። ። ።
Гонг неохотно растащил их в стороны, вынудив отступить для передышки. Ох, они в страстях хотели бы продолжать, на ринге никто не мешал, но оба страшно задыхались — сейчас вода была важнее драки. С противоположных сторон, не говоря ни слова, они наблюдали друг за другом. Хэ расхаживал из стороны в сторону, не сводя холодного взгляда. Мо отупело повис лопатками на канатах. По подбородку, вдоль шеи, по татуировке вместе с извилистыми подтёками воды сползали кровавые разводы. Хэ Тянь смыл кровь из-под носа и вновь захватил зубами капу, перед этим успев-таки вернуть на лицо нахальную кровожадную лыбу. …Гуаньшань чувствовал себя, каким и был — отдубашенным. Это выматывало почище бурного темпа происходящего. Сам видел, что неэффективен, но пока он стоял на ногах. Не столько было больно, сколько очень, нестерпимо жарко. Штаны доканывали его, но он не мог показать количество тейпа, покрывающего ногу. Сейчас, до прикушенного языка, Рыжий завидовал противнику, который выглядел таким холодным… Тянь тоже устал от прошедших вхолостую манёвров, от каждого промаха. Мо ведь должен был понимать, что Хэ только разогревался и не заскучал лишь потому, что у паршивца замечательное чутьё? И Тяню такая игра начала жутко нравиться. Она походила на жаркое кровавое противостояние с привкусом отчаяния. Все приёмы неминуемо разоблачались — и возможности утекали у Рыжего сквозь пальцы, не оставляя ему шансов. Оба наловчились предсказывать время до лязганья гонга внутренними ритмами. Хэ Тянь встряхнул руки и ударил по перчаткам, вправляя вспотевшие ладони. Мо не двигался, но постановка ног говорила, что он готов начинать. Они смахнулись на импульсе, не считая секунды, словно существовали на голых инстинктах. Рыжая химера подставлялся, но быстрыми ударами доставал плечо соперника. Правая рука Хэ была прямо на пути разящей левой Мо. Тот не махался с ним, не петушился — держал дистанцию, врубаясь, что размахом Хэ любая ошибка окажется фатальной. Он подбирался для удара, рискуя попасть в бросок. Рыжий истязал одну и ту же зону сплетения дельты с бицепсом. Тем самым заставлял каждый выброшенный удар ослабевать, искрами перед глазами простреливать в плече разрывающей болью. А своими острыми, как булыжники, коленями Рыжий расчесал Хэ всё днище под дыхлом. Он вколачивал ими по бёдрам, рёбрам, чтобы Тянь неделями вспоминал его на каждом вздохе. Мо вцепился в Хэ — будто врос, — не давая сбросить с клинча, когда нужно было пережидать, выигрывать время, чтобы без урона убраться. Рыжий, потная скотина, прижимался и держал вплотную к канатам, не поддаваясь под бросок или под выгодный удар. Хэ на пробу подцепил ступнёй правую голень Рыжего и сразу же услышал долгожданный задушенный возглас. Значит, свежая. Не он один провоцировал нападение. После яростного броска Хэ Тяня Мо оказался не настолько лёгким, чтобы стать незначительным. Зажал руку и потянул за собой. За что сразу же получил удар в бок, который сминался, как консервная банка. Мо захлебнулся стоном, но словил ногами Тяня, перекатился и сел сверху. Тянь блокировал летящий кулак, но тут же почувствовал, как в него врезался острый словно арматура локоть. Эти блядовы коленки и локти всегда были наготове, как и ясный рассудок. Где-то внутри черепа раздался внутренний голос: «Никакой он не новичок». Разве похоже, что он тут ради денег? Такая рожа бесячая: смотришь в глаза — вроде ухмыляется, а губы — нет. Злющая вротебучая Джоконда, у которой налился сочный фингал. Товарищеская встреча обещала Тяню быть на редкость увлекательной, если упорного соперника чутка стимулировать. Рыжему всё ещё нечего было вернуть Тяню взамен, и шансов у малыша оставалось всё меньше. Хэ уверенно подавлял, а это становилось неинтересным. Пусть сыграл бы грязно, сделал что-нибудь паскудное, воспользовался моментом, получив свой шанс. Давай, честность в таких ситуациях бросается за борт! Тянь свалил его на бок. Воспользовавшись позой, рука юркнула между ляжек — под шорты — и ущипнула противника за яйца, маскируясь за попыткой удобнее захватить ноги. Эффект сиюминутный и должный — Рыжий сдетонировал, полыхнув на Хэ взглядом, и яростно прошипел негодующее: «Ах ты, сука!» Мо по-настоящему взбеленился. Исступлённо брыкнулся. Они сплелись на полу и пыхтели, подобно чертям в Аду, встряхивающим вилами сотни грешников скопом. Рыжий был невероятно мокрый от пота, скользкий и гадостно липкий. Его голый вёрткий торс было невыносимо держать в захвате. Прямой взгляд Хэ Тяня тягучим свинцом погружался в пламень рыжего. Плавил и глушил там всю веру вместе с остервенелым энтузиазмом. Но сгорали в боли при этом вдвоём: и свинец, и огонь. Темноволосый головорез начал уставать. Никотин проклятым беспощадным призраком напоминал о себе, наполняя грудь свинцом, оседая по рукам и ногам. Хэ Тянь физически ощущал себя будто на ручнике. Хэ прикладывал Мо уже дважды, свалив спиной на пол, чтобы тот не мог подняться и собирал кости, преодолевая боль и выдыхая с хрипами. Окружающее пространство превращалось в замедленный мутный гул. Но, получив раздачу, рыжая шавка умудрялась закончить охоту за рукой Хэ. Сильнее бесить Тяня бесполезно было пытаться. Никакой излишней жестокости к «хромому». Тянь и так воздерживался, чтобы не ощущать себя обсосом, разминающимся на увечном. Но раз пришёл лечь — ляжешь гарантировано. Мо бессвязно промычал, медленно встал, стирая кровь с губ. Внезапно перед Тянем явило себя кое-что неожиданное. От этого сквозило не болью и не бессилием. На окровавленных зубах промелькнула за поднятыми кулаками улыбка. Не больная или сумасшедшая, не вызывающе-провокационная — колкая, насмешливая и сытая. Без надрыва, мягко сползла на лицо, как по следу движения скальпеля. Мо хищно скалился, потому что теперь рука Хэ ощутимо ослабла. Движения наконец стали вязкими, неповоротливыми. Каждый удар давался сквозь боль. Сука. Тянь был выносливым, но под каскадом трёх пятиминуток в таком темпе его единственный враг и соперник — количество никотина, надёжно прописавшегося в теле. Пора кончать с ним. Рыжий не поверил бы ни в какого Дьявола, даже прогуливаясь в самом Аду. Он перевернул бы там всё вверх дном и включил подогрев. А когда и Ада не стало бы — остался последним уцелевшим. Как бы Тянь ни пытался задать ему пекло, сделать его ощущения невыносимыми не удавалось. Казалось, Хэ нашёл себе компаньона, когда настанет время «досуга» в преисподней. Он наступал на Рыжего две трети ринга. Ударами заблокировал его у ограждения, пока не посадил на колени. Невзирая на защиту, Хэ бил по рукам, по всему открытому, на что метался взгляд, слышал вынужденные всхлипы, и, как от удара, воздух выжимался из грудной клетки, со свистом и звуками боли достигал ушей Тяня. В его распоряжении хранился целый арсенал, как завершить это. Мо качнулся и упал на локоть. Хэ смотрел сверху-вниз, решая, добавить или всё на этом. Обе руки соперника коснулись покрытия. Тянь отступил на шаг. Рыжего вело в стороны. Он порядком сегодня заморочился и вымотался. Существующий где-то в реальности гонг выиграл ему секунды. Перерыв дал время на раскачку и просто чтобы отлежаться. Рыжий был давно на пределе. Даже если его сила духа превосходила силу тела, рано или поздно оно откажет. И, похоже, он больше не мог встать? Тянь не хотел сожалеть о колебании, но развешивать оплеухи лежачему он никогда не испытывал куража. Обычно он добивал тех, кто хотя бы в состоянии смотреть в глаза. Роскошь частного случая. И Рыжий не разочаровал — потянулся вверх. Этому бесстрашному неукротимому чудовищу удалось завести Хэ. Мо был остро заточенным осколком кремня, который искрил до последнего, пока не раскрошился бы в песок. Его не сломать, не приложив всех сил. Всё, что он собой сейчас представлял, всё, что он должен был чувствовать, — это боль. У него каменная выдержка. Тем не менее он обычный человек, а Тянь ни дня не провёл «обычным». Он ощущал его страх поражения, держал на кончиках пальцев. Обычный, но очень упрямый человек, который напирал силами. Понемногу. Он поднимался снова и снова, дотягиваясь к тому, чего не мог достигнуть в начале, расчёсывая ранами плоть, изматывая Хэ Тяня, сгибая его выдержку. Взбалтывая уязвимость в крови, отдавал себя, чтобы выжидать. Терпел, чтобы делать своё дело. Несмотря на прямое давление, подбирался ближе к цели. Тёмная лошадка пришла за тобой. Цок-цок [:)]. От одной этой мысли по коже пробегал возбуждающий озноб. Мо нетвёрдо встал у края ринга, повис на канатах. Ослабший и побеждённый. Но он стоял. Смотрел в ожидании. Взгляд во взгляд: каким способом Хэ Тянь покончит с ним? «Да когда ж ты уже сдохнешь наконец, а?» Тянь прорычал в капу. Рыжий — безликий, отвергнутый аутсайдер, плевавший на рамки. И да, он кайфовал на грани боли и безумия, когда его довели до обострённых инстинктов, обнажённых клыков, вечно скрытых в социуме. Сейчас ему на всё и всех было плевать. Хэ Тянь такой же. Он встряхнул рукой, точно взвешивал. Мо поднял кулаки. Парализующий удар. Снова удар. Непрекращающиеся изматывающие жернова. Следующий. Надорванное тело трещало, и этот звук уже мог быть расслышан. Мо умудрялся не дать себя милостиво прикончить. Не важно, какую он пытался выставить защиту: ещё серия таранов, которые не могли не раздавить. Они вернули спину Мо на канаты. И последовал завершающий. Ушёл. Тянь замечает рыжий всполох где-то сбоку. Только ему уже никуда не деться, сражая кулаком воздух. Рука проскальзывает под его шею. Вторая фиксирует голову. Ноги обхватывают Хэ вокруг талии. И они вдвоём с маху валятся на пол. Его ошибка. Хэ чувствовал, как рыжий намертво вцепился. За долю секунды он попал в удушающий захват. А захват сзади — это конец. Рыжий запрокидывал ему голову, тянул на себя, а ноги сжались в железный замок вокруг живота. Тянь изо всех сил напряг жилы шеи, удерживая предплечье противника одной рукой. Другой пытался создать зазор между шеей и удавкой, чтобы вдохнуть — чтобы суметь разжать. Он вскинулся вместе с Рыжим, пытаясь перекатиться, ударил им о настил. Безрезультатно. Глаза слезились и закрывались. В горле микс из харчи и слюны, которыми он давился. В конце концов он ударил кулаком по предплечью Мо. Не сигналил о капитуляции, не в этой жизни. С достаточной силой в место, куда бил не меньше сотни раз за последние двадцать минут. Весь вечер они служили рыжему щитом. В ответ послышался возглас над ухом. Положительно. Осознание происходящего скатилось почти до нуля, понимания без кислорода — никакого. Бил ещё и ещё, сильнее. Стиснув зубы, пробовал вновь вывернуться или сбросить. И ухватил второй рукой момент, разжимая хватку. Замах локтем. За секунду Рыжий отпустил его, перекатываясь в сторону от освободившегося Тяня. Тело наконец почувствовало нещадные последствия удушения. Предел. Ватный гул в голове перетёк в неконтролируемую ярость. Хэ вынырнул из неосознанной пропасти. Выпрямился и встал на колени. Глубоко вдохнул и с каким-то царапающим глотку шумом выдохнул. Нашёл мутным взором ближайшую тень, не дав себя ударить. Знал, что целью будет не затылок — это будет подбородок. Его взгляда не было видно под длинными мокрыми прядями, и в него сейчас нечего было смотреть. Режим: спорт и круиз контроль. Рыжий добился-таки своей погибели, окунув Хэ Тяня в первобытную стихию, к тёмным глубинам ожесточённости, где нет мыслей — одна ярость и рвущие всё челюсти. Тупое насилие и беспощадные приёмы с намерением раздавить. Стереть с глаз долой. Ему даже не нужно видеть, что перед ним человек либо стена, — безмозгло впечатывать, будто в плиту, с которой нечего мудрить. И Хэ Тянь будет бить, пока не раскрошит камень. …Из этого состояния он вышел, заметив, что держит Мо за волосы. Он не бил с удержанием, просто поднял и смотрел. И взгляд Рыжего не был пустым или расфокусированным. Ясный свет прожектора пронзал патоку радужки через полуопущенные веки, а там — бездонное умиротворение. Такое несвойственное. Хэ словно ледяной волной обдало, приводя в чувства. Полная открытость и взгляд в никуда. Лицо и шея беззащитны, руки опущены. Можно кончать. Но с ним уже всё. Даже когда Хэ Тянь шёл вразнос, как сейчас, он был способен остановиться. Осознанность начеку — он не желторотая шпана в состоянии аффекта. Тянь сморгнул наваждение и отпустил рыжую башку. Отошёл в сторону. В нём будто растормошили древнюю инстинктивную часть самой его сущности, дрейфующей в полудрёме на задворках рассудка, напомнив о вкусе свободы. Пять секунд. …Рыжий оставил на полу густой след крови, стекающей из приоткрытых губ, вымученно промычал, не пытаясь сфокусироваться на чём-либо, начал отжимать себя от пола. Трясущиеся от усталости руки не слушались, но он упрямо тянулся наверх. Мышцы должны были огнём гореть. Он оттолкнулся ладонями и вяло привстал на колени, вразброд хватаясь за канаты… Поднимался. Опять. Хэ обернулся. Вслух уже говорил или нет, сам не понимал: «Лежи, блядь, лежи и не поднимайся, мать твою». После всего, что Хэ Тянь ему позволил. Блядь. Упоминание о бывшей жене не было лишено ни доли смысла, ни отвращения. Этот баран решительно вознамерился загнать Тяня в гроб? Пусть это был бой титана с обречённым. Мо Гуаньшань не мог угомониться, пока все гиганты не пали бы вместе с ним. Тянь замахнулся и одним ударом ноги пригвоздил Рыжего плашмя к полу. Тот рухнул, отключившись ещё до падения. Похоже. Но Хэ стоял, считая секунды, готовый продолжать. У него билось в висках. Какой-то токсин, растворённый в адреналине, накатывал волнами, вставлял с каждым разом свежую дозу. Он устал, действительно очень сильно вымотался. Эта шустрая животина разогнала ему весь никотин по организму. Тянь захлёбывался воздухом, у него открылось шестое, восьмое, десятое дыхание. Он был готов стоять насмерть, хоть ещё полчаса, хоть два. Ощущение, что он выдержал бы столько же раундов, пока не переебал бы всех оставшихся в зале. …Заебался он сегодня несказанно.። ። ።
Тянь вшатнулся в раздевалку, кроя крапчатого говнюка. По тяжести дыхания он обставлял гну, перебравшегося через Нил. Тянь откашлялся, как псина, сплюнув забившую горло густую слюну. Адреналин и желчный гнев стучались в висках, носились по телу, сражаясь с усталостью, лишь сильнее озлобляя. Дрожащими пальцами он снимал перчатки. Пытался. Зубами. Правую руку простреливало неумолимо, будто кто-то тыкал вилкой с припаянными электродами под напряжением. Что заглушил поединок, теперь возвращалось с процентами и точно напомнит о себе следующую неделю. Было бы отлично, если он сможет держать хотя бы кружку. Хэ не настолько устал, чтобы так сорвалось дыхание, чтобы всё тело взвыло, пробудилось, метаясь в хищном кайфе. Хотелось продолжать до собственных сломанных костей. Он ещё не всё доказал и не самоутвердился. Какой-то переломанный ухорез расшатал ему верные устои. Хэ Тянь наконец улыбнулся, а затем захохотал — его окатило наслаждением. Не стоило лицемерить: как бы он ни давил сейчас психа, какую бы злобу ни испытывал, скрывать тщетно — понравилось. Сердечные удары превратились из гонки в мощные ровные вибрации в груди. Усталость напоминала сладкую истому, ноги ныли, умоляя дать им отдых. Возбуждение, гуляющее по телу, сменилось расслаблением, сопровождаемым тупыми немеющими болями. Он был собой недоволен. Он рисковал, неоднократно выходил за рамки. Парень ему ничего не сделал, чтобы Тянь так несусветно взбесился. Кроме того, что был крикливым раздражающим недоумком. Больше Хэ Тянь о нём ничего не знал. Хрен знает, откачали его вообще или нет. Финал стал полным провалом в памяти, как под пеленой. Тянь сам себя не чувствовал. К Чжаню тоже тлели неоправданные счёты. Навязанная близость довела до того, что мираж его присутствия уже порядком напрягал. Пора было смахнуться, чтобы потом сидеть недельку-другую по разным углам.። ። ።
Душ казался омерзительно тёплым, поэтому Хэ Тянь просто долгое время отмокал, пока тело постепенно не остыло. Перед уходом он решил подняться в офис Атхита несколькими этажами выше. — Ты ещё здесь? — удивился хозяин, стоя у распахнутого окна. Он отсчитал и положил на стол пачку купюр, пододвигая их в сторону Хэ. Запах сигаретного дыма резал чистые лёгкие дурманящей тошнотой, вместе с тем заставлял вновь себя желать. — Твоё. — Я не за этим. Что сегодня было? Какого хрена ты поставил против меня… хромого калеку? Старик вскинул бровь. — Ой ли? Мне не показалось, что всё было так плохо, а тебе? Особенно в конце. Слишком хитрый прожжённый старпёр. — Он добрался до последнего раунда только потому, что я позволил, — умело сдерживая гнев, лениво ответил Хэ. — Не злись. Хорош, правда? Хэ подпёр плечом витринный шкаф, окидывая блуждающим взглядом комнату. Обычный офис или квартира, переделанная в офис: тёмные стены, непритязательная отделка, зато толстый акцент на славные годы в профессиональной карьере. — Знаешь его? На что ты рассчитывал, выставляя нас? — Ну, — Атхит смачно затянулся и, прищурившись, выдохнул, — примерно на то, что видел. Тянь потёр подбородок, обдумывая перспективы, и неодобрительно хмыкнул. — Оплатишь ему лечение, кроме гонорара. Если хочешь ещё раз меня увидеть. Выпуская дым в окно, Атхит произнёс: — Он уже ушёл, не стоило беспокоиться об этом. — У-шёл? — Хэ задержался в дверях. — Я о нём позаботился, свои обязательства соблюдаю, но от больницы он отказался достаточно яркими рифмами. — Чёртов зомбарь, — процедил Хэ Тянь раздражённо. — Я сваливаю, не звони мне больше в несерьёзных случаях. — Хорош-шо, — заходясь от хохота, бросил вслед Скрудж. За недовольством и равнодушием он без труда угадывал подлинные эмоции.። ። ።
Хэ Тянь небрежно вывалился из обыкновенного подъезда на задний двор, держа наготове сигарету за ухом. Выходя из зала, он только-только успел пообещать себе: «На хуй курево», но пока табак оставался единственным верным утешением — бросать он не собирался. Впереди проглядывала из темноты баскетбольная площадка за высоким сетчатым ограждением, чуть поодаль — полупустая дорожная трасса, освещённая аллеей фонарей. Кто-то в капюшоне сидел прямо на ступенях спиной к нему, в мятой худи и тонких закатанных выше щиколоток штанах. Чёрная спортивная сумка лежала невдалеке на земле. Хэ Тянь беззвучно вздохнул. Сердце тепло толкнулось, угадывая в сидящем габариты недавно бессознательного тела. Тянь больше не испытывал к нему презрения. Стойкое намерение увечить Рыжего сошло на нет. — Меня ждёшь? — поинтересовался он, вальяжно спускаясь и вставая на одной ступени с сидящим. — Съеби, — с утомлённым вздохом вполголоса огрызнулся тот, не оборачиваясь. Да и вообще никак не удостаивал Хэ хоть крупицей внимания. Вот говнюк. Они сейчас, вообще-то, одни на пустой улице. Не все повторно встреченные люди обладали великодушием Хэ. Но Тянь сейчас не был угрозой. Он сам свалился бы от банальной подножки и с удовольствием забылся сном. Воля парня подкупала, и Тянь это отметил. Сила духа и яркая страсть. Мо мужественно поднял расквашенное лицо. Окинул Хэ мрачным взглядом и сморщил лоб. Каким бы Рыжий ни был измордованным, смотрел он вызывающе. И в одном глазу, которым тот его видел, уже виднелся костёр персонального котла, в котором Гуаньшань с матом и чувством омоет Хэ Тяня. На такой дозе обезболивающих у Не Закрывай Гору напрочь отказывало чувство самосохранения. Для больного отброса, кайфующего от чужих страданий, у него были слишком отчаянные живые глаза. Хэ, глядя сверху вниз, вытянул губы в кривой циничной ухмылке. Если в сознании и скулу заштопали — значит, осмотрели, глядишь, не откинется. Тем не менее оперативно его откачали, даже обошлись без больницы. Но добираться в таком состоянии, куда бы он ни собирался, в одиночку — настоящее испытание. Хэ Тянь открыл было рот… и захлопнул варежку. Он не имел права что-либо предлагать, тем самым ещё больше унижая проигравшего. Чувствовал ли Тянь себя победителем? Не мог. Этот «ништяк-развлеклись-блядь» бой не стоил ему тех сил, которые вложил Мо. Который даже не повёлся на провокацию. Как это, мать его, было пренебрежительно по отношению к Хэ! Мо Гуаньшань определённо вызывал желание дёрнуть с ним пивка в свободный вечер. Когда оба они уже не будут представлять из себя пару бесполезных, набитых гематомами мешков с дерьмом. А когда собственная голова милостиво перестанет раскалываться надвое, Хэ ответит себе на вопрос: что в теории может последовать за бесхитростным флиртом во хмелю и насколько реальна вероятность им отжечь? Хэ Тянь не торопясь прошёл мимо и закурил в нескольких метрах поодаль. Он давал возможность окликнуть себя или хотя бы прикопаться. Тянь огляделся по сторонам, стоя на краю обочины. Но больше не оборачивался. Выражать какое-либо участие, сострадание? Этот мир не для слабых. Через считанные минуты подкатила глянцующая в огнях фонарей иномарка. Хэ Тянь отшвырнул окурок и сел внутрь рядом с водителем. Спина упала в обволакивающее комфортом кресло, и Тянь прикрыл глаза. В салоне тихо звучала спокойная музыка. Чжань, сидя за рулём, окинул его ленивым взглядом и укоризненно вздохнул. Ну, может, не настолько Хэ Тянь на него злился. Позади хрустел и шелестел упаковками то ли чипсов, то ли ещё какой отравленной дрянью Цзянь И, зависающий в телефоне. — В больницу? — резюмировал Чжэнси. — Чего ради?.. — Рожу зашивать будем? Тянь откинул зеркало, оценивающе поглядев на себя. — Фигня. Ещё по больницам таскаться — не собираюсь. Сам зашьёшь. — А я должен? Предпочитаю отдыхать, а не нянчиться с тобой. — Тогда оставим так, мне пофиг. Чжэнси снова вздохнул, плавно трогаясь с места в направлении дома. — Ты посмотри на него. Это так, значит, ты обращаешься с «моим лицом»? — И протянул между сиденьями развёрнутую шоколадку. — Хочешь? — Нет, — апатично отверг Тянь. — Я ему тут местечко пригрел. А он даже не поинтересовался, почему мы заехали за ним в час ночи. — Ну и зачем? Это чертовски заботливо с вашей стороны, признаю. Разве у вас не свиданка тет-а-тет? — Она самая — мы просто катаемся. Кстати, я вот просматриваю виш-листы приглашённых мной знаменитостей, и меня сложившаяся картина совсем не радует, Хэ… Хэ Тянь не отреагировал. Цзянь И продолжал: — Я вижу это не в первый раз, что в перспективе лишает меня весьма выгодных контрактов. Потому что в пожеланиях моих гостей стоят не икра, президентские номера и сраные розы — там вписано твоё имя. Либо это какие-то гнусные аллегории. — Ну и какие проблемы? — Я не твой, вротмненоги, папочка-сутенёр. Мне стыдно отвечать на это, у меня заканчивается багаж доводов для вежливых объяснений не по содержанию, где будет мой ненаблядный телохранитель и почему он не сможет почтить их своим вниманием. — Не парься, я в состоянии быть милым и вежливо отказать лично. — Да не-у-же-ли?! Если это не будет один из тех дней, когда ты циничная язва, не разменивающаяся на реверансы, и под копыта тебе лучше не попадаться. Позоришь меня, хамло, блядь! Питбуль настоящий: драться и трахаться! — Цзянь И рассвирепел и несколько раз пнул ногой спинку сиденья Хэ. — Дауншифтер, чёртов паразит! Хэ Тянь подорвался, на ходу едва не влетев в бардачок, и грозно просипел: — Цзянь И… Полегче, мать твою! — Пускаться в расходы из-за Цзяня он не намеревался. Адепт Ганди во плоти. После вспышки гнева он быстро сдулся, откинулся на сиденье, скрестив руки на груди. Мягкое покачивание авто и мелькающий пейзаж убаюкивали после бурного вечера. — Чжань Си, похоже, нам всё-таки следует ехать в больницу. Что-то определённо не так… — мрачно усмехнулся И. — Ты тоже об этом думаешь? — Может, что-то сломано или внутреннее кровотечение какое? Хэ Тянь молча игнорировал подъёбы, достав из кармана шапку и натянув до самого носа, чтобы уличные огни не мешали целительной дрёме. — Он наконец заткнулся.