о разводах и...

      он закуривает четвертую сигарету подряд. голова кружится от передоза дымом и никотином. с непривычки, разумеется. на столике в углу застеклённой лоджии едва початая бутылка виски, подаренная кем-то на день рождения. он перехватывает телефон другой рукой и набирает номер по памяти. - паша? что случилось? - знакомый, с нескрываемым волнением, голос прошивает судорогой до самых костей. - мы разводимся. я ей рассказал, - футболист медлит и запинается. - что рассказал? - про нас. в трубке раздаётся тяжелый, судорожный вздох.       после короткого, будто мимолётом брошенного «жди» проходит 6 часов и 23 минуты, прежде чем в пустой квартире мерзкой громкой трелью раздаётся дверной звонок. паша на автопилоте движется ко входной двери и открывает замок. на пороге стоит кошмар пяти лет его никчемной жизни собственной персоной. запыхавшийся, в расстёгнутой куртке, спадающей с одного плеча, и с дорожной сумкой наперевес. - ты долбоеб, мамай. феноменальный. ты не придумал ничего лучше, чем рассказать жене про отношения на стороне спустя пять лет после того, как они начались? - голос широкова эхом раздаётся на лестничной клетке.       мамаев неловко улыбается. то ли от волнения, то ли от того, что большего выдавить из себя не выходит. - может, пустишь ? - рома продолжает говорить ещё что-то, когда проходит в квартиру, но паша не слушает. просто смотрит в спину, очерчивает взглядом разлет широких плеч и не перестаёт улыбаться.       они еще немного выпивают и разговаривают до пяти утра на отвлеченные темы. болтают о футболе, хоккее, новой музыке и прочитанных книгах. широков делится новостями о своей футбольной школе, детях и прочей ерунде. мамай улыбается и слушает.       пашу не волнует, что ему выезжать на тренировку через час, и что Мусаев оштрафует его за чудовищный выхлоп. широков без слов садится на пассажирское сидение рядом с мамаем и подключает свой телефон к AUX’у, ставя на репит что-то ненавязчивое. - теперь, - рома прочищает горло, - когда ты угомонился, может, расскажешь мне, зачем ты вытворяешь всякое дерьмо, пока меня нет рядом?       мамаев передергивает плечами.       решение далось тяжело. он слишком любит алекса и алису, чтобы просто всё бросить. практически ежедневное гундение почти-бывшей-жены о том, что пора бы перебираться в москву, о том, как ей надоел этот «колхоз»; вечные поездки в Германию, эти бесконечные съемки, «пластиковое» лицо и даже силиконовые сиськи – всё до одури надоело. останавливали последний год только дети. - она бы не поняла по-другому, - паша говорит тихо и медленно, - если бы я сказал настоящую причину для развода, мы бы долго разговаривали и пришли к общему решению о том, что ей просто нужно заткнуться. но это ненадолго. мы это проходили. а измены она простить не сможет.       широков хмыкает. - удивлен. стоит признать, ты научился тактически мыслить. хвалю.       паша криво улыбается. он уже успел отвыкнуть от этого мешка сарказма.       на четуке рому принимают тепло. перейра не отлипает от него минут двадцать, на ломаном русском гундя о том, что он безумно скучал. бывший капитан сборной наблюдает за тренировкой с тренерской трибунки и не выпускает пашу из виду. так, на всякий случай.       после тренировки они возвращаются в пашину квартиру с кучей пакетов из табриса. чуть ли не с порога их встречает алана с красными заплаканными глазами и огромными синяками под ними же. завидев за спиной почти-бывшего-мужа рому широкова, женщина презрительно хмыкает и кривит губы. - алекс с алиской у мамы. вещи заберу завтра.       мамай пожимает плечами и пропускает её к выходу. она хватает с вешалки кардиган и уходит, не оборачивась и громко хлопая входной дверью. паша моментально тушуется и приземляется на тумбочку для обуви, попутно сбивая задницей разнообразные флакончики с деревянной поверхности на пол.       широков без слов оказывается рядом, вздергивает парня вверх и прижимает к себе. обнимает крепко и без возможности выбраться. но паша и не собирается. по крайней мере, не сейчас.       парень засыпает в кольце горячих рук от размеренных поцелуев в линию остро выступающей нижней челюсти.

***

      на матч с динамо мамай выходит твердо уверенным, что сегодня – переломный момент. он должен показать всем: тренеру, СМИ, одноклубникам, всем тем, кто прознал про развод, что он – профессионал, и ничто его не может выбить из игрового ритма. там, на трибуне, в зоне вип, сидит и болеет за него теперь не жена с детьми, а широков. он чувствует теплый и оберегающий взгляд, врезающийся в номер на футболке.       и как никогда       феерит.

30.09.2018.