Чудеса случаются, к сожалению.

Священник поднимался по лестнице храма уверенно, и только человек, хорошо его знавший, мог заметить некое напряжение в его движениях. К счастью, Мэйса Гранта никто не знал настолько хорошо - он был одинок, родители его давно отправились в лучший мир, а друзьями Грант так и не обзавёлся. Ему было чуть больше тридцати на вид, он был аккуратно острижен, причёсан и со вкусом одет. Фактически, олицетворял собой идеального священника Холи`Ши со страниц священных книг настоящего времени. Несмотря на молодость, он быстро карабкался вверх по иерархической лестнице, обходя более опытных коллег, и уже занял место консультанта Толерастского епископа по общим вопросам, что было бы невероятно почётно, даже получи он этот пост в шестьдесят. Его ненавидели и боготворили, вокруг него плели сплетни и заговоры, но никто и ничто не могло остановить "малыша Гранта" или даже как-то замедлить его возвышение. "Малышом" его называли только за возраст, так как он был высоким и статным мужчиной, одним из тех, о ком тайно вздыхали модницы на балах, опустошая бокал за бокалом. Мэйс только успел подняться на крыльцо, когда за его спиной послышался стук копыт. Богато украшенная карета, фаршированная толстым стариком-епископом, остановилась у храма, и два мальчика-лакея засуетились возле дверцы, силясь вытащить на улицу грузное тело пассажира, не испортив хрупкой дверной рамы.Когда епископ, наконец, крепко встал обеими ногами на ступеньку храма, мальчишки-лакеи переместились за его спину, подхватывая полог дорогой мантии. Кряхтя и тяжело дыша, старик переносил своё грузное тело со ступеньки на ступеньку со скоростью парализованной улитки, и подъём занял бы у него не менее часа, если бы Мэйс не спустился, чтобы подать Его Святейшеству руку. Сильный молодой священник, которому, в отличие от мальчишек, разрешалось держать епископа под руку, быстро возвёл толстяка на крыльцо, после чего поклонился: - Простите мою дерзость, Ваше Святейшество. - Не стоит извиняться, мальчик мой, - величественно разрешил епископ, - ты сделал то, что должно было сделать. Настоятель Унар уведомлён о нашем визите? Конечно, настоятель Унар не был уведомлён ни о каком визите. Мэйс попросту забыл выслать курьера старому знакомому. Впрочем, он не долго укорял себя за ошибку: если этого блаженного всё-таки выставят из центрального храма, он - Грант - займёт его место, получит право собирать пожертвования...а это попахивает большим особняком в окрестностях Толераста. Так что, чем сильнее влетит сопернику, тем выгоднее будет Мэйсу. Тем более, что епископ, конечно же, будет на стороне своего советника, когда дело дойдёт до голосования за нового настоятеля. Совет полон подхалимов, и мнение одного только епископа Толерастского обеспечит Гранту, как минимум, девять голосов из двадцати. - Конечно, Ваше Святейшество, - он снова почтительно склонился перед стариком, пока один из лакеев распахивал перед господами двери Толерастского храма Холи`Ши. Навстречу им тут же бросились три молоденькие монахини; пав перед епископом ниц, они начали бормотать какие-то торжественные приветствия, в то время как их старшие сёстры лишь склоняли головы перед откормленным Святейшеством в знак почтения. Явно наслаждаясь ситуацией, епископ с видимым трудом озвучил-таки цель своего прихода: - Дщери мои, передайте настоятелю Унару, что я пришёл с визитом, как и писал. Одна из молоденьких монахинь вскочила на ноги и, ещё раз поклонившись сановнику, бросилась прочь - искать настоятеля. - Я провожу вас в ваши покои, Святейший, - обратилась к нему старшая из монахинь, печальная старушка, за которой отчего-то чувствовалась сила и доброта одновременно. Мэйс и его начальник двинулись за ней в сторону комнаты для дорогих гостей (и такое там есть...буржуйская церковь). Стоило им расположиться на мягких диванах, как монахиня покинула комнату, плотно прикрыв за собой дверь. "Странно," - подумал Грант, - "Что при таком настоятеле у храма ещё остались стены..." Дело было в том, что, по слухам, Ульфирий был поглощён слабостью всей молодёжи нынешнего вренеми - курением, жеванием либо поеданием улун-травы. И на этой почве совсем двинулся умом. Когда-то настоятель Унар был приятелем Мэйса. Они вместе учились, вместе ходили в паб после, вместе клеили прекрасных дам (которые обычно оказывались сёстрами/подругами)...но, после того, как дама сердца Мэйса вдруг полюбила Ульфи, отношения друзей разладились. Мэйс уже не помнил, как звали ту барышню, но простить старого друга всё не мог. Ульфи был моложе Мэйса на пару лет, такого же роста, но худой и русый. Он всегда держал волосы длинными, что только больше вытягивало его и без того худую фигурку, а иногда ещё и пытался отращивать бородку. К сожалению, она у Ульфи тоже росла с трудом - и то, чего он добивался за месяц отказа от бритвы, напоминало седовато-русый редкий газон. Мэйс едва не улыбнулся своим мыслям, как вспомнил, каким смешным и обаятельным одновременно был Ульфи десять лет назад. После того случая с дамой сердца они больше не виделись, и, пока Унар ужёвывался улун-травой, Мэйс готовил свою месть. И вот, день настал... Дверь распахнулась. На пороге стоял настоятель Унар собственной персоной. Мэйс едва сдержался, чтобы не рассмеяться. А улыбнуться тут было чему. Голову настоятеля украшали длинные, до плеч, тонкие косички, в каждую из которых была вплетена тонкая цветная лента. Всё это форменное безобразие было заколото настоятельским гребнем высоко на затылке. В остальном же старый приятель Гранта вполне соответствовал протоколу внешнего вида настоятеля. Но что-то в его глазах, его улыбке было не так...что-то... - Миииир ваааам, святееейшиииий... - растягивая слова, пропел Унар. Его ввели в комнату две прекрасные молодые послушницы, они держали его за руки, от чего складывалось впечатление, что Ульфи слеп, и они помогают ему найти дорогу среди мебели и ковров, чтобы настоятель, не дай бог, не сломал свой чуть вздёрнутый тонкий носик. Унар был бледен, как и всегда, а глаза его были мутно-голубыми, лишённый искры разума взгляд плавал с епископа на заместителя и обратно. - Даваааайте обниииимемся... Глаза епископа расширялись чем далее, тем более. Но он не двигался с места и молчал, удивлённый до потери дара речи. Но когда Унар полез обниматься, терпение святейшего закончилось. Он резко вскочил с диванов и, чуть было не упав обратно под весом огромного своего седалища, прокричал: - Я отстраняю вас, отстраняю! Собирай вещички, Унар, ты отстранён! Лицо толстяка покраснело, глаза налились кровью, нижняя губа задрожала... Мэйс едва не расхохотался от этой картины. Казалось, его единственного происходящее забавляло. Но он быстро нагнал на своё лицо обеспокоенный вид, чтобы не обременять себя ответами на начальственные вопросы опосля. - Мэйс? Дружище! Как ты, дружище? Иди я тебя... - если епископу светили обнимашки, то к Гранту Унар полез целоваться. Сложив губки буквой "пю", он закрыл глаза и пошёл навстречу старому другу, так что тому ничего не стоило просто отойти в сторону. Ульфирий с глухим звуком ударился лбом о декоративную гипсовую колонну и, пробормотав что-то вроде: "Святые макароны, мама, Мотильда снова метла обои!" безвольным тюком упал на диваны, тут же захрапев. Дело было сделано. Помогая тяжело дышащему от гнева епископу упаковываться в экипаж, Мэйс уже улыбался, не таясь - начальнику было явно не до его улыбок. Теперь место настоятеля в холишиттском храме Толераста было уже у Гранта в кармане.