробовать — темными чарами против темных. — Ты — по учебнику, я — другими методами, — предложил Ньют, и Тесей кивнул. Два снопа чар — серебро и гнилая болотная зелень — ударили в облако, исчезли в его туманной глубине, пошли молниями внутри — и проклятие словно взбесилось. Оно рванулось вперед, попыталось наплыть на Тесея, но тот отпрыгнул и прикрылся щитом, и туча передумала, ринулась к Ньюту — слишком быстро, стремительно, едва сформированный щит просто смело, чернота коснулась рук — и весь мир потонул в ней. Солнечное пятно лежало на темном каменном полу. Между черной зачарованной кладкой расширенного пространства проглядывали луг, и горы, и небо. Чары рушились, спадали кусками, обнажали мир за ними. Отсюда теперь можно уйти. Даже, наверное, не очень сложно. Может, и аппарировать вышло бы — с Тесеевым напором пробиваясь через заклинания. Если бы не холодная чернота, сковавшая тело. Разбушевавшееся проклятие стало хищным и искало жертву, чтобы сожрать. Выпить магию вместе с жизнью, как дементоры — душу. И ему уже совсем не был нужен Тесей. Годился и Ньют. Тесей мог бросить какой угодно вызов, если чувствовал себя уверенно. Но он умел отступать, когда не мог справиться. Как сейчас. Он знал достаточно, чтобы понимать — у него нет шансов. Каменный пол под собой едва ощущался, звуки были где-то далеко. Магия, бывшая привычной частью жизни и сущности, едва отзывалась — ее пожрало чужое проклятие. Наверное, скоро оно должно было закончить дело? Но секунды капали, утекали струйками осыпающегося прямо перед лицом камня, а темнота не возвращалась. Ньют попытался повернуться, поискать глазами черное облако. Не то чтобы он торопил — но лежать и ждать, гадая, где же заплутало то, что должно было тебя добить; раз уж ты не в состоянии убежать, покинув рушащийся мир и его голодную, готовую сожрать силу… Как уже сделал Тесей. Ему было не выстоять против своего же проклятия. Не ему. Не сейчас. Ньют не хотел лежать и ждать, пока оно поймет, что одна добыча ускользнула, и переключится на оставшуюся. Нет уж. Звуки вернулись, обрушились. Мир стал четче и ярче, Ньют обвел взглядом коридор, по-прежнему лежа на полу. Проклятие двигалось, находясь “спиной” к Ньюту, не обращало на него внимания, колыхалось, вытягивалось. За ним неритмично мерцали белые вспышки, пронзая туманное тело взбесившихся чар. Вспышка, и еще, теперь — серебро, алый, снова белый, голубые змеящиеся молнии, белый, белый… Совсем слабый белый. Проклятие отодвинулось от Ньюта, загоняя жертву. Палочка все еще находилась в руке, пальцы, смыкаясь покрепче на рукоятке, подчинялись с трудом. Вставать не надо… Пустая трата сил. Просто одно заклинание, сложное, но осуществимое; больше усилие ума, чем магии. Нужно лишь как следует сосредоточиться. Начертить линии. Разложить магию на составляющее. Есть немного времени. Наверное. Там, за черной пеленой, сквозь которую все реже проходили белые вспышки отбивающих чар, проклятие пожирало Тесея. Который никуда так и не ушел. За закрытыми глазами стали вырисовываться основные линии. Далеко, и привлечь внимание нельзя, придется работать на расстоянии, а не вплотную; зато можно сосредоточиться, а не драться. Витки и витки; черные, испещренные шипами, осуждающие, злобные, темные, впивающиеся в чужую плоть и магию, как колючая проволока. Отвлекаться нельзя, промедлить нельзя, спешить нельзя — не получится. Силы возвращались медленно, в воздухе звенели и шуршали чары, проклятие ревело, заглушая голос Тесея, вызывающего Патронуса. Ньют смог представить саму суть чар — переродившегося многажды проклятия убийцы единорога. То, что единорог был уже мертв от другой руки, “Убийца веселья”, зачарованное пространство, стенка-препятствие… Все слилось в одного злобного кадавра, меняя, извращая магию, превращая ее невесть во что. Линию за линией, терпеливо, словно выпутывание колючек из гривы. Ненадолго открыв глаза, Ньют заметил скачущую по воздуху серебряную саламандру, пытающуюся отвлечь внимание от хозяина. Наверное, он уже мог бы встать. И уйти. Или попробовать аппарировать. Ньют сложил верным способом еще несколько завитков, собираясь разбить чары изнутри. Рискуя, ползком подобрался ближе — касаясь, работать куда проще… Вспышки уже не мерцали; проклятие не интересовалось Ньютом. Стена под рукой колыхалась как бумажная, пока Ньют медленно вставал, удерживая в голове схему. Неспешно, не отвлекая на себя внимание, сердце — где-то здесь… Резко вытянув вперед руку с палочкой, Ньют погрузил ее по локоть в темный ураган чар — словно в жидкий лед. Но сила все равно текла, перед закрытыми глазами сияли линии, составляющие заклинания, и если он надавит вот тут, они… ...Разобьются. Проклятие взревело, дернулось в сторону, отшырнуло Ньюта, распласталось по потолку — и рассыпалось на темные лоскуты, тающие на полу. Правая рука онемела, палочку пришлось поднимать левой. Тесей полулежал на полу — голова запрокинута, половина лица в крови, глаза открыты. Пожалуйста. Ньют прижал пальцы к шее, покрытой засохшей бурой коркой. Пожалуйста, пожалуйста… В пальцы слабо, неуверенно толкнулся пульс. Захотелось рассмеяться и вскочить от облегчения, но — наскрести бы сил на аппарацию...

***

Маглы так ничего и не заметили. Тайник был хорошо прикрыт — даже когда сквозь рушащиеся стены проглядывали трава и горы, снаружи все равно все выглядело старым каменным домиком. Ньют сидел выше него, на склоне. Смотрел на гору напротив — по ней сбегал тонкий белый язык тающего льда, вершина уходила в яркое небо, откуда лилось солнечное золото. Рядом медленно приходил в себя Тесей. — Ньют? “Ньют”. Серебряная саламандра. Полез на заранее превосходящего противника и почти дал ему себя убить. — Я здесь. Ты как? — Ньют протянул руку, за которую сразу же уцепились — сначала слабо, потом хватка окрепла. — Как будто меня постирали, — придерживаясь за него, Тесей сел. Выглядел он бледным, со следами едва оттертой крови. И не улыбался. — Я не ждал такого, — Ньют отвернулся. Потом, наверное, не будет случая и предлога сказать. Лучше сейчас, быстрее, пока Тесей не до конца пришел в себя… И все же Ньют не выдержал — любопытство заставило повернуться обратно, взглянуть брату в лицо. Словно другой человек смотрел на него — пару секунд; потом постарался спрятаться за улыбкой, но вышло совсем неубедительно. Живой, отчаявшийся, лишенный щита пренебрежения и бесстрашия. Как будто Тесей боялся. Как будто Тесей мог бояться. Старший так ничего и не сказал, но Ньют был Ньютом — не нуждался в словах для понимания. В поле зрения были только пара старых домов и дорога вдали — ни одного магла. Удачно. — Как думаешь, что сейчас стало с этим… схроном? — это все еще был не тот, привычный, голос Тесея. — Возможно, еще стоит. Может, даже выйдет вытащить Олдриджа живым, — отозвался Ньют. В данный момент этот вопрос казался ужасно далеким. — Но не нам с тобой. — Ничего. Дождусь авроров и скажу, что убрал мешающие чары, так что можем пойти хоть толпой и все обыскать. Они же разбились? — Да. Там такие дыры в плетении, хоть экскурсию води, — Ньют хмыкнул. — Как всегда, выставишь себя героем? — А ты хотел бы, чтобы я честно рассказал о твоем вкладе? — Тесей фыркнул в ответ, его голос стал крепче и увереннее. — Может, не надо? Дойдем мы до твоих… обидчиков единорогов. Обещаю. — Хорошо, — поняв, что уже можно, Ньют привалился головой к плечу Тесея, легко потерся. Ощутил ответное ласковое прикосновение к волосам. И улыбнулся.