Утро. Солнечные лучики игриво подмигивали в окно, заливая комнату золотистым ярким светом. Таня едва приоткрыла глаза, немного потягиваясь, сощурилась, но увидела перед собой лишь что-то совершенно невнятное… В нос ударяет знакомый запах тела любимого мужчины с ноткой апельсина с корицей — его геля для душа. Таня поняла, что лежит рядом с Валерием, уткнувшись носом ему в бок. Ее рука расслабленно лежит на его широкой груди.
Наконец, окончательно проснувшись и осознав, где находится, девушка широко распахнула глаза и оцепенела. Она лежала неподвижно и почти не моргала. Казалось, это происходит не с ней, а, быть может, она все еще спит. Но нет! Нет! Это он! Живой и настоящий, спит рядом с ней в одной постели! Она чувствует кончиком носа тепло его уже ставшего таким родным тела, подушечками пальцев ощущает, как в такт дыханию поднимается и опускается его грудная клетка. Таня боялась пошевелиться, боялась спугнуть это дивное видение и проснуться. Да, она все еще надеялась, а, быть может, в глубине души даже молила Бога о том, чтобы это был сон. Молила, потому что все это было слишком сильно, слишком сладко, слишком реально. Это было просто слишком. Девушка старалась, но никак не могла заставить себя поверить в то, что это действительно происходит с ней, здесь и сейчас. Она встречает утро рядом с тем, о ком мечтала с пятнадцати лет. Мечтала о таком пробуждении целых четыре года! И никогда, ни на секунду не могла предположить, что ее наивным девичьим мечтам суждено будет сбыться.
Наконец Таня медленно-медленно приподняла голову и одними глазками вынырнула из-за бока Кипелова. Сердце забилось с удвоенной силой, дыхание перехватило. Девушка глупо хлопала глазами, словно пытаясь снова и снова удостовериться в реальности происходящего. Вот же он! Длинные светло-русые пряди волос разметались по подушке, а его профиль завораживал и притягивал взгляд. Как же он прекрасен с такого ракурса! Уже далеко не молодой, с глубокими морщинами, но его четко очерченные скулы и идеальная линия прямого лба и носа сводят с ума.
Мышцы шеи, поддерживавшие все это время голову девушки навесу, затекли от напряжения. Она приподнялась на локте, все еще держа вторую руку на груди мужчины. Тело моментально отозвалось болью в мышцах. Болело буквально все — лопатки, поясница, плечи. Таня не обратила на это внимания — уже не раз бывало так, что секс с Кипеловым накануне вечером приводил на утро к подобным ощущениям во всем теле.
Вдруг мужчина шевельнулся, сделал глубокий вдох, выдох, повернул голову набок в ее сторону, не открывая глаз. Таня побледнела от внезапно накатившего страха. «Нет-нет-нет! Не просыпайся!» — пробежали в голове пугливые мысли. Она боялась его пробуждения, не понимая, почему. Она знала лишь одно — ей безумно хотелось насладиться им спящим, когда не нужно ничего делать, можно просто смотреть и любоваться. Не как раньше — на фотографии или видео, а прямо здесь, в реальности! Не просто смотреть, но чувствовать тепло его тела своей ладонью и слышать размеренное дыхание, разделяя с ним одну постель на двоих.
Как же бешено бьется сердце, как немеют от волнения ноги! А тонкие пальчики уже медленно скользят по телу Валерия. Светлые, тонкие, едва заметные волоски на коже не в счет — его грудь такая гладкая и не по годам рельефная. Девичья ручка едва уловимо пробегает по крепкому животу, спускается ниже, еще ниже. Кипелов чуть слышно сладко стонет во сне, едва заметно прогибается навстречу движению и немного поворачивается на бок. Душа девушки уходит в пятки. Снова притих. Кажется, спит. Она облегченно выдыхает, выжидает несколько секунд, а потом очень осторожно приподнимает край одеяла. Тонкая изящная дорожка волос убегает от пупка вниз. Валерий снова делает глубокий вдох и со стоном выдыхает, а Таня в страхе бросает одеяло и отдергивает руку, так и не увидев главного. Да чего она там не видела? Видела, трогала и нежно ласкала. Но эта игра такая будоражащая! А как сладко он постанывает во сне! Низ живота девушки приятно свело спазмом желания.
Тане захотелось подняться, чтобы лучше видеть своего спящего любовника. Она оперлась руками о постель, приподнимая туловище, но вдруг ощутила боль в пояснице. Мышцы были словно отбиты, болели как после интенсивной тренировки накануне. Девушка подтянула под себя согнутые ноги, встав на коленки, и… Чуть не вскрикнула от резкой боли. Кожа ягодиц казалась задеревеневшей, словно корка. Растянувшись от смены позы, она внезапно отозвалась сильнейшим жжением, сводящим с ума. Утром любая боль кажется ярче. Таня инстинктивно прогнулась в пояснице вверх, пытаясь облегчить свои мучения, сильно зажмурилась и резко шумно выдохнула, едва сдерживая крик. Она задыхалась от боли, шумно дышала, стараясь не застонать, а из глаз брызнули слезы. Она вдруг вспомнила все, что произошло вчера вечером — как металась по кровати, с силой напрягаясь в пояснице в попытке вырваться, запрокидывая голову назад при каждом хлестком ударе кожаного ремня. Таня вспомнила, как сходила с ума от боли, а ее мучитель при этом цинично и холодно шептал на ухо: «Тс-с-с! Тише, девочка моя…» и крепко сжимал ее запястья за спиной, а потом страстно и чувственно трахал ее почти бездыханное, измотанное поркой тело, даря невероятный, неведомый экстаз, изредка прерываемый уже совсем слабо ощущавшимся болезненным жжением от ударов.
Девушка опустилась на локти и уронила голову вниз на кровать, чуть слышно простонав. Ее накрыла с головой волна из целой мешанины ощущений и эмоций. Они были настолько противоречивыми, что буквально физически прошибали девушку насквозь словно электрическим током. Страх, обида, унижение и стыд за испытанный оргазм сейчас почему-то смешивались с нестерпимым спазмом внизу живота. Это была неуправляемая огромная волна неподвластных ей чувств, от которой девушка задыхалась и глубоко дышала, едва сдерживая слезы и стон. Это было слишком интенсивно и стихийно. Она не знала, куда деться от этого всего…
Усилием воли Таня снова поднялась, с трудом нашла более или менее удобное положение и взглянула на Валерия. Лежит и так сладко спит. Со стороны и не подумаешь, что вчера этот серьезный с виду мужчина в возрасте жестоко высек ремнем молоденькую девочку, в очередной раз унеся ее с собой в пучину разврата, заставив испытать экстаз сразу после пережитой жестокой и раздирающей разум и тело боли. Волна стыда накрыла девушку с головой, вызывая еще более сильный сладкий спазм внизу живота. Она вдруг почувствовала себя такой порочной и грязной, что стало невыносимо мерзко от самой себя. И это ощущение медленно поднимало гнев и разъедающую изнутри обиду в ее сердце. Почему вчера измывался над ней он, а стыдно теперь ей? За что он так с ней поступил? Почему она вообще испытывает сейчас возбуждение? Почему никак не получается взять контроль над собственным телом при помощи силы разума? Что же он такое сделал с ней?!
Таня, чуть не плача, посмотрела на лицо Кипелова, на мгновение испытав сильнейшую ненависть к нему. Но это чувство стремительно иссякло, так и не получив выхода. Ведь девушка не понимала и не хотела понимать, как может любимый человек быть плохим? Нет, этого никак не может быть! Она любит Валерия всем сердцем и душой таким, какой он есть. А значит должна принимать все, что он с ней делает. Ведь он значительно старше и мудрее ее, он не сделает ей ничего плохого. «И даже думать о плохом не надо, ведь он лю… — мыль оборвалась, но затем продолжилась, наполнившись смелой дерзостью. — А может он любит меня! Вот любит и все тут! И не важно, как — главное любит!» Таня бездумно и совершенно наивно убеждала себя в несуществующем чувстве любовника, ведь больше ей ничего и не оставалось. Встретиться лицом к лицу с жестокой истиной она не была готова морально. Девушка бежала с распростертыми объятьями навстречу собственным иллюзиям, лишь бы никогда не испытать сильнейшую душевную боль и не похоронить навсегда часть своей души…
Упиваясь грезами о взаимности собственного чувства, Таня медленно наклонилась к мужчине и легонько чмокнула его в нос, а затем мягко и едва уловимо коснулась любимых и таких желанных губ, ощущая на своей коже его теплое размеренное дыхание. Мужчина немного поворочался во сне и повернулся на бок. Осмелев, девушка ласково провела ручкой по его волосам и припала лицом к его щеке. Она тонула в нежности, смакуя до боли знакомый и горячо любимый запах родного человека, давно уже поселившегося в ее сердце. Но внезапно одна короткая и острая как бритва мысль моментально отрезвила голову Тани.
— Черт, сколько времени?! — чертыхнулась про себя девушка. — Собрание! Я забыла…
Таня рывком тянется к тумбочке — мобильного нет! Где же она его вчера оставила? Думай, думай! Так, зашла в квартиру, Кипелов схватил за шею и втащил в коридор, и… Рюкзак! Ну конечно! Она бросила его на пол там же, где стояла. Девушка, еле сдерживая стон боли, бежит, прихрамывая, к входной двери, достает из рюкзака мобильный…
— Опоздала! Я не успею добраться до универа на метро… Блииииин! — досада охватила Таню. Ведь сейчас, не дожидаясь пробуждения любимого, ей нужно ехать на другой конец огромного города, когда так хочется быть здесь, с Валерием… Рядом с ним ее место. Рядом с ним смысл ее жизни. Рядом с ним все ее счастье.
Девушка с трудом отыскала валявшиеся на кровати среди смятого постельного белья трусики, судорожно надела сарафан, радуясь тому, что это не джинсы. Неизвестно, как бы она смогла натянуть их на свою пятую точку, которая сейчас наверняка похожа на один большой синяк в полосочку. На пороге комнаты Таня задержалась на несколько секунд, с тоской окинула взглядом любимого и вышла из квартиры.
***
Кипелов проснулся от хлопка закрывающейся входной двери. Он буквально подскочил на постели, пытаясь осознать спросонок источник резкого звука, так бестактно ворвавшегося в его сон. Поняв, наконец, что случилось, мужчина судорожно ощупал рукой кровать в том месте, где должна была сейчас лежать Таня…
— Ушла! — словно ножом по горлу скользнула в голове мысль….
Валерий тяжело вздохнул и обреченно опустил голову, не отрывая руку от помятой простыни, еще хранившей тепло нежного ангельского тела.
— Ну вот и все, Валера, сказка закончилась. Она все-таки ушла! — жестокие мысли резали по живому и без анестезии. — А чего ты ждал?
Действительно, глупо было надеяться на иной исход после случившегося. Он и сам знал, что так будет, но все же в глубине души надеялся увидеть утром беззаботную улыбку Тани. «Старый дурак!» — Кипелов ругал сам себя за наивность.
«Ты порол ее вчера с таким остервенением, словно она была вещью, бездушной куклой, думая лишь о том, как удовлетворить свою полубезумную похоть, — говорил строгим нравоучительным тоном ангел-хранитель на одном плече. — Сбежать от садиста, который перешел все границы дозволенного, было ее самым верным решением!»
«Она сама этого хотела и полностью отдавалась тебе, — вкрадчиво шептал на ухо демон-искуситель на другом плече. — Ты лишь взял то, чего хотел всю свою жизнь, то, что все время скрывал от самого себя».
Чувство вины душило и безжалостно сжимало сердце, а тело жаждало большего, намного большего. Жестокая необузданная страсть в нем требовала одного — вернуть ее немедленно, прямо сейчас, обладать! Мужчина бессильно упал лицом на постель на то место, где совсем недавно спала его Танюша. Тогда она еще принадлежала ему. Проснись он чуть раньше, наплел бы ей миллион нежных слов, зацеловал бы все ее тело и нежно изнасиловал, снова проникая без спроса не только в тело, но и в само ее существо, лишая воли и рассудка. Тогда она обязательно осталась бы с ним. Он снова делал бы с ней все, что хотел, наблюдая за тем, как меняет ее личико боль, смешивающаяся с сумасшедшим экстазом. Валерий ужасался собственным безумным мыслям. Он снова задавал себе вчерашний вопрос без ответа: «Что сделала с ним эта девочка?» Свела с ума и сбежала, оставив свой теплый след и тонкий запах секса на постели.
Голос твой заблудился здесь.
День и ночь он звучит во мне…
Кипелов чувствовал себя совершенно одиноким в огромном мире, потому что в его любовном гнездышке больше нет самого главного — Тани. Он собственными руками уничтожил все надежды на счастье, своим ремнем высек из девушки ее любовь, на которой держались их странные отношения. Пожирающий все его существо стыд снова накатил горячей волной. Она не заслужила этой боли, жестокости и неимоверного страдания. В тот момент, когда Кипелов вытягивал ремень из шлёвок своих джинсов, когда первый раз увидел алый росчерк на нежной коже, он словно сошел с ума от дикого возбуждения и потерял контроль, ни разу так и не подумав о том, каково было девушке терпеть эти муки, задыхаясь от собственных слез и животного ужаса...
Где она сейчас? Что делает, то чувствует, о чем думает? Вспоминает ли вчерашние события? Наверняка она ненавидит его и проклинает тот вечер в гримерке, когда по глупости призналась ему в своих желаниях. Ее глаза, вероятно, полны слез, она лежит дома, уткнувшись лицом в подушку, и тихонько рыдает, бессильно пытаясь забыть пережитый кошмар. Валерий искренне сожалел о содеянном, изо всех сил пытаясь заглушить порывы страсти, которые усиливались в ответ на мысли о страданиях Тани. Ему так хотелось сейчас быть с ней рядом, нежно обнять и сделать все, что угодно, лишь бы она его простила. Мужчина взвыл подстреленным волком, комкая руками простыни, словно пытаясь ухватить остатки тепла девушки… «Ее больше нет и никогда не будет в моей жизни», — молотом по затылку била тяжелая жестокая мысль, выталкивая из глаз скупые мужские слезы. Его тело неподвижно лежало на кровати, изредка вздрагивая от сдерживаемых всхлипов, в то время как душа металась в агонии, стремясь вырваться на волю и улететь как можно дальше отсюда.
Сколько времени он пролежал так в полузабытьи на постели, превратившейся в бесформенную кучу белоснежной ткани, Кипелов не знал. Знал он лишь одно — он должен отпустить Таню. Навсегда.
Мы расстаемся, так будет лучше.
Вдвоем нам не выбраться из тьмы.
Он не сможет сделать ее счастливой и сам сойдет с ума, полностью уничтожив ее душу… И как бы сейчас ни хотелось стиснуть ее в объятиях, он больше не должен ей звонить и искать с ней встречи. Он знал, что девушка будет жестоко страдать и умирать в любви, но она должна забыть его навсегда. Их отношения были обречены с самого начала. Таня достойна лучшего! Однако Кипелов кривил душой, пытаясь убедить себя красивыми правильными словами в благородстве своих намерений. Ведь истинной причиной его решения был страх. Страх позвонить и извиниться.
