***
Что вы знаете о ревности? Ревность — это то, что выжигает на сердце кровоточащие раны, способные порушить и так не устойчивую связь между теми, кто дорожит чувствами и теми, кто позволяет себе их растоптать. Ревность, это когда ты еще не успел ничего почувствовать, а мозг уже обрабатывает информацию, о котором тебе лучше и вовсе не знать. Ведь тогда ничто не сможет помочь избежать глупых ошибок. Сердце не всегда право, но именно оно решает, способен ли человек испытывать чувства к тому, кто использовал их как предлог или просто устал умирать изнутри, принимая решение покончить с дурацкой игрой в «любовь». Эта боль всегда одинаковая, неважно как сильно человек пытается тешиться обманчивыми надеждами. Боль, она всегда одна, но с каждым брошенным ножом в мишень, теряешь уверенность, а после утрачиваешь доверие, не желая слушать ложных сладких речей от того, кто думал, что ему все будет прощено. Снова. Боль убивает медленно, изощренно… и со вкусом. Ложь уничтожает отношения. Она скрывает правду, растаптывая долго конструированную шаткую систему и доверие рассыпается на осколки хрупкого стекла, которые склеить обратно нельзя. Но и ложь бывает во благо. Правда всплывет, это лишь вопрос времени, но как же противно смотреть в глаза напротив, осознавая, что тебя считали за пустое место, позволяя себе обманывать близкого сердцу человека… Впрочем, есть ли место этим отношениям, если берет только один из них и ничего не отдает в ответ? Ответ очевиден. Однако бывают и исключения. Когда переживая все разные ситуации и смотришь уже под другим углом на то, что оказалось банальной мелочью, ты понимаешь, что, в принципе, оно того и не стало, и что не все было так страшно. Но такие решения, обычно, всегда приходят слишком поздно. И тогда человека одолевает сожаление. Злость на самого себя. Ведь… может случиться и так, что шанса исправить ошибку может и не встретиться. Никогда нельзя спешить с выводами и бросать беспочвенные обвинения, о которых можно и пожалеть. И будет чудо, если чужая ревность не приведет натянутые отношение к фатальному разрушению. А могут ли демоны ревновать? Раз им не чуждо чувство любви, значит вполне могут. Увы, существа Тьмы не всегда могут позволить отдаться с душой кому-то. Демонам не просто найти себе партнера, ведь большинство просто лицемерные твари, предпочитающие лишь развлекаться и не выбирая кого-то одного в качестве постоянного любовника. В их мире, были единицы тех, кто предпочитал одного единственного, и зачастую, если эти отношения были очень крепки, между ними заключалась связь. И у каждого она была своя. Ревность демонов жестока, как жесток может быть самый обычный человек, одержимый желанию собственности и не допускающий мысли о том, что кто-то кроме него может прикосаться к его личной «вещи»… Демоны еще те собственники, и выбирая партнера, оба должны знать рамки в отношении других, не позволяя лишнего и, не упаси Дьявол, хотя бы раз изменить. Демоны, как и люди — разные. Одни могут простить, другие убить, без преувеличения, без жалости или сострадания. Сильные чувства вызванные такой сладкой для многих ревностью не такая уж и безобидная забава, ради которой стоит любоваться реакцией любовника. На деле это очень грубая ошибка вполне стоящая жизни. Люцифер был одним из немногих, кто редко мог пойти на поводу собственных эмоций. Выдрессированные волей и временем характер позволял контролировать собственных бесов, не потерять уверенности и умело демонстрировать холодное безразличие. Из-за этого многим сложно было распознать его настроение, не исключением были и Лорды, отнюдь не понимавшие бывшего архангела, но лишний раз предпочитали не лезть и принимать того таким, какой он был. Так было проще работать и никакого недопонимая в их рядах не было. Однако, это и был тот самый барьер, который разделял всех четырех Генералов друг от друга. У Падшего, в отличии от них был тот, кто распознавал все его капризы и мог понять без лишних слов. Дело было даже не в связи, и не в слишком долгом знакомстве, даже тот же Джейкоб знал Люцифера дольше, чем жестокий палач замка, но ему не нужны были пустые разъяснения. Неизвестно, каким образом он чувствовал, что было нужно или что хотел сказать Генерал, но Бальтазар никогда не ошибался, наверное, потому что был очень внимательным, а возможно умел читать мысли, этого, увы, так никто и не знал. Люцифер ни разу не испытывал ничего такого, что могло бы очень сильно сказаться на нервных клетках. Ярость, безумие, жажда никак не относились к данному списку. Да и случаи бывали разные. Но если кто-то и осмелится поинтересоваться у него о личном, то он не ответит. Не посчитает нужным, поскольку обсуждать свои отношения с кем-то другим, кто вполне может вывернуть любую сплетню наизнанку не лучшее решение. Если нужно, бывший архангел сам разберется с демоном, ведь это касается только их самих. Стоя на пороге своей комнаты и подпирая плечом косяк двери, Падший не решается пройти во внутрь, подавляя возникшую в районе горла банальную брезгливость. То, что демоны порочны — он знал не по наслышке, а потому наблюдая полуобнаженную молоденькую демонессу с перетянутой поперек груди темной тканью, под которой, кошачий взгляд не выловил нижнего белья, и стоявшему в комнате запаху вонючих духов — отнюдь не должны были смутить видавшего и не такое Люцифера. Но. В обычной, на первый взгляд обстановке было кое-что еще, никак не вписывающееся ни в одну из возможных версий, придуманных хитрым мозгом Генерала Тьмы, способный в считанные секунды сделать с сотню выводов, не предшествующих ничего хорошего присутствующим. Бальтазар… Демон восседал на кровати в расслабленной позе, вызывая двоякое впечатление, а в компании суккуба казался еще более посторонним. Его взгляд бездумно блуждал по смущенной, непонятно отчего, девушке, которой нравилась их немая сцена. Хихикая, и элегантно проводя ладонью по острым ключицам, она выглядела довольно соблазнительно. Даже тонкая материя походившая когда-то на платье не могла скрыть шикарного тела, широких бедер и пышной груди, еле-еле спрятанной за тканью. На полу, рядом валялась, судя по всему, ее верхняя одежда. Девчонка чуть склонилась вперед, нарочно ослабив обхват на груди и соблазнительном прикусив губу, что-то прошептала. Что именно, слух не уловил, ибо сейчас мозг не воспринимал поступающую из вне информацию, а просто проводил анализ не акцентируясь ни на чем, однако мягкий тоненький голос с нескрываемым вздохом пробрал до колющих мурашек. Кажется, в помещении стало меньше кислорода. Он мог поклясться, что от легко дуновения ветерка, тряпка просто спадет на пол. Впрочем, она особо ничего и не скрывала, как и его адъютант не скрывал доли заинтересованности в происходящем, хотя Падшему вполне могло и показаться. Блестящие побрякушки и камни сверкали от попадания света свечей, и не редко позвякивали друг от друга, каждый раз, когда она делала резкие движения — отвлекали. На обеих руках было множество браслетов, в ушах большие серьги и несколько колец на левой руке. Почему-то детали прорисовывались все четче и откладывались в отдельный ящик в голове, заставляя взгляд скользить дальше и находит все больше недостатков в новой пассии… Начнем хотя бы с того, что эта особь женского пола была личной ассистенткой их обоих очень хорошо знакомого демона, известного своим козлиным упрямством и неангельским занудством, переплевывающий своим характером даже сатанинский… Его адъютанта ничего не смущало. Он явно был не против того, чего от него хотела их местная потаскушка и даже не боялся, что, по факту, это была не только его комната. Она почти повисла на нем, продолжая свою глупую игру и была слишком близко. Настолько, что еще немного и она бы впилась тому в губы, оставив густой отпечаток вишневой помады. Голубки его не заметили, что не помешало Люциферу полностью оценить масштаб их романтических игр и определить до какой ступене развлечений они успели дойти. В душе похолодело так, как никогда, и Падший просто не хочет заходить в комнату, ощущая такое отвращение, какое не испытывал даже к ангелам. Словно все здесь пропиталось чем-то мерзким и невыводимым. Всего шаг, а он просто прирос к косяку, слушая дурацкую тишину, но и уходить не собирался. Это бы значило, что Генерал испытывает слабость, что поддается человеческим эмоциям, что его глаза не могут смотреть на грязь… …Грязь, которую он привык выводить своими руками. Нет. Он не уйдет. Не сдвинется с места из принципа, пока не увидит достаточно. Хотя от вида перед носом уже возникало желание выколоть глаза. Но не себе. Может он слишком долго стоял там, а может каким-то образом дал знать присутствующим о своем нахождении, однако он не остался незамеченным. Первый, кто осознал, что на них смотрят был Бальтазар. Он не случайно повернул голову в сторону проема и не забавы ради безмолвно испытывал терпение суккуба, почти нависшей над них, готовой по команде оказаться под ним. Просто… демон почувствовал, что что-то не так и это чувство посетило его незадолго до того, как в их, с Генералом, спальне стало идти все не так. Некоторое мгновение, он абсолютно не понимал, почему изнутри что-то беспощадно раздирает грудь, а из легких исчезает воздух. Это было странно и не менее необычно, ведь… Он еще никогда не испытывал настолько… — Люцифер?.. …настолько яростного предчувствия опасности. Немигающий взгляд прошиб душу насквозь, воткнувшись острым кинжалом в стену позади палача. Демонесса вскрикнула в испуге и натянула сползшую «простыню» по подбородок отскочила на шаг от демона, испуганно широко распахнув глаза. Чешуйчатый хвост вздернулся, ударившись наконечником о пол. — Ах, Л-лорд!.. Люцифер перенес вес на другую ногу, из-за затекших мышц, и сложил на груди руки смотря все тем же безумным взглядом на парочку. Острые черты демонического лика на мгновение ожесточились, но взгляд внезапно померк. — Полагаю, я помешал? Произнести это с такой отстраненностью, будто его это вообще ни разу не касается мог только он… Бальтазар ощутил, как кровь ударила в голову, и он резко поднялся на ноги, не отрывно смотря на любовника, как на настоящего — собственного палача, несмотря на то, что по должности им был он сам. Просто понимание, что обо всем происходящем можно сделать очевидные выводы, «обрадовали» воспаленный мозг совсем не вовремя. Суккуб залилась краской, то ли стыда, то ли еще чего, и резво подхватив свои шмотки — с позором вылетела из комнаты, незаметив, как из ее вещей что-то выпало. Она чисто случайно споткнувшись о порог и чуть не словила носом дверь, пронесясь мимо Генерала, как пугливая мышь мимо сытой змеи. Ее никто не стал останавливать. Она уже сделала свое дело и если бы посмела как-то оправдаться, не сложно догадаться, чем бы для молодой демонессы все могло закончиться. Они остались один на один и это уединение было плачевно в положении одного из двух темных существ. Палач молча глядел в глаза Люцифера, не решаясь открыть рот. Полумрак комнаты казался удушающей клеткой, из который был один выход, но убегать тот был не намерен. Вот так легко взять и удрать казалось очень заманчивой идеей, но, ведь он то понимал, что будет дальше. Во всяком случае догадывался, но не мог позволить себе пасть в глазах Лорда еще сильнее. — Это… — Мне не интересно, — мгновенно обрубил на корню тот, не дав толком что-либо сказать. Они слишком хорошо знают друг друга, чтобы не угадать, с чего начнется их разговор. — Я могу обьяснить… — ещё раз попробовал начать с простого Бальтазар, но… — Не интересует, — лишенным тоном вновь оборвал Генерал, продолжая стоять на пороге, не делая и шага вперед. Вид бывшего архангела говорил больше любых слов и демон ощущался дьявольское напряжение. Он понимал, нет… он знал, чем все закончиться. — Послушай, мне, в принципе, насрать, чем ты занимаешься и с кем развлекаешься, — совсем будничным, пафосным голосом говорит Падший, сам того не ведая создавая огоромный гормональный всплеск внутри своего адъютанта, — но не в нашей спальне. Это мерзко. В подтверждении сих слов, лицо Падшего передергивает, а от мыслей, что могло бы здесь происходить, не явись он на полчаса раньше, к горлу подкатывает тошнота. К счастью, он прекрасно знал, какие услуги обычно оказывают суккубы и большинство из них были абсолютными шлюхами, редко попадались те, кто вызывал достойное уважение. Впрочем для таких испорченным тварей оно не имело никакого значения. Взгляд отказывается задерживаться на адъютанте и безостановочно блуждает по комнате, кровати, полу и… цепляется за предмет, отсвечивающий боками под слабым пламенем свечек. Люцифер через силу проходит во внутрь и в несколько шагов оказывается почти рядом с палачом. Опускается, подхватывая стеклянную бутылочку за подвеску и поднимает на уровне лица. Расширенные некоторое время зрачки сужаются до размера тонких соломинок и вырывают из пространство рядом с собой демона, выражая плохо подавляемую злобу. — Что за херня? Бальтазар против воли дернулся, от напряжения приподняв плечи, неожидав от любовника такой резкости. Он в ошеломлении разглядывал на протянутой руке маленький флакончик с тернистым запахом каких-то цветов и… чего-то еще. Сложно было определить, но сомнений не было, основной составляющего были травы. Флакон был почти пуст, лишь на дне болтался осадок ярко-оранжевой субстанции. Падший знал, что это, и лишь сила воли не позволяла расхерачить долбаный пузырёк о пол, распространив гребаное благовоние. Для него эта штука была сравнима с тлеющим ладаном, почти таким же мерзким для острых рецепторов, как и сам отвар, но если ладан отпугивал исключительно бесов и мелких демонов, заставляя обходить даже Владыку седьмой дорогой, то эта дрянь наоборот — она привлекает их. — Это не мое, — тут же среагировал на подозрительный прищур Падшего Бальтазар, наконец догадавшись, что за запах исходил от суккуба и почему соблазнительные чары чертовки возросли после их последней встречи. — Я б удивился, если бы оно было твое, — процедил Люцифер, стиснув со скрипом зубы, — Ты мне вот что скажи, — он убрал пузырек подальше от своего лица, но даже расстояние вытянутой руки не позволяло избавиться от проклятого аромата дьявольской смеси, — пил? — Я не идиот, — возразил демон, сдвинув брови к переносице, — Ты считаешь меня настолько отбитым? — Нет, я просто считают тебя полным долба*бом! Бальтазар неосознанно вздрогнул, но сию же секунду вернул себе собранный вид, принимая подобное оскорбление, потому что знал — заслужил. Странно, что они так резко поменялись местами и самое разумное, что он может сделать, это молчать и не упаси Джейкоб, хотя бы попытается ответить. Люцифер его прибьет, даже не так, он убьет его прямо на этом самом месте. Пусть правда была в руках его Генерала, но это то, что тот видит и воспринимает для себя. У Бальтазара же было свое мнение, ведь он, как никто другой понимал и, главное, принимал то, что натворил. Признавать собственные ошибки, увы, могут не все демоны. И потому, не было никакого смысла тратить время на слова. Оправдания всего лишь предлог, с мольбой не вешать на шею палача всех собак, пусть он их и заслужил. Демон был не прав. Нет, не так… Он очень сглупил и понимал это. Понимал не только головой, но и бешено бьющимся сердцем, которое будто повторяло пульсации вздувшихся вен на, ранее непоколебимой лике бывшего небожителя. Раздражение, злость, порыв задушить адъютанта руками, словно копировались с пугающей точностью и по невидимой связующей цепи передавались палачу со всеми подробностями. Он чувствовал боль, чувствовал неспокойствие, но все это принадлежало не ему. Эмоции достигали своего апогея, и совсем скоро система даст сбой. Бальтазар всегда умел подбирать слова, после которых Его Падшего переклинивало с бухты-барахты, но благодаря его несерьезному отношению к вредничавшему любовника все скатывалось в положительную сторону для них обоих. Тот редко принимал все в штыки, но сейчас… демон готов поклясться, если попытается выкрутиться своими привычными шуточками, одним переломом ребер не отделается. Решения пришло спонтанно, и казалось единственным спасительным кругом. Сейчас, у него был прекрасный шанс уладить все мирно. Во всяком случае до того, как у пернатого рванет… Палач подступил к Генералу, который продолжал сверлить в нем дыру, на свой страх и риск, осторожно коснулся пальцами щеки, задерживая взгляд на маняще приоткрытых губах и… Рефлексы подали сигнал тревоги. Демон во время пригнулся, когда флакон от меткого броска вылетел в коридор через открытую дверь, чудом не попав ему в голову. Навряд ли бы это принесло какие-то существенные травмы, но то, с какой силой и желанием пробить ему голову, засандалил Падший, Бальтазар мог только благодарить годы тренировок и их знакомства, не подкачавшие в самые нужные минуты. — Не трогай меня, — по-звериному выдал Люцифер, сверкнув вспыхнувшими в кошачих зрачках магическим пламенем. — Даже не вздумай прикосаться, после этой долбанной перенощицы заразы! — в отвращении, он передернул плечами, демонстрируя показательно раздражение и неприязнь от такой мелочии, как мимолетное касание любовника. — Дрянь. Невыносимая гадость! Каким бы несокрушимым казался пернатый минуты назад, демону не нужна была даже их особая связь, чтобы догадаться, как сильно того задело произошедшее. Да, суккубы те еще мрази, готовые выкинуть любые грязные трюки в собственную выгоду и, скорее всего, Авроре было выгодно подставить палача. Как профессионально она сыграла испуганную девицу, которую чисто случайно застали в неглиже прямо в чужих покоях. Будто это он ее сюда притащил. — Ничего не было. Это не то, о чем можно подумать… — принял для себя безопасную позицию адъютант, решив добиться взаимопонимания словом. — А о чем, по твоему тут можно думать? — по профессиональному, сдержанно выдохнул Падший, заложив руки замком за спину. Где-то глубоко внутри и вправду горело адовым пламенем, но он не собирался этого показывать, разумно считая, что проявлять всплеск эмоций будет не самым умным решением. Он позволил себе немного вскипеть, но… на этом хватит. — Да говорю же, никого я не тащил сюда! Она сама приперлась и отказывалась выметаться. — И ты считаешь, я в это поверю? — скептично прицокнул языком Люцифер. Он смотрел так, что наяву леденела душа. — Ты должен мне верить. — С какой это стати? — … — демон был готов даже начать спорить, просто потому что переубедить любовника в чем-то нужно постараться, ему то не знать, но сейчас сама ситуация сложилась никак не в его пользу, и начать доказывать что-то Падшему, ну… Он хотя бы должен попытаться. Попытаться… — У меня нет причин врать тебе. — Да, как и причин трахаться у меня за спиной? — с колючим безразличием спросил тот. Палач содрогнулся, выпустив воздух сквозь плотно сжатые зубы. Его тоже это начиналось злить. — Я не собирался спать с ней. — Я заметил, — резонно усмехнулся Люцифер, но в этой усмешке не проскользнуло и нотки привычного сарказма, — А разделась она для пущей убедительности? — Повторяю, она сама сюда пришла, — сдержанно подкатил глаза адъютант, — Я встретил ее у кабинета Первого Генерала. Отвечаю на опережение: мне нужно было доложить Альсиэлю о результатах интересной информации, вытрясенной из взятым им полуживого пленного на одной из облав. Эта девчонка привязалась, как банный лист, пошла хвостом, треща о какой-то херне не затыкаясь ни на секунду. Я и заметить не успел, когда она успела использовать дерьмовый напиток. — А ты и не против, а? — ядовитой выдавил бывший архангел, сведя брови к переносице, — Может я слепой? Но кажется до моего появления у вас тут царила умиленная идиллия раскрепощенности. Интересно, как бы дальше дело пошло? Хотя, нахера оно мне надо? — он искренни скривился, прочувствовав гадкий привкус на языке. — И знать не хочу о ваших «возможных» грязных похождениях. Мерзость. — Ты ревнуешь? — демон недоуменно смотрит на пернатого, немного сомневаясь в собственных убеждениях, однако мелькавший на дне темных глаз искры говорили лучше всяких слов. Ему это не могло послышаться, и пернатый навряд ли мог так крупно оговориться, но в конце концов, неужели тот так сильно приревновал его к суккубу? Похоже на то. Люцифер медленно моргнул и хмурое лицо стало более каменным, а взгляд тут же похолодел. До воспаленного мозга поздно дошло сказанное. — Я не ревную, — охрипшим, но уверенным тоном произнес тот, всего на миг отведя взгляд. Затем также, будто ничего и не было прошел мимо палача, а остановившись, продолжил держаться спиной, словно не хотел, чтобы тот смотрел ему в глаза, — Разве можно ревновать того, кто тебе безразличен? Показалось, что эти слова застали Бальтазар врасплох. — Развлекайся с кем хочешь, мне насрать, но. Не. В. Нашей. Спальне. Это понятно? — Да я же… — палач закусил язык, но перестарался. Во рту появился металлический вкус крови. Все сводится к одному, а это очень и очень плохо… Что ему нужно сделать, чтобы тот наконец услышал его? — Ты можешь меня выслушать? — Тебе самому не противно? Распинать сейчас передо мной? — вздернув подбородок, он без желания смотреть в лицо демона, скользит глазами по полу, — Я не смазливая девчонка и не шлюха, чтобы закатывать истерики по любому поводу. Если ты думаешь, что меня хоть как-то должно было задеть увиденое, то спешу огорчить — мне плевать, — последние слова с трудом были различимы на фоне рыка, который подавить у Падшего никак не получалось. Слишком сильна злость на любовника и что самое противное, он не мог доказать собственные слова, против воли, раз за разом сжимая кулаки и стараясь соблюдать между ними дистанцию. В противном случае, он бы точно влепил тому не слабую пощечину. — Так что можешь катиться к ней, держать никто не будет. Он намеренно отводит взгляд, незаметно кусая губы и стараясь дышать как можно ровнее. Люцифер не хочет смотреть на него, ибо всего одна встреча глазами зарождала внутри целый ураган эмоций, которые он так пытался удержать в себе все это гребаное время. Он не хочет показывать очевидное, пусть даже если Бальтазар и так понял, что испытывает глубоко внутри Генерал. Демон чувствовал это каждой клеточкой тела. Его словно изнутри сжигало пламя, и что самое паскудное, это пламя приносило жуткую боль. Такую, о какой он раньше и не знал. Ревность слабым щелчком распалила того, словно спичку, которую поднесли к взрывоопасному веществу. Сейчас, эмпатия медленно связывала их сердца тонкими шелковистыми прядями, впивающимися под кожу своими острыми рубцами и доводили обоих до судорог. Хотелось вырваться из ее лап и сделать все самому. Но разве эта связь не была создана именно для таких подобных ситуаций? Ведь она давала шанс ощутить то, какой сильный шрам на сердце может оставить вполне близкий человек. Но еще, именно она не давала солгать в искренности своих чувств. — Если ты не доверяешь мне, — он сделал шаг вперед и схватив Генерала за запястье, притянул к себе. Готовый распалиться Падший неожидавший подобной наглости, удивленно замирает, когда демон прикладывает его ладонь к груди, где даже через одежду и плоть прощупывалось громкое сердцебиение, — то убедись сам. Как по команде, что-то внутри бывшего архангела глухо ударилось о ребра, выбив на мгновение весь воздух из легких. Он почувствовал, как по руке заскользил электрический импульс, медленно обвиваясь вокруг мышц и устремляется дальше, добираясь до самых потайных уголков его тела. Но это обманчивое чувство выселило из головы осознание наглой лжи. Связь никогда не врала, но… Генерал сомневался в ее существовании здесь и сейчас, поскольку не чувствовал абсолютно ничего, что могло бы дать ему повод поверить в искренность слов адъютанта. Тот был спокоен, он ощущал это через банальное прикосновение. Все внутри него было равнодушно, кроме сердца… Но не более. Ни один орган внутри не колебался также сильно, как его собственные. Возможно тот очень хорошо притворялся, а возможно действительно ничего не чувствовал. — Лжец, — клацнул зубами Люцифер и сделал резкий шаг вперед, выставленная ладонь на миг отстранилась, а затем легкий толчек пришелся в грудь демона и он, на рефлексах, отступил назад не почувствовав сопротивление стены, — Видеть тебя не хочу. И прежде, чем тот успел среагировать, дверь с грозным хлопком закрылась прямо перед его носом.***
Люцифер равнодушно вглядывался в красневший горизонт, откуда выглядывали последние солнечные лучи, задевающие макушки деревьев и неприятно режущие усталые глаза. Он щуриться, но не отворачивается, смотря в никуда. Мыслями он находился очень далеко от реальности, не воспринимая вокруг банальное ничего. Такое состояние у него случалось не часто, но бывало. Когда полностью уйдя в себя, Падший в тупую пялился перед собой, не видя ничего и никого, копошась в глубине сознания и пытаясь отыскать то самое, важное, что он позабыл. Ему было все равно, что происходит перед ним, рядом или позади. Довольно редко случалось, когда не знавшие о такой привычке Лорда новобранцы пытались как-то обратить на себя внимание, проводили в ожидании «пробуждения» по несколько часов. Более опытные понимали, что лучше не мешать и приходили позже. Но мало кто догадывался, что тот был вполне доступен в настоящем даже ментально находясь не здесь. Об этом знал только один демон. И… только он умел приводить пернатого в чувства. Для этого не требовалось никаких хитростей, просто Падший был очень чувствительным к некоторым вещам, таким как, например, поцелуй в нужную точку тела. Не каждому хватит смелости подойти сзади ближе, чем на несколько метров. Да и кто бы осмелился? — Люцифер~ Только один из всех существующих в этом мире демонов. Сильные руки обвили тонкую талию, а острый подбородок уткнулся в плечо, отчего крылья инстинктивном встрепенулись. Каждое из перьев дико приподнялось, встав острыми штыками на защиту личного пространства. И тут же прижались к груди позади, создавая видимость дистанции. Напряглись, пытаясь отодвинуть нежеланного гость подальше от себя, но, увы, даже им не хватило на это сил. — Люцифер~ — Лапы убери, — звериный рык вырвался из груди по-прежнему отчужденно, но установленный защитный механизм был тут же разрушен поцелуем холодных губ в затылок. Мурашки зашуршали по коже, добравшись до лопаток и крылья нервно дрогнули ослабив напор. — Ну, Люцифер…~ — Не уберешь — вырву. Сразу перешел к сути Падший, но двигаться с места даже не думал, хоть и был недоволен тем, как палач решил воспользоваться удобным обстоятельством. Разумеется, находясь в себе, он бы его ни на шаг не подпустил. Но кажется, демон хотел отхватить по рогам очень сильно, ведь пропустил предупреждение мимо ушей и не сдвинулся ни на сантиметр. — Я пришел поговорить. — Три дня прошло. Долго думал, — Падший прикрыл глаза, втягивая грудью воздух. Смотреть на любовника он даже не хотел. — Я же вкурсе, что к тебе ближе, чем на десять метров не следует подходить, когда ты в таком настроении. — Раньше тебя это не останавливало. — То было другое. — Да что ты говоришь. Бальтазар наклоняется ниже, касаясь носом его щеки и заглядывает в родное лицо, остававшееся все таким же спокойным. Он не хочет, чтобы и этот разговор зашел в тупик. Пришлось ждать, когда у того перекипит, и Люцифер подуспокоится, чтобы можно было подойти без страха за свою жизнь. — Сколько раз мне нужно повторить, чтобы ты поверил мне? Ты даже не слушаешь. — А ты научись говорить. Генерал Тьмы сдержанно фыркнула и наконец перестал изображать статую. Пара изворотов и он ловко выскользнул из объятий демона, непринужденно повернувшись к тому лицом. — Чего хотел? — Тоже, что и сказал, — Бальтазар разочарованно выпрямился, открыто смотря в глаза напротив, — Люцифер, просто выслушай меня, а уже потом говори что хочешь. Дай хотя бы высказаться. Ты не слушаешь и из-за этого мы не понимаем друг друга. Долго будешь избегать меня? — Избегать? — он цыкнул, — Скорее, я просто не хочу с тобой пересекаться. Причину, думаю, сам знаешь. Или мне пояснить? — Нет, — палач на секунду отвел взор, собираясь с мыслями. Как же порой тяжело быть в отношениях с одним единственным «человеком», чье мнение и присутствие рядом очень важно. В замке таких почти нет. Не каждый согласиться оборвать все свои увлечения и привычки, бросить развлечения и отдаться полностью настоящим отношениям, где не бывает ничего гладко. Хотя это преувеличение. Отношения, это не так и плохо, как кажется абсолютно всем демонам, не привыкшим к определенности. Им не понять, как важно иногда обычное присутствие рядом родной души. Это не развлечение на один раз, которое ты забросишь лишь попробовав. Это то, что ты хочешь испытывать каждый день, обнимая этого «человека» по утру. Слушать бессвязное сонное бурчание, возмущения по поводу или без, только ради внимания, и ходишь по названному адресу, но затем возвращаться, зная, что тебя все равно ждут. Бальтазар понимает это как никто другой, потому что в его теле течет не только демоническая кровь и… наверное, благодаря более глубокому пониманию человеческого чувства, он предпочитает Падшего любому из самых развратных и прекрасных суккубов или демонесс. И демон не променяет на каких-то одноразовых кукол, единственного, кто понимает и принимает его таким, какой он есть. — Не знаю, сколько раз мне придется это сказать, но я хочу, чтобы ты поверил мне, потому что я не врал. Все вправду было случайностью. И я не… — Подожди, — остановил его бывший архангел, подняв вверх раскрытую ладонь, — Что это?.. — Люцифер шагнул к нему и ухватил за руку, которой адъютант держался за затылок. Палач недоуменно следит за действиями Падшего, сначала тот вытянув руку вперед, после задрал рукав кожанки и пристально прошелся взглядом по темному ожогу вокруг запястья. Совсем свежий. На ощупь мягкий, и судя по реакции демона, даже легкие прикосновения были болезненными. Он поднял голову, заглядывая в глаза подчиненного. — Ничего не хочешь сказать в свое оправдание? Демон опускает глаза на свою руку и тихо шипит, когда пальцы Люцифера хаотично проходятся по увечию, слегка придавливая по краям. Ожог пульсирует, темнее, но по-прежнему остается четким. — … — Я так и думал. — Ничего не было. — А ты это ей скажи… Она лучше знает, что было и что могло быть, — Люцифер отпускает запястье, больше не глядя тому в глаза и отходит, собирается покинуть балкон. — Ты прав. Но, есть еще кое-что… Твоя злость… Я чувствую ее и знаю, что заслужил. Это мое наказание, и я его принимаю. Но хотя бы сейчас просто… — Нет никакого желания слушать твои лживые оправдания. — Люцифер. — Заткнись. — Да подожди ты, — теперь уже палач ловит Генерала Тьмы в комнате, заставляя остановиться и обернуться на себе, только сейчас Бальтазару плевать, как сильно разозлиться на сие действие любовник. Даже если придется применить силу и пригвоздить его к стене, демон это сделает, потому что ждать чего-то уже нельзя. — Руки убери, — предупреждает Падший, но не вырывается, терпеливо выжидая. — Нет, — решительно подступил к нему палач, — Пока мы все не выясним, никто отсюда не уйдет. — У тебя проблемы со слухом? — А у тебя с памятью? Оба существа напряженно уставились друг на друга в жестоком безмолвии. Вокруг них сгустилась до неприличия черная, как грозовое облако аура. Она незаметно, огромным пауком вывязывает толстые липкие путы, жаждя заполучить в свои сети обе добычи. Два хищника столкнулись лоб в лоб, не собираясь давать заднюю и уступать конкуренту, они сокращают дистанцию, но не делают и шага назад. — Отпусти, — отрешенно шепчет Люцифер, все-таки уступая с этой игре в гляделки. Ему надоело все это еще до начала тупого разговора. Им не о чем говорить. Люцифер не хочет слушать грязную ложь, от которой обоим легче не станет, а все только усложниться. Он устал от этого. Бальтазар не стал прислушиваться к его просьбе, потому что если они не поговорят сейчас, то они не поговорят больше вообще. Генерал избегает его, наедине почти не бывает и лишний раз пересечься в коридоре толком не получается из-за их работы. Но демону больше и не нужно, просто чтобы тот поверил ему. Тот наигранный флирт с суккубом был забавы ради. Аврора была из тех, кому плевать, занят «человек» или нет, если он понравился суккубу, тот сделает все, чтобы испортить его взаимоотношения с бывшим архангелом. Палач хотел взглянуть, каким образом она собралась демонстрировать свое превосходство, но не думал, что эта дрянь так сильно его подставит. И ведь, молодец, добилась своего. Подставила конкретно. Она просто ~идеально~ растоптала доверие Его Генерала. Но как же противно, что пернатый больше верил глазам, а не ему… Рука, державшая чужое запястье резко рванула на себя и Падший против воли был заключен в объятиях, но в этот раз ему не позволят так легко вырваться. Бальтазар прижал любовника к себе из-за чего Люцифер толком не успел выставить перед собой руки, и в итоге оказался зажатым в области корпуса, где не было возможности даже повернуться на несколько градусов, не то что там отстраниться. — По-хорошему… — из последних сил процедил тот и кое-как смог сцепить пальцы на уровне пояса демона, попытался хотя бы отодвинуться, но куда там. Его держали очень крепко, что собственными силами и не вырвешься, — Предупреждаю, отпусти меня! Крылья забились о воздух, бессмысленно пытаясь освободиться, но ничего не выходило, а руки демона, кажется, сдавили еще сильнее. Тело против воли задрожало, получив неприятные уколы боли прямо по ребрам. Складывалось ощущение, что демон хотел сломать его напополам и это, надо сказать, могло сработать, если бы следом хватка не ослабла, позволив Люциферу запрокинуть голову и с ярость заглянуть в глаза любовника. — …ять! — не зайтись в новой ругани на излюбленном змеином, ему помешал палач, сомкнувший губы на его устах раньше, чем тот успел что-то крякнуть. На миг замерев, пернатый успешно принял роль бревнышка, а Бальтазар смог полностью взять контроль на себя и прижал Падшего к стене, полностью отрезая пути отступления. Пришедший в себя Генерал тут же вспомнил о чести, в первую очередь выставив блок, получив какое-никакое расстояние, не давшее им находиться вплотную. Следом, он попытался получить возможность к побегу, но черт бы побрал эту гребаную подготовку. Отточенная реакция куда быстрее опыта, мать его… Поцелуй за поцелуем выходили все яростнее и настойчивее. Люцифер впервые не мог сопротивляться любовнику, но и сдавать так просто был не намерен. Бальтазар был настойчив и его губы были абсолютно везде, на шее, на ключицах, на плечах… Он не заметил, как плащ медленно сползал вниз, обнажая кожу, где практически исчезли все метки оставив лишь еле заметные пятна уже сливавшиеся с бледной кожей. Когда палач провел языком за ухо, Падший на инстинктах содрогнулся, выгнувшись в спине и припал к груди любовника, зажмурившись. На это адъютант усмехнулся. Предсказуемая реакция. — Чувствительный,~ — прошептал ему он на ухо и спустился ниже, оставляя засос на шее. Руки властно скользнули к бедрам, а зажатая между чужих ног, нога демона облакотилась о стену, полностью лишая непреднамеренных действий и посторонних мыслей, — Ты никуда от меня не денешься.~ На это Люцифер злобно зашипел, обнажив клыки. Как не прискорбно, но палач знал абсолютно все уязвимые места Генерала и порой для того это было колоссальной проблемой, как, например, сейчас. — Если ты не остановишься, я убью тебя, — угроза прозвучала крайне убедительно, и чтобы кто не говорил, но Бальтазар не был идиотом, который мог засомневаться в возможностях одного из сильнейших Четырех Генералов. Не всегда, но его слова имели смысл и рисковать ради любопытства не хотелось, даже самым смелым, что уж говорить про того, кто был ближе всех к безумному пернатому. А демон верил и не сомневался в том, что у Падшего рука не дрогнет. Не сейчас и не в такой ситуации. — …но если я остановлюсь, ты уйдешь. И не станешь меня слушать, — Бальтазар прильнул к нему, пристально всмариваясь в кошачьи зрачки, — Что мне сделать, чтобы ты перестал сомневаться в моих словах? Люцифер тяжело выдохнул, упираясь ладонями ему в грудь и отодвигается немного назад, натыкаясь затылком на холодную стену. — …Я не хочу об этом говорить, — он отвел рассеянный взгляд в сторону, — Просто отпусти и я уйду. — А если я откажусь? — он настойчиво целует его в шею, позабыв о том, что играет с огнем. И это стало последней каплей. Что-то внутри Падшего надломилось с мерзким хрустом и его глаза застилила кроваво-красная пелена ярости, лишившая привычной видимости. Магия в ядре всколыхнулась, поймав подходящую импульсную волну и устремилась на волю, обдав судорогой правую руку. — Я же сказал… ОТПУСТИ!!! В ладони зажглась огненная сфера беспрекословно поразив заданную цель. Мана безжалостно порвала ткань кожаной одежды, зацепив бок в области живота и отбросив адъютанта к стене… Раздался гулкий грохот и от удара все, что располагалось рядом со стенкой или было подвешено на ней, подпрыгнуло, разметавшись по полу и образов форменный беспорядок. Падший пришел в себя через несколько долгих секунд и бегло оглядел комнату, напоровшись, на корчившегося от боли подчиненного. — Это… м-меня не остановит…— Бальтазар стиснул зубы, принялся медленно подниматься, придерживая бок, откуда невооруженным взглядом можно было заметить кровоточащую рану, — Грх!.. Налитые кровью глаза вновь посветлели, а магия мигом развеялась с рук мягким потоками еле различимой оранжевой дымкой. Ладони неистово чесались от потухших искр, а по лицу скатились пара испарин. Он впервые так потерял контроль. Из какой-то мелочи, ему хотелось не только прописать по первое число, а прибить… Даже убить. Но смотря на рычавшего от жуткой боли демона, руки опускались сами по себе. Убить… Разве ему бы хватило на это сил? Пусть сейчас это был всегда лишь порыв эмоций, но в который раз, Люцифер начинает опасаться собственных желаний. Ведь когда-нибудь, он вправду может сорваться. В груди отдалось эхом и Падший автоматически приложил ладонь к левому боку выше бедер, ощутив невесомый толчок. Демон поднялся придерживаясь за стену, и отстранил испачканную в крови перчатку, нечитаемо взглянул сначала на нее, а затем перевел недрогнувший взгляд на Люцифера, и в этих глазах не было ничего. Ничего, кроме одного… Несмотря на боль… На рану… На недоверие и злость… На открытое презрение… Все равно, он… Он не отступит. Генералу кажется, что он не видит ничего, кроме этих горящих янтарных глаз. Палач никогда не смотрел на него так… Это было сродне безумию, но… Это было не оно. Танцующие искры темной магии зависли в воздухе напротив друг друга, жадно выжидая, кто же сдастся первым. Сколько они смотрели друг на друга, неизвестно, но в чувство обоих привела одинаковая боль в одном и том же месте. Но если Генерал лишь поежился из-за неприятных ощущений передаваемых ему в качестве наказания за сделанное, то Бальтазар четырехнувшись присел, зажимая рану и хоть как-то останавливая кровь. Повторный укол, пернатый бросает быстрый взгляд на палача и в голове щелкает выключатель. Это его вина. Точно. Именно так и работает их связь. Эмпатия, позволяет вкусить боль и ощущения партнера, в том случае, если эти чувства достигают своего апогея. Она силой вбивает в них каждый осиновый колышек, правильно и в чувствительное место, чтобы дать понять обоим свои ошибки. Чтобы они поняли, что натворили. Чтобы почувствовали, каково приходится другому. Люцифер приревновал и злость передалась демону, а связь, потехи ради, наградила его «подарком», чтобы этот урок запомнился ему как можно дольше. А теперь, Падший сам испытал на себе свою собственную ярость, подарив на память любовнику совсем не живописный шрам… — Черт… — бывший архангел сплевывает, пытаясь рассуждать обширнее и спокойней, но как тут можно о чем-то думать, когда ярость продолжает бушевать в груди, а сверху давит осознание грубой ошибку, которую он позволил себе сотворить. Метавшийся из стороны в сторону взгляд остановился на палаче. Вернув себе трезвость и ясность ума, он принял для себя решение, подступил к демону. Может это будет ошибкой, но… он не даст тому истечь кровью. Адъютант не умрет здесь из-за этой дурацкой царапины. Люцифер ему этого не позволит. Бальтазар безуспешно прикрывал расползавшееся по одежде пятно, хоть и понимал бесполезность данного занятия. Требовалась дезинфекция тех самых вонючих трав или каких-то химикатов, к которым обычно у них прибегают лекари и тщательная перевязка. Рана была неглубокой, но задело его чуть ниже ребер. Если бы пернатый применил заклинание посильнее, то ему запросто могло оторваться эту часть с мясом, без преувеличений. Природный огонь не смог бы навредить ему так сильно, а вот пламя полученное в ходе слияния магической материи с легкостью разъест даже кости, если того захочет сам заклинатель. Нависшая над ним тень вызвала двоякое впечатление и демон готов был предположить, что его хотят добить во избежание дальнейших проблем и чтоб он не мучался, но… — Уберись, — присев рядом, Генерал отстранил руку от потрепанных кусков ткани и стал внимательно всматриваться в кровавый след, откуда просматривались приподнимающиеся от быстрого дыхания подкожные мышцы. Похоже, огонь конкретно уничтожил кожный покров в этом части тела. Немного, но все же. Но был маленький плюс, он прижег рану, не позволив крови брызгнуть в разные стороны, но вместе с этим приклеил и одежду. Реакция была очевидной, — Блядь. — Согласен, — прорычал демон, поморщившись от неприятной процедуры, когда тот стал понемногу отдирать края ткани. Случайно дернув слишком резко, пернатый расслышал брошенный то ли в него, то ли вообще, мат сквозь зубы и вырвавшийся наружу стон. — Так не получится. Поднимайся. — Как ты себе это представляешь? Люцифер без лишних слов подал ему руку и позволил облокотиться о себя. Затем усадил на кровать и принялся шарить по всем закромам, в поисках этих дурацких бинтов и спирта. В голове было совершенно пусто. Он не думал над тем, что произошло несколько дней назад, он не думал над тем, что будет, когда он закончит с перевязкой, и как они будут смотреть друг другу в глаза, после этого происшествия. Сейчас его мозг целиком и полностью сосредоточен на оказании помощи демону, который… Который, наверное и не заслужил такого жестокого обращения. С одной стороны, Люцифер чувствовал вину и она была настолько велика, что хватала за легкие стальной хваткой, заставляя снова и снова повторять: «какой ты дебила кусок», а с другой, ему становилось легче от мысли, что как только это закончится, то все встанет на свои места. Он снял с него верхнюю одежду, изрядно постаравшись не разодрать сильнее и уже на оголенном торсе смог получше рассмотреть результаты своих трудов. Зрелище малоприятное, но оказалось не настолько серьезно, как могло бы оказаться. Правда и хорошего мало. — Не дергайся, — предупредил адъютанта Генерал собираясь продизенфицировать рану. Но… — Ш! Больно! Оно жжется! — …Естественно. Кто-нибудь знал, что бесстрашный палач замка настолько сильно боиться промывать «боевые» ранения спиртом? Люцифер впервые прочувствовал на себе всю сложность медицинского дела. Вот каково местным лекарям приходится в повседневной рутине. А ведь это еще нужно каждого из пострадавших успокоить, дать правильное лекарство, там гвоздь вытащить, там сотрясение вылечить, там перевязку сделать, там еще что-то… А он еще не упоминал, что рану придется зашивать. На живую. Иглой. Н-да, крика и мата будет много. — Терпи. Пожалуй, это единственное, чем мог поддержать Люцифер в силу своей занятости. — Ш-ш… Да больно же! — Потерпишь. — И где все сострадание, а? — Я тебе сейчас его устрою, если не заткнешься — наложу дополнительный шов на рот. — …Ты садист. — Ну а следуя твоей логике, ты — мазохист. — Как долго ты еще будешь издеваться? — Сколько нужно. Наверное, Падшему не стоило заниматься этим вручную, а отдать любовника в руки их главному лекарю, который лучше знает свое дело, однако что-то ему подсказывало, тот не дастся никому не под каким предлогом, да и… Люцифер понял, что они разделяют одну гордость на двоих. И как-то нехорошо выйдет, если выяснится причина появления раненного адъютанта, на секундочку одного из сильнейших демонов в мед.лечебнице. Палач там под угрозой смертной казни не появляется, лишний раз Падшему приходится самому все делать. Но зато хоть руку набил и сейчас сможет без проблем зашить пустяковую рану. Пустяковую… Хотя, если вспомнить прошлые времена и как отхватывал Бальтазар по молодости, то да, сегодня он просто напоролся по неосторожности на гвоздь. Это самое правдоподобное оправдание. — Прикусываешь язык и терпишь, иначе воткну куда-нибудь, и не факт, что случайно, — безцеремоний намекнул он любовнику, просматривая, сколько понадобится нитки. — А можно по нежнее? — чуть кривится в улыбке демон, но затем все же притихает, стараясь не думать о том, как холодная игла входит под кожу и как неприятно трутся толстые нитки. Откровенно, это была наихудшая процедура. Палач стерпливал все лишь силой воли, но на деле до омерзения ненавидел все медицинские штучки, в том числе это… Кому понравится, когда ему на живую вплоть выгоняют металл? Мало кому. Это он еще самый терпеливый, попадись кто другой, крику была бы больше. Хотелось материться, но нельзя. Нужно молчать, совсем скоро все закончится. Оба хранят молчание, стараясь не мешать друг друга. Бальтазару было не очень весело, учитывая, как все вышло, а еще он помнил о предостережении, поэтому не отвлекал. Он доверял Падшему, поскольку это был далеко не первый раз, когда тому приходилось зашивать его. И где же эта хваленная регенерация, которой так завидуют смертные? К несчастью, с ним она обходилась жестче из-за смешанной крови, а так терпимо. Во всяком случае жаловаться не на что. — Готово, — откусив нитку, Люцифер нетуго затянул ее, связав оба края. Затем снова взял спирт и тщательно обработал кожу, стёр оставшуюся кровь. В дело пошли бинты. Необходимо было наложить повязку и тут хочешь не хочешь, но Генералу пришлось сесть тому на колени, чтобы обхват был удобнее. Бальтазар проявлял мужественное терпение, однако пристальный взгляд и полуулыбка на губах не позволяли пернатому расслабиться. Если бы тот посмел в этот момент его обнять, то незамедлительно отхватил кулаком прямо по неживому месту. И Падший с удовольствием принялся бы перешивать. И сделал бы это еще раз, если понадобиться. Последний слой, он отрывает бинт и разрывает на два равные линии на конце, повторно перетягивает талию и завязывает узел. Закончив, Люцифер встает с демона, и пока тот прощупывает повязку, убирает на место средства помощи, со скрипом закрывая шкафчик. Вот и все… — Доволен? — кидает косой взгляд назад, и стягивает с себя френдч. — А теперь сваливай отсюда, — Люцифер небрежно встряхнул в воздухе плащ, расправляя складки и вешает на спинку стула, различив позади скрип кровати. Лопатки соприкоснулись с крепкой мужской грудью, а затем его вновь прижали к себе, и от чужого тела по спине разошлось тепло, в сопровождении нервно заносившихся мурашек. На талию легли руки, но в этот раз они касались практически невесомо и не пытались прижать пернатого к себе против его воли. Слишком предсказуем, чтобы застать таким образом Падшего врасплох. — Хочешь без второй почки остаться? — замедленно среагировал Люцифер, но не попытался сделать никаких резких движений, помня о свеженаложенной повязке и швах. Демон догадывался об этом, поэтому, в наглую, решил воспользоваться своим положением и наклонился вперед — поцеловал того в шею, навсякий приготовившись словить лбом тяжелый кулак. Но грозной реакции не последовало, только громкое птичье фырканье и медленно расслабляющиеся мышцы спины. Это можно было принять за неплохой знак. — Ну прости-и, — мягко протянул тому на ухо Бальтазар, тоном провинившегося ребенка. Сквозь слова проступила ощутимая улыбка. И ведь ни капли сожаления в голосе. — За что конкретно? — не купился на банальную речи бывший архангел, скосив взгляд за спину, но выловил лишь хитрющий оскал, никак не вписывающийся в его положение. — Сам знаешь, — уткнулся носом в шелковистые волосы адъютант, прикрыв от благоговения глаза. За эти несколько дней он наконец-то снова почувствовал это недостающее чувство, когда рядом не кто-то другой, а Падший… Его Падший, — Прости, — вновь повторил он, оставив легкий поцелуй на макушке. Люцифер усмехнулся и запрокинул голову назад, встретившись с глазами любовника, чей блеск по-прежнему оставался ядовитым, но родным и теплым. Всего на секунду, Генерал допустил мысль… Может так даже лучше? Бальтазар наклонился, коснувшись его губ, но любовник отстранился. — Я подумаю, — многозначный ответ, не успокоил, но однозначно облегчил душу, пусть подобное расценивалось, как «я не сказал да, можешь не зубоскалить». Однако палач был благодарен и за это. Главное, что он перестал на него злиться, а с остальным они справятся. — Ладно, хрен с тобой. Будешь спать здесь. Но руки начнешь распускать… — Не дурак. Понял, — демонстративно убрал руки с его тела демон, не переставая улыбаться. Люцифер сверкнул взглядом, пройдя по тому с головы до ног и остановился на слегка побагровевшем пятне, проступившим через чистые бинты. Приложив к лицу ладонь, он тяжело вздохнул. Они тут оба идиоты…***
— …ну такое~. Откровенно, очень скучно. Одни жиртресы, и богатые шишки, которые уже концы с концами сводят, а за денюжки хватаются на последнем издыхании. И ведь продолжают из себя че-то строить, мол «подохнем, но вам нихрена не оставим». Ой не могу, будто желающих протянуть загребущие ручонки к чужому наследству после их непредвиденной кончины не найдется. Разгребут золотишко-то внебрачные детки и даже памятничек не поставят. Вот так и бывает, что жил жил, да и скопытился, а потом выясняется, что никому он, в принципе, не всрался. Привычное лепет напарника шел уже минут десять, но обрывать настолько красноречивый пересказ сложно жизни местных олигархов и их непростые будни, где каждый держиться за свое кресло мертвой хваткой, не хотелось. Тот почти душу вкладывал в свой рассказ и поступить так, мм… неуважительно, будет неправильно. Да и понятно, что Миллеру нужны были уши, готовые выслушать, как красиво он поливает грязью ненавистных всему народу ген.директоров, гребущих деньги лопатами. — Прикинь, какой-то борыга умудрился обчистить владельца казино и даже порошка прихватил на приличненькую сумму. И что ты думаешь? Тот прибежал к нам, как ужаленный. Не, ну я все понимаю, если бы там предложили стереть с лица правительства позорное пятно или какую-нибудь богатую шишку, совсем уже оборзевшую от сахарной жизни. Но не бандитов же нам ловить и казенное имущество искать? Мы ищейки что ли? Пришлось послать подальше. К копам. Не, не пошел, догадываешься почему? Там товара на три пожизненных. Он усмехается, в который раз за этот монолог, поражаясь способности Миллера трещать обо всем и ни о чем конкретном. — …чше, чем могло быть. Ой. Блэт. Я опять заговорился. Ты не об этом же хотел поговорить, верно? — наконец закончил повествование связной и парень ощутил проступившую сквозь трубку улыбку. Переведя сбившееся от эмоционального диалога дыхание, Миллер заговорил вновь, — Извини, что все это рассказываю. Поднакипело, не смог удержаться. — Все пучком. В который раз, я убедился, что из тебя отличный источник информации. Ничего не упускаешь. Похвала явно пришлась по вкусу не такой уж простой личности, какой являлся. Таких не так-то и просто сломить, а то, что он демонстрировал себя обычным треплом не являлось его настоящей личиной. Но об этом знали далеко не все. — Ну так, чем могу помочь? Ты редко даешь о себе знать, я уж подумал, ты откинулся, ха-х. Без обид. — Ну что ты, какие обиды~ Я ж тебя знаю, как облупленного. Но если что, я в курсе, где ты живешь. — А вот запугивать меня не надо. Думаешь, ты первый, кто мне это говорит? Я тебя умоляю~ — собеседник мягко смеется, явно кайфую от разговора и возможности поговорить с нерадивым напарником, — Ну а если серьезно, что сподвигло тебя связаться со мной? — Понимаешь, у меня сейчас проблемы с деньгами и я почти на мели. Нужна работа. Может у тебя завалялся хоть один заказик?~ — Заказик? Имеется, — незамедлительно ответили с той стороны провода. Миллер словно ждал этого вопроса, — Но я не знаю, устроит ли он тебя. — Выкладывай, чего уж там. Немного помедлив, тот начал копошиться. На заднем фоне различалось шуршание и неясное бормотание под нос. Спустя минуту, парень удовлетворенно замурчал что-то еще, продолжая неизвестные махинации и вернулся к собеседнику. — Короче, суть следующая, нужно убрать одного важного человечка, ну как важного… Скорее он начинающий бизнесмен, но уже успел натворить дел и конкуренты недовольны, что какой-то пацан сумел так лихо сдвинуть их компании в рейтинге. Поговаривают, с местной мафией торгуется и подкупил пару влиятельных личностей. Но нас это никаким боком не касается. Так вот, один из таких «бунтующих» наш постоянный клиент. Сугороку Мимура. Может ты его помнишь. Он хочет ликвидировать наглеца, но платит всего 300 тыс. йен. — Не жирно. Такая заниженная цена изрядно удивила, но не настолько, чтобы шокировать, когда работаешь достаточно долго уже закрыв глаза, знаешь расценку и сколько по-минимому стоит голова каждого из местных авторитетов. А появление новой пешки в их шахматной партии грозит, может и не серьезными, но нарастающим проблемам. И естественно за «пешку» отдают не так много, как за «ферзя». Так что, появление в серьезной конкуренции «лишнего» не окупиться для многих. Кто знает, у кого он станет костью в глотке. — Согласен, — угукнул Миллер, — награда скудная, потому до сих никто и не взялся. У нас тут, понимаешь, все такие гордые и пачкаться о такой дешевый мусор не хотят. А часики-то тикают. Нужно побыстрее убрать бизнес-дебила с тропы этих жадных жмуриков. Иначе, они потеряют многое, а мы лишимся клиентов. Сам понимаешь, у нас проходимость так себе. — Зато желающих перегрызть конкурентам глотки достаточно. — Ну, кто из нас не мечтал продвинуться по карьерной лестнице? Не зная того, они синхронно усмехнулись. — Хочешь узнать кое-что интересное? Тебе там точно делать нечего. Согласись, политика, экономика, рынки и акции далеки от тебя, как и ты от них. Сунешься и ноги переломаешь. Не для таких простых умов это было придумано. — Ну ты и демон, конечно, — веселый тон сменился на обиженный. Причем Миллер так правдоподобно играл оскорбленного, униженного, и вообще «это я тут жертва», что ироничный смех против воли вырвался наружу. — Не без этого~. — Имей уважение. Я старше тебя вообще-то! — Только формально. — Да что ж ты за человек, а… — раздался удручающий стон, — И помечтать не дают, сразу с небес на землю. И уважения никакого. Как будто я тут так, для потехи сижу и развлекаю вас, выродки вы малолетние… А вот сейчас, грех не поверить в реальное оскорбление серой душонки. — Только не говори, что обиделся. — Обиделся, — прогундел тот и в трубке послышалось тяжелое сопение. Напарник нарочно молчал, терпеливо ожидая, когда «бессовестный» собеседник изволит извиниться. Но трубку не вешал, хотя запросто мог. — Хэй, да ладно тебе. Ты же знаешь, что я тебя уважаю. Ирония в голосе проступила ненамеренно, но парень не пытался лебезить или оскорблять друга, просто не смог удержаться. — … — Ладно-ладно, прошу прощения, что задел ваше глубочайшее и ранимое самолюбие. Примите мои скромные извинения и не сочтите за грубость, продолжить рассусоливать мне, тупому, такие мелочные подробности. Да, я просто мразь. Наступила минута тишины. — Нет, ну ты и идиот… — забухтел тот и на автомате в голове представилась ожидаемая картина, как Миллер обреченно держится за голову, поражаясь наглости современного поколения. — Какой есть, уж извини. Ну так… может вернемся к прошлой теме разговора? — Ну как знаешь, я запомнил. Ну-ну, а то он его не знает. Сегодня он помнит, завтра он уже прощает. Знаем мы его, перебесится. — В твоих интересах сплавить работенку как можно быстрее или я не прав? — Да… — Мне кажется, или где-то в этой шаражке подвох? Так мало платить за зачистку левого человека, просто потому что он есть? — На самом деле, да. Я тоже долго сомневался, не понимая, почему все так сложно. Но ответ оказался на поверхности. — Если Сугороку лично заказал этого парня, значит он реально чего-то опасается. Иначе, что мешает ему и другим смухлевать с документами и обанкротить компанию несчастного? — И об этом я тоже думал. Такой заказ не стоит профессионалов, но он дал его именно нам, потому что мы работаем чисто. — Все черным черно. Парень вздохнул, потерев переносицу. Мысли складывались в кучу, но разбирать, что да как и укладывать ровными стопками по полочкам, абсолютно не хотелось. — Окей. Проехали. Надо значит надо. Меня ни разу не колышет, чего не поделили в своем курятнике эти богачи. Нужно просто убрать? Легко. Что еще мне нужно знать? Миллер недолго молчал, тоже задумавшись и всячески раздумывая над дешевым заказом, оказавшимся не таким уж и простым на деле, чем ему приподнесли на бумаге. Взять за него плевое дело, многих в их организации останавливала награда, но его друг без промедления согласился, хоть и не меньше него осознавал всю темность конторы. Однако, чтобы они не на придумывали, это всего навсего заказ. Точно такой же, как и все предыдущие. Разве что легче и платят меньше, а так… Вытянут. — Ладно. Я тут прошерстил документик на нашего подопечного и все, что тебе нужно знать, скину смс-ой. Тут немного. Адрес, имя, фамилия, где проживает, что за компания, и даже список встреч есть, но не знаю, действующие ли они сейчас… В конце концов, уже времени немало прошло. Хрен этих болотных чертил знает. Но советую с ним разделываться по-быстрому, потому что какая-то мразота то ли взболтнула лишнего, то ли кто-то из наших прокололся. В общем, охрану тот к себе приставил. Причем профи, с такими проблемно связываться. Но ты выкрутишься, уверен. — Сроки? — Не принципиально. — Тогда сегодня. — В таком случае, оплата будет после завершения дела. К завтрашнему вечеру точно. Требуются некоторые процедуры. Разборки с полицией, избавление от улик. Не мне тебе это рассказывать. Ну так что, берешься? Звериный оскал заплясал на губах, заострив человеческие черты лица. — Да.~