Летит топор, летит

За горами, за лесами,  За широкими морями,  Не на небе — на земле  Жил старик в одном селе.  У старинушки три сына:  Старший умный был детина, Средний сын и так и сяк,  Младший вовсе был дурак. 

У Рагнарушки же все куда интереснее. Начать с того, что сына у него не три, да и мозгами все они не столько блещут, сколько плещут, отнюдь не своими и во все стороны… Однако некоторые из них отличились особенно, и как раз об одном из таких «особо отличившихся» я хотела бы сегодня поговорить. И монолог мой будет посвящён нетленному Сигурду Змееглазому. Я не буду затрагивать сегодня его исторический прототип, ибо из общего у них, на мой взгляд, только имя, а рассмотрю сугубо персонажа, представленного нашему вниманию в сериале, в контексте все тех же сериальных реалий. Историю Сигурда необходимо рассматривать вкупе с общей ситуацией в семье, так что начну я не с него, а с Уббе. Убер — первенец Аслауг, у него изначально положение в семье несколько привилегированное. Далее Хвитсерк — с детства он следует за Уббе и у них складываются очень близкие доверительные отношения. Предположим, что у них разница года два — три. Тогда к рождению Сигурда Уббе уже лет 5, а к тому времени, когда тот может участвовать в «взрослых» играх — уже ближе к 7. Вы понимаете? Уббе уже взрослый мальчуган, всеми силами в свою взрослость верящий. Хвиц не намного младше и глубоко привязан к старшему брату, то есть у них уже устоявшийся тандем, который еще и укрепился сильно после того случая на льду. При этом Аслауг как раз недавно познакомилась с Харбардом и серьезно увлеклась, подзабив на детей. Ивар же исключение просто потому, что во-первых, он инвалид и постоянно требует внимания из-за своих болей, и во-вторых, его жизнь дорогого стоила Аслауг. Именно с его рождения началось охлаждение отношений их с Рагнаром. Таким образом, подведем итог: Бьерн взрослый и сам по себе, Уббе и Хвитсерк вдвоем и им хорошо, мать все внимание уделяет нуждающемуся в этом максимально младшему брату, батя регулярно пропадает у черта на куличиках, а единственная хорошая нянька, которая могла бы заменить мать умерла, когда он был слишком мал, чтобы ее запомнить (Сигги). Сигурд невольно становится изгоем в семье, тыкается неприкаянным, пытается прицепиться к старшим братьям, но там лишний, с младшим — не интересно, он же ничего не может по сути, батя вроде есть, а вроде и нет, мать выгорела морально и подарить настоящую материнскую любовь уже просто не в силах. Близких друзей у него нет, либо же нам их просто не показали, но врядли. Он одинок и, естественно, начинает вопрошать судьбу — «почему?!» Он с этой мыслью растет, а в это время у него на глазах такая далекая и холодная к нему мать неадекватно балует младшего брата и вся глубокая, искренняя детская обида постепенно перерастает во взрослую, еще более глубокую и, наконец, находит конкретный объект выражения — младшего брата. Ведь если бы он был младшим, если б Ивар не был калекой, мать ну обязательно любила бы его — Сигурда! А значит, виноват в его одиночестве исключительно Ивар. По мере взросления, Сигурд видит, что многие другие дети не относятся к Ивару как к равному и вообще не принимают и испытывает вполне понятное злорадство. Так закладывается основа его характера: "Я не могу получить радость от направленной на меня любви, значит буду получать удовольствие от негатива, направленного на виновника моего положения." Плюс, дети, лишенные положительного внимания, пытаются добиться хоть какого-то, а проще всего привлечь внимание вызывающим поведением: «Если обидеть брата — поднимется переполох и меня заметят» Это неосознанное поведение, которое постепенно сложилось в закрепившуюся на подкорке тактику, при чем в его восприятии вполне выигрышную. Чем старше становился Сигурд, тем злее и ядовитей становились задирки к Ивару. При этом, Сигурд не меньше завидовал и Уббе с Хвицем, которые были друг для друга целым миром и не нуждались больше ни в ком. Но Хвиц удивительно обаятелен, а Уббе старший и цепляться к нему себе дороже — это не беспомощный калека, который так бурно и весело реагирует. Так что им Сигурд завидовал молча, отчего эта зависть варилась в собственном соку внутри, отравляя и выливаясь опять на Ивара, которого оскорблять можно весело и безнаказанно. Здесь я, пожалуй, остановлюсь, потому как выводы для себя каждый сделает сам, и в итоге они могут сильно отличаться от моего личного мнения, которое я не хочу никому навязывать. Напоследок, я хочу разобрать для вас ещё один момент, а именно — смерть Сигурда, положившую начало, собственно, всему этому пиздецу. Давайте взглянем со строны: великий поход викингов окончен, Рагнар отомщен, войско можно распускать, о чем Бьерн и говорит. Люди в целом понимают это и конкретной цели, которая могла бы и дальше держать их вместе не видят, но все же недовольны сложившейся ситуацией — победа будоражит кровь и азарт кипит. И тут Ивар задвигает вдохновляющую речь, разом всех обьединяющую и дающую этой великой армии новую цель. По сути, это — его момент триумфа, это миг признания, когда все викинги забыли, что он калека и признали его не просто равным, а достойным вести за собой. И это очень неприятный для Сигурда момент осознания, что, быть может, Ивар действительно заслуживает особого отношения? Быть может, мать и впрямь любила его, а не просто жалела по-бабьи бедного калеку?.. Сигурд осознает, что сам не смог бы сделать подобного, что за ним бы так не пошли, или пошли бы не все… И в нем волной поднимается зависть и ненависть, он хочет разрушить Ивару этот триумф, напомнить «его место» калеки. Он унижает его — прилюдно и непростительно. Если Ивар не отреагирует, вся его репутация будет разрушена, и он где-то на переферии понимает это, отчего его гнев ещё сильней. Ивар бросает топор, как всегда метко и… Вот этот момент прямо пересмотрите. На его лице медленно проявляется ужас осознания. Он убил брата. Он бросил ему топор в грудь, поддавшись гневу. И пересмотрите момент похорон — он плакал. Едва заметно, беззвучно, у него лицо было окаменевшим и слеза катилась по щеке. Он пытался доказать, что чувствует вину, но никто не поверил ему. А ведь если бы он действительно на протяжении длительного времени хладнокровно желал ему смерти, он бы нашёл способ, при чем даже не палясь особо. Их же так много! Так что на целенаправленное убийство даже ненавистого брата он тогда не был готов. А потом все пошло по пизде. Смерть Сигурда расколола Рагнарсонов, даже Уббе утратил доверие к нему. Ивар — недавно потерявший родителей мальчишка — остро чувствует эту пропасть между ним и братьями и идёт к единственному человеку, перед которым не боится проявить слабость. Он рыдает от отчаяния, одиночества и раскаяния, а тот уходит. Да, жалеет, да утешает, да, успокаивает, но… Уходит. Он чётко говорит, что его больше ничего не держит, а значит… А значит Ивар для него не важен. Не достаточно, чтобы остаться и умереть в бою за него. Ивар расценивает это как предательство, хоть и пытается убедить себя в обратном. Впрочем, мы говорим не об Иваре. Однажды я распишу, почему люблю его, и почему мне охота его усыновить, но уже не сегодня. Спасибо за внимание, надеюсь, это было хоть сколько-нибудь интересно. До новых встреч, викингятки!