Haunting me

Я прекрасно помню те несколько дней зимы, которые мне и Джереми пришлось провести на улице. Не было никого, кто смог бы нас приютить, никто не захотел бы. Если раньше нашего отца уважали и любили, то теперь все, кто когда-то знал наших родителей, называли его предателем и считали, что мы пойдем по их стопам, если не умрем от голода. Я не хотела говорить брату о том, что мы, возможно, не переживем холода и отвлекала его как могла. Мы допоздна играли в снежки или просто бегали по округе, чтобы как-то согреться. Я помню, как мы отчаянно прижимались друг к другу ночью, как холод забирался под одежду и покрывал кожу мурашками. Я оправдываю себя тем, что слишком погружена в эти воспоминания и потому не сразу поняла, что сейчас я не на улицах родного дистрикта, а на Арене и что рядом не мой брат, которого я могла обнять, а мой злейший враг. Только потому в полудреме, ежась от холода, я переворачиваюсь на другой бок и тянусь к единственному источнику тепла, что есть поблизости. Прижимаюсь ближе, смутно ощущая, что что-то не так. Все проясняется довольно быстро. - И давно тебя так сильно ко мне тянет? - не смотря на насмешливый тон, в голосе Клауса все еще слышен холод. Даже сейчас между нами будто огромная пропасть, которую никак не одолеть. Никто из нас и не станет пытаться. Я тут же убираю руку, которую уже успела закинуть на него и откатываюсь в сторону, подальше от Клауса. Его полные иронии взгляды сейчас могут лишь больше разозлить меня, но, пока мы застряли здесь, лучше держать себя в руках. Я поднимаюсь на ноги и снова оглядываюсь вокруг, будто за ночь что-то могло измениться. На самом деле я надеюсь, что один из наших менторов смог выбить из спонсоров достаточно денег, чтобы купить нам свободу, что-то, что поможет выбраться отсюда. Но, видимо, это пустые надежды. - Не думал, что ты будешь так крепко спать. Особенно рядом со мной, - кажется, Клаусу просто нравится слушать свой голос. - Ночью снова было землетрясение, а ты даже не шелохнулась. - Уж точно не потому, что чувствовала себя рядом с тобой в полной безопасности, - не могу я удержаться от сарказма. - Та стала такой храброй, как только мы оказались здесь. Уверен, будь мы наверху, сейчас ты молила бы о пощаде, - в голосе Клауса нет привычной прохлады. Сейчас это скорее похоже на насмешку, чем на угрозу. Он уже поднялся и подошел ко мне достаточно близко, чтобы я могла почувствовать себя запертой в клетке с хищником. - Рана у тебя на голове говорит об обратном. А то, что ты пытался запугать меня все то время, что мы были в Капитолии, говорит лишь о том, как сильно ты боишься проиграть. Сбереги нам обоим время и признай, что ты делал все это лишь потому, что испугался конкуренции. Глаза Клауса сверкают яростью. Кажется, мне удалось задеть его за живое. - Ты всего лишь маленькая напуганная девчонка, которая никогда не сможет никого убить. Так с чего мне тебя бояться? Он снова делает это. Подходит ближе ко мне, заглядывает в глаза, надеясь увидеть в них всепоглощающий страх. Но сейчас нет ничего, что заставит меня отступить. - Мы оба знаем, что я хочу выжить так же сильно, как ты хочешь победить. Клаус снова с любопытством изучает мое лицо и, прежде, чем я успеваю среагировать, касается моей щеки. Он быстро убирает руку, оставляя лишь легкое ощущение тепла на моей коже. - Посмотрим, чье желание окажется сильнее. Прежде, чем снова начать осматриваться в бесполезных попытках найти выход, мы завтракаем. Роясь в рюкзаке, я уже предчувствую, как Клаус будет наслаждаться моим унижением, пока я буду выпрашивать еду, но, когда я достаю раскрошившиеся галеты, он сам протягивает мне полоску вяленого мяса и яблоко. Пусть он мой злейший враг, гордость для меня не так важна, как жизнь, потому я с радостью принимаю еду. Завтракая, я изредка поглядываю на Клауса, будто это поможет мне его понять. Хотя, мне кажется, что я и так уже знаю его историю. Наверняка его родители богаты, как почти все, кто живут в Первом дистрикте, но им показалось, что этого мало и потому они отослали его в Академию. А там его учили не только убивать, но и быть безжалостным к таким, как я. Эти мысли уводят меня слишком далеко. Еще немного и я начну сочувствовать своему врагу, а это точно не приведет ни к чему хорошему. Но, стоит вспомнить обо всем, что Клаус сказал и сделал мне, как эти мысли тут же покидают меня. Все же я никогда не сумею его понять. - Ты так и будешь продолжать смотреть на меня или, все-таки, начнешь искать решение нашей проблемы? - с раздражением спрашивает профи. Видимо, для него я лишь обуза и ничего больше. Наверное, стоит снова ударить его и напомнить, что я нужна ему так же, как он нужен мне. Вместо того, чтобы начать пререкаться, я подхожу к одной из стен. Может быть, все-таки получится найти опору и выбраться отсюда. Но любой выступ тут же крошится, оставляя в моих руках сухую землю. Клаус лишь наблюдает за моими бесплодными попытками. Все же это лучше, чем совсем ничего не делать. Я снова осматриваюсь и вижу подходящий выступ, как раз над грудой камней, на которую так удачно упал Клаус. Чтобы добраться до выступа, я становлюсь на них, но все еще не дотягиваюсь. Я пытаюсь подпрыгнуть и камни начинают осыпаться под моими ногами. Едва не падая на спину, я отступаю на безопасное расстояние. - Кажется, ты все-таки нашла выход, - с искреннем удивлением произносит Клаус. За камнями скрывается тоннель. Прежде, чем понять, куда он ведет, нам придется сильно постараться, но это лучше, чем бездействие. Следующие пару часов мы перетаскиваем булыжники, пытаясь расчистить проход. Я с облегчение замечаю, что Клаус по-прежнему морщится, когда на его руку приходится слишком большая тяжесть. Внутри меня все еще живо опасение, что, как только ему станет лучше, я весьма быстро распрощаюсь с жизнью. Мои руки и спину уже ломит, когда мы, наконец, заканчиваем работу. Мне приходится опуститься на колени, чтобы заглянуть туда - туннель достаточно широкий, но высотой едва ли с половину моего роста. Клаус приносит фонарик, но, не смотря на это, впереди видна лишь темнота. Кто знает, возможно, там мы наткнемся лишь на еще одну стену. При одной лишь мысли, что вокруг меня будет лишь холодная земля, меня пробирает холод, а дыхание учащается. - Только не говори, что у тебя клаустрофобия, - видимо, заметив мое состояние, говорит Клаус. - Я не знаю, что значит это слово, - я чувствую, как начинают краснеть мои щеки. Я знаю, что не виновата в том, что недостаточно образована, что мне приходилось заботиться о брате, а не изучать науки, но все равно чувствую себя неловко. - Конечно же, ты не знаешь. В следующий раз буду использовать слова попроще, - хоть в словах Клауса нет насмешки, я все равно чувствую себя оскорбленной. Внутри меня начинает закипать злость, но еще какое-то чувство не дает мне спокойно вздохнуть. - Это не я выбрала такую судьбу. Мне приходилось самой заботиться о себе, в то время, как ты учил эти заумные слова. И знаешь что? Я не променяла бы свою жизнь на твою. По крайней мере, у меня есть люди, которые меня любят. - Может, они и любят тебя, но это не дает тебе никакого преимущества. Любовь не накормит тебя, не даст крышу над головой и не защитит тебя. Любовь - самая бесполезная вещь, которую только можно придумать. И я никогда не променял бы то, что у меня есть, на нее. Эти слова звучат для меня дико, будто Клаус говорит со мной на другом языке. Неужели он в самом деле так думает? - У тебя ведь есть семья. Хочешь сказать, что не любишь никого из них? - спрашиваю я, с какой-то дикой надеждой на то, что не услышу отрицательный ответ. Должно же в нем остаться хоть что-то человеческое. - Семьи строятся не на любви, а на чувстве долга. А теперь хватит бесполезной болтовни, нам давно пора выбираться отсюда. И на что я только надеялась, пытаясь отыскать в нем хоть что-то человеческое? Как только мы снова окажемся наверху Клаус убьет меня безо всяких сожалений. Я не смогу изменить это за несколько часов, этого не исправить даже за несколько лет. Все, что его интересует, это победа. И, конечно, моя мучительная смерть. Вспомнив о том, что нам придется ползти по этому тоннелю, я снова чувствую холодок, скользнувший по спине. Не знаю, что страшнее - застрять там одной или вместе с Клаусом. В любом случае, нам некуда отступать. Места вполне достаточно для того, чтобы ползти вместе, но мы постоянно соприкасаемся руками, что сильно раздражает. Первые несколько минут я почти не чувствую неудобства, но через какое-то время ладони начинает саднить от мелких царапин, темнота начинает давить на меня, а вокруг горла будто стискивается чья-то рука. Я не знаю, в самом ли деле здесь так тесно и душно или же это влияние паники, но в какой-то момент я останавливаюсь и начинаю жадно хватать ртом воздух. Свет фонарика выхватывает лишь темноту впереди и мне кажется, что мы уже не найдем выход. - Елена, - голос Клауса доносится будто откуда-то издалека. Кажется, это первый раз, когда он зовет меня по имени. - Посмотри на меня. Я все еще не могу вдохнуть, страх заставляет что-то внутри сжиматься. Лишь через несколько мгновений я поворачиваю голову. Свет фонарика отбрасывает на лицо Клауса странные тени. - Все в порядке. Просто вдохни. Его голос звучит успокаивающе, но я все еще не могу расслабиться. Он осторожно касается моего плеча и только тут я понимаю, что вся дрожу. Меньше всего на свете я хочу казаться слабой рядом с Клаусом, но сейчас уже ничего не изменить. Прямо сейчас, в этой кромешной тьме, он - моя единственная опора. Я закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться на чем-то менее пугающем, чем смерть в этом тоннеле. Я смогу выбраться отсюда. Я вернусь домой, снова увижу всех, кого любила, обниму брата и буду наслаждаться жизнью. Дышать понемногу становится легче и я открываю глаза. - Все в порядке, - к счастью, Клаус не видит вымученную улыбку на моем лице. Пусть теперь мне немного спокойнее, туннель все равно кажется бесконечным. Лямки рюкзака больно оттягивают плечи, а на руки мне уже страшно смотреть. Увидев впереди неясный свет, я почти готова кричать от радости. Все-таки, я не буду похоронена в толще земли. У меня открывается второе дыхание и я все быстрее продвигаюсь к цели. Свет, как ни странно, не становится ярче, даже когда мы подбираемся совсем близко. Выбравшись из туннеля, я не могу встать на ноги, потому ложусь на спину, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Место, в котором мы оказались, похоже на коридор вырубленный в толще скалы. Словно вокруг нас каменный монолит. Кажется, мы не выбрались из ловушки, а лишь загнали себя в другую. Оглянувшись, я вижу источник странного, голубоватого света - стены пещеры частично покрыты чем-то, напоминающим плесень и именно она освещает все вокруг. - Спасибо, - это первое, что вырывается у меня, как только я поднимаюсь на ноги. - За то, что помог успокоиться. - Не обольщайся. Я с радостью бросил бы тебя там. - Но ты не сделал этого, - не обращая внимания на его грубость, продолжаю я. У меня в голове вертится еще много слов, которые мне хочется сказать, но чей-то дикий крик разрушает тишину. Это не похоже на звук, который может издать человек, не надорвав связки. Я закрываю уши руками, пытаясь хоть как-то защититься от него. Пол под ногами начинает дрожать и я надеюсь лишь на то, что это скоро кончится. - Что это было? - как только страшный вой затихает, спрашиваю я. - Видимо, мы попали в технические помещения. Организаторы хранят здесь то, что нужно для плана Б. Когда трибутов остается трое или двое, они используют разные средства для того, чтобы собрать их вместе. Разных тварей. Но сейчас мы сами заявились к ним в гости. Я ощущаю, как липкий страх окутывает меня и уже жалею о том, что не осталась в той яме.