All will change, my little boy...

Я подтянул к себе колени, содрогаясь от холода кафеля, заставлявшего моё тело леденеть. Я задыхался, ловя ртом воздух, но жуткая боль в солнечном сплетении и пояснице не давала мне, даже немного шевельнутся. Животный страх, сковывал все мои внутренности, выкручивая наизнанку. Я уже не замечал, как текут слёзы по щекам и совсем не замечал, как тело содрогается, то ли от ужаса, то ли от рыданий. В голове металась одна единственная мысль: «Только не снова». Я бы просто не выдержал, меня бы тупо уничтожили, превратив в бездушную, ничего не чувствующую куклу. Трое окружавших меня парней о чём-то тихо переговаривались, на несколько минут, забыв обо мне, лежащем на полу у их ног. Я не слышал ни слова, но ужас того, что кто-то из них сейчас будет снова грубо насиловать меня в этом маленьком помещении, заставлял меня чувствовать себя беспомощным. Мама всегда говорила, что я родился под счастливой звездой, поглаживая меня по кудрявым волосам. Говорила, что моя жизнь будет прекрасна, и я обязательно буду счастлив, и никак иначе. Но сейчас, я чувствую только тупую боль по всему телу и затопляющее меня с ног до головы отчаяние. Если я такой счастливчик, то почему мне никто не помог? Почему я лежу в грязной душной коморке, окружённый моральными уродами, которые даже мизинца моего не стоят? Почему никто не распахнул дверь, и не надрал морду этим парням? Потому что никому нет дела до моих сдавленных криков и стонов, умоляющих отпустить. Когда я снова почувствовал чьи-то руки на ягодицах, стало страшнее в два раза. Потому что это был бы конец. Обезумев от ужаса, словно дикое животное, я стал брыкаться, кричать, извиваться, лишь бы не почувствовать в себе что-то чужеродное вновь. Мне врезали в живот, выбивая весь воздух. Локти больно ударились об пол, а ногти впились в поверхность. Я кинул умоляющий взгляд на дверь, как будто кто-то стоял за ней и мог мне помочь. Я так надеялся, что она вот-вот распахнётся, но раздирающая на части боль, когда один из них резко вошёл в меня, оставила пустую оболочку. Теперь мне было всё равно, происходящее вызывало у меня лишь отвращение и слёзы. Я же говорил, что никто не придёт. Никто мне не поможет. Я до боли впился ногтями в свои руки, стараясь хоть на секунду забыть о толчках, сопровождающихся отвратительным хлюпом. Никто не придёт. ** Lara Fabian - Deux ils deux elles Я открыл глаза и бессмысленным взглядом уставился в потолок не в силах не то что встать, а хотя бы шевельнуться. Пульсирующая боль в спине не давала хотя бы ненадолго забыть о том ужасе, который мне пришлось испытать на своей шкуре вчера. Я не помню, как добрался домой, но силы покинули меня, как только я переступил порог. Я сходил в душ, еле держась на ногах, а затем укутался в одеяло и забылся тяжёлым сном. В голове было пусто, а в душе расползалась чёрная зияющая, словно пасть, дыра. К моему удивлению не было ни злости, ни отчаяния, ни обиды. Если быть честным, то я вообще ничего не чувствовал, больше похожий на пустую куклу, давно выброшенную на чердак, за ненадобностью, чем на человека. И так было проще. Я сжал кулаки и зажмурил глаза, стараясь не выпустить наружу ненужные никому слёзы, а за ними и невыносимую стену боли. Я слышал, как дверь открылась, но глаза продолжал держать закрытыми. Тихие шаги пересекли комнату, и тёплая нежная рука прошлась по моим волосам и лбу, заставляя непроизвольно вздрогнуть. Пересилив себя, я открыл глаза и слабо улыбнулся маме, присевшей на краешек моей кровати. Сегодня она была по-особому прекрасна, как будто в один день расцвела. Мама нежно улыбнулась мне, а вокруг её глаз расползлись лучики морщинок, ещё не слишком заметных, но придающих ей особую красоту. Тёмные волосы мягкими волнами ложились на хрупкие плечи. Добрые карие глаза с любовью взирали на меня из под густых ресниц. - С днём рождения, милый, - тихонько произнесла она. Мама провела рукой по моей щеке. Я криво улыбнулся. Я ненавижу свои дни рождения, потому что они не приносят ничего кроме осознания того, что ещё один никчёмный год моей жизни прошёл. Правда, так было не всегда. Раньше я всегда любил этот день, вскакивая с утра в ожидании подарков от мамы и папы, притворяясь спящим, когда они заходили в мою комнату, предвкушая, как мы проведём день вместе весело и беззаботно. Мама часто говорила мне, что я счастливчик, и что всё в моей жизни будет прекрасно. Я смотрел на неё детским наивным взглядом, запоминая каждое слово и бережно храня их в сердце. Но всё изменилось за день до моего 13 дня рождения. Первый шаг к разрушению моей жизни сделал отец. Собрав свои вещи, и не слушая моих детских всхлипов и попыток остановить его, он уехал, оставив нас с мамой одних. И потом всё пошло наперекосяк, как будто отец был магнитом, притягивающим счастье в наш дом. Мы были вынуждены переехать в небольшой городок. Здесь за свою миловидную внешность, я стал подвергаться издёвкам и насмешкам. Иногда, но не часто они позволяли себе бить меня. Но время шло, все эти унижения делали меня сильным. В какой-то момент меня перестали трогать, и в моей душе зародилась надежда, что наконец-то закончился этот кошмар. Так я думал до вчерашнего дня. Но видимо судьба решила иначе. Вот поэтому я ненавижу свои дни рождения последние пять лет. Я натянуто улыбнулся, прокручивая воспоминания о мужчине, разрушившем моё детство. С того злосчастного дня, когда отец покинул нашу квартиру, я его больше не видел. И даже не предполагал где он, что с ним. Я ненавидел его всё это время, а он даже не удосужился позвонить мне, хотя бы раз за все эти чёртовы годы, ни разу не прислал весточку, и не поздравил меня. Он исчез, тогда, когда был нужен мне больше всего. Мама выдернула меня из воспоминаний, растрепав мои и без того непослушные волосы. Я взглянул в её карие глаза и утонул от той нежности, с которой она смотрела. - Гарри, я хочу, чтобы ты был по-настоящему счастлив. Поэтому хочу пожелать тебе, чтобы ты никогда не сдавался. Какой бы сложной ни казалась тебе жизнь, не давай ей сломить тебя, потому что за всеми препятствиями обязательно будет твоё счастье, – она поглаживала мои руки, не отводя взгляда. – После дождя всегда появляется радуга. Я почувствовал, как глаза защипало и ожесточённо заморгал, лишь бы не выпустить непрошенные слёзы, со вчерашнего дня рвущиеся наружу. И сейчас, я почему-то ясно осознал, что справлюсь. Справлюсь со всем, чтобы ни случилось, потому что от этого зависит моя жизнь. Я могу сокрушаться, а могу не дать такому повториться. Всё только в моих руках. И часть меня, которая ещё помнит тихий голос матери, верит каждому слову. Мама поцеловала меня в лоб и протянула плоскую коробочку, перевязанную нежно-фиолетовым бантиком. - Спускайся вниз. Тебя ждёт вкусный завтрак. Я улыбнулся и потупил взгляд, заостряя внимание на небольшой коробке в моих руках. Руки отчего-то тряслись, и мне никак не удавалось открыть её, чтобы узнать что внутри. Когда я всё же справился с дрожью и избавился от ненужной упаковки, то распахнул восхищённые глаза, обводя взглядом простой, тонкий серебристый браслет, на котором красивыми буквами было выгравировано: «All will change, my little boy». Я втянул воздух через нос и осторожно, как величайшую драгоценность перевернул браслет. На обратной стороне, небольшими буквами была выведена ещё одна надпись: «Моему любимому Гарри, в 18 день рождения».