***
Ньют стоял на обочине Брюэр-стрит, внимательно оглядываясь по сторонам. Его уже окликали несколько раз, но все предлагаемые Сохо развлечения Ньюта не интересовали. По левую сторону улицы у маленького ресторанчика тёрлись ласкары с запавшими глазами на смуглых лицах — явные признаки пристрастия к опиуму; по правую же собиралась прямо противоположная компания — жилистые портовые рабочие, выносящие из распахнутых дверей обшарпанного дома столы и ящики. Неужели демонстрация? Тогда может нагрянуть полиция… Только попасть в эпицентр маггловских политических столкновений сегодня не хватало. Оценив, что рабочих прибавилось, и к ним присоединились женщины с близлежащей спичечной фабрики, Ньют прошёл несколько ярдов дальше по улице, где к английскому всё ярче примешивались звуки китайского языка. «Где же ты, Тео?» — вопрошал он, озираясь. Письма Ньют не ждал. Конверт раздосадованному неудачей Ньюту вручила квартирная хозяйка, сказав, что нашла под дверью. Ещё в её монологе было что-то про «трепачей из комми» и даже какая-то угроза, которую Ньют пропустил мимо ушей, занятый письмом. Напоследок хозяйка, заявив, что если Ньют посмеет собирать у себя босяков, то будет выставлен вон, оставила его наедине с посланием от Тео. Передумал. Тео всё-таки передумал. Облегчение, однако, не спешило поселяться теплом в груди. Может, Ньют и заронил зерно сомнения в мысли Тео, но это ещё не победа. Вот поэтому он и высматривал в каждом прохожем знакомую рыжую макушку. Назначай Ньют встречу сам — ни за что бы Сохо не выбрал. Слишком уж бурно здесь кипела жизнь. То ли дело один из общественных парков. Меж тем сцена из столов и ящиков была практически собрана и вокруг уже потихоньку собиралась толпа. Наверное, сегодня выступал кто-то известный, потому что среди обычных людей Ньют выцепил нескольких полицейских в штатском. Чуйка на авроров и с маггловскими силами правопорядка работала. Нахмурившись и вжав голову в плечи, как авгурей под дождём, Ньют сильнее отступил в тень под навесом над ящиками с овощами. Он видел, что энергично расхваливающие свои товары лотошники исчезают с улицы, и кое-какие кафе готовились к закрытию, точно приближалась ночь. Воздух стал гуще и жарче, как перед грозой, которая всё собирается и собирается, но пока дальше клубящихся туч дело не пошло. Надо уходить. — Ньют! Тео, закутанный в серое пальто и спрятавший приметные рыжие волосы под шляпу, шёл со стороны Чаринг-Кросс-роуд. Неужели в «Дырявом котле» прятался? Там бы в первую очередь начали искать... — Тео! — Ньют кинул обеспокоенный взгляд за спину пятинога. — Пойдём отсюда. Тот глядел в сторону начавшейся демонстрации с опаской. И молча кивнул. Они свернули в проулок. Так, петляя между домов, можно было выйти к Оксфорд-стрит, но для разговора вполне подходили задворки одного из увеселительных заведений, что в Сохо торчали на каждом свободном ярде земли, как гномьи норы в брошенном саду. — Я извиниться хотел, — неуверенно сказал Тео, опустив взгляд. — Тебе, небось, побегать-то пришлось. — Пустое, — отмахнулся Ньют. — Лучше скажи, как ты. — Я… сложно как-то. С чего бы начать? — Тео неопределённо повёл рукой. Движение вышло каким-то дёрганным, да и говорил он с запинками. Ньют втянул носом воздух. Едва различимый запах алкоголя мог исходить из окон над головой, но... Выпил для храбрости? Ньют знал, что так делают. — С любого места, с какого хочешь. Я тебя выслушаю. Взгляд от земли Тео так и не поднял. Шумно вздохнув, он выпалил: — Я хочу сдаться аврорам! Пускай Ньют подспудно надеялся услышать что-то похожее, он всё равно оторопел. А Тео продолжал каяться: — Впутался в такое… напал… — говорил он тихо и с запинками так, что разобрать было тяжело. Тео потряхивало. Ньют ощущал его страх — не человека, но зверя. Загнанного хищника. Когда хищный зверь напуган, он нападает. — Не надо аврорам, — спешно проговорил Ньют. Он вытянул руку раскрытой ладонью вперёд, почти касаясь груди Тео. — Я… мы можем обратиться к Тесею. Он меня выслушает, обещаю! Тео по-прежнему не поднимал взгляда от земли, но это было неважно. Лихорадочно Ньют соображал, что сказать брату. Тео одумался. О, Мерлин! Его жизнь ещё наладится, и может, даже никто не прознает про его истинную природу… — Хорошо. — От напряжения на обычно добродушном лице чётко проступили скулы. — Да, давай пойдём к твоему брату. Рука Тео, взявшая протянутую ладонь, оказалась холодной и липкой, но приободрённый Ньют не обратил на это внимание. — Сейчас может быть неприятно, — предупредил он. — Готовься. После парной аппарации Тео держался хорошо. Только поморщился и прокашлялся, выбивая из горла застрявший воздух. Дом Тесея смотрел прямо на них дверью с бронзовой табличкой — только дорогу перебеги. Запоздало Ньют подумал, что их появление из ниоткуда могли видеть магглы, но сейчас возможные проблемы с законом казались совсем несущественными. — Я сейчас. — Ободряюще кивнув Тео, Ньют бросился к дому. Перепрыгнул ступеньки крыльца, толкнул дверь, не встретив сопротивления. И чуть не налетел на Тесея. — Тео хочет с тобой поговорить! Почему-то Тесей достал палочку и указал вверх. Наложил заглушающие чары, чтобы никто не подслушал? Если ему так привычнее… Из-за ноги Тесея выглянула Триша. Ньют никогда не видел её вне пределов квартиры и сначала удивился. Но брат упоминал, что оставляет открытой окно на пожарную лестницу на случай, если кошке взбредёт в голову поохотиться. Наверное, вышла погулять и, услышав хозяина, встретила на крыльце. — Поговорить? — переспросил Тесей с непонятной интонацией. Вновь посмотрел на потолок. — Хорошо. Веди своего пятинога. Я пока к себе поднимусь. Когда Ньют вернулся, Тео топтался на одном месте, сжимая и разжимая кулаки. Рыжие пряди выбились из-под шляпы и пересекали лоб неровными росчерками. Глаза на бледном лице горели решимостью. Тео ничего не сказал, когда Ньют позвал его за собой. Также молча они вошли в дом и поднялись на второй этаж. Тесей стоял у окна спиной к ним, пушистая Триша нарезала восьмёрки вокруг его ног и вдруг остановилась, вздыбилась и зашипела на вошедших. Тогда Тесей обернулся… После эта сцена приходила Ньюту в кошмарах. Озлобленный взгляд Тео, как в первый день, когда Ньют вернул ему человеческий облик; покрывающиеся рыжей шерстью руки с вывернутыми вовнутрь кистями, которыми Тео с нечеловеческой силой отбросил Ньюта; перевёрнутое кресло и боль в затылке; мокрый карман, в котором лежало усыпляющее пятинога зелье; отлетевший в сторону чемодан; много рыжего, рык и звенящий в ушах голос, успевший выкрикнуть проклятие. Детали отпечатались в памяти навечно, точно их вырезали внутри черепа. В ушах звенело, но крик привёл Ньюта в чувство. Внутри заскрёб гулкий ужас, он же придал сил податься вперёд и вверх, забывая о боли в затылке. Перед глазами ещё плыло, но он уже мог разглядеть огромное мохнатое существо, вертящееся на месте, точно стараясь кого-то стряхнуть со спины. За беснующимся рыжим вихрем виднелся Тесей. Брат не двигался. Снова крик. Или, может, так Ньюту показалось от страха. От него же пальцы крепче обвили рукоять палочки. Ньют вытащил её бездумно, но когда кончик указал в рыжую спину, сознание уже прояснилось. Пятиног сбросил противника и занёс лапы для смертельного удара… Заклинание сорвалось с языка отчаянным криком. Комнату озарил зелёный луч. Наступила тишина. Захваченный мгновением звук замер, чтобы спустя секунду разорваться грузным падением пятиногого тела на паркет. И стоном. Тесей! Ещё жив… В воспоминаниях Ньюта о войне были драконы. Величественные железнобрюхи, так и не вставшие под сёдла, жили вдали от маггловских позиций, и потому Ньюту посчастливилось не видеть многих картин той войны. Может, пойди он не к драконологам, а в Добровольческий отряд, не оторопел бы от взгляда на пересекающую грудь Тесея рваную рану. Слишком глубокая. Аппарация его убьёт. Тихий стон. Выходя из оцепенения, Ньют рухнул на колени перед братом. Брюки тут же запачкало липкое, как и руки и палочку, и Ньют старался не думать, чья кровь течёт по пальцам. Заклинание за заклинанием, попытки стянуть края раны, но магии Ньюта не хватало. Тесей вдруг дёрнулся. Его рука схватила Ньюта за запястье и сжала в стальной хватки человека, понимающего, что время его уходит. Кажется, брат пытался что-то сказать. Ньют не расслышал. Он запомнил глаза Тесея. Голубые, как весенний ледок. Стекленеющие. Ещё был шанс. — Акцио, молоко единорога! Предназначенный для Мэгги второй флакон не успел спасти её жизнь, но мог послужить Тесею. — Пей, — шептал Ньют, приподняв голову брата и осторожно вливая в его рот густую целебную жидкость. — Пей, Тесей, просто пей… Последние капли смешались с кровью на губах, потекли по бледной щеке. Тесей не двигался, но он дышал. Его сердце билось. Рана на груди поддалась магии. Кровь остановилась, застыла на коже бурой коркой. Теперь Ньют заметил, что правую руку брата пересекал ещё один порез. Правую. Ту, в которой Тесей держал палочку. Когда и от этой раны остался грубый шрам, Ньюта затрясло, и палочка едва не выпала из пальцев. Не сдерживая порыва, Ньют уткнулся лицом в плечо брата. Щипало в глазах и носу. — Мр-ряу? Холодный нос пихнул в щёку. Отмерев и, утирая мокрые щёки, Ньют поднял взгляд на Тришу. Из груди помимо воли вырвался смешок. Подумать только, всё это время Тесей держал у себя матагота! И ведь наверняка все необходимые разрешения оформил, не стал нарушать закон... — Мр-ряу! Огромные зелёные изумруды лишённых зрачков глаз вперились в Ньюта. — Тесей будет жить... Здесь кошмар обрывался.***
— Подставляй лоб, Бродвей, ровная девятка! — радостно выкрикнул Олдридж, бросив на стол потёртые карты. Его соперник тяжело вздохнул и снял фуражку, подставляя бледный лоб, на котором уже вырисовывался красноватый синяк. Вот возмущения будет, когда Бродвей наконец поймает Олдриджа на шулерстве. А Тесей предупреждал. — Ну что, реванш? — поинтересовалась Дора, тасуя карты по-маггловски, вручную. Именно она несколько дней назад и притащила две потрёпанные колоды. Возможность разбавить стылую серость дежурств обрадовала всех. Беженцев-волшебников из Ипра переправили в Испанию не далее как вчера. Но в бельгийских сёлах оставалось ещё достаточно упрямцев уверенных, что правила нынешней войны не отличаются от средневековых. Что заклинания, отводящие прочь пехоту с копьями, уберегут от авианалёта. — Я отыграюсь, — безмятежно махнул рукой Бродвей, скаля белые зубы. — Мечтай, — усмехнулся Олдридж, потягиваясь на стуле и зевая. Исполняющая роль дилера Дора раздала карты. В их компании не играл только Тесей и капитан Фоули. Тесей — потому что с трудом удерживался от жульничества, Фоули — потому что считал себя ответственным за моральный облик отряда, за что его и называли «капитаном». Добровольческие отряды не задумывались калькой с маггловских армий, и военных званий никому не присваивали. — Эй, Скамандер, — голос у Бродвея звонкий, как у певца — что пишут нынче в газетах? — Про Талергоф. Слышали? Вот и я лучше б не слышал... Скабрезная улыбка сползла с американского лица, и он помянул магглов недобрым словом. — Тесей, — позвала Дора, — может, партию? Мы соскучились. Сложив газету и оставив на столе, Тесей встал. Лесная прохлада проникала в щель под дверью. Открывалась та туго. Смазать бы петли. — Не в этот раз. Лучше напишу письмо брату. Из груди вырвался сиплый стон, стоило только воздуху войти в отяжелевшие лёгкие. Пальцы судорожно сжались и заскребли по полу, то ли рефлекторно ища палочку, то ли пытаясь отвлечься от боли. Над ухом замурчало. С трудом повернув голову, Тесей улыбнулся Трише. Не принявшая ещё облик обычной домашней кошки, она переступала лапами. Когтистые пальцы-крюки зловеще цокали по паркету. — Лежи! Голос властный, но даже пожелай Тесей сопротивляться, тело не слушалось. Тесей сфокусировал взгляд на Ньюте. В голове вспышками пронеслись картины: брат, пятиног, боль в руке и груди… Но он жив, и его младший брат рядом, сидит на коленях, а значит... Осознание окатило холодом. Не мог же Ньют в самом деле… Но за его спиной рыжей громадой недвижно лежал пятиног. — Ньют… — Не надо. Не шевелись, тебе нельзя, — брат говорил бегло, отрывисто. — Рана откроется. — Это был Империус, — соврал Тесей. Брат промолчал, но от взгляда не укрылось, как прошла по его телу дрожь. — Лежи. Я приведу помощь. У Тесея нашлись силы ухватить Ньюта за испачканный в крови рукав. — У меня в спальне… В тумбочке лежит перо… Белое. Сломай его... Не уходи... Перед глазами вновь поплыло, и Тесей крепче вцепился в ткань. Сознание почти оставило его, когда разжались пальцы. Тесей провалился в темноту, а когда пришёл в себя — увидел потолок Мунго. В палате он был один.