Это так грустно, Жози, врубай "Деспасито"

Германика танцует в дверном проеме, и Жозеф старательно отводит взгляд. На Германике из верхней одежды - только шорты и лифчик, да и им, судя по расстегнутой ширинке, осталось не долго. - Жози... - облизывается Бард, прислоняет голову к косяку, смотрит из-под полуопущенных ресниц. "Жози" думает, что словить в столь молодом возрасте инфаркт - обычное дело. - Жози... - фройлян (фройлян!) звякает бутылками, небрежно отодвигая их босой ступней, подбирается, как кошка. Загоняет в ловушку. Чертовка. - Фройлян Бодден, вы не в себе, - качает головой Квамби, облизывает пересохшие губы. Эта сумасшедшая женщина, словно бездонная пропасть. Главное - не смотреть вниз. Она так пахнет. Германика чуть ухмыляется, ластится, почти мурлыкает, как будто любит его, как будто она его. Жозеф задыхается. - Фройлян Бодден, вы не в себе, - он настойчиво перехватывает ее ладони, мягко сводит их вместе. Избегает взгляда. Бард хмурится недовольно, капризно закусывает губы. От этого движения у Квамби в груди что-то ухает вниз. Знает же. Она знает. Это видно. Жозеф вертит головой, пытаясь отвлечься, зацепиться взглядом за что-то постороннее: свет из-за зеленых штор, кофейные зерна, маски на стенах, тонкий ворох тетрадей в клеточку. И все равно возвращается к Германике. У нее родинки на плечах такие трогательные. - Ну, ты скучный, - выдыхает женщина, с интересом шевеля пальцами, но даже не пытаясь вырваться. - Сам же начал. Или это все одно огромное недоразумение. Жозеф порывисто подносит ладони Барда к губам и несдержанно целует их. Он позволяет себе только это. Так он думает. Один поцелуй. Второй. Третий. Фройлян Бодден утыкается губами в его макушку. - Я... я... - Зверодушец шепчет сипло, чуть ли не сорванным голосом. - Я навсегда, я до гроба... Женщина трется щекой о его волосы, и Жозеф чувствует ее улыбку. - Пойдемте спать, - Квамби тянет ее за собой на диван, и она поддается. - Пойдемте, Германика. Она поддается. Германика ложится на диван покорно, непривычно, укутывается с головой в чужое одеяло, утыкается носом в чужую подушку. Покрывало натягивается, волосы опаляет чужое дыхание. Ее обнимают. И тогда Германика кладет свою голову Жозефу на плечо и засыпает. Потому что доверие. Потому что навсегда. До гроба.