Стокгольмский синдром

Наручники неприятно сковывали запястья и Куроко старательно концентрировал свои мысли на этом факте, смаковал и раскладывал ощущения на оттенки. Нет, ему вовсе не нравилось быть скованным, более того, в голову без конца лезли тысячи воспоминаний того, как на его запястьях оказывались железные браслеты. И каждое такое воспоминание отдавало болью и солоноватым привкусом крови во рту. - Вам нужно только указать на Оябуна. – Полицейский, Хьюга Джунпей, поправил очки и чуть нагнулся, пытаясь заглянуть Куроко в глаза. Тот едва заметно поморщился, чувствуя себя забитой школьницей перед директором. – Помощь, что вы оказали, бесценна. – Продолжал Хьюга, выпрямившись. – Нам удалось накрыть целый клан. Их лидера ждёт смертная казнь, а лейтенантов – пожизненное. Вам нужно лишь указать нам на того, кто руководил всем. Вам мы гарантируем безопасность. Куроко фыркнул и поднял прямой взгляд на полицейского. Он не был дураком – за предательство его ждёт смерть. Не важно, какой срок ему дадут, Якудза достанут его. Радовало только то, что он хотя бы поспособствует смерти человека, из-за которого его жизнь в один день превратилась в Ад. - Вы готовы? Дождавшись утвердительного кивка, Хьюга подал знак и в помещение, отделённое от них зеркалом, ввели шестерых мужчин: четверо подозреваемых и двое свидетелей (для чистоты эксперимента). Мужчины их не видели и не слышали, находясь по ту сторону, но Куроко обдала жаркая волна, когда синие глаза мазнули по стеклу. Оябун точно знал, кто его предал. Эти глаза Куроко Тецуя не забудет никогда, они врезались в его память с первого момента, и будут преследовать до конца. Тогда, 14 лет назад, двадцати двух летний Куроко Тецуя готов был умереть. В один миг вся его жизнь пошла под откос: его уволили с работы, бросила девушка, единственный друг перевёлся работать за границу и, словно Вселенной было этого мало, умер попугайчик, за которым полгода назад просили присмотреть (бросили) соседи. Так что парень не видел ничего сверхъестественного в том, что сидел в баре днём, просаживая оставшиеся деньги. О том, как он будет жить дальше, он не думал, надеясь по пьяни упасть в канаву и сломать шею. Когда в помещение вломились семеро вооружённых людей, начали кричать и укладывать всех лицом в пол, Куроко не испугался – он взялся дерзить и огрызаться. Ему было плевать, он был пьян и сломлен. И вот тогда он увидел ЭТИ глаза. Парень в медицинской маске с короткими синими волосами смотрел на него с угрозой и любопытством. - Этот. – Дуло его пистолета ткнулось в сторону бармена. – Вон тех двоих. – Указанную парочку тут же вздёрнули на ноги и Тецуя с болезненным безразличием отметил заплаканное лицо женщины. – И этого. Куроко схватили под локоть и, давя дулом пистолета в висок, выволокли на улицу, вместе с остальными заложниками, как щитами закрываясь ими от полицейских. Тецуя не вырывался, продолжая ехидничать и грубить, не дёргался в машине, когда на голову надели мешок, не отводил глаз, когда парень в медицинской маске стрелял в заложников и целился в него. Лучше бы он тогда молил о пощаде, плакал и пресмыкался. - А он мне нравится! – Заявил убийца и заинтересованно сверкнул синими глазами. – Возьмём его с собой! - Аомине-чи? – Блондин с серьгой в ухе недовольно нахмурился. – Он не щенок в подворотне, а свидетель. Акаши-чи не оценит… - Аомине, ты дебил? – Высокие парень с зелёными волосами приблизился к «Аомине-чи» и поправил очки забинтованными пальцами. – Это не лучшая идея и у неё будут последствия. Остальные молча ожидали приказа, но и они явно не одобряли идеи своего лидера. - Ой, да бросьте! – Отмахнулся тот и рукоятью пистолета ударил Куроко в лицо. Когда Куроко очнулся, то обнаружил себя не в подвале или в лесу, а в небольшой, скудно обставленной комнатке и даже в своей одежде. Во рту было сухо, как в пустыне, голова болела и щека, судя по ощущениям, опухла после удара. - Оклемался? – В комнату вошёл зеленоволосый парень. Тот, что вчера называл главаря «дебилом». Он глянул на Тецую и неприязненно поморщившись, швырнул ему сменную одежду. – Пошевеливайся, босс не любит ждать. - А если я не пойду? – Куроко чуть сощурился. - Тогда я сломаю тебе пару рёбер при «попытке к бегству». – Очкарик нахмурился. – Запомни, то, что ты понравился Аомине, не значит, что ты нравишься остальным. Переодевайся. Куроко и не претендовал на место всеобщего любимчика и уж тем более этого Аомине. Внутри было пусто, безразлично, о нём никто не будет тосковать (некому просто), разве что Кагами, может быть, чуть покачает головой. Зеленоволосый привёл Тецую в подвал, где было прохладно и почти стерильно чисто. Тогда Куроко ещё не знал, что это место будет преследовать его долгие 14 лет, тогда он ещё наделся сюда больше не вернуться. - О, Мидорима! Отлично, я как раз заканчиваю. У Куроко по спине пробежали мурашки: синие глаза и плотоядная улыбка… на измазанном в крови лице. Перед Аомине на стуле сидел полуобнажённый связанный человек. Он склонился так низко, насколько ему позволяли наручники, из множества порезов по его телу струилась кровь, местами кожа была срезана, словно его мучитель хотел создать какой-то замысловатый узор. - Секунду. – Аомине вытер со лба пот, измазавшись ещё больше, и схватил пленного за волосы, задирая голову. К горлу подступила тошнота. У мужчины не было глаз, а из изуродованных глазниц вытекала кровь. Одно резкое движение и Куроко вывернуло прямо на пол, в ушах бешено шумела кровь и он был уверен, что ещё долго будет видеть эту картину во сне и слышать, как нож разрезает горло и жизнь с отвратительным хлюпаньем и бульканьем покидает тело. - Ну ничего, привыкнешь. Я в первый раз тоже блевал. – Убийца с хохотом принялся вытерать руки и лицо влажным полотенцем. – Сакурай, дай ему воды. Перед Куроко появился парнишка, лет 15-ти со стаканом воды. Он смотрел робко, но стакан в чужие руки передал мягко. Куроко пил жадно, стараясь не оборачиваться и не думать о всё ещё привязанном к стулу трупе. - Что вам от меня нужно? – Просипел он. - Хочу, чтобы ты работал с нами. Ты не побоялся умереть и это мне нравится. По-моему, ты отличный парень. – В голосе Аомине звучало озорство, но Куроко не повёлся. Этот парень только что убил человека и его, Тецую, ждёт та же участь. – Что скажешь? - Отказываюсь. – Голос прозвучал твёрдо, но глаза выдавали Куроко с головой. Он не хотел оказаться на том стуле. - Так не пойдёт. – Аомине притворно вздохнул. – Я попросил Момои побольше разузнать о тебе. Она мастер на все руки, знаешь ли, так что, Куроко Тецуя, я знаю о тебе всё. Помнишь Кисе? Он был с нами в баре вчера. Белобрысый такой. Куроко молчал и хмурился, подозревая недоброе. - Нет? Так к чему я, – Мидорима передал своему босу телефон и тот усмехнулся, разворачивая экран к Тецуе. – Он теперь работает вместе с Кагами Тайгой. Отличный, говорит, парень. Внутри всё похолодело: на фото солнечно улыбаясь, Кисе обнимал за плечи смущённого Кагами. А эти сволочи быстро работают. И, если своей жизнью Куроко больше не дорожил, то рисковать лучшим другом не мог. - Думаю, не стоит объяснять, что Кисе будет достаточно одной СМСки. Ты, вроде, глупым не выглядишь. - Я… согласен. – Выдавил из себя Тецуя, но Аомине только рассмеялся: - А у тебя нет альтернатив. Мы тебя всему обучим, жить будешь в общем доме, тренироваться с новичками. - Аомине-сан, у вас встреча с Оябуном. – Подал голос Сакурай и Аомине поморщился. - Тц, совсем забыл. – Он направился к выходу из подвала и мимоходом похлопал Куроко по плечу. – Мидорима, отведи его в комнату и накорми. Эй, Куроко. Меня зовут Аомине Дайки, я первый вака-гасира клана, запомни хорошенько. С этого момента каждый день наполнился болью. Куроко с детства был невысоким и слабым, не отличался спортивными данными и теперь его избивали на тренировках, пока он не научился бить в ответ. Он выбивал пальцы, пока не научился удерживать пистолеты и гасить отдачу. Ему угрожали, издевались и за всем этим наблюдали насмешливые синие глаза. - Я не хочу знать, что ты монстр. – Аомине ласково потрепал светло-голубые волосы, а глаза его, вдруг, полыхнули адским огнём. – Я хочу видеть, как ты им становишься. Первое убийство далось Куроко с огромным трудом. Мидорима подставил его по приказу Аомине так, чтобы на кону оказалась жизнь Тецуи против жизни его противника. « - Знаешь, если ты умрёшь, я, наконец, вызову Кисе домой. – Задумчиво бормотал Аомине накануне, рассматривая пиалу с саке.» Якудза не оставляют свидетелей. Если Кисе Рёта вернётся в Японию, Кагами умрёт. Сцепив зубы, Куроко нажал на курок, с ужасом наблюдая, как падает к его ногам тело с аккуратной дырой в голове. - Уф, я уже начал беспокоиться. Молодец, Куроко. – Аомине наклонился и приобнял Тецую за плечи. На фоне слышалась стрельба и крики. – Скоро так сятей-гасирой станешь. Куроко хотел оттолкнуть его, хотел кричать, хотел выпустить всю обойму в его, прикрытое одной лишь рубашкой, тело (кто вообще ходит на перестрелки в одной рубашке, без бронежилета?!). Но вместо этого он стоял на месте, судорожно стискивая в руках пистолет. Аомине обнимал его без издёвки, будто знал, каково ему сейчас, удерживал сильной рукой, не позволяя ускользнуть от реальности. Он не сказал больше ничего, а потом просто увёл Куроко из здания. Отныне Куроко вошёл в группу вака-гасиры. Он бывал на сотнях приёмов и на тысячах разборок. Он знал окружение каждого лейтенанта, научился держать себя в руках и отвечать на обиды. И он ненавидел Якудза, всеми силами души ненавидел этих людей и то, что они делают, ненавидел себя за то, что он вынужден быть с ними. Ненавидел вечно серьёзного Мидориму с его ледяными глазами за стёклами очков, видящими его насквозь. Мурасакибару с его ленивой улыбкой и любовью к сладкому. Всезнающую Момои с её ревностью к Аомине. Оябуна Акаши с его абсолютной безжалостностью. Кисе, присылающему раз в неделю селфи с Кагами. И Аомине. О, Аомине Дайки занимал в этом рейтинге особое место. Он никогда напрямую не причинял Куроко боли, если это не был спарринг, он хорошо относился к нему, принимая как друга, делился секретами. Но он, Тецуя был уверен, не обманывался, прекрасно зная о ненависти Куроко, этот ублюдок знал, что рано или поздно его «протеже» попытается освободиться. И когда это произошло, Аомине улыбался. - Ая-яй, Тецу. – Вывернутые мышцы жгло огнём, но Куроко сжимал зубы, не желая показывать своей слабости. Нож выпал из его пальцев, с лязгом ударившись о пол. – Не хорошо так поступать с друзьями. - Мы не друзья! - Конечно. – Дайки подался вперёд, шепча ему на ухо, и Тецуя буквально кожей почувствовал его ухмылку. – Мы семья. Тогда Куроко почувствовал это впервые: лёгкая дрожь где-то внутри. Сперва он принял это за очередную вспышку ненависти, но всё оказалось ещё хуже. Аомине напоминал огромную пантеру. Его движения были плавными размеренными, но он приходил в неистовство, когда его захлёстывал адреналин. «Единственный, кто способен одолеть меня, это я сам». – Часто повторял он и никто не смел спорить. Он вселял уверенность и ужасающий авторитет. Люди боялись его и уважали, признавали его силу, завидовали. Куроко чувствовал, как злость и отвращение сжигают его изнутри. Но с годами прикрывать спину Аомине, быть его Тенью стало чем-то обыкновенным. Ненавидеть и защищать, цедить проклятья сквозь сжатые зубы и потрошить ни в чём неповинных людей по одному его слову. Мир проносился с бешенной скоростью, заполняясь адреналином и сотнями событий. Но, спустя 9 лет он замер. Куроко и Кагами не часто созванивались в скайпе, предпочитая смс и редкие звонки на мобильный. Тецуя, благодаря Кисе, знал о нём всё, но он не смел оставлять друга в безвестности и регулярно отчитывался, выдумывая небылицы о своей жизни, работе, собаке, каждый раз обеспокоенно спрашивая «всё ли хорошо». Если Кисе посмеет навредить Тайге, он найдёт способ добраться до него. Куроко сглотнул, подавляя свою жажду расправы и улыбнулся, слушая друга. Кагами лежал на спине в расправленной кровати, утренние солнечные лучи бродили по его телу, а помятые со сна волосы разметались по подушке. Он держал ноутбук на коленях и как раз рассказывал о том, как его задолбал начальник и как он скучает по Японии, когда с сонным ворчанием в кадре появился Кисе. Рёта устроил голову на плече мужчины, по-хозяйски перекинув руку через его широкую грудь. Он блаженно улыбнулся и потёрся щекой о кожу Кагами, словно ласковый щенок (как будто это ни разу не ему недавно 32 исполнилось). - Рёта, чёртов придурок! – Заворчал Кагами, но не прогнал бландина. - Кагами… – Позвал Куроко, пребывая в шоке. Кисе было приказано находиться поблизости и, по одному слову Аомине «разукрасить Тайгу так, чтобы подох в больнице». Что он делает в его постели? Неужели Аомине решил за что-то наказать свою Тень? - А, это… Не обращай внимания. – Тайга смутился до крайности, но спящего так и не прогнал. – Я… мы встречаемся и живём вместе уже пару лет… - «Пару лет»? - Ну 3 года. Просто… я люблю его. Прости, что не говорил, не хотел чтобы мы перестали общаться… Боялся, что ты не поймёшь. Куроко чувствовал, как его сердце срывается с ритма, как подступает к горлу паника. Так хотелось раскрыть прикрытие Кисе, рассказать другу об опасности, оградить его. Только он уже ничего не мог сделать – Кагами смотрел уверенно и прямо, говорил от всей души. Он полюбил Кисе, человека, который в любую секунду может убить его. - Всё хорошо, Кагами. – Тецуя выдавил из себя улыбку. - Да? Уф, прям гора с плеч! – Алые глаза мужчины буквально засветились от радости. – Эй, Рёта! Слышал? Куроко благословил нас! Он затряс блондина и тот проснулся (неужели и правда спал?), сонно потирая глаза и непонимающе вертя головой. А потом он заметил ноутбук и изображение на нём. В его глазах сверкнула паника, но он тут же с ней справился и, тяжело сглотнув, глупо хихикнул: - Кто твой друг, Тайга? - Это Куроко! Я тебе рассказывал, помнишь? – Кагами светился как начищенный пятак, не замечая нарастающего напряжения между двумя членами Якудза. - Ну, надеюсь Куроко-чи сохранит наш маленький секретик? – Кисе подмигнул и приложил палец к губам, глядя на Тецую через камеру. В его глазах было столько мольбы, что Куроко на секунду едва не купился. Он хотел что-то ответить, но в этот момент в комнату вошёл Аомине и пришлось быстро, без объяснения причин, отключиться. - Что у тебя там? – Дайки лениво растянулся на его кровати. - Я звонил Кагами. – Отозвался Куроко, нервно прикусывая щёку изнутри. Но Аомине лишь хмыкнул на это и пустился в какие-то рассуждения о грядущем налёте. Этот поворот событий надолго застрял в голове Куроко. Убийца и его цель… Тецуя получил несколько сообщений от Кисе, где тот просил не выдавать их и уверял Тецую во взаимности их с Кагами чувств, и думал, бесконечно крутя в голове взгляды мужчин. - Вот чёрт! Тецу, хватит ворон считать! – Прорычал Аомине, жмурясь от боли. Они угодили в ловушку чужой банды и теперь прятались в канализации. Аомине оказался ранен – пуля прошила ему ключицу, чудом не зацепив лёгкое. - Прости. – Пробормотал Тецуя и продолжил перевязывать своего босса. Он мог бы бросить его умирать… или вымочить ткань, которой перевязывал свежую рану, в зловонных отходах и заражение сделало бы своё дело. Это отличная возможность, почему он ею не воспользовался? Задумавшись над этим, Куроко снова замер, а в следующую секунду был прижат горячими руками к чужому телу. Кровь вака-гасиры пачкала висок и светло-голубые волосы, сердце бешено колотилось, а рука сама потянула пистолет из кобуры. - Да нет там никого! Думаешь, этот Ахомине с его самомнением сунулся бы в такую дыру? - Приказано проверить всё! - Не тупи! Пока мы тут время тратим, они уже сваливают по восточной автостраде! Пошли! Голоса затихли и Куроко расслабился, обращая внимание на то, что Аомине нервно перебирает его волосы. - Ну и переплёт. – Он нервно усмехнулся. Сердце сделало кульбит и Тецуя поспешил освободиться из его рук, заканчивая перевязку. Куроко слышал про Стокгольмский синдром, но никогда не думал, что это случится с ним. Этого просто не могло произойти! Но сердце предательски замирало, когда он смотрел на Аомине, на его смуглое, тренированное тело, на ленивый или азартный взгляд синих, как штормовое море, глаз. Ненависть никуда не делась, но теперь к ней мешалось щемящее, болезненное чувство привязанности. Когда Куроко пришёл в его комнату, Аомине не накинулся на него, как охотник на дичь. Он до едва слышного хруста сжал плечи Тецуи, глядя прямо в глаза. Он не принимал и не осуждал, но в глубине глаз горело адское пламя. - Тецу, если ты сделаешь это, всё в раз изменится. – Проговорил он, хмурясь. – Я не буду сдерживаться с тем, что полностью принадлежит мне. Я буду поступать так, как мне хочется и требовать слишком многого. Ты ближе ко мне, как никто, ты знаешь, что я такое. Куроко знал: он сам неоднократно вывозил трупы проституток из комнаты босса, он, по его приказу, прострелил Момои руку, когда та исхитрилась возобновить отношения с Дайки и те окончательно рухнули спустя 3 недели. Куроко знал слишком много, слишком сильно желал его и желал смерти этого синеволосого монстра. Слишком запутался. - Будто обычно ты ведёшь себя не так. – Куроко склонил голову на бок и, резким движением вывернул Аомине пальцы, заставляя отпустить. - Засранец! – Рявкнул мужчина и ударил его кулаком в лицо. Куроко устоял на ногах и, сплюнув кровь, уверенно шагнул к своему боссу. Он понятия не имел, что им движет, когда он схватил Аомине за шею, заставляя наклониться, и впился поцелуем в губы. Не знал, почему не сопротивлялся, когда его с рыком швырнули на кровать и буквально сорвали одежду. Он смутно помнил ту ночь: как стонал сквозь зубы, сжимая пальцами чужие, сильные плечи, как сам размашисто насаживался на член Дайки и как кончил без рук, едва не теряя сознание. - Ты сам сделал этот выбор. – Прошептал после Аомине ему в висок, прижимая к себе, и Куроко не был уверен: говорил ли он о сексе или о чём-то другом. Спустя год глава клана – Акаши Сейджуро – был убит и Аомине Дайки занял его место. Он был чудовищем и раньше, а теперь в его руках был целый клан. Куроко ненавидел его всем сердцем и желал его смерти столь же сильно, как и вечности с ним. Он путался, терялся, сгорал в этих чувствах, он выполнял каждый приказ своего демона и шёл за ним, держа палец на спусковом крючке. Но когда наступал подходящий момент и он прижимал дуло пистолета к его голове, рука опускалась под уверенным, насмешливым взглядом. - Я убью тебя. – В исступлении шептал Куроко, стреляя, вместо Аомине, в его врага. - Когда придёт время. – Соглашался Дайки, позволяя своей Тени устроить кровавую баню. Когда Куроко исполнилось 33, он уже потерял надежду. Он боролся и злился по инерции, прикрывал спину своего босса и дышал им. Тогда на него вышли Такао Козунари и Изуки Шун – агенты полиции, под прикрытием. Они внедрились в клан и собирались разрушить его и отправить всех его членов за решётку. У Куроко появился шанс. 3 года он потратил на то, чтобы укрепить положение агентов в клане, чтобы подпустить их максимально близко в Аомине и его лейтенантам. Он сделал всё, чтобы 3 года спустя стоять плечом к плечу с Хьюгой Джунпеем и смотреть в горящие адским пламенем синие глаза по ту сторону зеркала. Куроко с горечью вспомнил, как пару дней назад Кагами приходил к нему на свидание, смотрел полными боли глазами. Как только клан накрыли, Кисе раскрыл ему правду, рассказал всё от и до, но отчего-то Тецуя был уверен: если Рёта выживет и явится на порог их дома, Кагами впустит его. «- Просто сдай эту сволочь. Пусть поплатится за всё, что сделал с тобой!» - Этот. – Куроко кивает на мужчину в соседней комнате и по его щекам струятся слёзы. – Этот, номер 4. Его Ад закончен, но он готов в голос кричать от боли. Пальцы до хруста сжимаются в кулаки и Хьюха хмыкает, подавая сигнал своим коллегам. Синие глаза изумлённо распахиваются, когда полицейские, самодовольно усмехаясь, под руки выводят Мидориму из комнаты, называя его «главой клана». Но он мгновенно берёт себя в руки и, подавив ухмылку, дёргает плечом, переминается с ноги на ногу, разминает шею – их с Куроко особые, неизвестные больше никому, условные знаки. И Тецуя, вдруг смеётся, срывая горло. Он лично пристрелил Такао и Изуки во время штурма, некому разоблачить его обман. А теперь, «благодаря» ему, настоящий глава клана, Аомине Дайки, сбежит из тюрьмы и Куроко он заберёт с собой. - Ты свободен. – Хьюга ободряюще сжимает его плечо. - Надеюсь, ты за столько лет не успел привязаться к ним, Куроко? – Фыркает кто-то сзади и Тецуя складывается пополам от истеричного хохота, от чего наручники больно врезаются в тонкую кожу на запястьях, царапая до крови. «Привязался»? О нет, у него самый настоящий «Стокгольмский синдром».