Детонатор для мизантропа

«Неважно, из чего мы сделаны, Мы по-прежнему такие же жадные. Это моё второе пришествие. Когда почувствуешь моё тепло, Посмотри в мои глаза. Там таятся мои демоны. Там обитают мои демоны. Не подходи ближе, Здесь слишком темно! Здесь прячутся мои демоны.» (с) Imagine Dragons — Demons. Я бы ни за что не проснулся. Было невероятно хорошо. Мягкая постель, бережные объятия короля и моё упорное желание остаться здесь навсегда. Но очнуться всё-таки пришлось, и причиной тому стали нежные поцелуи. Приоткрыв опухшие после сна глаза, я узрел счастливого котейку, однако подниматься по-прежнему не хотелось. - Билл, - тихо сказал парень и улыбнулся. Я свел брови к переносице и, жалобно ойкая, перевернулся на живот. - Вставай, зомбанутый, - с озорством в голосе потребовал Том. Теплые руки приподняли майку, с удобством разместившись на моей талии. - Щекотно, - возмутился я в подушку. Вышло шепеляво, неубедительно и слегка удовлетворенно. Будто я того и добивался. Гадство. - Мы и так опоздали... - не очень-то усердно воззвал он к рассудку, предоставив мне возможность всласть покапризничать. - Оленье питание на время отключено, - я с недовольством задрыгал ногами. - Черника спать, черника видеть сны. - Черника обнаглеть! - явно веселясь, воскликнул котейка, внезапно прикусив мой бок, даже ниже, практически задницу. Я подскочил на кровати и удивленно уставился перед собой. - Ты... - задохнулся я от возмущения. - Укусил меня за жопу! Том?! Я резко обернулся, но безумная пиранья уже успела ретироваться к двери. Телепорт-стайл. - Одежда высохла. Просыпайся, а я завтрак принесу, - указав на шмотьё, парень ухмыльнулся. Я оценил тряпки и вновь зыркнул на него. - Жрать давай. - Сию минуту, шипучка! - он отсалютовал мне, заставив глупо покраснеть. - Идиот, - ворчливо прохрипел я и, потирая пострадавшую часть тела, направился в ванную комнату. На раковине, видимо, в ожидании моего появления, лежала новенькая зубная щетка. Заботливый сладострастник подготовил. Охотник до королевского мяска. Я взял её, придирчиво оглядев. На несколько секунд я замер и с улыбкой ощутил, как сильно пылаю. Жарко, Том. Жара внутри. Отличное состояние. - Чёрт, - растягивая губы, смотрел я на себя в зеркало. - Лапонька. Я был счастлив и очарователен. Просто квинтэссенция прелестности. Скверно, что до этого я не замечал: сиять можно и в растянутой майке, главное — наличие нужного человека в соседней комнате. Когда рядом тот, кто тебя понимает, приготовление вечной радости не составляет труда. Рецепт обычен: мелочи вроде зубной щетки и завтрака, парочка деталей в виде поцелуев-объятий и одни большие слова, бьющие по спине, подталкивая идти вперед. Немного поплескавшись и начистив до белоснежности свои зубищи, я натянул одежду. Странная тревога в сердце подгоняла, заставляла в спешке плеваться пастой и запутываться в кофте. Жизнь в душе задавала темп. Вулканические вздохи по венам будоражили и требовали движения, процесса, действия. Я выпорхнул из ванны и, повалившись на кровать, закричал: - Том?! - Тут я уже, - передо мной предстала чудесная кулинарка с необъятным подносом и серьезностью в чертах. Парень поставил свою ношу на тумбочку, свысока поглядев на меня. - Что? - с подозрительностью прищурился я, аккуратно тыкая его ногой в живот. Король фыркнул и, схватив мою худющую щиколотку, потянул к себе. Я в испуге заверещал, а потом почувствовал ласковый поцелуй на своем порезе. - Амиго, дырка в штанах - ещё не повод для разврата, - широко улыбнувшись, произнес я. - Дырка — всегда повод, - не подумав, хмыкнул он, вынудив нас обоих загоготать на весь дом. Мы долго смеялись. Я не мог упустить возможность лишний раз помучить котейку. Хотя, порой казалось, что издевались именно надо мной. Глазами, жестами и премилыми предложениями. У него получалось сбить с толку или, чаще всего, превратить сурового немца в романтичную луну, что мелькает в стихах эпохи Возрождения. На фоне общей эйфории мы устроили своеобразную битву безумных умов. - А я наркоман. - А я люблю наркоманов. - Ко мне приходят зеленые гномы с дилдо и пьют хеннеси, заедая черешней горе потери золотых приисков. Как тебе? - Когда за окном бегают обдолбанные богомолы, я хочу забыться зефирными снами и трогать желейные ромашки. Я завис и, откусив кусочек вкуснейшего в мире сэндвича, пожал плечами: - Окей. Поженимся? Том заржал и спросил: - Гномы придут? - Риторический вопрос? - невольно хихикая, буркнул я. - Само собой. Одарив друг друга лукавыми взглядами, мы молча продолжили наслаждаться пищей. Мы восседали на постели, и порой нам приходилось принимать странные позы. Я придерживал колено, а Том постоянно менял положение, иногда неестественно выгибал руки или просто валялся. Кажется, ему хотелось спать, и эта старушечья неудовлетворенность дико веселила. - Ты отлично готовишь, - похвалил я полуиспанца. Тот смущенно опустил взгляд. - Всё для тебя. Но, вообще, я, конечно, бог сэндвичей, - с толикой самодовольства заметил парень, отпив немного горячего шоколада. - Мой скромник заляпался, - влюбленно протянул я и мягко подцепил пальцами крошку в уголке пухлых губ. От неожиданности он смешно нахмурился и, отставив кружку, внимательно посмотрел на меня. - Что такое? - пододвинувшись ближе, полюбопытствовал я и коснулся напряженной руки. - Кхм... Вены. Секс. Хочу. Я положил свою голову ему на плечо и соблазнительно улыбнулся. - Маньяк... Ты мне нравишься, - спокойно произнес котейка, уставившись совершенно в другую сторону. - Очень. С этого ракурса принц был невероятно хорош. Я поцеловал маленькую родинку на подбородке и, поскольку знал наперед, что ему потребуется ответ, тихо признался: - Ты мне тоже нравишься. Даже чуточку больше, чем нравишься. - Мазохист разоткровенничался, - начал Том, прижимая меня к себе. - Приятно... Я с дрожью ощутил, как его напускная безмятежность исчезла, сменившись искренним волнением, чувственными движениями и тяжелыми вздохами. - Ты - груз в сердце, - взяв моё лицо в ладони, прошептал полуиспанец. - Вот-вот перельешься через край... Необъяснимо. Жалко, нельзя взять всего тебя. Я вздрогнул и взглянул в карие глаза. Я желал продолжения исповеди. - Возьми. Я не сопротивляюсь. - Не только в этом смысле... - смутился парень. - Можешь взять меня во всех смыслах, позах, абстрактных измерениях. Запри в клетке, привяжи. Я буду поводок в зубах носить и радоваться. Бери бесплатно, - громко говорил я и улыбался. - Распродажа только сегодня. Поспеши, амиго. Голос сорвался, и я боязливо зажмурился. Мурашки так и бегали по телу, норовили объединиться с акробатическим бунтом в животе, окончательно уничтожив этим рассудок. - Я ведь не отпущу, - пригрозил король. - Слышишь? Я распахнул веки и, посмотрев на гитариста исподлобья, смело отозвался: - Что же тебя так привлекает? Мне редко давали ответ на этот вопрос. Внешность - да, а дальше? Что? Я испытующе сверлил взглядом уверенного в себе котейку. - По пунктам перечислить? - он приподнял брови, приняв мой вызов. Я кивнул. Принц опустил руки на мои плечи и выдал то, чего я совершенно не ожидал: - Как ты орешь. Обожаю слушать твои возмущенные крики. Когда ты со своим классом и когда мы наедине. Особенно вчера. Твой голос завораживает, вернее, не голос ... интонации, и хрипы, и грубость... - Том легко поцеловал меня. - Как ты думаешь. Без фальши и чокнуто. Как ты спишь. Раскинувшись, будто повелитель. Как ты просто идешь навстречу, заставляя пугаться этого. Как ты сложен и скрытен. Как ты грустишь и веселишься. Как ты философствуешь на пустом месте. Как ты... - Всё! Всё! - я закрыл его рот руками, жутко покраснев. - Всё, Том. Хватит. Испанец одарил меня безумной ухмылкой и бросил: - А ты? Что тебе во мне нравится? - Ничего. Терпеть тебя не могу. Сгинь, - затараторил я, чувствуя себя неловко. - А вообще... Можно, я просто помурлыкаю? Внезапно зазвонил телефон, и парень завозился в поисках пищащего мобильника. - Твоё спасение, - выудив его из штанов, сказал Том и посмотрел на дисплей. - Это Джейми. Я напряженно кивнул, чтобы король всё-таки взял трубку. - Да? Том завел с ним какой-то разговор из сплошных междометий. Впервые я осознал, что милый котейка, который так часто щурился и улыбался, способен быть не просто грубым, а действительно холодным, язвительным и жестоким. Я испугался. Хотелось, чтобы вернулся прежний гитарист. Мой пристальный взгляд, кажется, нисколько не беспокоил его, и я ненавидел Джея ещё больше. Он сделал из лучика Средиземноморья гр*банную кучу ледяной презрительности. Сильный контраст. Даже когда Том лупасил меня в снегу, такого не было. Неожиданно внутри потеплело от понимания того, как бережно он ко мне относился. Я не являлся для него ещё одним приятелем, я представлял собой нечто большее и драгоценное. Выходило, что мы намного ближе. Практически двойники. Принц закончил морально убивать Джея и, растрепав мои волосы, сказал, что пойдет разогревать машину. Я не пытался разведать подробности этого линчевания. И так было ясно: боевые действия объявлены. Кастаньеты угрожающе запели. Я вздохнул и поднялся на ноги. Комната амиго представляла собой обитель меломано-упоротого байкера. Много плакатов, вырезок из журналов, и всё - гитары, синтезаторы да мотоциклы. Тома нельзя было назвать чистюлей, хотя некоторая педантичность всё же наблюдалась. Его бросало из крайности в крайность, если судить по заваленным одеждой стульям и безупречности стола без единой пылинки. Создавалось впечатление, будто полуиспанец выборочно любил отдельные уголки своей комнаты, а какие-то просто ненавидел, готов был напалмом изничтожить. Именно поэтому у батареи творился хаос из пакетов, бумажек и столетней паутины. Побродив пару минут в данном логове и посмеявшись над сиротливым комплектом поломанных карандашей в стаканчике, я направился вниз. Меня не покидали мысли о нашем прерванном откровении. Как описать то, что я чувствовал? Потребовав от него ответа, сам я был не в состоянии описать черты, настолько привлекавшие черничное сердце. Должно быть, образ и душа? Светлые поступки и темные мятежные стремления, словно внутри Тома была вечная драма из надломленности, неуверенности. Дикие замашки? Сумасшедшие выходки? Спеть попсовую песню, пообещать целый мир из безумных гроз, бросить всё и побежать за мной... Он умел вскружить голову, встревожить даже такого, как я. Именно такого, как я. Меня, меня ... этот парень влюблял в себя. Меня всего! Планомерно, со вкусом, с энтузиазмом, увлеченно и обольстительно. Рушил крепость, ломал привычную манеру поведения. Рядом с ним я начал обожать становиться кем-то другим. Похоже, мы обоюдно расправляемся крыльями. Любопытно, этого ли хотел Фей? - Радует, - произнесли над ухом. Я чуть не навернулся с лестницы. - Урод, - обозлился я на появившегося бармена. - Что тебе? И ... откуда это? Я с опаской указал на его физиономию, премило украшенную порезами. Такое ощущение, будто мужчину тоже недавно спустили с насыпи. - О моих проделках узнали. Ты ведь нелегально попал сюда. - Меня отправляют обратно? - замер я, крепко вцепившись в перила. - Это рано. Я убью тебя. - Нет-нет, - успокоил он и легко спустился вниз. Я последовал за ним, отметив богатое убранство комнат. В дома царила рождественская атмосфера. Повсюду мелькали так «полюбившиеся» мне в этой реальности гирлянды, а в гостиной, которую мы почтили своим присутствием, вообще всё пестрило торжественностью приближавшегося праздника. Носки, бантики, шарики, елка... Я замер при виде зеленой красавицы. - Иисусу везет. Каждый день рождения такой ажиотаж. Ему ещё не надоело тусить со всем миром под Jingle Bells? - Сомневаюсь, - проговорил официант и уселся на диван. - Ты не хочешь возвращаться? - Пока рано, - отрезал я, оставаясь у камина. - Кто тебя располосовал? - Твой опекун, - развел руками он, улыбнувшись. - Я думал, что это ты мой опекун, ангел убогий. - Я всего лишь бармен. Я с подозрительностью приподнял голову и спросил: - И кто он? - Если я раскрою эту тайну, следов на щеке станет больше. - Надеюсь, мой опекун не такая тщедушная шпала с кудрявой шевелюрой и маниакальным желанием всех свести? Астральное существо обидчиво заворчало, и я окончательно опустил его, сделав парочку ехидных замечаний. - У тебя осталось пять дней, - демонстративно объявил мужчина. Я обеспокоенно взглянул в его сторону и отвернулся, безучастно вперившись в рамочки с фотографиями. Ими была заставлена вся каминная полка. Я робко улыбнулся, наткнувшись на изображение маленького Тома. - Он любит меня в реальности? - тихо бросил я, притронувшись к рамкам. - Любит? - Он отчаялся и запутался. Впрочем, как и ты. - С чего ты взял, что мы созданы друг для друга? - я сжал зубы. Недостаток уверенности в будущем угнетал. Я снова хотел, чтобы всё расставилось по полочкам. Зыбкость происходящего раздражала. - Тебе виднее, - по-доброму улыбнулся Фей и, встрепенувшись, произнес: - Мне пора. Послышались быстрые шаги, и он исчез. Полуиспанец предстал во всей красе: раскрасневшийся, замороженный и счастливый. Я встретил его широченной ухмылкой. Признаться, меня расстроили слова ангельского высера, однако хитрые глаза напротив не давали упасть в пучину депрессивных дум. Я буквально накинулся на него, стиснул в объятьях и с дикой лыбой выдал: - Пык-пык! - Что ... за? - парень покривил улыбку, не понимая меня. Крепко удерживая котейку, я поцеловал нежные губы и хриплым голосом поведал: - Это был бросок кобры. Бжик-бжик... - Разве кобры так делают? - Пыщ-пыщ. Фы-ы-ых... Фью-фью, - надрывался я, выдумывая новые извраты.- Ших? - Хватит, - засмеялся король, потихоньку потащившись к выходу вместе со мной. - Какая-то зомбанутая змея получается... Я без утайки любовался парнем, еле-еле переставляя ноги. Обалденно быть ношей в его руках. - Мне так стыдно, - я прикусил щеку изнутри. Я не знал, как продолжить. Я смущался из-за того, что вел себя как дебил. - Мне тоже, - словно прочитав мои мысли, шепнул Том и тепло улыбнулся. - Ты должен купить абрикосовый чай. Ты лишил меня девственности и мозга. Будь последователен: купи чаю, печенек и женись. - Обездолил олененка. Плохой мальчик... - прикинув что-то в уме, проговорил он и наклонился. - Ок, накуплю тебе вкусностей и изнасилую. Король жарко вздохнул и зарылся пальцами в мои волосы, убрал длинную челку. Я приоткрыл рот, жутко покраснев. Беспредел... И любовь.