Техасский холдем

                    Из окна придорожного кафе Начо наблюдал, как просыпается день, озаряя шоссе утренними лучами солнца. Любезно улыбнувшись, официантка, полноватая блондинка лет сорока, поставила перед ним яичницу с беконом и налила кофе.       — Что-нибудь еще, сэр?       — Нет. Спасибо.       — Не за что, обращайтесь, если надумаете.       — Ок. — Начо улыбнулся в тридцать два зуба. Главное, не выделяться среди остальных посетителей.       После тюремной баланды этот простой завтрак был настоящим праздником. Наслаждаясь едой, Начо все думал: как же это он прокололся? Прокручивал в голове все снова и снова.       «Долбаный дебил! Он просто сидел там в своем фургоне и пялился, как семья Кеттлманов играет в монополию. И какая-то скучающая клуша его засветила. Два вечера подряд смотрел в окна и не смог. Почему? Простоватый мужичок, похоже, тряпка, которым крутит жена. И этот лопух умудрился украсть полмиллиона! Такого прижать слегка — он все выдаст».       Так он и думал поначалу.       Он считал, что не спалится, а, благодаря фургону, сойдет за работника ремонтной службы. «Эта семейка — полные идиоты, даже шторы не повесили! Вся жизнь как на ладони». По дому весело бегали дети. Кеттлман улыбался жене.       Начо успокаивал себя мыслью, что он просто ждет подходящий момент. Он смотрел, как дружная семья садится ужинать, играет вместе, непринужденно смеются дети. Эта атмосфера тепла приковывала, и он все не мог решиться.       Картинка за окном была будто из другой реальности.       Он давно живет в другом мире — полном боли, денег, наркоты и силы. Когда-то ему это нравилось. Легкое бабло…       Когда мать умерла, Варга был подростком, отец был все время на работе. Предоставленный сам себе и снедаемый внутренней болью, Начо все чаще испытывал злость: казалось, одноклассникам досталось по жизни всего больше, несправедливо больше.       Он Туко Саламанку с детства знал. С одного района. Но сдружились они именно в этот период. Начо тогда не знал, что от гребаных Саламанка потом так просто не отделаешься…       Туко был резкий, но не очень умный. Начо придумывал план, он был хорош в стратегии. Его схемы всегда срабатывали, именно это расположило недоверчивого Туко, а еще — стопроцентная взаимовыручка. Начо не ссыкло, в заварушке не бросит. На том и сдружились. Сначала вместе прогуливали и курили. Бумагу в школьном туалете жгли. Пока Начо отвлекал продавца, Туко тащил в супермаркете — так, по мелочи. Потом стали деньги отбирать. Быстрые деньги. Ребята боялись, вскоре стали сами отдавать. Позже они принялись грабить людей на улице. Однажды Туко грабил, Начо стоял на стреме, но нарвались они тогда на копа под прикрытием. Начо сразу просек, что мужик больно крут, и не рыпался. А вот Туко не-ет, он разошелся. Так они и загремели оба.       Отец тогда смотрел на него с презрением и жалостью, повторял, что, славу богу, мать на небесах, и не видит, что творит их сынок. Начо клялся и божился, что раскаивается. Получил условку. Стал работать на отца. Вставал в пять утра и от зари до зари шил эти проклятые чехлы, пока в глазах не начинало рябить. Отец был доволен. Сын исправился, будет опорой в старости, возьмет на себя семейный бизнес.       Через два года вышел Туко, и все закрутилось вновь. В тюрьме он обзавелся нужными связями и тоже собрался помогать дяде Гектору. Правда не шить, не создавать что-то полезное, нет — толкать наркоту. В эмигрантской среде про Гектора Саламанка ходила дурная слава: одно слово — картель, все знали и боялись. Так ставки выросли, и Варга этот флоп* на хрен сдался! Начо с вышедшим Туко конечно выпил, но в дела сказал, вникать не будет. Все, завязал.       Какое-то время получалось держаться в стороне. Если виделись на улице, здоровались и расходились, каждый по своим делам. Начо на работу, Туко спать после дикой ночи.       Просто однажды случилось так, что у отца начались проблемы с бизнесом. Их лавка совсем маленькая, со временем постоянные клиенты потянулись в центр к большим магазинам в крупные фирмы. Начали душить кредиторы. Начо решил попросить денег у Туко. Так незаметно снова втянулся. Раздал отцовские долги, но оказался должен сам, и не только деньги, замарал руки и слишком много видел.        Наркоту толкали проверенным людям — байкерам. А потом случилась эта хуйня. Туко все дергался, что его сдаст кто-нибудь из корешей, и, чтобы сбросить стресс, стал нюхать сам, как он говорил: чтобы заценить качество. От этого он стал совсем псих. Вроде спокойный-спокойный, но вдруг как заржет и пистолетом крутит. И еще привычка эта его: нюхнет и типа видит всех насквозь. Детектор, блядь! Однажды Туко сорвало, что-то ему померещилось, и он выстрелил в подельника из обреза. Было мерзко. Ведь парень стоял совсем близко к Начо, и то, что от его головы осталось, ни один фильм ужасов не отразит. Хуевее всего, что он сам, Варга был в крови и ошметках его головы. А Туко просто ржал, трясся и ржал. Это стало личным кошмаром Начо, и снилось ему пол разнесенной башки еще очень долго. Вот так. Выходило, Начо свидетель, да еще и помогший убрать труп, следы, а значит, он в теме, как там на их языке крючкотворов — соучастник.       Тогда он понял, что легко выйти из игры не удастся. Если для Начо насилие было неизбежной необходимостью, то Саламанка ловил от этого дикий кайф. В такие моменты становилось страшно, по-настоящему. Кто следующий? Туко становился все менее адекватным. Его запредельная беспричинная жестокость пугала, и все это порядком достало.       То, что он видел в семье Кеттлманов, он не видел давно. Просто обычная жизнь, просто обычный вечер. Именно такой жизни ему давно хотелось. Он не смог разрушить эту картинку из рекламы хлопьев. Не смог…       Начо расплатился за завтрак и направился к выходу, где его ждал фургон. Он решил свалить из города на пару дней, чтоб копы подзабыли его фейс. Только отцу отзвонился — мол, все в порядке.       Утреннее солнце уже было высоко, но шоссе все равно было почти пустым, лишь тяжелые фуры порой громыхали мимо. «Что еще? В чем ошибся? Нашел с кем делиться планами! Дважды дебил! Этот жалкий адвокатишка Макгилл стуканул Кеттлманам, как пить дать. Это еще повезло, что удалось его пугануть, а то ведь мог послать Начо с его проблемами, и просто слиться».       Начо его прессанул, ну так, для порядка, и тот всучил ему в виде компенсации за арест - билеты на концерт бывшей жены брата. Мол, классическая музыка снимает стресс и еще чего-то там… Он не больно слушал.       «Ага, щас корешей соберет да на концерт. Может, скинуть кому удастся? Да кто такую хрень слушает?!»       Варга гнал своей фургон куда глаза глядят и заехал в тихий спальный район, каких хватает в Альбукерке.       Поколесил по улочкам, заехал в парк. Вышел прогуляться. День уже клонился к вечеру, жара схлынула, и на улицу потянулись семейные с детьми. Пара подростков, целовавшаяся на лавочке, похоже решила поискать закуток укромнее, и место освободилось. Варга присел, вытянул ноги, стал посматривать на отдыхающих вокруг людей.       На обычных людей, что живут обычной жизнью, — без страха и насилия. На большую семью, что весело играла в регби. На серую мамашку с девчонкой лет семи на качелях. Женщина была в широких штанах и такой же футболке. Светлые длинные волосы собраны в хвостик. Лицо, да и вся она была какая-то потухшая, и через силу улыбалась одними губами. Он невольно засмотрелся на нее. Ему бы ее проблемы. И чего ей не живется? Да была бы у него такая дочка, он бы радовался вовсю.       Он бы мог жить вот такой вот спокойной жизнью. Шил бы чехлы для автомобилей, ходил бы с детьми и женой по выходным в парк. И все было бы тихо и размеренно. Начо вздохнул. Это была какая-то глупая туфта. Баба была не в его вкусе: он привык к ярким брюнеткам, доступным, на все согласным. Он представил, как одна из таких, в обтягивающей короткой лаковой юбке смотрелась бы возле качелей с ребенком. У всех папаш бы сразу встал. Он усмехнулся. Не-е. Вот эта серая мышь, она для обычной жизни наверное в самый раз.       Его отцу бы такая, конечно, не сразу понравилась, не латино, поди и готовить мексиканскую еду толком не умеет. Но Начо настоял бы на своем, это был бы его маленький бунт против устоявшихся правил. Со временем пошли бы дети, и отец смирился бы и принял за свою. Варга записал бы детей в хорошую школу, не с гопотой какой-то, и следил, чтоб старались и учились хорошо. Наверное бы так было…       Начо вздохнул — глупо жалеть себя. Не важно, какие тебе выпали карты — важно какой выбор ты сделал, на какую масть поставил. Ничего, новую партию он сыграет по своему.       Он накопит денег, подделает документы и свалит вместе с отцом из страны. А пока он просто отдохнет пару дней.