Яблочные долги

— Дождь нехило так сегодня зарядил. Куда она намылилась в такую погоду? — задал вопрос в пустоту Соул и отпил горячего глинтвейна: в лютый вечер ноября нечто согревающее изнутри — самое то для души и тела. Поплотнее укутавшись в красный плед, он с шумом плюхнулся на диван, едва не расплескав всё содержимое чашки. К счастью, всё обошлось. — Ладно, подожду ещё часа два и спать. Барабанная дробь по окну вкупе с переливающимся из комнаты в комнату тихим блюзом души постепенно убаюкивали, успокаивая его постоянно тревожное «я». *** Она быстрым шагом рассекала улицы Города Смерти, стремясь как можно скорее попасть в одно-единственное, богом забытое место: о нём знала, кажется, только она и никто более. Это, несомненно, грело душу. Нужно было срочно проветрить голову, остудить свои эмоции. И погода, как ей казалось, была с ней сегодня заодно. — Этот чёртов идиот… Не оставляет в покое и только на нервы действует. Тупой позёр, чтоб его! И шутки у него такие же тупые, — не переставала причитать Мака, плотнее кутаясь в свой излюбленный тренчкот, который весьма слабо был приспособлен к такого рода холодам. Благо, додумалась сорвать с петли свой шерстяной шарф и надеть под низ свитер более крупной вязки… Правда, про зонтик девушка как-то забыла, но сегодняшний свирепствующий ливень уже сходил на нет, так что беспокоиться было не о чем. *** Спустя какое-то время перед девушкой предстала стена зелени, которая плотным слоем закрывала проход в свой тайный, недоступный обычному глазу мир: свои двери они открывали только достойным или нуждающимся. Мака тихо и аккуратно оттопырила пару веток подсохшего плюща, проходя в узкий коридорчик, напоминающий чем-то воронку, которая затягивала, затягивала, затягивала… В какой-то момент становилось трудно дышать, но именно в этот самый момент перед ней открывалось дивное полотно, будто сошедшее с картин великих художников, что горячо и всем сердцем любили осень, прописывая её детали годами: ковёр тёплых тонов, укрывающий землю плотным слоем; сухие ветки, скидывающие свои последние в этом году листья и плоды; сырой воздух только-только прошедшего дождя и лучики Луны, слабо пробивающиеся сквозь плотные кроны деревьев. А вокруг — ни души, и тишина становится твоим спутником в этот вечер, в эту ночь… Теперь, представьте посреди всего великолепия яблоню. Цветущую круглый год, приносящую плоды едва ли не каждый день, которая продолжает расти и распускаться, которая день ото дня становится лишь сильнее и краше. Представили? Да, Мака испытавала те же эмоции в первый раз. А позже совсем привыкла видеть своё убежище воплощением родного города, внутри которого кипит жизнь, когда снаружи — мёртвая пустыня. — Дождей сегодня больше не планируется, отлично, — заметила Албарн и привычным жестом вскочила сначала на среднюю, а затем и на верхнюю ветку, что была крепче самого плотного ствола. Её место оказалось почти нетронутым дождевой водой. Она уже практически сменила гнев на милость, расслабляясь под пышными сплетениями яблони, что дружелюбно склоняла к ней свои ветви под натиском лютого ветра. Он проникал под плащ, под свитер, под юбку с наспех надетыми чёрными колготками, но девушка практически не ощущала его, подставляя ему лицо и питаясь теплом, исходящим от этого волшебного дерева. Вид сверху захватывал. Это не то же самое, что внизу: над землёй открывался совершенно иной мир, и она бесконечно любила это чувство необъятности и свободы. Чувства, когда кажется, что ты можешь всё… Наблюдая за неспешно плывущей по небосводу Луной, Мака понимала, насколько хрупок нынешний мир. Не зря же ведь светила над ними смеются сутками напролёт. Ведь что они могут? Бить кувалдой по земле, изредка подкидывая к небу. И речь даже не об их с Соулом способностях… — Слушай, мне вот интересно, почему я никогда не находил это место? — внезапно раздалось за спиной, и девушку прошиб холодный пот. Резко развернувшись, она потеряла равновесие и уже летела вниз, как мощный захват сверху не дал распластаться багровой лужицей на пожухлом ковре. — Да что ты будешь делать, нигде от тебя покоя нет! — завозмущалась девушка, увидев лицо нежданного гостя. — Я думал, ты давно заметила меня. Так крепко задумалась, что ли? — как ни в чём не бывало спросил спаситель вверх тормашками, при этом не принимая никаких попыток вытащить подругу из подвешенного состояния. — Блек, ради всего святого в этом мире, подними меня. Хватка резко ослабла, Мака издала короткий визг и вцепилась в руку едва ли не до посинения. Стар резко хохотнул, откусил от своего яблока больше половины и соизволил таки помочь ей почувствовать твёрдую поверхность под ногами, сальтанув рядом с ней через ветку и подсаживаясь ближе. От неожиданно нахлынувшего страха Мака вцепилась в друга мёртвой хваткой, но даже в таком состоянии умудрялась дуться и обижаться. Ему, несомненно, нравилось, когда она искала у него защиты. — Ты всё такая же трусиха, Мака. — А ты всё такой же позёр. — Ой ли? Не сильно мы тогда друг от друга отличаемся. — Отстань, это было слишком неожиданно! — девушка нахмурилась ещё больше и попыталась отсесть подальше, но Стар категорически был против, удерживая девушку на расстоянии согнутой руки. — Ты до сих пор дуешься? Ну я же не со зла, ты знаешь это. — Мне плевать, со зла или нет. Такими плоскими шутками изволь разбрасываться в другом месте и на других людей, а меня в это не впутывай. — Окей, признаю, немного перегнул сегодня. Только не корчи такие страшные рожи, ладно? — Стар откусил ещё кусочек от сладкого плода, и капля сока медленно скатилась к подбородку, грозясь попортить белоснежный шарф. В какой-то момент Мака застала себя за рассматриванием этой блестящей капли, которую никак не хотел убирать этот мозговыносящий парень и испугалась. — Ладно, — безропотно согласилась девушка, нервно сглотнула и мягко отодвинулась на пару миллиметров, смотря куда угодно, лишь бы не в глаза. Блек Стар недоумённо покосился сначала на подругу, затем на яблоко в руке. — Проголодалась? Хочешь кусочек? — девушке совсем не понравился этот хитрый тон. — Пожалуй, откажусь. — Ну ладно, — ответил бушин, доедая треклятое сочное яблоко и запуская огрызок в свободный полёт. Девушка не выдержала. — Да вытри уже лицо, раздражает! — нервно доставая из кармана тренчкота платок, Мака самолично убрала надоедливую каплю. Стар был не против и даже разулыбался аки кот, наевшийся сметаны. Это должно было насторожить, но повелительница косы смерти слишком хорошо знала друга детства, чтобы в чём-то подозревать: этот парень-рубаха мог порой вытворять всякое, но только не с лучшими друзьями, нет, никогда. — Спасибо, — улыбка была такая добрая, такая тёплая, что мгновенно захотелось спрятаться в его объятиях и согреть, наконец-то, промёрзшую под ноябрьскими ветрами душу. — Это тебе спасибо. Вечно я у тебя в должниках сижу… — Иногда я специально… — замялся зеленоглазый бушин и отвёл взгляд, слегка зарумянившись. — Что?! — Люблю, когда долги отдаёшь именно ты. Мака в одну секунду стала пунцовой до самых кончиков ушей. *** — Кажется, сегодня я её не дождусь. Что ж, ладно, оставлю дверь открытой, — пробормотал в полудрёме Эванс и по дороге в спальню вырубил все источники света, оставив один-единственный — на кухне. Музыкальная пластинка уж давно прекратила свой бег, и Соулу оставалось только убрать её обратно. … И только в кровати его посетило озарение. Облегчённо выдохнув, альбинос повернулся к окну и сладко зевнул, быстро погружаясь в царство Морфея.