Отчим

— Доброе утро, Тен-Тен, — поздоровалась Хината, хотя с подругой они расстались всего часа четыре назад: до рассвета смотрели сериал. — Если бы оно было хотя бы добрым… Тен маялась от скуки, считая свою травму наказанием, а стены общежития, уже ставшего родным, — тюрьмой. Но теперь все четыре дня с ней нянчилась Хината, и больничный показался гораздо веселее. Оказывается, больная голова больной ноге друг — и ещё какой! Хината не возмущается и не пытается навязать своё мнение и вкусы, но очень внимательна, умеет слушать. Её тихое созидание действовало на говорливость и эмоциональность как бальзам. С ней удобнее, чем с выскочкой Ино. Но Тен не подозревала, как у Хинаты болела от неё голова, поэтому, не дожидаясь ответа, Хьюга поспешила на кухню. Ещё пару серий она не выдержит. — Кофе? — всё-таки спросила она, остановившись под аркой, ведущей на кухню. Тен кивнула и тяжело улеглась на диване, взгромоздив загипсованную ногу на горку из подушек. Взъерошенная, сонная Ино застыла перед кофеваркой, придремав до короткого писка. Поверх синей короткой пижамы Яманака накинула шёлковый халат, но пояс не завязала, распахнув его края. Гладкий шёлк сполз с её острого плеча, обнажив бархатистую матовую светлую кожу, а на ключице краснел крошечный кровоподтёк. Подойдя ближе, Хината поняла, что это пятнышко не было синяком. — Ненавижу четверги, — фыркнула блондинка и театрально сдунула с лица чёлку. Завтра она будет ненавидеть пятницу, как каждый из будних дней. К субботам и воскресеньям Ино куда лояльнее. И этот её засос… — Ино, твоё плечо, — указала на пятно Хината, наивно полагая, что это всё-таки синяк, — не болит? Её соседка самодовольно хмыкнула, кокетливо передёрнула плечами, помогая краям халата спасть до сгиба локтей, обнажаясь перед Хьюга сильнее. Отметин страсти на её худом теле оказалось не меньше десятка. В глубоком декольте под тонким кружевом расплывчатым очертанием виднелся след от укуса. Серые глаза Хинаты пугающе округлились. — Хотелось бы мне быть честной с тобой и признаться, что на самом деле у меня сейчас болит, но не думаю, что ты позитивно воспримешь эту информацию. — Ох… э-эм… — мялась Хината, чувствуя неловкость. Всё-таки расспросить о деталях хотелось. У кого ещё учиться любви, как не у самой общажной «Афродиты». — Выглядит болезненно… — Это только кажется, но мало приятного в том, что из-за этого старого развратника я вынуждена одеться максимально закрыто в такую-то жару! — воскликнула Ино, резко переменившись в лице. — Просила же держать свою пасть от меня подальше! — Старого… развратника? — переспросила Хината, отчеканив каждое слово. Тут-то Ино и осознала, что прокололась. — Да. Я, если можно так выразиться, подцепила «папика». Только не рассказывай Темари и Сакуре. От их навязчивой опеки проблем потом не оберёшься. — Конечно, — машинально дала обещание Хината. Подставила пустую чашку под краник кофеварки с задумчивым молчанием. Дымящийся напиток стал заполнять фарфоровые стенки. — А что это значит — «папик»? Ино добродушно посмеялась, пытаясь собрать дрожащими пальцами свою тяжёлую копну в подобие хвоста, и перевела счастливый, переполненный подростковым задором взгляд на Хинату. — Так называют зрелых любовников, которые старше пассий на десяток лет или больше. «Мадара мог стать моим «папиком»? А теперь я вынуждена называть его «папа» без какой-то подоплёки. Было бы забавно, не будь так грустно». Задумавшись снова, Хината стала терзать зубами свою пухлую нижнюю губу, и Ино тут же догадалась, какими недобрыми были её мысли. — Это лишь сленг. Каждый сам решает, как называть своего мужчину. — А когда он не твой, то тон обращения задают другие, — едва слышно изрекла Хината, забыв о присутствии Ино. — Есть несколько разновидностей «папиков»: первый — эгоисты. К сожалению, самый часто встречаемый тип. Такие считают, что раз у них есть деньги и власть, то ты априори ему обязана, особенно в постели. Этакая живая секс-кукла без недостатков, потому что их не должно быть, иначе рискуешь, причём сильно. Неудивительно, что жёны таких мужиков игнорируют секс. Бежать без оглядки от таких нужно, Хината. Услышав о жёнах, Хьюга с обсуждением нахмурились. Разговор зашёл не туда. — И есть те самые, — продолжила Ино, не обратив на Хинату внимания, — в которых легко влюбиться по уши. Они ухаживают за собой — это отличительное черта от эгоистов. Тем всё равно до состояния своего тела, ведь глупая, жадная до денег девочка ляжет и под такого. А истинные «папики» хороши со всех сторон, особенно сзади. Отличный, упругий зад — залог головокружительного секса. Он всего себя отдаст, чтобы впечатлить тебя, всю душу выбьет, без сил оставит и не забудет позвонить на следующий день, озаботившись твоим самочувствием. — Только тебе могло взбрести в голову присматриваться к чужим бёдрам, чтобы искать мужчину, Ино, — поёжилась от смущения Хината и отмахнула от себя нервным жестом руки эти мысли. — Зато я на мужчин внимание обращаю, а не на корешки книг. Так и состаришься недолюбленная, неотраханная, одинокая, — предупредила её Ино и хихикнула, промешивая в маленькой чашке сахар в кофе. — Красочные корешки не гарантируют, что книга и впрямь будет хорошей. Хотя бы аннотацию стоит читать. — Это ты сейчас аналогию с внутренним миром провела, да? Было бы здорово, если бы к каждой человеческой душе прилагалась краткая аннотация. А лучше бы подробные спойлеры. Это и сравнить нельзя с гаданием по мужским задницам, — задорно посмеялась Ино, заметно ободрившись. Подмигнув Хинате, она поспешила в свою комнату вместе с кружкой кофе, пока Тен снова не начала свой жалкий скулёж. Почему-то чаще всего от неё доставалась именно Ино. — Ну что, подруга, — оживилась Тен, стоило Хинате снова объявиться, — продолжим просмотр? Я уже вступление перемотала, чтобы время не терять. — Ох, — выдохнула вымотанная Хината, когда соседка потянула её к себе на дзабутоны. — А мне нравилась та песенка. — Приелась уже, — фыркнула Тен-Тен и нажала на «play». Обе уже не испытывали удовольствия ни от чего, страдая от вынужденного домоседства. Хината в любой другой бы ситуации радовалась тишине, утолив жажду чувств книгами. Как бороться со своей хандрой она знала, а вот с чужой… Жалко было Тен бросать в её беде. — Я же говорила, что этот красавчик окажется предателем! — воскликнула Такахаши, постукивая загипсованной ногой по полу от переизбытка эмоций. — Слишком уж физиономия смазливая. Хината давно не улавливала сюжета. С определением «красавчик» проблем было не меньше, ведь все казались на одно лицо — не вызвали должных эмоций. — А ты предпочитаешь какой тип мужчин? От неожиданности Хината поперхнулась кофе и заглянула в пытливые карие глаза напротив: вопрос точно задала Тен? — Не знаю… — Грубая внешность или ангелоликие, как твой братец и Дейдара? Такое сравнение позабавило Хинату. — Меня не цепляет внешность людей. Меня привлекают сильнее личности, смелые, которые всегда держат своё слово и идут напролом, но никогда не забывают о тех, кто им дорог, — перечисляла Хината все достоинства, которые успела найти в Мадаре. — Но только когда всего этого в меру, а не… — помрачнело она в конце. — Грубый тип, значит. А я вот не определилась, чего хочу. Пиццу, например, с грибами и острым соусом хочу, но теперь даже дойти до пиццерии не могу. Это меня расстраивает не меньше, чем отсутствие мужчины в моей жизни. — Это временно, — хихикнула Хината, поднимаясь, — а пиццу ты сегодня обязательно поешь. Я в состоянии исполнить это твоё желание. — И картофельные шарики… Пиццерия находилась в трёх кварталах от общежития. Немного пройтись Хината была рада, благодаря Бога Больничных, что он в итоге сжалился над ней и подарил возможность почувствовать себя общественным человеком, а не комнатной мышью. Только она вошла в пиццерию, как Хинату чуть не сбил с ног плотный прохладный аромат выпечки, паприки и мясной нарезки. Она улыбнулась и ответила приветственным поклоном встречному мужчине с тремя картонными коробками — сосед, живущий неподалёку, снова пригласил к себе девушку. Избегая лишнего общения с людьми, низкая Хината ловко юркнула к сенсорной панели и сделала заказ, не позабыв про картофельные шарики. Присела у окна на диванчик с обивкой из довольно мягкой мешковины и предалась меланхоличному ожиданию, любуясь распустившиеся цветами фиалки, растущей в горшке у залитого солнцем окна. Мягкие золотые лучи сеяли блики по круглому белому лицу Хинаты, по ресницам и волосам, усыпая драгоценной пылью, как и бархатные зелёные листья цветка. Не выдержав натиска любопытства, Хината коснулась колючего края круглого листа, надеясь, что никто этого не заметит, и вздрогнула, когда зазвонил телефон в маленькой круглой сумке на длинном ремешке, который девушка перекидывала через плечо для надёжности. Она густо покраснела, пряча сорванный лист несчастного растения, и ответила на звонок. — Привет, Хината. От этих двух слов у Хинаты спёрло дыхание. Со свистом втянув носом воздух, она промычала что-то нечленораздельное. — Твоё самочувствие настолько ухудшилось? Я был уверен, что если оставлю тебя в покое на несколько дней, то это поспособствует твоему скорейшему выздоровлению. Заодно и яда в тебе поменьше станет. — Во мне нет ни грамма зла, Учиха-сан, — выпалила она, стукнув ногой по полу. Поперхнувшись воздухом, Хината закашляла. — Этим самым граммом ты только что и подавилась. Его грубый командный голос озарился детским ликованием. — Нет же… — жалобно протянула Хината, прижав смартфон к уху сильнее. — Я серьёзно. Как ты? Головушка как? — Неплохо. Из дома не выходила четыре дня. — Бедняжечка… Из динамиков объявили трёхзначный номер. Хината сверила его с чеком в своих руках. Её очередь ещё не подошла. — Это ты так дома сидишь? — В этот раз покашливал Мадара. — Где ты? — Недалеко от дома, — затараторила Хината сразу после объявления её номерка. — Простите, Учиха-сенсей, мне пора. — Стоять! — рёв из динамика смартфона перед тем, как звонок был сброшен. Подхватив коробки под нагревшееся дно, Хината широко улыбалась, представляя выражение лица Учихи после того, как она оборвала разговор, даже не дав ему договорить. Поначалу этот порыв случился из-за неожиданного объявления её заказа, но, успокоившись, она осознала всю прелесть данной ситуации. «Не вечно же ему командовать, в самом-то деле», — мысленно подбодрила себя Хината и едва не выпустила из рук пиццу, когда телефон зазвонил снова. — Даю тебе час, — стальным голосом тут же начал Мадара, опасаясь, что Хината додумается вновь сбросить разговор, — чтобы добраться до места. Адрес сейчас скину. — Но я не могу! — Меня это не волнует. Раз из дома вышла, то и до сюда доберёшься. Сколько гадкостей может умещаться в одном мужчине? Эквивалент прожитых лет умножался на тысячи и измерялся в джоулях, как сила — новое открытие полностью объясняло ту силу отдачи от слов и действий Мадары. Ходячий ядерный реактор: такой же опасный, реактивный и сложный в эксплуатации. Хината не могла поверить, что её спокойная, с виду простушка мать с такой лёгкостью овладела всеми правилами сосуществования с ним. У Хинаты же нет ни терпения, ни возможности обучиться. «Сейчас я ему перезвоню и всё выскажу! Сейчас!» Дрожащими руками Хината с трудом разблокировала смартфон. Чтобы не уронить пиццу, она присела за свободный стол, с сопением пытаясь отдышаться. Каждый раз, когда этот проклятый Учиха её доводил, — а это было чаще, чем раз в неделю, — Хината едва не задыхалась от переполняющих её эмоций. Каждый раз она становится не собой, и на поверхность всплывали все недостатки личности, от которых Мадара был без ума. Наверно, он один из всего мира, кто вообще может сделать её такой и не упрекнуть. Долгие гудки не давали ей покоя, пока Неджи наконец не ответил. — Мне нужна твоя помощь. Неджи после услышанного запнулся, наверняка взвешивая свои возможности или сверяясь с планами на сегодняшний день. Хината была уверена, что там весь четверг исписан, и ей стало стыдно за свой эгоизм. — Чем я могу быть вам полезен, Хината-сама? Ну разумеется иначе Неджи ответить и не мог, даже если бы был на грани жизни и смерти — долг превыше всего. — Мы можем встретиться? — Сейчас? — Хината слышала, как сбилось его дыхание, и шорохи на фоне его вопроса указывали на то, что её кузен уже собирается. — Да, — обречённо выдохнула она и опустила голову. — Буду у общежития через минут десять. Добрался за семь и выглядел очень встревоженным, выйдя из машины. Пицца в коробках ещё была тёплой. — Хината-сама… — Прости, Неджи. Я плохой человек. — Что за чушь? — не согласился с ней, а у самого голос дрожал. Руки сами потянулись к Хинате, чтобы утешить. Две узкие коробки попали в его руки вместо сестры. — Мне срочно нужно уехать, но я обещала Тен присмотреть за ней. — Нет, Хината-сама, нет, — затараторил с каменным лицом Неджи, уже догадываясь о просьбе. Боль застыла в его серых глазах. — Пожалуйста, Неджи, побудь с ней часок, пока я не освобожусь. Молю, — наседала Хината, поглаживая пальчиками окаменевшие костяшки Неджи. — Эта кобыла скачет на своём гипсе как горный сайгак, а вы ведётесь на весь этот цирк. День нашего знакомства я всю жизнь буду вспоминать как кошмар. — Неджи, пожалуйста, выручи. Я могу доверять только тебе. — Час! Не больше, — обрезал он и его затрясло, как капризного ребёнка. — За что вы со мной так? — Спасибо! — взвизгнула Хината и подпрыгнула, чтобы обнять Неджи, прижав губы к его гладко выбритой щеке в подобии лёгкого, невинного поцелуя, как много раз до. От напряжения Неджи смял крышку коробки большим пальцем. Не теряя времени, которого осталось катастрофически мало, чтобы добраться до района Тайто, Хината спустилась в метро. В послеобеденное время обычного буднего дня пассажиров всё равно было достаточно: в основном мамы с детьми и студенты, в глубине вагона шумели мальчики-старшеклассники, поэтому Хината не стала проходить вглубь, а тихонько облокотилась на перила у дверей. Место, куда Мадара пригласил свою возможную падчерицу на деловую встречу, находилась в самом эпицентре шумного района Акихабара. Во второй жаркой половине буднего дня гуляющих по торговым центрам и кафе было немного, но затеряться в этих зданиях было легко, и Хината мысленно похвалила выбор Мадары, пока не увидела то кафе, в котором он её ждал. Детское кафе. Стены и витринные стёкла кафе-мороженого украшали округлые теплоходы, приветливые розовощёкие осьминоги, пёстрые, пухлые рыбки и улыбающиеся, счастливые дети, держащиеся за руки и на каждой из стен проживающие новые выдуманные сценки. Голубые и белые круглые столы, столешницы которых должны были напоминать пузырьки воздуха под водой, такие же круглые стульчики, а ближе к игровой зоне, устеленной ковром и заставленной игрушками, бело-чёрные диваны, с красными кругами-иллюминаторами тянулись по обе стороны вдоль больших крепких столов. И вот, в светлом зале, залитом светом не только от плафонов-рыб под потолком, но и солнечным из огромных окон, неодобряюще щурясь в сторону большой плазмы и наблюдая за действиями тех самых персонажей, которые были, казалось везде, сидел Он — сгусток злобы, источающий столько негативной энергии, что чернело в глазах. Выделялся Мадара всем: начиная от вечно растрёпанной тёмной макушки, до тёмной одежды. Бледный, уставший больше привычного, а потому Учиха казался старше даже своих тридцати шести. — Ну наконец-то… — пробурчал он, обернувшись к Хинате. Ну в точности как дед. Его напряжённое тело расслабились: плечи немного опустились, пальцы перестали сжиматься в кулак. Выдохнув, Мадара размял шею и откинулся на хлипкую спинку стула, преследуя взглядом неторопливые движения Хинаты, заострив своё внимание на стройных ногах в коротких светлых шортах. Она села на соседний стул, оглядывая потолок испуганным взглядом. — Ты тоже в восторге от этого места? — Это ваша очередная шутка? — с недоверием спросила Хината. Её голос был едва различим за радостными детскими воплями. — Ради шутки я бы сюда даже на порог не поднялся, — обречённо признался он. Впившись взглядом в бегающую по кругу ребятню, — лет восемнадцать назад он с таким же пренебрежением смотрел и на Хинату, — Мадара кивнул подбородком в их сторону. — Вон того уродца видишь? В капитанской шляпе. В центре праздничного гуляния на высоком стуле сидел мальчишка лет восьми. Из-под бутафорной пиратской шляпы выглядывала прямая тёмно-рыжая чёлка. Лето только наступило, а кожа мальчика уже была загорелой, особенно худые руки и длинные ноги, которыми он болтал, стуча пятками о ножки шатающегося стула в такт песенке. — А что с ним? — испуганно поинтересовалась Хината. Она ожидала от мужчины выдвинутых обвинений этому мальчику. От Мадары только подобное и приходилось ждать. — Ничего особенно. Вообще ничего, вот серьёзно. Не очень умный, некрасивый… — Очень хорошенький, — перебила его Хината. — У вас просто предвзятое отношение к детям. Отрицать этого Мадара не стал. — Это огнеголовое отпочкование — сын Хаширамы. — Только из ваших уст фраза «огнеголовое отпочкование» может прозвучать так мило. — Хината улыбнулась, уловив нежность в голосе Мадары. — Тебе кажется. В моём отношении к нему решает его родство с моим лучшим другом. — Моё родство тоже многое решило. — Не совсем, — выдавил из себя признание Мадара. — Как раз-таки твоё родство теперь очень мешает. Если бы не оно, то всё сложилось совсем иначе. Они испытывающе поглядели друг на друга. Первой сдалась Хината, залившись краской, и отвернулась, пытаясь натянуть ниже края шорт. — Значит, вы приглашены на празднование дня рождения? Разве красиво кидать именинника и сидеть здесь, со мной, через три ряда столов от процессии? — Никто меня не приглашал. Сейчас расскажу, как всё так получилось, — на хмуром лице мужчины просияла внезапная улыбка, — уверен, что тебе не понравится эта забавная история, но это меня не остановит. — Не удивлена… Начало истории пришлось ненадолго отложить, так как пришло время сделать заказ. Мадара покинул Хинату ненадолго, и она воспользовалась минуткой уединения, отдышавшись. Сладко-сливочный аромат никак не мог вытеснить маскулинный запах, оставляемый Мадарой. Даже воздух вокруг него менялся. «Интересно, как на него реагируют дети?» — задалась она вопросом, вспомнив, как в детстве боялась находиться ближе, чем на метр к этому мужчине. Наверно, он запомнил её как немого ребёнка. Если вообще запомнил. А ведь в последний вечер, до того, как Мадара покинул её мать, Хината наконец переборола свой страх и высказала всё. К сожалению, Мадара лишил её возможности насладиться впечатлением детей на грозного дядька, потому что обошёл малышей, маневрируя между столами и едва не спотыкаясь о стулья, лишь бы дальше от этих мелких чертей. — Заказал тебе самую большую порцию из фирменного мороженого, — с этими словами он грузно сел на стул, что тот аж скрипнул ножками по плиточному полу. — Спасибо… — У них даже кофе нормального нет. — Тогда почему именно здесь? Ещё и так далеко от общежития. Вы рядом живёте? — Нет. Моя квартира находится через пару кварталов от участка. Чтобы видеться вне участка нам нужно искать максимально скрытые места, чтобы никто из твоего нового круга общения нас не обнаружил. И из старого тоже, мало ли. — Не знала, что Акихабару можно назвать «скрытым местом». — Согласен, но сюда бы я по своей воле не сунулся. Что уж про наркоторговцев говорить. — Хината громко прокашлялась, прочитав благодарственное сообщение от Тен. Если бы только Неджи разделял её мысли… — Твои новые знакомые, простите. Хватит постоянно поправлять меня, будто я маленький ребёнок. — Да, вы не маленький ребёнок. Они столько гадостей не говорят о людях. — Если бы о людях… Они скрестили взгляды, как дула дуэльных револьверов. Мадара опустил голову, избавившись от высокомерия, но смешинки в его чёрных радужках засияли ярко-ярко. — У тебя ресница выпала, — разочаровано заявил он, не дождавшись ответа, и отвернулся, облокотившись на круглый небольшой стол. Хината торопливо потёрла ладонями щёки, елозя по неустойчивому стулу, до сих пор сильно нервничая и ожидая подвоха. Мадара меланхолично следил за игрой детей, постукивая указательным пальцем по столешнице. Чем громче были детские крики и смех, тем быстрее становился темп стука. — На моём месте должен быть Хаширама сейчас. Но в последнее время я дал ему слишком много свободы, и он ничего не успел. А кто от работы филонит, тот и с детьми не видится. — Зачем тогда работа нужна?! — Зачем тогда дети?! — с пренебрежением возразил он. — Их заводят только лоботрясы, не достигнувшие в этой жизни ничего. Их либо любить нужно, всего себя посвящать, либо, что предпочтительнее, не обзаводиться обузой. А Хаширама — эгоист. Едва женился, сразу обрюхатил свою рыжую фурию. Как у него вообще на неё встаёт… — Ками-сама, — застонала Хината, зажав ладонями уши, — где ваш кофе? Ваш рот слишком долго пустует, а потому в нём образуется слишком много гадостей. Мадара негромко посмеялся и положил руку на спинку стула девушки. — Поэтому стоило Хашираме заикнутся о дне рождении в этой дыре, как у меня тут же появилась гениальная идея. Теперь он усердно работает, а я сижу на деловой встрече. — Деловой встрече? — переспросила Хината. — Я знал, что ты меня всё равно слушаешь. — Хьюга смутилась и убрала руки под стол. — А что я ещё должен был сказать его жене, придя сюда вместо её мужа? Эта женщина непредсказуема. Со злости может и ложкой от мороженого заколоть, не произнося ни слова. Кстати, смотри, она смотрит прямо на нас. Помаши тёте Сенджу, — протянул с улыбкой Мадара и махнул в сторону толпы ладонью, наклонившись ближе к Хинате. Неприятный ком стал в горле. Рыжеволосая женщина впилась в них взглядом, сурово сдвинув тонкие брови и хмуря высокий, прямой лоб. Искривив тонкие, аккуратно прокрашенные красной помадой в тон волосам губы в нескрываемом презрении, она отвернулась, и её крупные серьги закачались, ударившись о длинную шею. Хината в ступоре долго разглядывала плетение густых огненно-рыжих волос на затылке, а под ребром разрослась тягучая боль, будто её проткнули тупой ложкой для десерта… — Она от тебя в восторге, — заключил Мадара, и его руки покрылись мурашками от восторга. Такого толстокожего человека ни одна ложка не возьмёт, только прибеднялся, чтобы дать себе оправдание. «Бедная… Бедная миссис Сенджу». — Пора приниматься за дело. Я принёс тебе материалы по старому делу, — с тяжёлым вздохом мужчина наклонился к своей наплечной сумке, висевшей на стуле, — прочитай и сделай себе пометки. Папка оказалась на удивление тонкой. Хината ожидала горы материала, поведясь на многообещающие речи Мадары, но реальность её до сих пор только разочаровывала. — Надеюсь, ты хотя бы блокнот взяла с собой? — поинтересовался он, выгибая свою бровь как знак вопроса, разглядев крошечный размер сумочки девушки, которое больше смахивала на чехол для телефона с длинной ручкой. — Ты даже об этом не додумалась? — Вы застали меня врасплох. — Ты обязана быть готова в любой момент… — Учиха-сан, есть другой выход, — перебила его Хината и помахала перед лицом смартфоном. — Я всё запишу, будьте уверены. — Ужасная идея. Вдруг твоя карта памяти полетит, или телефон не вовремя сядет, ничего не сохранив? Хината успела соскучиться по его ворчанию. Непринятие технологий смешила её. — Не переживайте, сенсей. Мой аккаунт привязан к ноутбуку, поэтому вся информация почти мгновенно передастся именно на него. — Идиотка, — почти зарычал он, — поэтому его так легко будет взломать и получить все твои данные! — Кому понадобятся данные такой замарашки, как я? Вам не о чем волноваться, я вас уверяю. — Например, мне. С помощью Тобирамы я могу заполучить любую информацию с твоего компьютера и, как мы выяснили, телефона. — Мадара буквально слышал, как страх Хинаты повис в её глазах, отдаваясь звоном. — Но я этого делать не стану, конечно же. — Не сомневаюсь. — Бу-бу, — передразнил её Мадара, выпятив губы. «На кой чёрт я ляпнул это? Всё ведь так хорошо шло». — Наконец мой кофе несут. Как же долго они скребли это мороженое по стенкам морозилки… — Наконец ваш рот будет занят. — Он и так занят тобой. — Хината громко вздохнула и подняла голову, оторвавшись от чтения бумаг. — Нашим разговором. Девушка лет семнадцати явно нехотя шла к их столику, не сводя испуганного взгляда с Мадары. Хината понимала эту бедняжку в форменной матроске, которая всеми силами цеплялась дрожащими пальцами в края светло-голубого подноса. Хината выпрямилась и улыбнулась в знак поддержки. Из-за грозной тучи в образе мужчины выглянуло настоящее солнышко. Юкино — как гласило имя на бейдже — поставила заказ на стол и выпрямилась, как по команде «смирно!». Сама бледная, в цвет столов. Подняла руку вверх и втянула ртом воздух, готовясь пропеть фирменную кричалку и станцевать, как этого требовал регламент кафе. — Даже не думай, — не громко, но грозно гавкнул в её сторону Мадара. Юкино пошатнулась, застыв в неудобной позе, и едва не потеряла сознание. — Я хочу послушать, — вцепилась в запястье мужчине Хината, — продолжайте. К её удивлению, Мадара больше не стал препятствовать, лишь сжал кулак и закрыл лицо ладонью, отрицательно покачивая головой, не попадая в такт задорной песенки. Закончив, запыхавшаяся девушка благодарно кивнула, когда Хината радостно похлопала ей. Её серые глаза с ликующим блеском то обращались к пристыжённому Мадаре, то к исполнительнице наиглупейшей песенки. — Вы не подпевали. Почему? Вам разве не понравилось? — спросила она, когда их столик оставили. — Хватить язвить. Всё назло делаешь. — У меня учитель хороший. — Так учись прилежнее, — процедил он, стуча пальцем по раскрытой перед девушкой папкой. — И ешь это треклятое мороженое. В вазе с округлыми краями на высокой ножке шариками было выложено ассорти вкусов: клубничный пломбир сочного розового оттенка, ванильный, сочащийся молочными потоками по бокам цветных десертов, нежнейшие фисташковые «мячики», и среди них несколько шоколадных шаров, придающих некой серьезности пёстрому лакомству. За толстыми прозрачными стенками можно было разглядеть красное озеро, находящееся в покое на дне вазы — кислый вишнёвый сироп, который Мадара выбрал специально для неё. В холодную верхушку были воткнуты пара вафель и хрустящие трубочки с шоколадно-ореховой начинкой. — Хватит на него так смотреть. Ешь. Хината взяла десертную ложечку, с гравировкой в виде якоря на ручке, и соскребла с клубничного шара цветную присыпку. Вид у неё был слишком сосредоточенный для человека, получившего сладость. — Что не так? — Я задумалась: не многовато ли здесь всего. — Это самая большая порция. За такую цену к тебе должны были приставить полуобнажённого красавчика, который кормил бы с ложечки. Хината прыснула смешком и поспешила прикрыть ладонью рот, боясь, что растаявшее, но не проглоченное мороженое может вылететь из её рта. — Я представила, как вас кормит с ложечки мужчина, усадив к себе на колени. — Такое себе удовольствие. Я бы предпочёл, чтобы меня кормила та молоденькая официантка, которая дёргалась тут в конвульсиях пару минут назад. Обмазывала бы свои груди мороженым, а я бы слизывал… — Кхэм, Учиха-сан, вы не забывайтесь. Я по-прежнему являюсь дочерью вашей любимой женщины и могу ей сдать вас в любой момент. — Это лишь невинная фантазия! Ты рассказала мне свою, и я тоже не смолчал. — Спасибо за мороженое. Оно действительно очень вкусное. — Хоть и без полуголого красавчика, — добавил Мадара. Хината закивала с полным ртом, пытаясь подавить улыбку. От напряжения её ямочки на щеках стали ещё заметнее. Мадаре так хотелось потрогать их. — Если хочешь, можешь сесть ко мне на колени. У меня нет опыта кормления детей, но с такой взрослой барышней должен справиться. — Нет, — отказалась Хината и почти беззвучно причмокнула вымазанными в пломбире губами, вобрав его с ложки. — Вы одеты. Мадара наклонился к ней почти впритык, заговорщически прошептав: — Это легко исправить. Они задержались в таком положении чуть дольше. Хината скромно опустила взгляд, не выдержав тёмного внимания, и уставилась на полуулыбку, застывшую на его губах. У Мадары действительно красивые губы: тонкие, но полные, манящие. В зале кафе стало жарко. Лицо запылало. Чтобы немного сбить жар, Хината погрузила в рот ложку с остатками мороженого, продолжая любоваться этими губами. За спиной раздался скрип: пальцы Мадары сжались с такой силой, что скользнули по спинке стула девушки. Он едва сдержался. — Уговорила, — отвернулся Учиха от девушки, — не буду раздеваться. Хината лязгнула зубами по ложке и последовала его примеру. — Это что? — спросил Мадара, морща нос. Из прозрачного стакана с кофе, разрушив концом шапочку из взбитых сливок, он вытянул длинную синюю трубочку. — Вы с её помощью должны пить свой кофе. — И без неё справлюсь. Детский сад, — шёпотом возмутился мужчина, бросив трубочку на стол. По глянцевой поверхности разлетелись кофейные брызги, которые Хината тут же стёрла салфеткой. — Сладкий до безобразия… Мадара почти дрожал от недовольства. Над его верхней губой остался развод молочной пенки и сгусток сливок. Чувствуя дискомфорт, Мадара облизывал губы языком, но не мог убрать образовавшийся след. Напоминал он Хиро, отведавшего свежего тунца, только выражение морды, точнее лица казалось злее. Как и любимому коту, Хината бережно обтёрла салфеткой его губы. От неожиданности Мадара отпрянул от её руки. — Для того, чтобы такого больше не повторялось, — Хината показала ему испачканную салфетку, — вам и дали трубочку. Пейте через неё. — Извращение, — пыхтел Мадара, послушавшись её совета. Мало того, что кофе был сладким и не имел той самой горечи, за которую Учиха так любил этот напиток, так ещё и оказался холодным — чуть теплее медленно тающего мороженого Хинаты. Она так увлеклась изучением дела, что позабыла об угощении. Телефон в её руках зазвонил. Мадара заметил номер, высветившийся на экране, и судя по растерянности, с которой на него глядела Хината, ей он тоже был незнаком. — Да, — неуверенно ответила она. Мадара придвинулся ближе, прислушиваясь к грубому голосу. Чтобы расслышать в шуме детского веселья, он едва не прижался ухом к тыльной стороне телефона. — Детка, у тебя невероятно сексуальный голос по телефону… — Я не… — заикалась Хината, бросая испуганный взгляд то на недоумевающего Мадару, то перед собой, всматриваясь в пустоту, будто в лицо звонящего. Неприятный, с привкусом чёткого сумасшествия смех с дыханием, схожем по звучанию на скрип пенопласта вместо ответа. — Ты где, девочка? Увидеться не хочешь? — Кто это? — её вопрос почти заглушил массовый смех. — Что за блядские оры? Ты можешь выйти в тихое место и нормально поговорить? — Х… Хидан? — изумилась Хината и перевела взгляд на Мадару в поисках подсказок. Но пока он сморщился, словно кто-то брызнул ему в лицо лимонный сок. Явно звонку он был не рад, но прекрасно понимал, что это хороший знак, дающий шанс на скорое раскрытие дела. — Твой звонок стал для меня неожиданностью. — Это только для тебя. Я через такие унижения прошёл, чтобы заполучить твой номер, что ты просто обязана встретиться со мной. Мадара отрицательно покачал головой с застывшей на лице гримасой злости. — И через какие унижения тебе пришлось пройти? — Просить о просьбе Дейдару — что может быть хуже? «Дейдара?! Предатель», — засопела Хината. — Я не могу, прости. — Всё ты можешь. Собирай свою прелестную задницу и тащи её ко мне на хату. Трубочка из пластика громко хрустнула в руках Мадары. На скулах заиграли желваки. Хината хотела отодвинуться и продолжить разговор наедине, но Учиха придерживал её за плечо, не позволяя сдвинуться. — Не могу! — воскликнула Хината, ощущая с обеих сторон давление. — Я тебя хуёво слышу за визгами. Ты где, бля, сейчас? — На дне рождения племянника. Поэтому я не смогу сегодня увидеться. — Так брось мелкого, ему там явно заебись, и приходи. Могу встретить. Покажу тебе своё холостяцкое бунгало. Будет весело. «До чего мерзкий тип. Даже не пытается скрыть свои намерения». — Нет. Ради тебя я планы свои менять не собираюсь, — довольно резко отозвалась Хината. Мадара ощутил прилив гордости за свою девочку. — Эй-эй, — насмешливо протянул Хидан, — не кипятись, а то сиськи лопнут. Если не можешь, то могла просто так и сказать. — Я пыталась… — Не пытайся, а говори. Жаль, что ты такая занятая. Я хотел вместе потусить. Злость быстро отступила. Хината хитро усмехнулась, осознав, что она по-прежнему владеет вниманием Хидана, иначе он давно бы прекратил все попытки. Её округлые глаза сузились, на что Мадара ответил недовольным фырком через нос. — Так что? Хочешь увидеться? — А ты попробуй завлечь меня, — голосок её соблазнительно лёг волнами в динамик. — Ещё недостаточно завлёк? Ты точно меня рассмотрела? — Прости, мою память отшибло в тот день. Не до любований тобою было. — Поверь, такого, как я, у тебя ещё не было, — продолжал играться Хидан. — Сомневаюсь, — абсолютно серьёзно ответила Хината, и Мадара криво улыбнулся, приняв всё на свой счёт. — Я докажу тебе при встрече. Любишь музыку? — Ты собираешься мне петь? — Нет, девочка, ты мне споёшь… В субботу завалимся на концерт. Будет много шума, музыки, народа и выпивки. «Всё то, что я терпеть не могу», — поморщилась Хината. — Звучит заманчиво, — солгала она тут же. — А ты смелая девочка. Отвязная, как я люблю. О тебе Дейдара отзывался совсем иначе. — Он просто не делал мне таких предложений, — парировала она и разразилась натянутым смешком, хотя саму уже от собственного отражения на столе тошнило. — Раз тебе не до наших плясок, — странно прозвучавшее слово, — сегодня, то и я буду занят делами. Завтра точно сообщу место, как просплюсь. — Хидан явно улыбнулся, судя по вздоху. — Покедова, сучка. Хината просидела с разинутым от шока ртом до тех пор, пока частые, короткие гудки не смолкли, и её отпустило. — Какой же он гадкий, — возмутилась Хьюга, глянув на экран. — Я поражён. Оказывается, ты не только со мной так отвратительно себя ведёшь? — Нет. В отличии от него вы действительно вызываете во мне чувство негодования. — Чувство негодования? — Мадара хмыкнул. — Мне показалось, что так ты флиртуешь. — Вам кажется, — процедила сквозь зубы Хината и принялась за бумаги, почти закончив чтение. — Пойдём отсюда, — резко сорвался с места Мадара после долгого молчания. — Что произошло? Вас вызывают? Хината развернула колени в сторону выхода, но поспешила доесть потаившее мороженое. — Нет. Поговорим на свежем воздухе. Да оставь ты его, — выхватил Учиха из её рук ложечку и кинул на стол. — Бумаги не забудь. Он покинул кафе. Хината удивлённо провела его взглядом и вздрогнула, ощутив на себе чьё-то пристальное внимание: Мито с интересом следила за ними обоими. Не удивительно, что Мадара не выдержал этого. — Вы сбежали из-за неё, да? — выскочила с расспросами Хината следом. — Из-за кого? — пробубнил он, едва шевеля губами, опасаясь, что сигарета может выпасть. Хината с удивлением подняла глаза, а после впилась в него возмущённым взглядом, словно он снова сказал невесть что. Мужчина тяжело вздохнул и избавился от сигареты. Только тогда Хьюга продолжила: — От жены Хаширамы. Вы от неё бежали? — Нет, — Мадара даже хмыкнул от забавы, — мне нет до неё дела. Хочу прогуляться и поразмыслить на свежую голову. — Но вы же хотели спрятаться от лишних глаз. — Мы и так затеряемся в толпе. — Он коротко махнул в сторону улицы, которая уже стала оживлённее, чем до их приезда. — Всё же это лучше детского ора. И машину свою я той стороне оставил. Солнце начинало садиться. Жара медленно спадала, но ещё было светло, пока они молча шли рядом вдоль магазинов и кафе. Судя по плотно сжатым губам, Мадара почти всю дорогу терзал их зубами, и взгляд его метался из стороны в сторону. В этой растрёпанной голове наверняка запутанный клубок из мыслей, и за какой бы конец Мадара не тянул, узлов становилось только больше. Цикл раздумий нарушило урчание, исходившее из живота Хинаты. Мадара чудом услышал этот звук в шумихе города и резко остановился. Хьюга смущённо сжалась, скрестив руки на животе, будто могла удержать в узде свой голод. — Мне показалось или ты требуешь к себе внимания? — Простите. Не обращайте на меня внимание. — Это труднее, чем ты думаешь. На вой твоего желудка уже все плакальщицы мира сбежались. Если хочешь есть, скажи. Никаких голодных обмороков возле меня! — Простите. За сегодня я выпила только кружку кофе и полакомилась мороженым… — Хината ойкнула, столкнувшись с безмолвным упрёком. — В планах было поедание пиццы в приятной компании. Но случились вы… — Ещё и мороженое не дал доесть. — Да, — по-детски обижено согласилась она, и желудок её поддержал. — Надо было просто сказать, Хьюга, — без раздражения и напряжения в голосе попросил её Мадара. Запустив свою ладонь под ниспадающие волосы, он откинул их от лица и с плеч, чтобы случайно не потянуть их, подтолкнув девушку в спину в нужном ему направлении. — Я замечаю всё больше схожести между тобой и твоей мамой. Хироми никогда не говорила о своих проблемах и ничего не просила. Когда мне было девятнадцать, меня такое положение дел устраивало. Сейчас же раздражает, потому что я могу для вас хоть что-то сделать. — Вряд ли ей от вас нужно что-то большее, чем любовь к Саске. — Я могу выполнить всё, кроме этого, — с гримасой раздражения признался Учиха и жестом ладони попросил тишины. Не слишком приветливый от усталости мужчина ловко крутил мясные ломтики на гриле, попутно принимая заказы не отвлекаясь от работы. Это была обычная уличная забегаловка, даже летом наполненная паром от жара. Перед ней стояли несколько дешёвых пластиковых столов, но чистых. Выслушав заказ Мадары, повар предложил бутылочное пиво к кусияки, от которого Учиха уверено отказался. — Вы бросили пить, — попыталась похвалить его Хината, когда они присели поужинать за стол. — Помню, во времена моего детства вы часто выпивали. — И сейчас выпиваю. С Хаширамой иначе нельзя. Все его знакомые спивались в первые же месяцы знакомства. — Ох, Хаширама-сан любитель выпить? — Он любитель нажраться, а после сидеть на работе ни рыба ни мясо и пытать задержанных своим гнилым дыханием. И так каждый раз, когда Мито разрешает ему. — Я бы не разрешала. — У тебя никто бы и не спрашивал. По молодости мне всё равно было: пьян я или нет. За руль в каком только состоянии не садился. Однажды едва не вылетел из академии за пьяный дебош. Сломал одному мудню руку. — За что? — Он забрал мои ключи от машины и не давал их лишь потому, что пьян я был. Качало меня действительно знатно. Но о содеянном не жалею. — И почему не отчислили? Как вообще из вас мог сделаться ответственный полицейский. — Ну-у, — Мадара подозвал к себе жестом Хинату, — брат его старший сам дел в тот вечер натворил, поэтому Тобирама предстал перед нелёгким выбором: либо сдать меня, избавиться наконец, но и подставить Хашираму, либо изворотиться перед деканатом без упоминания наших имён. — Тобирама-сан не выдал вас. — Нет, конечно. Шею тогда бы я точно ему свернул. — Ай-яй, бедный Тобирама-сан… Теперь я понимаю, почему вы не пьёте больше. Хината выпрямилась, придвинула отъехавший шаткий стул ближе к столу и сняла зубами мясо со шпажки. — Пью я. — Мадара с сожалением вздохнул. — Но рядом с тобой выпивка для меня под запретом. Счастливая улыбка в ответ, и Мадаре стало совестно за реальную причину своей вынужденной трезвости рядом с Хьюга. — Кстати о трезвости. Встреча с Хиданом послезавтра. У тебя есть какой-то план, как от него защититься в случае чего? — Ещё не знаю. Звонок был полной неожиданностью, пришлось соглашаться. Иначе мы могли его упустить. Я думала, что это вы меня проинформируете, как вести себя, чтобы его не провоцировать. — Его провоцирует всё живое. В твоём случае, — Мадара указал на Хинату, намекая на её приятную внешность, — твоим единственным выходом будет перестать дышать, чтобы он потерял к тебе всякий интерес. — Не волнуйтесь так. Мы будем с ним в общественном месте. — Хината, — устало вздохнул Мадара и откинулся на скрипучую спинку стула, — тебе бы историю его преступлений почитать. Ты не была бы так спокойна. — Я боюсь, — призналась она. — Нет, хотя это не страх. Скорее он вызывает во мне отторжение своим поведением, и я теряюсь. Не всегда знаю, что сказать. Разговором не увлеку — ему не интересно знать ничего обо мне. Простецкая забавная игрушка. — В кафе я не заметил рядом с собой заикающуюся девушку. Ты меня поразила. Ты не только красивая, но и умная, как бы не прибеднялась. Эмоциональность твоя, не спорю, портит впечатление о тебе, но только не у тех, кто тебя знает. За спиной Хинаты у другого столика кто-то пристально следил за ними, выглядывая из-за спины здоровяка. Мадары сощурился, чтобы разглядеть шпиона. — И какие чувства я вызываю у знающих меня людей? Им забавно наблюдать за моей нерасторопностью? — Они любят тебя, — кинул он, увлечённый совсем другим. — Тебя невозможно не любить. — Значит, вы тоже? — Нас засекли, Хьюга, — со злой досадой буркнул Мадара. Хината оглянулась и наклонилась немного в сторону, чтобы увидеть за широкоплечим мужчиной такую же бледную от неожиданности Ино. — Хината?! — завопила блондинка и стукнула донышком пивной бутылки по столу. Её спутник обернулся: мужчина лет тридцати пяти, с массивной квадратной челюстью, не очень ухоженной густой, но короткой бородой. На широком лице его добрые карие глаза терялись на фоне густых чёрных бровей и массивного носа, но широкая улыбка обескураживала всех вокруг. Хината знала его. — Сарутоби-сенсей! Что… что вы здесь делаете? — Здравствуй, Хьюга… Я не знаю, как тебе ответить, — выпалил преподаватель кафедры иностранных языков и взъерошил тёмные волосы от неловкости, повисшей между ними. — Прогуливался. Встретил мисс Яманаку. Асума так надеялся, что Хината ему поверит и не осудит за роман со студенткой. «Не тупи», — одним губами остерегла Ино Хинату. Пару раз качнула головой в сторону сидящего теперь к ней спиной Асумы и многозначительно дёрнула бровями, давая наконец Хинате понять, кто настоящий виновник всех отметин на её теле. — Ох, кошмар! — растеряно выпалила Хината. Почувствовав лёгкий пинок в ногу от Мадары, не прерывающего трапезу всё это время, она быстро пришла в себя. — Ох, ясно! Я хотела сказать, что рада с вами увидеться. — Да. Я тоже. Вашему потоку я уже пару лет не преподаю. — Ага… Полтора. С зимы прошлого курса. — А вы точны в датах, как всегда, Хината Хьюга. «До чего же неловкая ситуация. Я знаю слишком много, чтобы потерять непринуждённость в разговоре, как раньше». — Ты доела? — отозвался Мадара спустя минуты натянутого молчания. — Да. Теперь аппетит пропал окончательно, — шепнула ему Хината. Мадара не стал задавать вопросов, просто понимающе кивнул. — Тогда пойдём. — Подождите-подождите, — остановила их Ино, подбежав к их столику, забавно цокая каблуками по плитке. — Вы не против, если я одолжу у вас Хинату на пару минут? Её небывалая смелость вызвала в Мадаре гнев, но он постарался его сдержать, отчего его бледные щёки покрылись красными пятнами. Ино нагло пялилась прямо ему в глаза и не скрывала своей насмешки. «Старый похотливый извращенец» — читалось в глубокой бирюзе её глаз. — Недолго, — похоронным голосом ответил он и поднялся со стула. — Наедине, если можно, — обратилась Ино уже к обоим мужчинам, которые не были рады предстоящему знакомству друг с другом. Асума первым протянул руку, представившись, предложил сесть с ним за стол, от чего Мадара отказался. От сигареты, протянутой ему, тоже. От самого короткого сосуществования с Асумой Мадара отказывался, протестовал. Несмотря на приличную разницу в росте, — почти на голову Асума-сенсей был выше — Мадара не комплексовал. Скрестил руки на груди, приняв закрытую позицию, и терпел немного нервничавшего мужика рядом, постоянно теребившего ворот зелёной клетчатой рубашки. — Ты мне ничего не хочешь объяснить? — прошептала Ино, отведя Хинату в сторону, чтобы мужчины не могли их подслушать. Хината невинно похлопала ресницами и закачала головой. — Помнится ты объясняла нам, что с этим мужчиной у тебя ничего не было и не будет, что видеть его не хочешь. И не думай соврать, что вы столкнулись случайно. Только не здесь и не в свой больничный. Он тебя пожирает глазами. — Пожирает? Хината едва сдержала улыбку. Ей было приятно услышать об отношении Мадары к ней. Со стороны зачастую видно больше, чем вблизи. — Ты с ним тайно встречаешься? Я даже не думаю тебя в чём-то упрекнуть, честное слово. — У меня с мистером Учиха совсем иные отношения. И ничего большего быть не может. — Что-то серьёзное, раз рассказать не можешь? — Да, — с облегчением вздохнула Хината. Выпрямившись, она схватила Ино за руку, с мольбой глядя в глаза. — Никому не рассказывай, умоляю. Особенно Сакуре и Дейдаре. При них ни в коем случае нельзя упоминать Мадару. — Хорошо, — нехотя согласилась Ино. Ей хотелось быть максимально понимающей подругой, тем более для Хинаты, но звучало её оправдание очень странно, до невроза. — Я после обязательно всё расскажу вам. Но сейчас правда не могу… — На твоём месте я бы рассказала всё Сакуре. Наверняка она о чём-то догадывается, по ней видно. — В ответ на испуг Хинаты Ино поспешила пояснить: — Ваши отношения кажутся натянутыми в последнее время. Я понимаю, что она из любопытства иногда может слишком наседать, но лишь потому, что действительно волнуется. Превыше всего Сакура ценит правду. Прояви доверие и сострадание, Хината. Мы все поймём тебя. — Именно из-за чувства сострадания я молчу. Прояви и ты доверие. — Это не к добру… — От досады Ино стала кусать нижнюю губу. Тёмно-розовая дорогая помада бледным оттенков окрашивала слюну, которая забивалась в узкие промежутки между её белоснежных зубов. — Я даю тебе слово. Ты можешь рассчитывать на меня в любой момент, если этими действиями я не наврежу Сакуре. Хотя немного встряски ей не повредит, — попыталась отшутиться она. — Я делаю всё ради неё. И немного ради себя, ради него… Хината подняла взгляд, с еле уловимым трепетом ресниц глянув на Мадару, щурясь, как от божества, источающего яркий испепеляющий свет. — О-о-о, — протянула Ино, — понятно. Всё с вами ясно, дамочка. — Девочки, у вас всё хорошо? — отвлёк их от разговора Асума. Мадара не оборачивался, наблюдая за постоянно меняющейся толпой перед глазами. Судя по напряжённой позе обоих, беседа у них не ладилась. Беспокоиться стоило скорее о двух самцах, не сумевших поладить друг с другом, чем о девушках. — Разумеется, — задорно ответила Ино и махнула Асуме кистью, прося отвернуться от них обратно. Бедный Сарутоби вяло улыбнулся и выполнил её просьбу, чуть отшагнув от Мадары. — Вид у него вымученный. Интересно, что ему твой полицейский сказал? — Пригрозил сроком за совращение студенток, — предположила Хината. — Он любитель сыпать угрозами. — А разве может? — Нет. По закону единственное наказание, которое может понести Сарутоби-сенсей — увольнение. Не переживай, это лишь беспочвенная угроза, чтобы держать малознакомых людей от себя подальше. Ему нет дела ни до него, ни до тебя. — Никогда ещё не радовалась тому, что мужчина не заинтересован мной. — Нарушь закон — и внимание ЭТОГО мужчины получишь сполна. — Как всё просто, — съязвила блондинка, переминаясь с ноги на ногу, раскачивая бёдрами. Стопы от долгого, неподвижного стояния на высоких каблуках стали затекать. — Божечки, ты только посмотри! — выпалила она поначалу громко, но быстро понизила голос, поясняя: — Шикарная задница. — Снова ты за своё, — со смущением шикнула на неё Хината. — У меня нет желания разглядывать ягодицы преподавателя из нашего университета. Как ему в глаза теперь смотреть? — Погоди, я не об Асуме… хотя он тоже необыкновенно хорош, — с гордостью согласилась Ино. — Я о полицейском. Если бы я знала, что в интернете можно найти такие экземпляры, то не делилась бы с тобой. — Он же полицейский. Держит себя в форме, — пробубнила Хьюга, боясь оторвать взгляд от своих сцепленных в замок пальцев. Любопытство боролось со стыдом. Хината осознала, что никогда не рассматривала Мадару сзади ниже спины. Хотя и спереди обычно заостряла своё внимание на лице или на руках. — Нет, советую тебе глянуть на это. Сейчас идеальная возможность. Эта жопка вся как на ладони, и ты останешься незамеченной. Нерешительно медленно поднимая взгляд от земли до ягодиц, следуя длине его мощных, стройных ног, обтянутых непривычно узкими тёмно-серыми джинсами, Хината поддалась любопытству. Ягодичные мышцы Мадары были хорошо развиты, округлыми, высокими, аккуратно вписанными в узкие бёдра. Вся фигура Учихи будто вымеренная до миллиметров, обточенная из камня без единой шероховатости и зримого изъяна. Но, стоит ему бросить свой коронный презрительный взгляд, открыть свой красивый рот, как всё его гнилое нутро становится явным, и никакая внешняя привлекательность не спасла бы положение. За что Хинате и её матери не посчастливилось влюбится в него? Разве дело только в красивых ягодицах и привлекательном лице? Мадара обернулся, кинув свой по-орлиному цепкий взгляд на Хинату через плечо, пока та, непонятно от чего хмурясь, рассматривала его со спины. Как карту изучала, заблудившись на малознакомой местности. — Хината, не палимся, — сквозь сомкнутые губы пробубнила Ино, предупреждая подругу о слежке. Хьюга вся вздыбилась, покраснела, как красная вывеска у закусочной, и отвернулась, сгорая от такого стыда, который ей не довелось испытать раньше. Если до этого все её постыдные курьёзы случались с чей-то помощью, чаще всего Учихи, то сейчас она сама пялилась на мужскую задницу. Её никто не принуждал к этому. Ещё ей стало не по себе от внезапного прозрения: спустя двадцать четыре года своей жизни она наконец осознала восхваляемую многими красоту мужского тела. До этого она чаще обращала внимание на достоинства женщин и восхищалась ими, наблюдая за мамой в жизнь и деля квартиру с четырьмя прелестными девушками, каждая из которых была по-своему хороша, что любование ими нельзя было причислить к греху. Мадара само воплощение смертельного греха. От одного внимательно взгляда на него можно задохнуться от похоти, которая одолевала не только тело, но и душу. Самодовольная, сдержанная улыбка коснулась бледных губ Мадары, когда он снова отвернулся. Его плечи чуть сильнее расправились, голова приподнялась. Он ощутил себя гораздо моложе, чем привык. — Он только что улыбнулся. Стоило ему на тебя посмотреть, как он засиял, — подметила Ино, и на её душе стало спокойно. Отлегло от одного мимолётного жеста, и она даже не поняла почему, но своему предчувствию привыкла доверять. — Он сходит по тебе с ума, девочка. Вот как у тебя это получилось? — Ты ошибаешься. В его мыслях другая. — Снова себя ни во что не ставишь? — Нет. Я просто её знаю. И об их отношениях. — Он женат? — Почти. — И ты сходишь с ума от ревности, — с пониманием шепнула Ино. Хината не стала спорить с этим утверждением, но и подтверждать правоту подруги вслух тоже не считала нужным. Её выдавали глаза, сверкающие от насыщения эмоциями как полированные стеклянные шары, с лёгкостью вбирающие в себя любой свет. Ревность? Отчаяние? Что-то всё это держит внутри и не выпускает слёзы сквозь эти хрупкие стёкла. — Надеюсь, вы обе наговорились, — нагло вклинился между ними Мадара, — потому что нам надо ехать, Хината. — Ты можешь поехать с нами, — предложила Ино, махнув на преподавателя-здоровяка по правую сторону от себя. — Нет, — не дал ни секунды на размышления Учиха. — Нам есть, что с тобой обсудить. Лишние уши ни к чему. — Понимаю… — Хината покачала опущенной головой, избегая взгляда Мадары. — Увидимся дома. — Да, дома увидитесь, — повторил за ней с пренебрежением Мадара, уводя от них Хинату. — О чём вы так долго галдели? Я устал от общества гориллы. — О нём и говорили, — вяло ответила позади плетущаяся Хьюга. — Что в нём можно обсуждать? — Достоинств было предостаточно. — Да? — Мадара хмыкнул и резко остановился. До его автомобиля оставалось порядка двадцати метров. — А какими достоинствами во мне ты похвасталась? — А они есть? — тихонько буркнула она в ответ. От неожиданности Мадара запнулся о ногу, пошатнулся, оборачиваясь, и издал вдох на грани хрюка. — Я хотела сказать, — запаниковала Хината, — что ей не за чем знать! Разок подняла на мужчину взгляд, и её глаза забегали. Хината дрожащей рукой поправила волосы, но не заправила их за ухо, как обычно, а спрятала за ними румяное лицо. — Мы ведь едем? Поспешим, — поторопила она и сорвалась с места, надеясь поскорее уйти от разговора. Подёргав замок задней двери, Хината услышала резкое: — Вперёд садись! Как мне с тобой говорить, когда ты сидишь за спиной? И спорить не было смысла: машина принадлежит Учихе, а значит он диктовал правила. Ещё от него зависело слишком многое в её жизни. Не убежишь ни от него, ни от вида его идеального зада, который теперь привлекал к себе слишком много внимания. «Если стараться не стоять со спины, то всё быстро забудется», — уверила себя Хината. Вдохнула, расслабилась и обернулась: Мадара стоял боком к ней, запустив руку в передний карман джинс. Тёмная ткань, которая и без его действий обтягивала его фигуру, натянулась с такой силой, что под ягодицей образовалась складочка. «Его стан в профиль ещё прекраснее…» Освещённый красно-фиолетовым закатом, Мадара достал ключи и открыл машину, за своими мыслями не замечая, что Хината больше не смеет смотреть в его сторону. Мадара резко прокрутил руль влево, объезжая медленно плетущуюся, по его мнению, «Мазду», снова ловко вернулся в свой ряд, не сбавляя скорость, и притормозил перед светофором, проклиная этот красный сигнал. Сам он молчал, но морщины у крыльев носа и между нахмуренных бровей выдавали его раздражение. Поставив локоть на открытый оконный проём двери, Учиха потёр подбородок, растерев его докрасна, и повернулся к притихшей Хинате, сжимающей обеими руками ремень безопасности. Её кидало из стороны в сторону от его агрессивной езды, но Хината не издала и писка, потеряв дар речи от испуга. — Ты не обязана. Стоит отказаться идти с ним, — указывал ей Мадара, отрицательно качая головой. Он смотрел прямо на табло светофора, где вот-вот должен был загореться жёлтый. — Я обещала. — У меня плохое предчувствие насчёт вашей встречи. Лучше тусуйся с Дейдарой — этот карлик хоть не выглядит как машина для убийств. — Как машина для убийств? Разве это не ваша обязанность выглядеть так каждый день, чтобы внушать ужас в подозреваемых? С вами я тоже тусуюсь, поэтому есть опыт общения с подобным типом людей. Мадара бросил на девушку убийственный суровый взгляд через зеркало заднего вида и вдавил педаль газа. — Пойдёшь с Тобирамой. — Хорошо, — очень легко согласилась на это Хината, и Мадара едва не въехал во впереди движущийся автомобиль. — И всё? Вот так просто «хорошо»? И даже не противишься? — Не вы идёте — это уже хорошо. Тобирама-сан спокойный и сдержанный. — Что не скажешь обо мне, да? — Да. Мы с ним ладим. — А мы с тобой с детства не в ладах, — мрачно заключил Мадара, свернув с дороги к невысоким постройкам общежитий. — С детства, — снова согласилась с ним Хината. «Мелкая засранка», — протянул сквозь зубы вместе с воздухом Мадара. Хината замкнулась слишком быстро. Даже в глаза не смотрит, переменившись в одночасье, стоило ей поговорить с той белобрысой. Хината негромко попрощалась и покинула машину. Мадара едва подоспел, поймав её за руку уже у самой лестницы в общежитие. — Притормози на минуту. Мы ещё не всё разъяснили, — попросил он приказным тоном и схватил свободную руку, сжав напряжённую кисть и разворачивая Хинату к себе. Девушка отвела взгляд, заинтересовавшись чем-то позади Мадары, но ничего, кроме шумящих деревьев, там не было. — Пойдёшь с Тобирамой, но я буду неподалёку. Меня многие видели, и если я заявлюсь с тобой за ручку, то Хидан тут же сбежит. Или попытается меня прикончить. — Ох, — изумлённо выдохнула Хината, — этот человек, к которому я иду на свидание, — славный парень. Вы об этом хотели меня предупредить? Тогда не стоит. За вечер вы не раз меня предостерегали. — Если бы у нас был выбор, я бы ни за что не подпустил его к тебе. Его по-мужски грубые пальцы ослабили хватку, которая замкнулась на запястьях, как капканы, и скользнули по коже вверх, к острым локоткам. Хината задрожала, прикусив внутреннюю сторону нижней губы, практически полностью втянув её внутрь рта от напряжения. Пустой отсутствующий взгляд Мадары стал более осмысленным, почувствовав образовавшиеся на коже Хинаты мурашки. Они с изумлением посмотрели друг на друга, испугавшись тугой ноющей боли, сворачивающейся в клубок внутри их тел и медленно давящая вниз, выталкивая из надёжного укрытия подавленное желание. На мгновение Мадаре показалось, что Хината хочет отступить, и он снова схватил её, потеряв контроль над действиями и силой. Хьюга лишь коротко выдохнула, выпустив вздох из приоткрытого рта и заметно сгорбилась, скукожившись, стыдясь самой себя, своего нового ощущения, оплетающего ноги колючей проволокой. Убежать сил нет, а стоять ровно, бесстрастно и того мучительнее. Если эти острые кольца затянутся хоть чуточку туже, то Хината рисковала свалиться с ног. — Мадара, — робко позвала она, как взывала до мужчины в его навязчивых снах. На этот раз содрогнулся Учиха, подступив на шаг, и Хинату словно водой окатило. — … «сан». Мадара-сан… Его ладонь скользнула под чёлку, под которой был спрятан почти сошедший пожелтевшие синяк. Он поднял короткие волосы, обнажив нахмуренный лоб, и коснулся его губами, запечатлев на нём такой же колюче-приятный поцелуй, схожий с теми ощущениями, которыми отзывалось её тело на каждое прикосновение его пальцев. Когда-то, всего дважды, эти губы принадлежали ей… Завладев всем её вниманием, Мадара проделал над собой усилие, чтобы отпустить копию своей любимой Хироми. Чем дольше и чаще он виделся с её дочерью, тем теплее, притягательнее казалась Хината, и тем тусклее, отчуждённее становилась его любимая женщина. «Пора перестать их отождествлять». — Тебе лучше без этого рога на твоём лбу, — выдал он глупость, но Хината словно не услышала его голоса. — Почему? — Потому что ты человек, а не единорог. — Что? — ошарашено переспросила Хината, резко придя в себя. — О чём вы? — Мне нужно ехать, Хината. Спасибо, — поблагодарил её непонятно за что Мадара, не позволив закончить вопрос, и по-дружески пожал её узкие плечи, прощупывая тоненькие косточки, не забывая при этом натянуто улыбаться — по крайней мере скалиться, как умел, чтобы не выдать собственного возбуждения. — Следи, чтобы твоя подруга держала язык за зубами. Всё дело нам испортит. Хината растерянно плелась до машины следом за чересчур бодрым мужчиной, напоминая голодную, бездомную собаку, которую одарили пустой надеждой, поделившись мимолётной лаской. Теперь Мадара избегал смотреть в глаза, зная, что передумает, заметив сверкающие от слёз в полумраке льдисто-серые глаза. — Что это было? — вслух поинтересовалась Хината у пустоты. Потрогав свой горячий лоб, она обхватила холодными ладонями горящие, раскрасневшиеся щёки, чтобы успокоиться, прежде чем вернуться в дом, где много лишних и очень любопытных глаз. Гудки из динамика покрытого трещинами телефона раздавались недолго. Хироми ответила на звонок почти сразу. — Алло, — смешливо пропела она, и голос её помолодел, расцвёл уже утерянной юностью. — Вечно занятой капитан полиции нашёл время для меня — скучной деревенской женщины? — Снова ты за своё, — огрызнулся Мадара после тяжёлого вздоха, откинув голову на подголовник водительского сиденья. — Хотел услышать твой голос. Ожидал, что ты скучала по мне, но слишком уж бодрая для одинокой деревенской женщины. Её смех заполнил всё пространство вокруг, но не проник в пузырь образовавшийся вокруг Мадары. Вакуум, куда не проникали посторонние эмоции, да и своим эмоциям здесь места не оказалось. Свернув на парковку небольшого круглосуточного универсама, работавшего на соседней улице о общежития Хьюга. Заехав в глубь парковки, Мадара долго психовал, барабаня по рулю и панели «Ниссана», но мысль о звонке Хироми пришла как спасение. Расстегнув ремень и ширинку безбожно узких джинсов, чтобы уменьшить давление на неопадающую эрекцию, он пытался отвлечься, растворившись в прошлом и настоящем, но все слова Хироми продолжали разбиваться о непроницаемое стекло, и Мадара понимал её лишь по оставленным перед глазами пёстрыми кляксами. Холодные от растерянности пальцы с дрожью и отвращением скользнули вниз по чуть изогнутому, напряжённому, пульсирующему стволу внушительного члена, и он дёрнулся одновременно со своим обладателем. — Тебе плохо? Дышишь очень тяжело… — в искажённом почти до неузнаваемости голосе Хироми просквозила тревога. — Нет, — твёрдо ответил Мадара и сжал пальцами переносицу с такой силой, что в глазах побелело. — Знаешь… не хотела тебе об этом говорить. Немного не к месту моё признание, но я сейчас, — снизился голос женщины до шёпота, — сижу перед зеркалом в твоей любимой юкате. Только в ней. — И ты себя видишь в зеркале? — Отчётливо. Мои соски отвердели, стоило мурашкам пробежать по телу от звуков твоего голоса. Они вот-вот порвут ткань… Дыхание, что вымученный стон — Хироми знала, чем увлечь Мадару от его мыслей. Он скептически улыбнулся, представив возбуждённую Хироми перед зеркалом: как она гладит своё тело своими тонкими белыми пальцами. Вакуумный пузырь почти лопнул. — Будь тише, — строго, но с улыбкой пригрозил Мадара, — тебя сын может услышать. — Я стараюсь, но стоит мне представить, что мои руки — это твои, как меня начинает мелко трясти. Я так долго тебя не видела. — Хорошо, давай поиграем. Не часто от тебя подобные откровения услышишь. — Касайся себя так, как обычно это делаю я… — В последнее время ты этого не делаешь. Последние лет восемнадцать. Хироми зашипела от досады, как змея. — Не порть настрой, вредный мальчишка. Ты прекрасно знаешь, как я раньше тебя ласкала. «Мальчишка» — полоснуло по самолюбию нехило. Член почти опал, лёжа на животе. — Резко появилось желание выпороть тебя за подобные фразочки, — резко выпалил он. — Я не против, — пропела Хироми. — Ты же знаешь, что тебе позволено делать со мной всё, чего ты желаешь. — Я едва ли не каждый день поркой занимаюсь, женщина. Не этого мне от тебя нужно. Мне пора. — Что случилось? Мадара! Мадара-кун! — в этот раз кричала Хироми, пытаясь добиться вразумительного ответа. — Ничего. Мне действительно пора. В другой раз поиграем в секс по телефону. «Что со мной? Вспылил из-за ерунды». Пытаясь собрать себя и свои мысли воедино, Мадара застучал по лбу жёстким ребром телефона. Внезапно возникла первая ассоциация с глухой болью, оставляемой ударами — большущая шишка на лбу Хинаты. Её милое и глупое от растерянности светлое лицо, розовеющее каждый раз, когда Мадара подходит ближе, краснеющая шея от смущения, почти по самую грудь. — Да уж, — обратился он сначала к небесам, точнее к крыше своей машины, и опустил голову, — снова здравствуй. Налитая кровью плоть снова дрогнула, чуть махнув побагревшей головкой в знак солидарности. «Касайся себя так, как обычно это делаю я…» И он касался, пытаясь придать нежности своим огрубевшим сухим рукам, искусственно воссоздавая ту любовь, которую вкладывала в каждое движение Хироми. Её пышные, мягкие груди обнажены и щекочут острыми, твёрдыми сосками его бёдра. А внизу всё раздирало и не только из-за сухости пальцев. «Это мой первый раз, Мадара-сан», — оправдалась Хината, подняв голову. Почти пунцовое лицо, с блестящими серыми глазами, растрёпанная, взбитая немного набок чёлка открыла лоб. — Только не снова… Наплевав на нормы и статус, Мадара облизал большой палец, закрыл глаза, уступив несбыточным фантазиям, и запрокинул голову, положив её на подголовник. Хината облизала палец мужчины, неприлично чмокнув губами и постеснявшись после этого подняв на него взгляд. Её длинные волосы спали с плеч, прикрыв собой упругую, молочно-белую грудь с маленькими нежно-розовыми ореолами, сжатых от возбуждения и стремящихся в одну твердеющую на глазах точку. Пухлые губы, блестящие от слюны, коснулись раздутой вершины члена Мадары, и Учиху вновь мелко затрясло, в этот раз от наслаждения, когда он растирал влажной подушечкой пальца головку, пока его левая рука продолжала опускаться и подниматься в быстром темпе, массируя свою плоть. Он чувствовал пальцами, как под сильным давлением по вздутым венам циркулирует кровь — именно это Хината чувствовала бы, приняв его. Он бы стянул с неё «пуританские» трусики, которые постоянно преступно врезаются ей в её округлые ягодицы, и сжал бы своими ладонями раздвигая их, массируя, гладя. Уже втирая в кожу липкую горячую жидкость, сочащуюся из урерты, Мадара кончил спустя минуту, продолжая уже медленные поглаживания, пока по пальцам вниз стекала теплая вязкая сперма, а он сидел с закрытыми глазами, не желая покидать уютный мир фантазий, где другая женщина зовёт его по имени. — Чёрт! — воскликнул он, придя в себя. Его семя уже достигло обивки сидения. Зарылся в бардачок, рыская в нём своими липкими пальцами, он ничего не нашёл и спешно снял с себя одну единственную не чёрную футболку в его гардеробе, и стал тереть ею кожу. — #*#**#* *#**#*! Полная задница!

***

Хината открыла дверь, споткнулась о небрежно кем-то кинутые синие босоножки на одиннадцатисантиметровых каблуках и не менее внушительной танкеткой под округлым, открытым носом. Неожиданно тяжёлая обувь, в которой Ино порхала полдня, не выдавая своей усталости и боли в ногах. Странным ещё казалась скорость, с какой эта блондинка добралась до дома раньше Хинаты. У Асумы-сенсея в распоряжении самолёт? Что может быть быстрее учиховской развалюхи с отчаянным гонщиком Мадарой за её рулём? Задержавшись у порога, Хината расставила обувь по местам, прислушиваясь к разговору из гостиной: Неджи слышно не было среди женских голосов, но его туфли ровно стояли у самого края, развёрнутые носом к выходу. — Смотрите, кто пришёл! — с нескрываемым скептицизмом воскликнула Ино, наконец заметив Хьюгу. — Где была? Я думала, что ты с Тен сидишь. Ино подмигнула одним глазом и стала дожидаться лживого, но от этого не менее интересного ответа, пожёвывая уже холодный, очерствевший кусок пиццы. — Собирала информацию для научной работы, — честно призналась Хината. На диване на локти приподнялся сонный Неджи и не без труда сфокусировал взгляд на вошедшей девушке. Рубашка его была мятой, лицо красное, с отдавленной подушкой щекой, а копна волос взъерошилась на макушке, придавая его виду ещё большей нелепости. Шумно вздохнув через нос, Неджи глянул на циферблат наручных часов и в один миг сделался серьёзным, откровенно недовольным, но смолчал, вставая с дивана. — Всё? Уже выспался? Тен ожила одновременно с пробуждением юноши. Она глядела на него широко распахнутыми глазами, и карие радужки сияли, как медовое золото. Хината не нуждалась в сверхспособностях, чтобы догадаться: Тен-Тен по уши влюбилась. Радость волной наполнила Хинату, вытолкнув из неё все размышления о странностях Мадары. Она послужила причиной зарождения светлых чувств в не пробивной Тен, осталось только Неджи немного подтолкнуть к ней, а то держится, как всегда, отстранённо, вежливо, как чужой. Хината смело признала бы его, положа руку на сердце, самым родным из присутствующих, и причина была не только в их родстве. Поэтому она желала ему искренней, чистейшей любви, на которую вообще способны человеческие сердца. «Непременно помогу», — решила она и отмахнулась от расспросов Ино. Сама ни черта не смыслила в любви, но раз сама была несчастна, то хотя бы других надеялась направить. — Спасибо, Неджи, — последовала за кузеном следом Хината со словами благодарности, когда он уже вышел из квартиры. Неджи резко обернулся на носках скрипучих туфель, перегородив своим статным телом весь проход, и вокруг сделалось звеняще тихо. Таким его Хината ещё не видела: глаза сужены, челюсти плотно стиснуты, что подбородок едва заметно визуально съехал в сторону. Сгорбленный — больше всего Хинату напугало то, что его всегда ровная, открытая, несгибаемая спина была сгорблена, будто мужчина оберегал грудь от предстоящего удара. — Вам не за что меня благодарить. Но прошло почти четыре часа, Хината. Мурашки побежали по коже при звуках её имени. — Не уследила за временем… — оправдалась она как-то глухо и сглотнула. — Надеюсь, что-то стоящее. — Я уже ответила. Диссертация. Один за другим включились уличные фонари, напоминая собой скользящую вдоль общежития линию загрузки. — Не сомневаюсь, — кинул Неджи и отвернулся, сторонясь света, в котором Хината могла рассмотреть его злость. — Ты мне не веришь. — Верю. Я знаю, что вы не умеете лгать. И тем более не дорожите мною настолько, чтобы солгать во благо… Ты ведь с ним была? — огорошил он своим вопросом, остановившись ненадолго. — С твоим будущим отчимом. — Да. Он мне во многом помогает. Мы ведь почти семья. — Нет! Не помогает! — От его возгласа Хината отшатнулась. — Это другое. Хироми-сама не видит, не хочет замечать. Не понимает, что может повлечь за собой ваши частые встречи. Ты ни на кого из известных мне людей не смотрела так. А он… такой же. — Это не правда. Я бы никогда не предала маму. Как ты можешь такое говорить? — Вы знаете, что обещаны мне, как невеста? — Неджи выпрямился и обернулся вполоборота. — О чём ты говоришь? — Хината машинально неловко улыбнулась, до последнего надеясь, что это шутка. — Мама никогда бы не дала согласие, не посоветовавшись со мной. — Я сам просил дедушку, и мне дали благословение. Вы моя настолько, сколько сами того хотите и чуточку больше. Не мог подобрать время, чтобы всё рассказать, услышать ваше мнение. Но если так продолжится, — грубо, почти выплёвывал Неджи, — я буду вынужден отказаться от вас, Хината-сама. Мы не имеем право удерживать друг друга. Пока Хината его слушала, опустив голову, она ковыряла ногтем указательный палец левой руки. Резкий укол боли, когда она разодрала кожу до крови, прозвучал точкой в разговоре. — Повзрослейте уже и возьмите на себя ответственность за свой выбор. До этого же момента без надобности не звоните мне. Я очень занятой человек. Пустым взглядом провожая отдаляющуюся фигуру, Хината не могла поверить в услышанное. «Как мама могла скрывать от меня намерения Неджи и дедушки? Как она могла?» Но стоило ей подумать о скольком молчала сама, как становилось тошно. Не каждое молчание во благо. Не во всей правде нуждаются люди.