Трудно быть женщиной

Одним мощным движением Антон заставляет меня обвить ногами его талию, а сам придерживает меня за попу. Не прерывая поцелуя, мы движемся к кровати. Но что-то мне подсказывает, до неё мы не доберёмся: Тоша вжимает меня в стену. Как хорошо, что я надел сегодня брюки, а не как собирался - платье. Антон с остервенением вылизывает мой рот, его руки мнут мой зад. Я же изучаю спину Трефонова и сильнее вжимаюсь в него ногами, стараясь притянуть как можно ближе. Антон оторвался от моих губ и перешёл к шее, заставляя откинуть голову, я запустил руки в его волосы. Штаны уже стали немного жать – тело отзывалось на приятные ласки. Я потянул Антона за волосы, он оторвался от шеи и посмотрел мне в глаза затуманенным страстью взглядом, я потянулся за поцелуем, и Тоша с радостью откликнулся. В этот раз я постарался взять инициативу в свои руки, точнее губы, но с возбуждённым Антоном бороться оказалось бесполезно. Тоша принялся яростно впиваться в мои губы. Я выгнулся, стараясь сильнее прижаться к груди Антон. Это и стало ошибкой. Трефонов вдруг отстранился. - Что это? – хриплым голосом поинтересовался он. - То же, что у тебя вжимается в мой зад, - Антон недоумённо посмотрел вниз. Я, уже понимая, что продолжения ждать мне не следует, и встал ногами на пол. Тоша сделал шаг назад. - Прости, я не могу так. Не могу с парнем, - что??? Вот сука! Зачем было начинать?! Мне из-за него опять рукоблудством заниматься?! Падла, мудак, сволочь, ненавижу!!! - Я всё понимаю, - а что ещё сказать? Если начну выкобениваться, то точно потеряю его. Вот опять я как девчонка думать начинаю. Может косметика на мозг действует как-нибудь? - Правда?! – а Антошка удивился. Да я умею удивлять! «Моя внутренняя богиня», блять, пляшет. - Кривда. Что ты там про еду говорил? - Ты после всего этого останешься? – не понял намёка. Он меня прогоняет? Опять? Это уже становиться плохой традицией. - Хочешь, чтобы я ушёл? - скажи, нет, сволочь. Только попробуй согласиться… изнасилую. - Нет, не хочу, - Антон потупил глаза в пол и, развернувшись, ушёл на кухню. Я последовал за ним. Куда ты, мой Дон’Киход , туда и я, твой верный Санчо Пансо. Суки!!! - Хорошо, а то опять со стояком по улице расхаживать не особо хочется, - ой, боюсь зря, я это сказал. - Прости, - Антон достал котлеты из микроволновки и включил плиту, поставив на неё сковороду с картошкой. Это всё что ты мне скажешь?! - Да ладно, ничего. Я сам виноват. *** Я ненавижу эту грёбаную жизнь - уже неделю валяюсь дома с гриппом. Просто пиздец. В горло как железа налили, а потом ещё и маслом раскалённым залакировали, для пущей убедительности. Предки два дня назад приехали, и застали больного сыночка, прочитали охренительно длинную лекцию «не ходи без шапки!». Ага, весной! Может ещё и фуфайку или ватник напялить?! А то вдруг ветер подует на меня. А самое что обидное: хоть кто бы осведомился о моём плохом состоянии, кроме классной. Но она и понятно, ученика нет в школе, надо узнать почему. И моё негодование не относиться к классу, с которым я практически не общаюсь, оно обращено к определённому человеку. К тому, на кого я с остервенением(?) дрочу, к тому, кто сниться мне в мокрых снах, к тому, о ком я думаю и днём, и ночью, к тому, кто не позвонил, не написал, и я молчу о том, чтоб прийти. Правильно, король всея школы и моего члена Антошка Трефонов!!! Позавтракать что ли?! Я на своих импровизированных каникулах только и делаю что пью таблетки, ем и сплю. Книги читать или в «компе сидеть» не могу – из-за темпиратуры глаза болят. В потолок пялиться задолбало, телевизор осточертел. Короче вешаюсь. Я встал с кровати и поплёлся на кухню, попутно взглянув на часы. Позавтракать не получиться, по времени уже обед, причём такой - глубокий обед. Уже четыре часа. С этой болезнью весь режим сбился. Проходя мимо зеркала в коридоре, успел испугаться – волосы взлохмачены, мешки под глазами, весь бледный. Засмотревшись на себя любимого, врезался в косяк двери мизинцем: - Сука ебаная! Блять, твою через колено… Звонок в дверь. До кухни мне добраться сегодня не судьба, видимо! Не спеша, я иду открывать дверь, хромая на одну ногу. Пальчик бо-бо. Вот помяни чёрта. За дверью Антон, собственной персоны. Делать нечего, впущу его, буду великодушным. К тому же соскучился я. - Ну здравствуй, - Тоша дёрнулся. Видимо, погружённый в свои мыли, не заметил, как я открыл дверь. - Ты чего не спрашиваешь: «Кто там?» Вдруг я маньяк? – оставаясь на лестничной площадке, спросил Тошка. - Я в глазок посмотрел, - прохрипел я, отступая и предлагая пройти в квартиру. - Я тебя разбудил? - Трефонов застыл, так и не сняв до конца ботинок. Ошарашенный взгляд метался по мне. – Ты как-то не очень выглядишь. - Ты прям мастер комплиментов! – развернулся я в сторону холодильника. Кушать я всё ещё хочу. – Ты завтракать будешь? - Завтракать? Ты в каком часовом поясе живёшь? – и что он удивляется?! Блин, как меня всё бесит. - Ну, обед… - Да, ужин уже близко, - перебил меня «его величество». Я уже говорил, что когда болею, не выносим? Все стараются на это время смотать куда подальше. - Не цепляйся к словам. Есть будешь? – в холодильнике огромная куча еды и я перед ней. Аж глаза разбегаются. Вот как я могу быть таким худым, если жру всё подряд. - Да, не откажусь, - Антон сел за стол, откинувшись на спину стула. Я пока решил заварить чаю. Перекусим бутербродами, хватит с него. – Чего в школу не ходишь? - Как видишь, болею тут!!! От некоторых заразился, между прочим! – я с прищуром посмотрел на это хихикающее тело. – Мне тут как бы плохо, а он глумиться, блять, - я стукнул чашкой по столешнице и вышел с кухни. - Слышь, что с тобой? Ты где? Я не хотел тебя обидеть, - судя по голосу, Антон решил пойти на поиски меня, а я тут, в кроватке, под одеялком, греюсь. – Ты чего психуешь? – появился парень в дверях. – Можно? - Проходи, - Трефонов подошёл к кровати и сел на её уголок. - Я думал, что обидел тебя, - с какой-то грустью в голосе сказал Тоша и посмотрел на меня, как брошенный мокрый котёнок. – Ты не приходишь, после того случая. Прости, кстати ещё раз. Я в школу вышел вчера, тебя нет. Думал уже, ты перевёлся всё-таки. - Так не терпится от меня избавиться?! – я выдавил вялую улыбку, но не уверен, что получилась именно улыбка. - Прекрати извиняться, я всё понимаю, - на самом деле всё, ой, как не в порядке, и когда-нибудь я тебе всё это припомню! - Не приходил, потому что заболел. А ты мог бы хотя бы позвонить, и раз вчера узнал, что не пришёл? - Я испугался, - Антон встал и подошёл к окну, потирая шею. - Испугался?! – я представляю, как тяжело дались ему эти слова. Парню признаться в слабости сложнее, чем автобус перевернуть. Я вылез из-под одеяла и подошёл к Трефонову. Но докоснуться не решился. – Чего ты боишься? – в ответ мне тишина. И я не давил, просто обнял его поперёк живота, а лицом уткнулся в предплечье. Антон напрягся, но вырваться не стал. Я постарался его хоть как-то расслабить и поцеловал в шею, потом ещё. - Не надо, - Тоша склонил голову, перекрывая доступ к его шеи. Я остановился, но рук не убрал. За окном было пасмурно, деревья уже обзавелись почками. На детской площадке во дворе резвились и орали дети, пока их мамаши делились последними сплетнями. А мне всё по барабану, я обнимаю родного и возможно любимого человека, пусть и против его воли. - Ты, кажется, был голодный? – пришлось нарушить молчание, иначе бы это сделал мой ревущий от голода желудок. - Нет, я наверно пойду,- Антон извернулся из моих рук и направился к выходу. - А почему ты вообще пришёл? – горечь в голосе резала слух. Зачем было приходить, давать надежду, что у нас что-то может получиться? - Потому же что и ты, - он остановился на полпути и, не разворачиваясь, ответил. - Потому что любишь? - это был мой последний шанс остановить его. Я всё так же смотрел на крепкую спину Антона, но даже отсюда было понятно, что Антон прибывает в шоке. - Что? – не поворачиваясь ко мне, переспросил он. А что не понятного в моей фразе?! Я сорвался с места и подошёл к нему, встав лицом к лицу. - Да! Да, я люблю тебя. Влюбился как идиот в придурка, - мой голос звучал как-то чересчур хрипло, сказывалось больное горло. - Для тебя это игра, простая игра. А мне плохо без тебя, я жить не могу, дышать не могу. А ты не просто динамишь меня, так ещё и лживые надежды даёшь, - я закашлялся, горло резало ножом. Дальше я не говорил, а хрипел. – Надоело, устал. Что ты там говорил: «запутался»?! А я не запутался? То ты выебать меня хочешь, то выгоняешь и сам уходишь. Я ус-тал! Антон обнял меня. Что? Что происходит? Я сильнее прижался к такому родному и нежному телу. - Прости, прости, - Антон сильнее меня прижимал к себе, гладил по спине, зарывшись носом в мои волосы, - я понимаю, я не ангел, но дай мне ещё один шанс. Последний! - я посмотрел в глаза Тоши. - Последний?! – я посмотрел в окно, на подоконник сел голубь. Как символично. Я постарался прислушаться к себе, но ничего кроме бешеного биения сердца не услышал и не почувствовал.- Последний, и не больше. Я смотрел в глаза, большие, красивые. Антон поцеловал меня, и я улетел далеко. Наши языки сплелись в танце, то медленном, то бешеном. Тоша запустил руку мне в волосы и чуть потянул назад. Я закинул голову, вжимаясь грудью в тело парня. Мои руки то и дело сжимали одежду на спине Трефонова. Антон разорвал поцелуй, но губ своих от моих не убрал. Я почувствовал, как он сглотнул вставший в горле ком: - Ты мне нужен! Теперь Антон мой парень, официально. А большее меня не интересует.