***
— да, ты можешь использовать компьютер, милок. но не более часа! отлично, часа торду более чем достаточно; теперь главная проблема — найти чертову квартиру. запястья болезненно покалывают, когда ларссон кладет их на письменный стол. не обратив на боль ни малейшего внимания, он ногой жмет на кнопку включения компьютера и через несколько минут полностью погружается в сайты с объявлениями. слишком дорого. слишком подозрительно. слишком далеко. наконец он натыкается на милую на вид двухкомнатную квартирку в двух кварталах отсюда. сдает парень примерно его возраста. а цена просто смешная — пятьдесят долларов в месяц! сказка, а не квартира. незамедлительно открыв окно диалога с арендодателем под анонимом и используя никнейм «какой-то небогатый придурок», торд поздоровался и переплел пальцы рук в ожидании. «здравствуйте, я из компании орифлейм. вы, вроде, квартиру сдаете?» «здравствуйте. представителям компании орифлейм, к сожалению, не сдаю. (:» «жаль. ну, тогда можете называть меня представителем бомжей.» «ха. напоминаете мне одного моего старого знакомого. так вы заинтересованы в съеме квартиры?» торду арендодатель постепенно начинал нравиться. «вроде того :^)» «чудесно. извините, но я принимаю только наличными, ничего страшного? мы могли бы встретиться возле подъезда завтра примерно в двенадцать. вы не против?» «да у меня только наличные и есть. на самом деле, было бы лучше встретиться сегодня, но если вы не можете, я пойму» «что вы, я просто подумал, что не стоит торопиться. если вы хотите сегодня — я только за.» «значит, решено?» «значит, решено. через час будьте там.» торд облегченно откинулся на спинку стула. неужели все действительно налаживается? его не послали нахуй, да что там — даже не стали ни о чем расспрашивать. может, это потому, что ему, кроме бывшей арендодательницы, не с кем сравнивать, но тот парень показался очень милым. если он и в жизни такой же — кажется, торд попал в рай. попрощавшись с доброй библиотекаршей, ларссон навеселе направился к дому, адрес которого был указан на сайте. он находился на удивление близко от его теперешнего местонахождения и поэтому торд решил пройтись пешком — спешить некуда, арендодатель будет ждать его только через час. лужи там и здесь, в нескольких из них купаются голуби. разве был дождь? видимо, торд слишком увлекся поиском квартиры. у некоторых девушек до сих пор зонты; ларссон никогда не видел в них смысла. дождь прекрасен, зачем от него прятаться? дом оказался самой обычной унылой многоэтажкой. балконы бледных цветов, двери с множеством царапин и камни — везде камни. в целом, оправдывает свою цену. вряд ли прошло больше получаса, так что торд присел на мокрый порог третьего подъезда и стал ждать. каждый раз, когда раздавалась звучная трель и дверь подъезда открывалась, торд с надеждой поднимал глаза в ожидании наконец увидеть арендодателя, но постоянно разочаровывался: то маленький мальчик с собакой, то какой-то мужчина с сигаретой в зубах, то дамочка с коляской. и все, как один, выходя, брезгливо смотрят на ларссона в ответ. говорят, что когда очень чего-то ждешь, время тянется чертовски медленно, и сейчас торд понимает эту фразу как никогда лучше. ощущение, что он просидел здесь часов пять, хотя на деле не прошло и сорока минут. смешно. — сыночек, ты что это себе позволяешь? оденься нормально, а то выглядишь, как бездомный! — решила высказать свое драгоценное мнение какая-то вышедшая старуха. и, бросив в его сторону взгляд, полный омерзения, гордо задрала голову и повернула к магазину. пиздец. а что, если и тот парень с сайта объявлений также о нем подумает? не видать ему тогда квартиры как своих ушей. но менять что-то уже было слишком поздно, и торд решил просто встать с порога и облокотиться о внешнюю стенку подъезда так, чтобы он мог видеть выходящих из дверей, а они его — нет. паренек со свертком в руке. наверное, у кого-то день рождения. ларссон не помнил, когда в последний раз праздновал свой. для него этот день никогда не был чем-то значимым, ничем не отличался от остальных трёхсот шестидесяти четырех. подарки никогда не доставляли ему ровно никакого удовольствия, да и вообще не вызывали никаких чувств. девушка с безразличным выражением лица и наушниками в ушах. может, она тоже сейчас ощущает себя не слишком хорошо. но и ей никогда не понять, каково ларссону жилось последние несколько месяцев. ей не приходилось ничтожно высматривать газоны в поиске блестящих монеток. она даже пахла — розами, вроде. не кровью. русоволосый парень в синей ху— стоп. — т-торд? — раздался голос. кажется, того парня. ну что за хуйня. — какого хуя ты здесь делаешь, том? — поняв, что остаться незамеченным уже не удастся, раздраженно спрашивает торд, выпрямляясь во весь рост и делая шаг к бывшему знакомому. — у меня такой же вопрос к тебе, — с теми же нотками раздражения вперемешку с удивлением отвечает риджуэлл. — а я, вообще-то, пришел договориться с арендатором. — а я пришел договориться с арендодате—! блять. да, квартиры ему точно не видать. — не верю, — щурится том. — парень, с которым я разговаривал, был намного более хорошим человеком. — том риджуэлл назвал меня хорошим, какое счастье, — комично вскидывает руки ларссон. том, наверное, закатывает глаза. — почему ты вообще сдаешь квартиру? неужели недостаток денег? — не твое дело, — огрызается риджуэлл, но задумывается, что, может, и ничего страшного, если он расскажет. — мы с эддом и мэттом купили новую в центре города. а продавать прошлую жалко. — м. ну, ты, судя по всему, не меня ожидал увидеть, так что я пошел, — натянув слабую улыбку, торд разворачивается и идет к дороге. том на мгновение теряется и смотрит ему вслед, а потом в его голове что-то щелкает, и он в два шага достигает ларссона. — совсем ебанулся? насколько я понял, тебе больше некуда идти, — риджуэлл хватает его за запястье и ларссон от неожиданности болезненно шипит. — ты пойдешь со мной и не смей спорить, долбоеб. торд, замешкавшись, все же повиновался и поплелся вслед за рассерженным алкоголиком. не потому, что он все еще на что-то надеялся, просто том был прав — ему абсолютно некуда идти. он безнадежен. на лестничной площадке пахло мусором, гнилью и перегаром, но все запахи перебивал блядский металлический. — пахнешь кровью, — лицо тома приняло обеспокоенный вид. ларссон мысленно усмехнулся. — я в курсе. том вздыхает и нажимает на кнопку вызова лифта. — ты неисправим, саншайн лоллипоп. прошло полгода, а ты такой же придурок. — восемь месяцев, если быть точнее, — устало отвечает ларссон и, когда лифт останавливается на шестом этаже, пытается высвободить руку из хватки тома. тот не сопротивляется, но смотрит на него взглядом «убежишь — тебе пизда», и торд идет за ним. когда риджуэлл вставляет ключ в замочную скважину и открывает дверь, ларссон на секунду теряет дар речи. убранная прихожая, блестящее зеркало, чистый кожаный диванчик. — на фотографиях это выглядело не так потрясающе, — ошеломленно произносит торд. том молча улыбается. ларссон искренне рад и пытается улыбнуться в ответ. как ни странно, получается — уголки губ взмывают вверх, и том, видя его улыбку, издает что-то среднее между смешком и вздохом. — ты пиздецки воняешь кровью. пиздецки, — говорит риджуэлл и вся радость торда, которую он испытывал, куда-то исчезает. — снимай толстовку. — что? — ошеломленно переспрашивает ларссон. он что — так быстро догадался? что этому ебучему алкоголику от него надо? блять, нужно валить отсюда, и чем быстрее, тем лучше. — я сказал, снимай толстовку, или я сниму ее сам, — терпеливо повторяет том и протягивает руки к самому краю худи торда. — убери свои извращенные руки, придурок! — возмущается ларссон. кажется, он просто злится, но том слышит нотки страха в его голосе и быстро отшатывается. воспользовавшись этим, торд кидается ко входной двери и дергает за ручку. дверь не поддается. торд дергает еще раз. тот же результат. когда риджуэлл мог успеть закрыть дверь? — она на автоматической блокировке замка, идиот. — дай мне уйти! — кричит ларссон. он так просто не сдастся. — нет. ты будешь жить здесь. а может, и сдастся. — какого хуя, том? — ты хотел эту квартиру? забирай. вместе с замечательным арендодателем в придачу. только нужно будет предупредить эдда, что я не переезжаю. а теперь дай мне снять твою ебучую толстовку. ладонь ларссона медленно сползла с дверной ручки. пребывая в шоковом состоянии, он уставился на тома. что. он. от него. хочет. когда риджуэлл осмелился прикоснуться к краю алой худи во второй раз, торд дернулся, но уже не сопротивлялся. том одним движением стянул толстовку с него. — твою мать. под ней оказалась уже не белая, а темно-серая майка в пятнах от пота. но том не обратил на нее никакого внимания — его взгляд был прикован к запястьям ларссона. сам торд виновато смотрел в пол. — так. для начала идешь в ванную и моешься. прохладной водой или теплой, но если только попробуешь сделать горячее, я — м — блять, просто, пожалуйста, не надо. ожоги отвратительны; раны потом забинтую. одежду сложи в стиралку или лучше просто брось на пол, она никуда не годится, я выкину. сейчас принесу новую. и том ушел в дальнюю комнату, оставив торда и дальше охуевать со своего невероятного везения. о нем что, заботятся? ларссон к такому совсем не был готов. но, видимо, придется свыкнуться. надо надеяться, что потом том его не отправит на все четыре стороны. риджуэлл вернулся с горой предметов одежды в руках, и, всучив их торду, рукой показал, где находится ванная. когда ларссон ушел, том сел на диван, тяжело вздохнул и зарылся руками в свои волосы. какой же ларссон все-таки придурок. черт знает, что с ним было бы, если бы он его так удачно не нашел. точно, нужно позвонить эдду. том встал, и, проходя мимо двери ванной, неосознанно улыбнулся, слыша звук включенной воды. пройдя в спальню, взял с нее телефон и упал на широкую чистую кровать. эдд даже не стал спрашивать, почему том не собирается переезжать к ним с мэттом. кажется, он вообще обрадовался этому факту. просто весело пожелал удачи и попрощался. странно. но времени на размышления не было — послышался щелчок открываемой двери ванной и риджуэлл сразу же пошел к ней. на ларссоне была надета белая майка с черной коронкой справа сверху и серые хлопковые шорты. том широко улыбнулся при виде чистого пахнущего шампунем торда. а потом, не сказав ни слова, взял торда за руку и повел в кухню. жестом показав ему сесть на диван, риджуэлл открыл какую-то крупную дверцу — видимо, аптечку — и достал оттуда моток бинтов, а за ним перекись водорода. ларссон наблюдал за его движениями, размышляя, что он сделал вообще, чтобы заслужить этого действительно беспокоящегося за него придурка в синей худи. с горечью торд заметил, что с ним, пожалуй, еще никогда не случалось ничего лучше. все так же молча том капнул на вытащенную вату немного перекиси и смочил до ужаса глубокие раны. торд даже не шелохнулся. наверное, в этой жгучей жидкости не было никакого смысла, но она все же защитит от возможного покрытия гноем. работа заняла около десяти минут, и все это время ларссон смотрел только в пол, а том — только на раны. когда риджуэлл закончил и оторвал полоску бинта, торд наконец решился поднять глаза. том выглядел чрезвычайно сосредоточенным, но в его взгляде черных бездонных глаз было что-то осуждающее и отчаянное. черт. — саншайн лоллипоп, если ты хочешь поговорить о чем-то конкретном... — повезло, что у тебя тот же размер одежды, что и у меня, — отчаянно желая сменить тему, перебил ларссон. том усмехнулся. — рассказывай, как ты до этого всего докатился. — тут нечего рассказывать, — пожал плечами торд. — я не хотел возвращаться в армию и был вынужден бежать из города благодаря добрейшей полиции. никаких денег у меня с собой не было, а на работу принимать никто не желал. ну, и стал зарабатывать на курящих малолетках. накопил на съем какой-то жалкой квартиры. потом ее хозяйка меня оттуда выгнала из-за долгов. ну, а потом ты и сам знаешь. — никогда бы не подумал, что у всемогущего владельца гигантского робота-убийцы могут быть проблемы. — к сожалению, я не всемогущ и никогда таким не был, — вздохнул торд. — а робота ты лично расхуярил, если не помнишь. так что ноль баллов, том риджуэлл. том засмеялся. абсолютно добродушно, без ноток раздражения или злости. словно их вражды никогда и не было. его смех такой звонкий и заразительный. ларссон невольно улыбнулся (второй раз за день!). — боже мой, торд, — еле выговорил риджуэлл. — ты неповторим. ларссон, отказываясь это понимать, только заерзал на диване, случайно задев локтем тома. тот, вдруг перестав смеяться, взял ладонь торда и крепко сжал, словно говоря «пообещай, что не уйдешь». и торд сжал ее в ответ — «обещаю». солнце ярко светило за окном, то прячась за облаками, то вновь показывая себя. маленькие дети лизали мороженое и спрашивали матерей, почему небо голубое. подростки шли по улицам, беседуя о предстоящей школе и без конца подшучивая друг над другом. девушки и юноши слушали распевающих прекрасные трели птиц и мысленно улыбались. все они были счастливы. и ларссон, пожалуй, тоже.Часть 1
8 сентября 2018 г. в 00:00
вечно уставший невидящий взгляд бездонных глаз и мешковатые отеки под ними, сформировавшиеся еще несколько месяцев назад. густые и грязные светло-русые волосы, отдающие помойкой и землей после дождя. пухлые искусанные губы, к которым днями не прикасался ни один продукт питания. местами порванная алая худи, на которой, благодаря ее цвету, не видны свежие кровавые пятна. потертые старые джинсы и точно такие же до ужаса неудобные промокшие насквозь кеды. и этот блядский запах крови, вдохнув которого, дышать больше не хочется. знакомьтесь — торд ларссон.
ларссон из тех, от кого матери с маленькими детьми держатся на расстоянии километра, а дети постарше умоляют купить сигареты. курящие подростки, предлагающие оставить сдачу с десяти- и двадцатидолларовых купюр себе, стали его единственным способом заработка. сам торд курить давно бросил из-за нехватки денег, иначе пах бы еще и табаком, как пахнет его жалкая квартира на краю города, за которую он еще как-то умудряется оплачивать аренду, все чаще обещая неприветливой хозяйке отдать деньги позже.
когда-то он пробовал стриптиз и неплохо на этом зарабатывал, но терпеть непрекращающиеся насмешки со стороны пьяных сорокалетних извращенцев он просто не смог. позже пытался работать грузчиком, но его уволили после того, как он разбил какой-то дорогостоящий посудный сервиз (повезло, что не вовлекли полицию). на нормальную работу такого ободранного ровно ничего не умеющего садомазохиста никто никогда бы не принял, а возвращаться в армию у ларссона не было никакого желания.
по ночам торд не спит, стоя в ванной перед зеркалом, держа в правой руке лезвие и размышляя, почему слезные железы больше не выделяются. подвергнулся синдрому сухого глаза, заработал обезвоживание организма из-за дефицита воды или просто бесчуственный долбоёб, отказавшийся от базовых человеческих эмоций? хозяйка квартиры заставляет его самостоятельно оплачивать счет за воду, поэтому он старается не использовать кран. наверное, зря — из белого цвета раковина давно перекрасилась в бордовый, как и пол рядом с ней. отвратительно.
пытаться сомкнуть глаза бесполезно, ведь все равно не заснет и пролежит до рассвета, уставившись в потолок. торд послушал бы что-то из дурацкого хеви-метала девяностых, будь у него хоть банальная нокия, но о роскоши в виде электронных приборов он мог только мечтать. у него даже нет никаких хобби, увлечений или талантов, чтобы заменить часами длящиеся рассуждения о смысле жизни. торд ларссон — стандартный пиздострадалец.
ларссон ненавидит себя всей душой. за невозможность что-либо сделать, за беспомощность, за неумение решать проблемы, за то, что предал своих друзей и сразу же после этого скатился в охуенно глубокую яму, из который выбраться уже просто не может. торд недостоин смерти, которой он так жаждет. он хотел заставить других страдать, а в итоге мучается сам.
торду становится смешно, когда он видит беззаботно улыбающихся и смеющихся детей, подростков и взрослых. они все выглядят такими счастливыми. ларссону чуждо это ощущение. ему хочется истерически рассмеяться при виде целующейся парочки где-то в подворотне или пятиклассницы, расплакавшейся из-за того, что вместо клубничного мороженого ей купили шоколадное. ха. ха-ха.
но смех застревает в горле и не получается выдавить даже скептическую ухмылку. кажется, мышцы уже отвыкли улыбаться, а уголки губ — сдвигаться с места. все его проблемы можно было бы исправить одним звонком человеку в зеленой худи, но ларссон же никогда не осмелится.
капли алой жидкости падают в раковину, издавая приятный тихий звук. все помещение пропахло кровью — нет ничего хуже этого ебучего металлического запаха. торд сглатывает, но не от боли, а от испытываемой мерзости к тому, что видит и что ощущает. тошнота подступает к горлу.
как же хорошо, что хозяйка квартиры не заглядывает в ванную комнату из принципа.
удивительно, как в его раны еще не попала инфекция и они не покрылись гноем. у торда всегда был хороший иммунитет, но это ведь не эпидемия насморка в средней школе.
безумно душно, но даже если бы в ванной было окно, он бы его не открыл. как никогда бы не перестал ввязываться в бесконечные уличные драки (в которых, конечно, всегда проигрывал) или не сделал бы струю душа холоднее. он заслужил все, что чувствует. эту жгучую адскую боль в области запястий особенно. его порезы — не царапины жалкой семиклассницы, которую бросил парень. любой бы сказал, что то, чем занимается торд, просто отвратительно, и он бы согласился.
в глазах темнеет. нет, нет, ему нельзя терять сознание, ведь тогда он перестанет чувствовать боль. нельзя этого допустить. торд медленно закатывает рукава и, пошатываясь, выходит из ванной.
если верить встроенным в плиту электронным часам, сейчас четыре утра. еще можно попробовать заснуть, — думает ларссон и направляется в спальню, если так можно назвать маленькую комнату с раскладушкой в углу и тумбочкой в другом, оставляя за собой след из кровавых пятен.
не раздеваясь, ложится на грязную раскладушку и накрывается куском материала, который хозяйка квартиры назвала одеялом. глаза смыкаются на удивление быстро, и, стараясь не думать о завтрашнем дне, торд проваливается в сон.
его будят настойчивые звонки в дверь. солнце уже встало, а значит, он проспал не менее трех часов. за последнюю неделю это рекорд.
устало зевнув, ларссон встает, потирает ноющее предплечье левой руки и подходит к входной двери, стоящий за которой человек и не думает прекращать нажимать на кнопку раздражающего звонка. торд лениво вставляет в скважину лежащий на столе ключ и открывает незваному гостю.
— торд ларссон, я не намерена больше терпеть твои долги, — конечно, это хозяйка этой квартиры, кто же еще. а ларссон уже успел на что-то понадеяться. — я нашла нового арендатора, и он порядочный человек, в отличие от некоторых! и что это за пятна? неужели нельзя по-человечески поесть на кухне и не таскать в другие комнаты кетчуп или что это, блять, вообще?
торд мысленно усмехается — боже, эта женщина даже еще более жалкая, чем он сам. но почти моментально его мысли занимает другое.
— что вы имеете в виду под «новым арендатором»? — ларссон с ужасом на нее смотрит.
— то, что ты съезжаешь, придурок.
— но — но мне некуда идти —
— мне плевать, ларссон. собирай вещи и уматывай. новый арендатор будет через десять минут, — хорошенький же его сюрприз ждет, когда он войдет в ванную.
торд, мысленно проклиная ее всевозможными ругательствами, разворачивается и идет в кухню за единственным, что у него есть — одной бумажной купюрой с изображением бенджамина франклина и несколькими с уродливой рожей вашингтона. взяв их, покидает квартиру и хлопает дверью немного чересчур громко. что теперь делать?
— может, и вправду стоит банально сброситься с крыши, — с нотками смеха произносит он и сразу ловит на себе неодобрительные взгляды нескольких прохожих.
жить на улице вообще не вариант, да и стодолларовая банкнота в кармане джинсов дает надежду. нужно зайцем прокатиться до местной библиотеки и воспользоваться там компьютером. остается только надеяться, что характер у библиотекарши не схож с характером его бывшей арендодательницы.