Трудно быть женщиной

Месяц тихой смерти и вражды прошёл. Антона каждый день видели с новой девушкой, а я ревновал и злился на весь свет. Я похудел и осунулся, одежда, что и раньше-то висела, сейчас на мне как на вешалке. Родители переживают, но не лезут ко мне. Мариша пытается помочь, чем может, но как-то не очень у нее это выходит. Она и тортиками меня кормила, и познакомить с кем-то пыталась. Но мне как-то не весело. В школу я пришёл похожий на приведение - лицо бледное, светлый парик и платье кремового цвета. Вчера меня опять "пытали" воском, но это как-то не сильно волнует. Первым уроком была география, учительница - Дарья Валерьевна - по совместительству наша классная. Это большая женщина с размерами сопоставимыми с планетой Земля. Она похожа на шар! Но она добрая, без особого повода лезть не будет. Думаю, она тоже заметила изменения в моём настроении, но тактично не вмешивается. Стоило прозвенеть звонку, как нас оповестили: - Дети, сверху пришло распоряжение перемешать классы в соответствии со сдаваемыми экзаменами. Сейчас я перечислю фамилии и эти учащиеся перейдут в технический класс, остальные гуманитарный. Я так и прифигел. Я только к этим оболтусам привык, а тут такая подстава. Моя фамилия была названа, и я перешёл в класс, который вел Максим. Этому я был рад, мужик он неплохой, особенно если ты не выпендриваешься и ведёшь себя нормально. Но это не все чудеса на сегодня. В моем классе оказался никто иной как Антон Трефонов. И не знаю, каким местом думал Максим, посадив нас вместе, но чувствую моя "геенна огненная" ещё впереди. Все уроки Антон сидел с каменным лицом на расстоянии выстрела ядерной боеголовки и изредка залазил в телефон - переписывался с какой-то очередной шалавой. Я понимаю, что ревновать никакого права не имею, но меня будто изнутри разъедало, так и хотелось залепить ему пощечину. Будто бы это помогло. Я, как хороший сосед, честно пытался завязать с ним разговор: - Антон, а у тебя есть запасная ручка? - я посмотрел на него глазами брошенной собаки. Он с невозмутимым лицом дал свою ручку, а сам достал другую из пенала. Меня это искренне порадовало. - Анто-он, а ты... алгебру сделал? - кого я обманываю, мы же как ни как встречались, и он знает что алгебру, физику и информатику я делаю всегда. - Нет, - ответ я тоже знал. Если я хоть что-то делал, то Тоша был ленив как опоссум. Я в жизни не видел опоссумов и ничегошеньки о них не знаю, но мне почему-то кажется, что они ленивые. Следующие попытки растормошить эту "скалу" были предприняты на уроке литературы. За что собственно я и огрёб - помимо того, что на меня в открытую наорали, так ещё и выгнали из класса. А эта скотина сидит, пялится в телефон и лыбится. Да чтоб он у тебя разрядился! И буквально через пару секунд на весь класс, да и на пол коридора тоже, раздалась музыка, оповещающая о выключении телефона. -Чёрт! - У Трефонова разрядился его чудо гаджет, и он выругался так, что даже я слышал. Ну Бестия, литераторша, не могла не среагировать на такое отношения к великому и могучему и выгнала Тошу ко мне. В коридор, то есть. Впервые хочу сказать спасибо литературе и её не совместительству с русским-матерным. Антон спокойно и вальяжно вышел из класса и облокотился на стену напротив меня. Я просто стоял и смотрел, не зная как начать разговор. - Чего пялишься? - ну почему сразу "пялюсь"?! Любуюсь. - Поговорить хочу, - совершенно серьёзно, глядя прямо в глаза, сказал я. Реакции никакой - как он стоял с каменным лицом, так и остался. Мне это напрягло, но я продолжил. - Я не хотел ни отношений с тобой, ни вообще быть в таком образе. Так вышло. - Так вышло! - завопил Тоша. Он был зол, просто в ярости. В глазах метали молнии, кулаки сжались. И я замер, меня словно окатило волной ненависти. От страха я плотнее придвинулся к холодной стене, создавалось ощущение, что он убьёт меня, а труп расчленит и закопает в лесу. - Не орите! - второй раз за день благодарен Бестии. - Совсем стыд потеряли. Антон схватил меня за локоть и потащил в сторону мужского туалета. Сопротивляться не было ни сил, ни возможности. Он был настолько взведён, что мог спокойно мне разукрасить всё лицо, да так, что не один тональник не поможет. Когда мы зашли, Тоша с силой впечатал меня в стену. У меня кажется сотрясение мозга теперь из-за него. Я скривился, но он только усмехнулся. Всё его лицо было перекошено злобой, губы были сжаты в тонкую линию. У меня не осталось сил стоять, все они ушли на сдерживание эмоций, бушующих во мне. Хотелось обнять и успокоить бешеного зверя в виде Антона, в то же время разрыдаться. Но мужики, пусть и в женских платьях, не сдаются! Я просто спустился по стене на пол и откинул голову назад, закрыв глаза. Антон прошёл и захлопнул дверь с такой силой, что стёкла вставленные в рамы задрожали. Может он привёл меня сюда, чтоб кровь стирать было удобнее, кафель как ни как. Правда, он белый. Весь туалет отделан белым кафелем и пол, и стены. Могут остаться разводы. От своих мыслей я усмехнулся. - Чего ржешь? - холод сквозил в его голосе. Так и хотелось заплакать, но физиология и убеждения не позволяли. - Думаю, - внешне я пытался быть спокоен, но по-моему у меня не получилось. Антон сел напротив меня на корточки, и я посмотрел ему прямо в глазах. И был удивлён. В них было всё кроме призрения. Того, что я больше всего боялся не было. Мне стало легче. - Как тебе такое в голову-то пришло? - голос. Голос был нежным. Или мне показалось. Да, наверное, глюки на нервной почве. - Не поверишь, - горько усмехнувшись, снова запрокинул голову и прикрыл глаза. - Девка какая-то подошла и стала обращаться ко мне как к девушке. Ну, я и придумал. - "Девка", - хмыкнул парень. - Раньше я за тобой таких слов не замечал. - Роль играть надо было. Где ты видел утончённых барышень, ругающихся как сапожники?! - я натянуто улыбнулся и хотел было подняться (давно нас нет, если запалят проблем не оберемся). Но Трефонов грубо вернул меня на место. Вся эта показная нежность лишь маска. А попа то болит, о кафель удариться со всей дури. - Зачем? Просто скажи, зачем надо было врать? - что это в глазах. Страх?! Он проскользнул лишь на секунду, но я заметил. - Ты обещал меня убить, - да и сейчас может, конечно. А действительно чем я думал?! Надо будет поразмышлять на досуге. Если будет чем и будет этот самый досуг, а то прибьёт меня сейчас одним ударом. И всё, конец кролику. - А так я мог спокойно ходить в школу. Я же не знал, что ты захочешь со мной встречаться, - здесь уже я сошёл на крик. - Это не я стал к тебе подкатывать. Я этого не хотел, мне надо-то было год пережить. А потом свобода! Но нет, наш альфа-самец решил завладеть новенькой. Теперь я был зол. Зол на Антона, на себя, на всю жизнь. Он не стал меня останавливать, и я вышел из туалета и пошёл к классу. На выходе столкнулся с каким-то парнишкой, он отпрыгнул от меня. Видимо вид у меня был не из лучших - парик перекосился и растрепался, платье задралось и злобное лицо. Есть чего испугаться. Оставшийся день мы больше не говорили, а лишь кидали гневные взгляды друг на друга исподлобья. *** Я уже говорил, что не люблю физ-ру. Так это парнем я её не любил, сейчас я её просто ненавижу. Меня всего воротит от одной мысли. Я с непреодолимым желанием жду недели, что не буду ходить на нее. Марина для пущей убедительности составила мне график месячных, во время которых я прохлаждаюсь на лавочке. Как же это классно быть девушкой! Но к моему глубочайшему сожалению "эти дни" у меня лишь через три дня. А это значит, что придётся переться в сей "аааад". И если раньше я мог носить водолазки, чтоб не было видно искусственной груди, то сейчас, когда включили отопление, я обливаюсь потом. А потом от меня разит как от грузчика после тяжёлого и жаркого трудового дня. Пришлось снова совершать набег на магазины в поисках просторной, лёгкой футболки с маленьким вырезом. Я ненавижу эту неделю! Вчера нас перемешали, а сегодня наша физручка заболела, придётся идти в зал к пацанам. Ой, не знаю как перенесёт моя "грудь" пробежку и прыжки. Вот смеху то будет, когда открепится. Но она не упала, а вот пожирающие взгляды притягивала. Хотелось провалиться под землю. Я прям ощущал эти скользкие, липкие, похотливые взгляды. Но один меня заинтересовал. И кто бы вы думали? Антошка собственной персоной. Глаз не отводил. Может, ждал, когда со мной какой казус случится. Нет уж, такого удовольствия я ему не доставлю. Поправив "грудь" на место, а то съехала, я побежал дальше, гордо подняв голову. И откуда второе дыхание взялось, я после двух минут умирал, а бежим мы уже добрые десять. Но что не сделаешь на зло. Я не знаю и даже предположить боюсь, что съехало в мозгу у Антона после физ-ры, но, когда закончились уроки, он подкараулил меня за углом дома, рядом со школой, и подпёр стену этого самого дома мной. - Не приходи больше в школу, переводись, делай что хочешь, но чтоб я тебя не видел больше, - он говорил это шепотом прямо мне в ухо. Его рваное дыхание обжигало кожу и вызывало стадо мурашек, носившихся по моему телу. Я сглотнул ком в горле. Отстронившись, Трефонов посмотрел мне в глаза. Я бы и рад отвернуться, но не мог, не имел права. Я сильнее, чем он думает, да и гордость ещё никто не отменял. Завтра выходные, глядишь, остынет, и я все-таки отмучаюсь этот год.