Рай начинается там, где заканчивается боль

POV Jiyong

      В тот момент, когда перед тобой стоит жестокий выбор трезво мыслить получается едва ли. Мне тогда было всего 6 лет. Ничего не понимая и не подозревая жил себе припеваючи, веселился, играл со своим единственным лучшим другом. И все было бы и дальше так радужно, если бы он не предложил мне сбежать из детского дома. У нас не было родителей, да и ни с кем из других брошенных детей общий язык найти не удалось. Постоянные насмешки и издевки, прелести поколения оставшегося без опеки родителей не передать словами. Вечером, когда все уже собирались лечь спать, мы собрали свои рюкзаки и отправились навстречу свободе. — Хэй, Джи, а как ты думаешь, мы все-таки сможем найти то самое место, о котором всегда твердил воспитатель? — Чунхен всегда был слишком любознательным, и меня время от времени это раздражало, но понимая, что он мне слишком дорог, я прекращал злиться. — О чем ты говоришь? Снова хочешь узнать, где же рай на земле? — Да, мне интересно, я хочу туда, ведь там все только хорошее и никто не страдает, как мы, — его лицо вмиг поникло, и что отвечать в такой ситуации, я ведь и сам ребенок, прекрасно понимал, почему Чунхен так расстраивается и плачет по ночам. — Мы обязательно найдем такое место, — потрепав его волосы, сам задумался, а есть ли что-то положительное в нашем мире? Наверное, если хорошо поискать. Чунхен заулыбался, он всегда верил мне, несмотря на одинаковый возраст, всегда казалось, что я старше, а прислушиваться к старшим это своего рода закон. Будучи детьми, нам ничего не мешало философствовать. Мы были как маленький принц, который искал в этом мире хорошее, чистое и доброе, но натыкался лишь на пороки людской сущности. Слоняясь по улицам Сеула уже несколько дней без еды, воды и каких-либо средств мы много раз пожалели о том, что покинули стены родного приюта, но назад дороги не было.       Многое из того, что с нами приключилось, стерто из моей память, просто по причине болезненности этих самых воспоминаний. Но одно я помнил четко. Наверное, из всего того, что стоило бы запомнить, именно этот фрагмент жизни я предпочел бы забыть. Чунхена убили. Моего лучшего друга, мою опору, пусть и не по крови, но мою единственную семью. Потеря близких людей — это огромный шрам, оставленный на моем и без того израненном сердце. Я слышал выстрел, выстрел который отпечатался в сознании и снился по ночам все последующие годы. От моего лучшего друга не осталось ничего, кроме старой игрушки — маленький единорог, которого так сильно обожал Чунхен. Знаете, а ведь хотелось уйти вслед за ним и я бы, правда покончил с собой, если бы не один человек, который дал мне в руки пистолет и сказал если не правильные, то, по крайней мере, справедливые слова: » Ты не должен быть слабаком. Ты родился мужчиной, и уйти из жизни должен по-мужски. Тебя не должны запомнить как никчемного маленького мальчика, который испугался жизни и одиночества. Живи. Встань на ноги. Запомни только то, что позволит тебе жить дальше и подниматься все выше. Все остальное выбрось из головы, это мусор. Сейчас ты ни на что не способен. Только плакать или совершить грех. Но это не решит проблемы и не успокоит сердце. Сможешь выжить — сможешь отомстить за свою потерю, за душевную боль. Мсти медленно и с умом». На тот момент это были слова если не бога, то явно высшего разума. Пожилой мужчина лет пятидесяти протянул мне руку помощи. Ребенку, который никогда не слышал слов поддержки и не испытывал родительской заботы впервые сказали именно то, что он хотел услышать. И я слепо следовал за ним.       Его звали Господин Ян. Полного имени мне слышать не приходилось, а на мои детские вопросы ответ всегда был неоднозначен. Что-то вроде: « Подрастешь, поймешь», «Меньше знаешь, крепче спишь». Я был слишком сообразительным ребенком и, разумеется, не мог верить всему по причине того, что был брошен своими же родителями. Но все же вел себя непринужденно и не лез не в свое дело. Моей задачей было выжидать. Господин Ян делал для меня абсолютно все. Воспитывал должным образом, как собственного сына. К слову ничего не слышал про его семью, но и спрашивать было нетактично с моей стороны. Я никогда не называл этого человека отцом, но в душе именно так считал.       Каждую ночь просыпался в холодном поту. Каждую ночь мне снился мой друг, выстрел, как он, истекая кровью, просит моей помощи, но я убегаю, вокруг кромешная тьма, но я продолжаю бежать и кричать от боли пронзающей меня насквозь. Воспоминания, которые заперты в моем подсознании, где-то очень глубоко, со временем я открою их. Возможно, я задохнусь от боли или буду утопать в собственном гневе, захочу разорвать всех в клочья, но пока живы эти отбросы общества, я не позволю себе умереть. I remember. I remember everything, my friend.