POV Уильяма
Эти несколько дней близняшки практиковали различные способы наказаний. Начиная с нескольких ударов плетьми и заканчивая настоящим избиением. Я не мог сказать им «хватит» или «пожалуйста, остановитесь», ведь они попросту меня не послушают. Для них это было развлечением. Чьи-то страдания были отрадой для их голубых жестоких глаз. Один факт был неоспорим — пока слеза сновидений находилась у Глифулов, они имели надо мной полный контроль. Если они прикажут мне убить кого-то, я сделаю это, потому что так велит слеза. Если они заставят причинять боль самому себе, выполнять грязную работу и даже облизывать их ботинки, мне придётся сделать это. Если они скажут мне собрать все силы и разрушить всю вселенную — я также не смогу отказать. Слеза учитывает желания лишь своего обладателя, и те, кто напрямую связан с ней, становились настоящими рабами. Этот могущественный артефакт был частью меня, но с помощью него можно было без проблем мной манипулировать, словно своей марионеткой. Кукловод дёргает за ниточки сверху и ты исполняешь движения — ощущения были очень схожи. Они говорили чистейшую правду, приказы выполнялись исключительно вне зависимости от моего желания и нередко несли за собой страшные последствия. Место, где мы обосновались, было той фабрикой. Той самой, в которую мы с Фордом тогда пришли, чтобы выручить Билла и Матильду. В итоге мы сюда вернулись. Каким-то образом в тот день я заставил работать свою магию правильно и она указала на их местонахождение. Помимо огромного зала с репродукцией Гидеона, здесь было ещё три помещения: комната, сделанная под бункер со всеми видами удобств, полупустая комната без окон и голубыми стенами, которая являлась запасной и подвал, ведущий вниз. Первые две были сделаны здесь для крайних случаев, как мне показалось. С последним дело обстояло иначе. Подвал исключительно для хранения опасных вещей, таких как огнестрельное оружие или инструменты для пыток. Да кто такой вообще этот Гидеон? В нашей вселенной, Гидеон — это милый парнишка, которого мне всегда было жаль. По этому скромному набору было ясно, что здесь он решил сменить свои предпочтения и стать злодеем. За мою последнюю вылазку, мне, как единственному демону подчиненному Глифулам, полагалось наказание. Хотя прошло несколько дней, пока они разбирались со своими делами касательно этого мира, Мэйсон нашёл время и на меня. В эту минуту, когда он толкнул меня и я покатился по ступеням вниз, я понял, что будет дальше. Этот парень был до сих пор в высшей степени зол и ему нужно было как-то отдыхать от стресса. Одним из таких способов отдыха, собственно, был я. — Это уже не шутки, Уильям! — выговаривает шатен, спускаясь вниз по лестнице. Он что-то без перерыва бубнил себе под нос про то, что Мэйбл нашла себе собрата по разуму и теперь с ним развлекается. Как только подошва дорогой кожаной обуви коснулась бетонного пола, он смерил меня холодным взглядом. Юноша приближается, затем бережно (скорее всего, мне показалось) приподнимает мою голову в момент, когда я в спешке пытаюсь встать, не получив при этом пинок в болевую точку. На его лице блеснула тень хищной улыбки, от которой мне захотелось поскорее отвести глаза. «РАБ НИКОГДА НЕ БУДЕТ СМОТРЕТЬ ХОЗЯИНУ В ГЛАЗА, УИЛЬЯМ», — эти слова небрежно пронеслись у меня в голове голосом Диппера. «ТЫ ПРОСТО ЖАЛКИЙ ДЕМОН, КОТОРОМУ НИКОГДА НЕ ПОБЕДИТЬ НИ ОДНОГО ИЗ ГЛИФУЛОВ, МАЛЫШ. ПРОСТО СМИРИСЬ С ТЕМ, КАКОЕ ТЫ НИЧТОЖЕСТВО. ТЫ НЕУДАЧНИК, УИЛЛ», — затем слова Мэйбл, которая всегда окатывала меня безразличием, словно ведром ледяной воды. На душе стало гадко. «Но… Я ведь не собственность близнецов, почему я должен слушать голос у себя в голове? Прошу, хватит!» — Сегодня будешь моим подопытным кроликом, — голос парня оторвал меня из раздумий. — В этот раз я хочу попробовать на тебе тот метод пыток, до которого ещё никогда не доходило. С театральной загадочностью, Глифул прошёлся по подвалу, с удовольствием разглядывая инструменты, разложенные по столу в особом порядке. Вероятно, он знал, как всем этим пользоваться. Оставалось надеяться, что сегодня предмет моих пыток будет не столь страшен. Это было глупой мыслью. Конечно, это будет самый страшный предмет из всего этого арсенала. Сглотнув, я внимательно осматривал новое место для мучений. Ремни и плётки, инструменты для более тонкой работы, скальпели и просто огнестрельное оружие. Все, как один, старые. Такое было сложно достать в эти годы. Одна вещь из всей этой страшной всячины несомненно выделялась, находясь в дальнем углу подвала. Даже не вещь, что-то загадочно накрытое белой тканью, скрытое от моих глаз. Что может быть таким огромным? — Что вы хотите сделать, господин Глифул? — на меня спонтанно накатили вопросы. Как от незнания, так и от новой волны страха, которая отдавалась мелкой дрожью по всему телу. На моей одежде было множество рваных мест. Свитер, «подаренный» Биллом, теперь уже был совершенно негоден. Мэйсон наказывал без жалости, никогда не убирая устрашающей улыбки со своих уст. Моментами это выглядело, как настоящий волчий оскал, с которым парнишка мог с лёгкостью разорвать меня в клочья. — Даю тебе одну попытку, чтобы угадать, что находится под тканью. Ты так пристально смотрел, что даже я не мог не заметить. Возможно, я решу смягчить наказание. Что думаешь, демон? — в ответ от меня слышится минутное молчание. Я не представляю, какой инструмент для пыток может быть столь огромен, невзирая на бесконечный и полный запас знаний. Эта штука была закрыта почти полностью и лишь снизу было видно металлическое покрытие. Что же это было? — Я-я не знаю… Правда не знаю, господин… — неуверенно, но честно молвил я. Мэйсон не даёт вторых шансов, наказание несомненно будет жестоким. — Неверный ответ, Уилл. — Шатен расплывается в коварной улыбке, зная, что я не смогу дать точного ответа на его вопрос. Мэйсон смахивает покров с металлического предмета и перед нами предстаёт железная дева, весьма старый и жестокий метод пыток. Мне совершенно не хотелось знать, что будет, когда парень её откроет. Несомненно, он хотел сделать со мной что-то ужасное. Это должно было запомниться мне надолго и послужить весомым уроком. «ДАВАЙ, МАЛЫШ. ТЕБЕ СТРАШНО?», — снова голос Мэйбл в голове. Мне было страшно, так страшно от осознания ситуации, что дрожь пробивала всё тело. Неосознанно я пячусь назад. — Нет-нет-нет… — в полголоса повторяю я и опустившись, сплетаю руки перед Мэйсоном. — Прошу, господин! Не нужно, я умоляю. Я больше не буду убегать, больше… — Глифул подступает ко мне и мой голос становится всё более неуверенным. Щеки обожгли слёзы. — Я умоляю вас! На лице юноши проступает отвращение. Диппер останавливается вблизи от меня, проводя кистью по мокрой от слёз щеке, так осторожно, с нахлынувшим вожделением. Затем оглушающий хлопок, какой бывает от пощёчины. Такой сильной, вновь заставившей меня отпрянуть. Я застыл, не в состоянии сделать что-либо. — Не будь тряпкой, Сайфер! Ты снова и снова заливаешься слезами, просишь о пощаде. Думаешь, это ты — жертва, Уильям?! — я получаю резкий удар коленом в солнечное сплетение. Мышцы сокращаются и ощущается сильный спазм, охвативший место удара. Дыхание перехватывает. Казалось, сердце, подаренное мне однажды, на мгновение перестаёт биться. Падая на колени и оперевшись руками на бетонный пол, я пытаюсь издать хоть малейший звук. Казалось, я не мог дышать, задыхался от этого удара. И Мэйсон знал, насколько это было больно. — Ты хоть знаешь, скольким я пожертвовал ради нашей с Мэйбл цели, жалкий ты демон?! — солёные кристаллики продолжают скатываться по моим щекам. Я не могу ничего сказать, просто слышу и задыхаюсь. Руки медленно слабеют и сгибаются, а к горлу подступает ощущение рвоты. Диппер даже ничуть не пожалел, хотя от резкого удара в эту точку я мог задохнуться насмерть. И всё же, его это ничуть не волнует. Он как метель в холодную зиму: холодный, жестокий и не знает сострадания. Ему доставляет это удовольствие. Уже не в первый раз я видел, как на его лице проступает радость от этого. А как он смеётся. Это были единственные разы, когда он причинял кому-то физическую и моральную боль. И не важно, кто это был. Ему это чертовски нравилось. Мэйсон не даёт отдохнуть, когда я с большим трудом пытаюсь вернуть прежнее состояние, наконец, сделав жадный глоток воздуха. Удар в бок ногой. Потом ещё один, за ним идёт следующий. Иногда я терял сознание от таких побоев, но сегодня мне предстояло мучиться ещё долго. Глифул был хорошо осведомлён, как вернуть меня в сознание. Я сворачиваюсь маленьким беззащитным калачикам, ведь в его кармане точно лежала моя слеза. Стоны сменялись болезненным хрипом от этих беспрерывных ударов. Последним он загнал ногу в ребро с такой силой, что казалось, я слышал как хрустят мои кости. Я не знаю, сколько органов он мог повредить. И не знаю, каким образом, но когда моё тело изнывало от усталости и боли, то чтобы предотвратить потерю сознания, Мэйсон просто потянул меня за волосы. Перед глазами всё плыло различными красками, Мэйсон виделся мне большим сгустком голубого цвета из-за дрожащих рук, которыми я прикрывал лицо. Ещё до этого мной развлекалась Мэйбл, испробовав всевозможные надрезы на коже, а если начинал этот парень, то он отрывался, выполняя работу палача по полной. — Поднимайся! — выкрикивает Грифул. — Быстро, Сайфер! — Он тянет меня за локоны волос и я пытаюсь подняться. Жалкие попытки отдаются лишь тем, что я снова падаю и уныло гляжу на парня. Наверное, я снова должен просить о пощаде, но сейчас моё состояние не позволяло: спазм от первого удара в солнечное сплетение и всех последующих давал о себе знать. — Я сказал живо! — кричит шатен, демонстративно топнув правой ногой о пол. Нужно было как-то встать, хотя тело начинало не слушаться. Мне нужно было облокотиться обо что-нибудь, а без этого, что более вероятно, я максимум могу ползти. — Я… Я не могу… Не могу… Мэйсон… — мой голос звучит сдавленно. Одно я знал — этот парень никогда не чувствовал того, что сейчас ощущаю я. Он просто не мог представить, с каким трудом мне приходилось говорить, нежели подняться и выполнять его зверские, бессмысленные приказы. Не знаю, что его спровоцировало больше: то, что я смел называть его по имени, либо мои тщетные попытки встать, но он насильно потянул меня за плечи, самостоятельно поставив. Я уж думал снова свалиться с ног, но Дип намеренно меня поддержал. Следовательно, это не было концом представления. Мэйсон подводит меня… Нет, тащит к металлической штуке в углу комнаты. Он зловеще улыбается и начинает свою безумную лекцию, демонстрируя знание в этом деле: — Эта красавица, демон, называется Нюрнбергская дева*. Она получила такое название потому, что самый старый известный экземпляр был построен в Нюрнберге, в начале шестнадцатого века. Мой дорогой друг сумел достать её за огромные деньги, незаконно. Я думаю, ты уже должен знать, что опробуешь её на себе. О, ты не представляешь, насколько экстремальными будут ощущения, Уилл! Она сделает всё за тебя. — Парень меня отпускает, отчего я с глухим звуком ударяюсь о бетон головой прямо перед девой. Снова одолевает ужасное тошнотворное ощущение, от которого я привстаю, облокотившись о локти. Мне известно, что у меня ничего не удастся, но почему-то я начинаю машинально ползти в сторону лестницы. Подальше от этого чудовища, которое причинило мне столько немыслимой боли. Мне хотелось убежать, никогда не видеть его, скрыться; дверцы «Нюрнбергской девы» распахиваются. Потом гневный взгляд Мэйсона. Я почувствовал, как глаза мучителя впились в меня — холодок пробежался стаей по спине. И дрожь; меня всего ломило от ужаса. Слёзы не переставали литься, уже неосознанно. Внутри, мне казалось, все мои органы превратились в кашу (я надеюсь, только казалось), потому как во время избиения он даже не думал о последствиях. Шаги быстро приближаются ко мне, ладони юноши хватаются за мои плечи и вновь подымают. Я не мог стоять на ногах и любой бы сказал, что было достаточно этих пыток для осознания моей вины. Даже не используя всех ужасающий предметов, что были в этом подвале, Мэйсон уже сделал достаточно. Мутно я вижу что-то острое вблизи от лица, как он поворачивает меня к себе и небрежно толкает внутрь странного «шкафа». В этот момент я хотел закричать, но смог издать только сдавленный и мучительный всхлип. Острые шипы пронзили моё тело, которое заныло новой болью. Мысленно я понимаю: «Никто мне не поможет, никто не спасёт меня от этих действий Мэйсона и, возможно, я умру». Кровь хлынула из появившихся ран. Казалось, несколько лезвий раздробило мне кости, выставляя их напоказ и тут же заливая багровой краской. Глифул смотрит на меня, измученного и проткнутого несколькими острыми кольями, и с улыбкой захлопывает дверь. Я попытался двинуть левой рукой, но эта попытка была с последствием и остриё вонзилось в запястье только глубже. Я уже не мог плакать. Издал лишь очередной бессильный крик, который оборвался и сменился очередным хрипом. Последняя просьба звучала глупо и жалобно: — В-Выпусти меня отсюда, п-прошу тебя… — в ответ тишина. Кажется, он постоял здесь ещё немного и я отдалённо услышал шаги, и как захлопнулась дверь подвала. Я закатываю глаз и чувствую, как наконец теряю сознание от болевого шока и бессилия. Хуже пытки Глифул придумать не мог, как запереть меня одного внутри металлической девы, оставляя с собственной адской болью и мыслями. Но я не мог ненавидеть его. Должен был, но по какой-то причине не чувствовал ненависти. Лишь только сильную неприязнь, ведь ни один человек, мне казалось, не должен был быть жесток НАСТОЛЬКО. Вокруг меня — пустота.Конец POV Уильяма
***
Мэйсон прошёл по пустынной фабрике с товарами из серии «Гидеона» и остановился вблизи необычного шлюза, поворачивая рычаг рядом. Один из них был снаружи, а другой — внутри комнаты. Дверь перед Глифулом распахивается и он, постукивая пальцами по металлической двери, наблюдает интереснейшую картину. Не закрывая двери, тот становится в дверном проёме, складывая руки вместе. Той «картиной» был заливистый смех Мэйбл, что увлеченно разговаривала с их новым другом, светловолосым парнем со смазливой мордашкой, владельцем этой фабрики — Гидеоном. Такому сюрпризу Диппер был удивлён больше всего, ведь в своём мире он унижал этого парня всеми возможными способами. Гидеон Пайнс — нынче стал занятным, даже удивительно. За него говорила вся коллекция этих прелестных способов пыток, но она была далека от набора Мэйсона. В прочем, Уильям получил сполна. У стены также стоял их киллер, заполняя пулями обойму пистолета. Он что-то насчитывал про себя, но эта личность привлекала Глифула гораздо больше: он загадочен, хитёр и не раскрывает всех своих карт. Для него этот мужчина был настоящим примером для подражания, чем-то любопытным и в то же время ещё необузданным. — Братец, — оторвалась Мэйбл от увлечённого разговора, — ну, как там Уильям? — С забавой спрашивала шатенка, но через доли секунды добавила: — Развлёкся с ним? Я слышала крики. Похоже, ему очень понравилось представление, которое ты ему показал. — Если он перестал пищать, значит отключился. — Брат-близнец улыбается и наконец захлопывает дверь с характерным звуком. Он грациозно проходит по комнате, отвечающей всем планам удобства. Затем падает на огромную двуспальную перину, расставив руки в стороны. — И спасибо за содействие, Гидеон. — Не за что! Так или иначе — они в меньшинстве, а раньше этот демонический треугольник мне ну очень навредил, заставив плясать под его дудку. Грубиян, — он ослепительно улыбается. — Гидеон! — шатенка сияет. — Споёшь ещё раз ту песню? Ох! Ну, пожалуйста. — Боже, Мэйбл, нет! — перебивает Мэйсон. — Какие же у вас разные интересы, ребята. — Но затем светловолосый переменился. — Если захочешь, вишенка, я спою тебе прямо сейчас. — Только не здесь! Я устал и хочу отдохнуть, а от вас меня дико тошнит, — Диппер не переставал возражать. — Ну, Диппи! Не будь такой букой. Давай, Гидеон! — но после этой фразы Глифул в её милое личико тотчас летит бархатная подушка, которую шатенка останавливает силой телекинеза. Она поправляет волосы, затем жестикулирует взмахом кисти. Подушка оказывается возле её ног. — Не испытывай моё терпение, идиотка! Развлекайтесь в другом месте. — Он даже не удосужился поднять голову, пока Мэй, обнимая руку своего нового смазливого парня, отправилась прочь из комнаты. Единственная мысль: «Наконец-то они смылись отсюда прочь!». Диппера просто бесило поведение его тупой сестры, как он время от времени её называл. Да, она была умна, НО… Порой её заносчивость превышала лимит его нервов. Она вечно докапывалась до Пасифики, его будущей пассии — как решил для себя Глифул, а сама вечно ошивалась вокруг совершенно непримечательного мальчишки. Как только они покидают комнату, Мэйсон переворачивается на бок. Наконец, он остался с интересующей его личностью наедине. Глифул просто пожирал его взглядом от собственного любопытства, пока киллер убирал своё оружие в привычный футляр. Когда Леон замечает его, шатен не выдерживает: — А ты чего не веселишься? — это первое, что пришло в голову. С тех пор, как они заключили союз с Леоном, он ни разу не промолвил ни слова о чём-то своём. — Вы двое ничего не спрашивали, а я работаю на вас до тех пор, пока вы платите мне хорошую сумму денег. Не более, не менее. У тебя есть вопросы? Задавай. — Мужчина безразлично обвёл Диппера взглядом, не сдвинувшись со своего привычного места. — Да. Что случилось с Матильдой в нашем мире? — Она умерла, — Леон отводит взгляд и на миг в его глазах безразличие сменяется каплей грусти. — В последний раз, во время развилки, она заступилась за меня и попала под град пуль. Выжить было невозможно. — Это какой-то странный баланс, знаешь. Получается, если Матильда выжила здесь, то в этом мире ты давно уже мёртв. Наверное, это как-то поддерживает равновесие между мирами, да? Леон пожимает плечами, пока шатен привстаёт на кровати, не спуская глаз с убийцы. Да, наверное, это поддерживало баланс между мирами. Кто-то должен умереть, а кто-то выжить — это закон природы. Люди умирают и рождаются, ведь их так много и за всеми уследить бывает невозможно. — Отчасти, — наконец выговаривает киллер. — Могу я тоже задать вопрос, парень? — Думаю, да. — Каким образом вы нашли меня для этого дела? — У нас везде есть связи, Леон. Даже во Франции, — Диппер усмехается. — И знаешь, мы немного похожи. — Чем же? — удивился Монтана. — Ты такой безразличный ко всему, пытаешься быть хладнокровным, а что скрывается внутри? Я вижу твою печаль в глазах, когда мы говорим о Матильде. К тому же, у тебя было много любовниц, помимо Матильды? — почти сразу Мэйсон перескочил с одной темы на другую, с улыбкой присев на кровати. К тому же, с ним ему нравилось беседовать больше, чем с заносчивой и капризной сестрицей. — Это личные вопросы, Глифул, — как отрезал в ответ убийца. — Ладно, мой дорогой друг. Давай просто дождёмся, пока наши враги решат, что делать. Пока Мэйбл развлекается с новым парнем, мне понадобится кое-что сделать, — коробок с блестящей вещицей, слезой Уильяма, раскрывается перед ним. — К тому же, с этим артефактом мы не остановимся на одном мире. Сначала нужно выкачать из Уильяма всю оставшуюся энергию и она уйдёт внутрь слезы, а потом… Мы станем всемогущими. Вся сила этого демона — наша! Мы станем непобедимы, сможем покорять миры, станем господствовать над всем. — Его губы медленно расплываются в злобной улыбке. Смерть Уильяма — их ничто не остановит. Сейчас демон сновидений бессильно томится внутри железной девы, пока его последние силы уходят на регенерацию. Когда по силе его можно будет сравнить с человеком, слеза поглотит его и тогда близнецы смогут воплотить свою мечту. Сбудется древнее пророчество.***
План по спасению Уильяма был продуман во всех деталях. Шли дни, а время исполнения пророчества могло прийти в любой момент. То, что пророчество голубого демона было про Уилла — сомнений никаких нет, а вот насчёт злого умысла всё было довольно мутно. Сказано, что если смертный, страдающий злобой, полностью овладеет слезой, то результатом станет распад нескольких миров. Звучало это довольно жутко. Точно ли этими смертными были близнецы Глифул? Этот вопрос мучил и меня и Стэнфорда больше всего, пускай Мэйбл и Диппер сейчас были главными кандидатами на эту роль. — Выступаем сегодня вечером. — Мы все сидели за столиком в моей гостинной и Форд обвёл красным маркером примерное расположение брата и сестры. Билл предполагал, что они всё ещё скрываются на фабрике Гидеона. Пайнс наоборот думал, что они должны были сменить своё местоположение. Я была предрасположена к обоим вариантам. Мэйбл четко показала, что они не воспринимают нас серьёзными соперниками, поэтому они могли остаться на фабрике. Тем не менее, вариант Стэнфорда был логичнее. По сути они должны были искать убежище получше, если только им никто, кроме Леона, не содействовал. Стэнфорд с Биллом даже поспорили, кто из них окажется прав. Они соперничали и совсем не ладили. Да и в добавок, у этих двоих были совершенно разные и одинаково умные выводы. На всём этом сказалась их старая вражда и предательство Сайфера, никак не иначе. — Все закончили свои дела? — я вскидываю бровь, глядя на обведённую на карте фабрику. Она находилась вне города, на каком-то холме. Помимо неё было отмечено ещё несколько мест. Это могло оказаться для нас весьма полезным. — Если этому треугольнику не нужно собираться, то да. — Стэнфорд морщится. — Я более чем готов, Форди. Более чем, — он дважды повторил одну фразу, с безразличием оглядывая свои бархатистые перчатки. — Отлично. — Я положила в сумку карту, начиная заряжать обойму своего пистолета пулями. В случае чего пистолет мог пригодиться не хуже уроков Билла. — Помните, наша цель — это слеза. Потом уже Уильям. — Уложив пистолет в белую сумочку, я с полной готовностью закинула её на плечо. — С логической точки зрения, если у них слеза и Уилл находится вблизи неё, он полностью под контролем близнецов. Они вполне способны ему приказывать, но только, если он рядом с ними. — Стэнфорд выдвигал теории гораздо чаще Сайфера. Почему он вообще относится к этому делу так безразлично? Это же его копия. Возможно, это даже его частичка. — Поэтому нам стоит начать со слезы, — я перевела взгляд на безразличного демона. — Билл? Около минуты он пялился лишь на свои пальцы, будто бы в одну точку. Такие серьёзные задания были скучны для него, хотя бы потому, что такие важные. Для демона разума серьёзность была незначительной штукой. — А? — Билл словно вышел из транса. — Что? — Он кашляет, облокачиваясь о спинку стула и мой глаз невольно начинает дёргаться. — Смотри не засни, — Я со вздохом опускаю глаза. — Ты можешь пересказать весь наш план? Хотя бы маленькую его часть. — Давай лучше так: мы эпично врываемся на фабрику, громим там всё и импровизируем. Стэнфорд это точно умеет. Ведь так, умник? — Исключено, — Форд игнорирует слова о себе. — Слишком рискованно и безрассудно. — Согласна со Стэнфордом. — Как-будто ваш дурацкий план лучше моей великолепной импровизации. — Лучше, — молвит Форд. — Ты действуешь наобум. — Вот, почему люди такие скучные. — Слушай, Билл. Против нас сейчас профессиональный киллер, близнецы, в идеале владеющие магией, и, возможно, демон сновидений. Даже Гидеон может им содействовать. Действовать необдуманно глупо. И чем скорее мы закончим с этим, тем будет лучше. — Ладно, но я буду рядом с тобой. И никаких возражений, поняла? И пули, и телекинез могут быть опасны для обычного человека. Вы слабы и легко умираете, — демон откидывает голову, не скрывая своего недовольства. — Окей. У Стэнфорда есть оглушающая пушка, так что мы как-нибудь справимся. — Тогда приступаем! — Сайфер увлечённо смотрит на карманные часы, пока время медленно близится к вечеру. Мы приступаем к выполнению нашего плана.