Вот так

      Никита не целовал ее, потому что понимал, что в этом он не очень, а если точнее, то кроме родительского чмока в лоб, в его жизни больше не было поцелуев. Красивая блондинка с не менее красивым именем ожидающе смотрела на него. Только парень понятия не имел что дальше. Он подарил ей цветы, потом было кино и кафе, где девушка сделала больше сотни селфи. И пока Никита доедал свой десерт, она запостила парочку фото в инстаграмм ссылками на него. Тишина нагнетала, но говорить с набитым ртом не красиво, а подруга уже съела свой десерт и явно начинала скучать. Никита, заметив официанта на горизонте, робко предложил:       — Эм… еще десерт? — девушка мило улыбнулась и коротко кивнув, протянула свою ручку через стол и протолкнула пальчики промеж его. Он чуть сжал их, с улыбкой отводя взгляд в окно, на улицу, где неспешно прогуливались люди. Телефон завибрировал, свободной рукой он быстро снял блокировку и прочитал сообщение от Алишера: «Сегодня в шесть?»       Моргенштерн помогал ему с битом для новой песни. Никита хотел написать все полностью сам: и текст, и бит, но если с рифмами никаких проблем не было, то вот с музыкой все обстояло куда сложнее. Он никак не мог постичь программу и все время названивал то Алишеру, то Кашину, но оба постоянно были заняты. Как вдруг, первый нашел время, отменил что-то и выделил несколько часов из своего плотного графика. В итоге в месяце образовалось целых пять окон, когда им обоим было бы удобно встретиться. Две встречи из пяти прошли просто отлично, они сидели за компьютером дома у Никиты по три часа подряд, полностью погруженные в дело. Вышло много годных демок. Алишер оказался отличным учителем, каким и планировал быть, если бы его любезно не выперли из университета. У них и до этого были прекрасные дружеские отношения, но спустя пару таких посиделок, Никита вдруг понял, как сильно проникся симпатией к парню. Ему нравился его спокойный, глубокий голос, неторопливые жесты и манера подачи. А потому, он точно помнил дни их следующих «уроков» и ближайший был точно не сегодня. «Сегодня? Но разве не в субботу?», — ответил Никита, вполуха слушая забавный треп своей пассии. «Да-да, суббота. Знаешь, там выходит накладка, поэтому только сегодня могу», — пришел незамедлительный ответ.       Тут был выбор не между другом и девушкой, а между умением создавать музыку и целоваться. И пару демок у него уже было. Поэтому весь оставшийся вечер он с улыбкой игнорировал вибрацию телефона. Вскоре нашлась и новая тема для разговора и десерт был достаточно вкусный, так что остаток вечера прошел в приятной обстановке. Наконец дело дошло до проводов домой. В такси ехали молча, было не далеко. На улице уже загорались фонари, и романтическая атмосфера начинала зашкаливать. Никита расплатился с таксистом и взяв девушку за руку, довел до самой двери подъезда. Она встала напротив него и потянулась за поцелуем. Мастерофф не растерявшись подался на встречу и это случилось. Они стукнулись зубами. Девушка тут же отстранилась и покраснев, тихо извинилась. Никита был в ступоре, поэтому лишь кивнул в ответ. Она быстро обняла его и скрылась за дверью подъезда. Когда же осознание всего провала настигло его, он ощутил, как жар подступил к лицу. Потерев губы тыльной стороной ладони, словно пытаясь избавиться от невидимого следа позора, он поспешил убраться с места преступления. Сидя в такси по дороге домой, Никита вдруг понял, что девушка, очевидно, решила, что это она облажалась, а не он. Будто к нему вместе с популярностью пришел и опыт в таких делах.       Пока он добрался до дома, время перевалило за десять, поэтому родня уже спала. Он тихо пробежал в свою комнату и заперев дверь, вдруг ощутил запах знакомого парфюма. Быстро щелкнув включатель, он обернулся и увидел Алишера. Парень сидел на кровати с телефоном в руках. Очевидно, выключив его, когда услышал, как идет Никита, он включил его сейчас и развернув экраном к парнишке, спросил:       — Как погуляли? — там была фотография из инстаграмма той самой девушки.       — О…отлично, — запинаясь от неожиданности ответил Никита. — А что ты тут делаешь?       — Твой отец впустил меня, — Моргенштерн лениво потянулся вперед, поднимаясь с постели. — Я сказал, что у меня к тебе очень важное дело и они разрешили подождать. Так вот жду я уже больше трех часов, — он пошел на него, вынуждая Никиту едва ли не вжаться в дверь.       — Я же сказал тебе, что я не дома, — он поднял на него хмурый взгляд, нисколько не ощущая себя виноватым за то, что Алишеру пришлось его столько ждать.       — Ага, точно, — заулыбался парень, ловя его взгляд. — Так что? Как погуляли?       — Да никак, — буркнул Мастерофф в ответ, понимая, что врать нет смысла, у него все на лице написано.       — Ого, а что так? — Алишеру пришлось чуть наклониться в бок, чтобы не упустить глаза мальчишки, который вдруг резко засмущался. Никита молчал, и Моргенштерн начал выдвигать предположения: — Все было хорошо, но она почему-то тебе не дала? Да? Или может ты предложил ей отсосать, а она….       — Да нет же! — не выдержал парнишка и опустив голову, тихо-тихо произнес: — Я не умею целоваться.       — Серьезно? И что? Она такая тянется к тебе, а ты, высунув язык такой, — после чего последовали непотребные и крайне постыдные демонстрации умений, никак не связанные с поцелуями, и явно недоступные Никите. Потому раздраженно цокнув, парнишка оттолкнул друга, насколько смог (так что ему пришлось обходить эту двухметровую каланчу) и собирался было скинуть рюкзак, но рука на плече остановила его.       — Эй, эй, не стоит так переживать из-за этого, — он развернул Никиту к себе.       — Да как… — начал было Мастерофф, но неожиданная близость заставила его прерваться на полуслове.       — Вот так, — Алишер взял его обеими руками за голову, разместив пальцы на щеках, а ладони на шее, и поднял лицо, так, что парнишке было не отвертеться. Нагнувшись к нему, ловя этот эффект неожиданности, он томно коснулся его приоткрытых губ, задержавшись на них на мгновение. Отстранившись, всего на секунду, он с улыбкой обнаружил растерянный взгляд Никиты и прикрыв глаза вновь припал к его теплым, мягким губам, на которых еще сохранилась сладость десерта. Мастерофф не сопротивлялся, он даже задержал дыхание, стоило Алишеру вновь приблизится. В животе было то самое ощущение от поездки на американских горках: все внутри сжимается и непонятно от страха или восторга. Моргенштерн слегка прикусил его нижнюю губу, а затем жарко выдохнул. Никита, неожиданно для себя приоткрыв рот, шумно вдохнул, ловя этот горячий воздух. Их взгляды вновь встретились, Алишер блуждал глазами по его лицу, пытаясь найти отголоски несогласия или паники, но он видел лишь желание, которое что-то сдерживало. Потому он вновь прикоснулся к губам, на этот раз сразу проталкивая свой язык в его ротик, ощутив, как зубы парнишки собирались сжаться, но он быстро передумал (ох уж эти сомнения), позволяя Алишеру сделать это. Моргенштерн распалялся, углублял поцелуй и не чувствовал сопротивления, он лишь слышал, как сбилось дыхание мальчишки, и ощутил его ладони поверх своих рук. Нужно было остановиться, пока все не зашло из простой «шутки» туда, откуда без боли уже бы не вышло (точнее не вошло). И Алишер отстранился, напоследок щекотно проведя кончиком языка по его небу. Никита тут же вдохнул через рот, и сглотнув улики его совращения, выдохнул через нос, плотно сомкнув влажные губы.       Повисло неловкое молчание. Моргенштерн убрал руки от лица Никиты. Мастерофф взглядом проследил за его действием, после чего сам резко потянулся к парню и обняв за шею, вынудил пригнуться и прижался к его губам. Алишер легко поддался этому порыву. Обхватил его за талию, поднимая над полом, вновь проник языком в его ротик. Никита закинул свои ноги ему на пояс, принимая более удобное положение. Но Моргенштерн знал куда более удобное положение, потому прервав их только начавшийся поцелуй, он заставил мальчишку отцепиться от его шеи, чтобы стянуть с его спины рюкзак, ведь он будет очень сильно мешать Никите на кровати, куда они и переместились. Мастерофф частично ощутив тяжесть тела Алишера на себе, окончательно потерял страх и остаток здравого смысла. А сама мысль о том, кто именно целует его, распаляла еще больше. Словно он давно хотел именно этого, просто не понимал. Большая ладонь легла на его живот, вторая оказалась у его головы, Алишер навис над ним, как будто опять ждал приглашения, и Никита дал ему его. Упершись локтями в постель, поцеловал его губы, замерев, нерешительно коснулся их кончиком языка. Вопреки странным сомнениям Никиты, губы парня разомкнулись, давая ему проникнуть внутрь. Но у него не получалось так, как хотелось, а хотелось куда глубже, жарче и так извращенно мокро. Пытаясь это исправить, он одной рукой обнял Моргенштерна за шею, потянув на себя и тут же ощущая, как рука парня сжалась на его животе, сминая худи. Кажется, Мастерофф рушил чью-то попытку все это прекратить, но разве это было возможно, когда зашло так далеко?       Алишер последовал за желаниями мальчишки. Он разорвал неумелый поцелуй Никиты и повернул его на бок. Протиснув свою ногу между его, одну руку положил ему под голову, а вторую расположил на талии. Никита часто дышал, послушно следуя немым указаниями Алишера. Мастерофф прижал одну руку к своей груди, а второй робко коснулся его плеча, кладя на него ладонь, тут же сжимая ткань футболки. Никита подался вперед к губам Алишера, потянув его к себе за рукав футболки. Моргенштерн быстро переместил руку с талии Мастероффа на его ногу и сжав пальцы, резко потянул вверх, прижимая к себе и заставляя Никиту пахом пройтись по его ноге. Мальчишка застонал в его рот. Теперь было так, как он хотел: глубоко, жарко и мокро. Никита не разбирая водил руками по его груди, шее и рукам, чувствуя, как поцелуй становится грубее. Алишер убирает язык, прикусывает губы блогера, а затем вновь заполняет его ротик. Вместе с этим он снова сжал пальцы на ноге Никиты, заставляя его чуть сползти, вновь притягивал к себе, затем снова и снова, срывая стоны с раскрасневшихся губ. Чуть отстранившись, он спустился на шею мальчишки, а руку перенес на его ягодицы, вновь направляя, показывая, как двигаться, чтобы получить от трения максимум удовольствия. И Никита начинает двигаться сам. Он сильно зажмурился, ощущая грань, за которой будет конец, а потому отвел голову назад, открывая шею, желая собрать все удовольствие, какое только пожелает дать ему Алишер. На бледной коже очень быстро появляются следы от слабых укусов, Моргенштерн тоже получал удовольствие, но более чем держал себя в руках и давал послабление лишь совсем не много, в некоторых моментах, а между тем понимал, что засосы на шее мальчишки будут привлекать к себе слишком много внимания и вопросов. Но несмотря на выдержку, Алишер осознавал, что Никита слишком сладкий кусочек и он слишком давно за ним наблюдал, чтобы сдерживать опоры своей целомудренности слишком долго. Потому поспешил закончить. Он приподнялся и уперся коленями в кровать, по обе стороны от Никиты. Пригнувшись, снова проник в послушно открывшийся ротик, и упершись одной рукой возле его головы, в качестве опоры, второй спустился к его джинсам и положив ладонь на выпуклый пах, сделал несколько движений рукой. Никита резко разорвал поцелуй и мелко задрожав, изогнулся в спине, прикусывая нижнюю губу до крови, утопил стон, который мог разбудить полдома, в груди. Рухнув назад на постель, он бездумно пялился в потолок, пытаясь не дышать как загнанный кролик.       — Думаю на сегодня, наш урок закончился, — с плохо скрываемой улыбкой произнес Моргенштерн. Сидя рядом, он наблюдал как глаза мальчишки фокусируются и в них приходит осознание произошедшего. Парень поднялся и собирался уйти, но Никита подорвался и не зная, что сказать, молча протянул к нему руку. Алишер обернулся на шорох и заулыбавшись, прижал палец к губам:       — Тшшш…. Твои родители спят, — после чего приоткрыл дверь и обернувшись напоследок сказал:       — До встречи и сладких снов.       Никита в тишине дома слышал, как открылась и закрылась входная дверь, вдруг осознав, что он даже не запер ее. Но не это его сейчас волновало. Парнишка дотянулся до рюкзака, что валялся на полу и вынув из него телефон, поспешил найти то самое сообщение, где Моргенштерн написал ему даты их встреч на месяц. Сегодняшняя должна была быть через четыре дня, и он крайне сильно надеялся, что она состоится.