Hey Man, Nice Shot!

      Что-то расплылось по внутренней энергетике «Архангела», будто яркая цветная клякса по воде, окрашивая и наделяя эмоциональную атмосферу чем-то неуловимым новым. И Кастиэль прекрасно понимал, что именно так влияет на ауру корабля.       Дин Винчестер.       Как только арестованный преступник взошёл на борт военного крейсера, Кастиэль осознал, что это событие изменит всю внутреннюю природу флагмана. Почувствовал кожей эти изменения – почти физические. Странные, словно бы несущественные, но не замечать их было невозможно. Слишком уж Дин отличался от того, чем привык жить корабль. Что-то было в этом парне такое, что заставляло состав, по идее, изначально негативно настроенный, приглядываться к Винчестеру без осуждения. Даже без намёка на осуждение. Словно проникаясь расположением.       Хотя капитан понимал, что может попросту проецировать собственное отношение к Дину на свою команду. Обратный эффект стокгольмского синдрома, до этого момента, правда, неизвестный, но более подходящего определения Кас найти пока не мог.       Командир крейсера прикрыл глаза, пытаясь сообразить, с какого вообще рожна он сейчас думает о находящемся в закрытом отсеке Винчестере? Почему не может просто забыть, успокоиться знанием того, что преступник изолирован, и заняться заполнением бланка отчёта, к примеру? Процессуальная волокита после успешно выполненной операции не отменялась.       Клавиатура активизировалась от мимолётного прикосновения к датчику, и Кас вновь опустил на неё руки.       «При задержании лица, обвиняемого в вышеуказанных преступлениях…»       Кастиэль потёр переносицу, прикрыл глаза и смирился с тем, что сегодня он отчёт точно не доделает – мысли мешали.       Вышеуказанных преступлениях… Весь парадокс заключался в том, что увиденного в смотровой «Каппы», капитану оказалось достаточно для того, чтобы твёрдо уверовать в одну простую, но ломающую всё деталь.       Дин Винчестер не был убийцей.       А так как именно в убийствах его и обвиняли, то Кас чувствовал острый когнитивный диссонанс, избавиться от которого мужчина не мог даже стараясь доказать себе, что ошибается по всем пунктам.       Кастиэлю доводилось выполнять задержания. Военные Империи являлись не только заградительной силой на случай атаки извне или регулятором внутренних отношений, но и исполнителями судебных предписаний в особых случаях.       Несколькими годами ранее, Касу поручили арест межгалактической преступной группировки, снабжавшей оружием пиратские судна, совершающие набеги на малонаселённые платформы и нападения на одиночные шаттлы. Молодой офицер справился блестяще, хотя до этого на его счету не было операций подобного плана - он состоял лейтенантом при капитане военного крейсера и никогда не командовал личным составом напрямую. Тогда они влетели ровно между двумя пиратскими истребителями. Истребители были соответствующих для окраинных секторов скромных масштабов, но перекрестный огонь по носовой части крейсера изрядно повредил изоляционную систему, вспоров все три слоя свинцового стекла лобового отсека. Конечно, система довольно быстро вернулась в норму, мгновенно затянув трещины и щели специальным, рассчитанным на подобный случай изоляционным составом, но самой большой жертвой этого обстрела стала не обшивка корабля, и даже не носовая турель, сбитая неприцельной очередью, а капитан, поймавший осколок вбитой внутрь обшивки собственной грудью. Командование принял Кастиэль, и не потеряв ни одного корабля и полностью сохранив личный состав, исключая погибшего капитана, он пустил на астероиды всю трехуровневую пиратскую базу, вместе с эскадрильей ее кораблей-защитников. Тем самым обратив на себя внимание Имперского генералитета и обеспечив себе стабильный рост по карьерной лестнице, приведшей его к двадцати восьми годам к капитанству на флагмане Тринадцатой флотилии – гордости Империи.       Но сейчас Кас размышлял не о том, как он умудрился до тридцати лет не получить в личном деле ни одного нарекания, а о том, какие же чувства он испытывал после завершения той операции, по отношению к тем, кого держал в изоляторе, пока не передал в руки конвоирам СМБ. И чувства эти разительно отличались от тех, что терзали капитана в данный момент.       Тогда было отвращение. Отвращение, презрение и уверенность в том, что эти люди заслуживают смерти безоговорочно. Потому что перестали быть людьми, растеряли всё, что делает человека человеком и сравнялись жестокостью с животными. Касу не довелось лично посетить места преступлений пиратской группировки, но отчётности и голограмм хватило для того, чтобы лишить капитана сна на пару ночей. Кровавые подробности разбоя были отвратительны и Кас с трудом верил, что подобная жестокость вообще существует в природе. Тогда, закрывая глаза после просмотра рапортов с приложенными голограммами, Кас не мог избавиться от видений изуродованных трупов с рассечёнными лицами, с разбитыми телами, с разорванными снарядами конечностями. Не мог заставить себя о них не думать и делал всё для того, чтобы прекратить зверства. И сдавая преступников в руки конвоиров, Кастиэль ощущал облегчение от того, что смертей больше не будет. Облегчение, смешанное всё с тем же отвращением.       В этот раз отвращения не было.       Даже несмотря на то, что голограммы с мест преступлений, совершаемых Винчестером, практически не отличались от тех, которые капитан «Архангела» просматривал несколько лет назад. Те же стеклянные глаза трупов, те же облитые кровью стены, те же неестественно вывернутые конечности. Отличие было лишь в способе совершения преступления – Винчестер пользовался своей силой для того, чтобы убивать. И практически все его жертвы были изуродованы одним способом – взорванная изнутри черепная коробка. Только в крайне редких случаях череп не был изуродован, но лужи крови из глаз и ушей говорили, что и у этих жертв мозг превращен в манную кашу.       Только Кастиэль никак не мог совместить эти трупы и Дина Винчестера, хотя межгалактический преступник не отрицал, что всё приписываемое ему – истинно.       Но он не убийца.       Кас уронил голову на руки, пытаясь сосредоточиться и отринуть в сторону личную симпатию, начинающую портить дело.       Голос хриплый, глухой, и неотличимый от дыхания заставляет выгнуться навстречу.       — Кастиэль…       Капитан ошарашенно распахнул глаза, вскидывая голову. Странный образ, мелькнувший в мыслях, вышиб разум, заставляя изумлённо уставиться на проекторный экран, на котором так и оставалось набитым три строки начатого отчёта.       Что это было?       Кастиэль недоумённо прислушался к себе, пытаясь понять, что он сейчас уловил. Или вспомнил. Или придумал. Тихий шёпот, наполненный хриплым возбуждением. Близкий, откровенный, не завуалированный сдержанностью и необходимостью контроля. И такой реальный, что хотелось оглянуться в поисках того, кому он принадлежит. Командир «Архангела» с трудом переборол желание в самом деле обернуться и убедиться в том, что находится в каюте один. Переборол и задумчиво взглянул на клавиатуру под своими пальцами.       Похоже, галлюцинация стала последней каплей в отсутствующем рабочем настрое.       Решительно выключив проектор, Кастиэль поднялся со стула и оставив китель на спинке, вышел в коридор отсека.       Нужно было что-то делать с собственной расшалившейся психикой и делать как можно быстрее.       Миновав кубрик и отсеки, в которых располагался состав флагмана, Кастиэль остановился у двери, ведущей в изолятор. Приложив к панели замка идентификационную карту, капитан дождался сигнала отключения блока и шагнул в открывшийся проём.       Винчестер растянулся на кушетке, установленной за частой решёткой камеры и вроде бы спал. Но стоило Кастиэлю появиться на пороге, как парень лениво приоткрыл один глаз и широко улыбнулся, садясь на матраце.       — А я уж было подумал, что буду сидеть тут в гордом одиночестве до тех пор, пока меня торжественно не вручат СМБ, — Дин не отпускал Кастиэля глазами, и капитан поймал себя на мысли, что это его не раздражает.       — Не могу же я позволить тебе спокойно спать всю дорогу, — хмыкнул Кас, приближаясь и замирая напротив решётки. Винчестер скривился в ответ и вновь вытянулся на кушетке, похоже ничуть не смутившись присутствия капитана. Кастиэль усмехнулся.       — Вижу, устроился ты удобно, — мужчина оглядел камеру, заметив поднос с пустыми контейнерами из-под еды.       — А мне что-то ещё остаётся? — Дин, словно бы почувствовав, куда смотрит капитан, тоже глянул на пластиковую посуду. — Я, конечно, могу сказать, что мне чертовски не хватает плазмы с бесплатным каналом для взрослых, но думаю, на военном корабле это развлечение не предусмотрено.       — Ты недооцениваешь мой корабль, — Кас сделал шаг к решётке и прислонился к прутьям, наваливаясь на холодную сталь. — У нас таких каналов три – для разной ориентации.       — Тогда требую проектор, — хмыкнул Винчестер.       — Возможно, я смогу его для тебя выделить, — Кастиэль неотрывно смотрел на лицо Дина, словно стараясь найти какие-то важные для себя ответы, скрытые за этим фехтованием ироничными фразами. Но ничего, кроме нагловатого взгляда и расслабленной улыбки не получал.       Может быть это и в самом деле какая-то неуловимая симпатия. Странная и не имеющая основания.       Капитан чуть прикрыл глаза, усмиряя мысли. Сейчас он пытался просто избавить себя от сомнений, и возможно, от убеждённости, что где-то ошибся. Откуда эта убеждённость взялась, Кастиэль понять не мог.       — Напоследок, — неожиданно для самого себя добавил командир флагмана, продолжая ничего не значащее перекидывание ехидностями. Только это дополнение внезапно напрягло Дина, переставшего улыбаться. Хотя почему внезапно? Кас не тешил себя мыслью о том, что Винчестер не в курсе своего приговора – капитан лично зачитывал его и даже дважды.       — Тогда мне, как смертнику, полагается не только плазма, — Дин выпрямился на кушетке и взглянул на Кастиэля. — Можно ещё и реальную девочку организовать.       — Мне кажется, что это не совсем удачная мысль – превратить военный корабль в бордель, — капитан вернул усмешку. — И тем более, к тебе всё равно никто не имеет права доступа, так что девочке придётся сначала выписать пропуск и дождаться его активации. Думаю, к тому времени тебе будет уже всё равно.       — А вот теперь ты меня недооцениваешь, — Винчестер широко улыбнулся, не отрывая взгляда от глаз Кастиэля. — Считай это последним желанием, которое сделает меня счастливым на оставшуюся жизнь.       — Счастливым тебя могло бы сделать отсутствие крови на твоих руках, — командир «Архангела» увидел, как при этих словах недобро сверкнули глаза Дина и вновь ощутил уже знакомое чувство. Точно так же было на «Каппе», когда Кас заикнулся о массовых убийствах. Словно опять брякнул определённо не то – что-то противоречащее истине и совершенно неуместное. Только вот понять, почему констатация факта звучит неуместно, Кастиэль не мог ни тогда, ни сейчас.       — Увы, тут мы с тобой во мнениях расходимся, — Дин отвёл глаза от капитана и стал буравить взглядом стену камеры.       Мужчины на некоторое время замолчали, улавливая, что непринуждённый тон беседы выветрился с последней произнесённой фразой.       Первым тишину нарушил Кас, который не мог прогнать прочь мысль о том, что должен попытаться выяснить для себя хоть что-то.       — Зачем это тебе нужно было? — Кастиэль не считал себя психологом, способным пробиться сквозь толщи подсознания в слабой попытке докопаться до предпосылок поступков Дина, но не задать этот вопрос не мог. Может быть, для получения хоть какого-то успокоения.       — Считай это личным мотивом, — Винчестер вновь усмехнулся, и Кас осознал, что защита Дина работает безотказно – усмешка не позволяла пробиться куда-то глубже, чем того хотел сам арестованный. Она служила ограждением от всего извне и парень научился ею пользоваться виртуозно. Вот только Кастиэль, к сожалению, был эмпатом и прекрасно чувствовал, что за улыбкой таится дикая боль.       Он не убийца.       Пальцы зарываются в короткие русые волосы на затылке, притягивая к себе плотнее, сильнее, не отпуская, не позволяя передумать.       Вспышка перед глазами заставила Каса зажмуриться и постараться не отскочить от решётки, потому что тело дёрнулось в сторону само – словно уходя от совершенно внезапного видения. Пальцы, вцепившиеся в прутья, побелели, а ладони напряглись до дрожи.       — Что?.. — голос Винчестера прорезался сквозь нереально яркое обрывистое видение, от которого у Кастиэля под кожей разлился жидкий огонь. Захотелось упереться в холодную стену лбом и стоять так, пока не отпустит. Потому что моментально пробивший озноб подарил россыпь мурашек по всему телу.       Рука перемещается с паха на кромку брюк, почти выдирает застёжку на ремне, расправляется с пуговицей и молнией и пробирается под ткань.       — Какого чёрта? — Кастиэль не узнал собственный голос, ставший в миг сиплым и глухим. Дыхание сорвалось в хрип и капитан с трудом заставил себя мотнуть головой, чтобы сделать хоть что-то, позволяющее освободиться от накрывшего моментально оцепенения. Чужие руки чувствовались на теле так, словно они и в самом деле были там несколькими секундами ранее.       С трудом соображая, что происходит, капитан поднял ошарашенный взгляд на Дина для того, чтобы увидеть, как меняется лицо Винчестера, уже стоящего на ногах и напряжённо смотрящего в глаза Кастиэля. Судя по всему, он что-то увидел в их глубине, потому что губы парня сжались в тонкую напряжённую полоску.       — У меня для тебя не совсем приятные новости, кэп. Тебе придётся меня выпустить, если ты хочешь остаться в живых.