Библиотекарь

      Наш Кибертрон когда-то был мирной планетой. Жемчужина в короне Вселенной. Наши предки искали только знаний и гармонии.       Одним из самых неутомимых исследователей был библиотекарь по имени Оптроникс, изучавший Великие Кибертронские Архивы. Неудовлетворенный своим низким положением в обществе, Оптроникс плел интриги и не гнушался ничем, чтобы устранить соперников и пробиться к власти…       © Transformers, Shattered Glass Universe.              Библиотека — это место, полное мыслей, образов и голосов тех, кто давно ушел в Оллспарк. Подходящее место для того, чтобы сойти с ума.       Я чувствую себя немного сумасшедшим.       Быть может, я не единственный такой, кто, приходя сюда, мысленно здоровается с тихими, мягко освещенными залами, беседует с датападами, как с живыми и разумными существами, спрашивает совета у инфокристаллов, точно они обладают сознанием? Кто чувствует на себе многие тысячи внимательных взглядов? Кто слышит тихий, нездешний шепот — оттуда, из-за непознаваемой грани? Кто…       Я не спрашиваю. У работников Великого Архива не должно быть странностей восприятия — зачем мне пристальное внимание медиков, а то и вовсе — потеря места, если вдруг кому-нибудь из более высокой касты понадобится пристроить на теплое местечко приятеля, подельника или любовника? И то уже большая удача, что я смог добиться именно этой работы… ведь из большинства моих приятелей по спаркариуму сейчас в лучшем случае треть — на тяжелых, низкооплачиваемых работах, треть бродяжит, перебиваясь случайными заработками, а остатки услали в колонии, откуда они несколько раз присылали сообщения вроде: «тут полный шлак», «мы все умрем», «наши искры пожрет Праймас» и… «пусть горит Кибертрон».       Это последнее письмо, пришедшее примерно два квартала назад, до сих пор стоит у меня перед глазами. Оно болезненно, как трещина в броне, и я снова и снова проматываю в памяти краткие столбики глифов: «Еды нет. Связи нет. Ничего нет. Броня трескается от холода. Нападают пираты. Ненавижу Сенат. Пусть горит Кибертрон.»       Пришедшее два квартала назад, оно было отправлено в гораздо более давний срок, и путешествовало по линиям связи более двух ворнов. Жив ли еще тот, кто его написал?       Когда я думаю, что сам мог бы оказаться там — в холоде, в голоде, в нужде, без надежды — у меня холодеет внутри. Я рад, что я здесь, в удобном кресле, что у меня есть своя просторная кварта, есть средства, есть даже покровитель, по крайней мере, мне кажется, что этот позолоченный кусок шлака — достопочтенный господин Альфа Трион — в последнее время относится ко мне дружелюбнее, чем к прочим.       Но все равно, несмотря на это, я для него — слуга. Низший класс. Шлак.       Думаете, я обижаюсь? Ничуть. Я запоминаю. У работника архива должна быть хорошая память, и я… запоминаю многое, чего бы мне не следовало бы помнить. Ведь сюда, в Великий Архив, стекаются не только сведения о науке или искусстве. Сюда приходят криминальные сводки, данные официально запрещенных экспериментов, не отредактированные отчеты о происшествиях… подбери только нужный код — и сведения хлынут широкой рекой. Но конечно, я не собираюсь ими торговать, как некоторые идиоты, упаси Юникрон! Я придумал кое-что поинтереснее…       Прямо сейчас я сижу за своим терминалом — не слишком удобное место в самом углу, к нему приходится пробираться, протискиваясь между сдвинутыми стеллажами, зато никому и не видно, что у меня на экране. На экране у меня схема строения высшей нейросети, глава из учебника для студентов-медиков первой ступени. Предыдущие одиннадцать я уже прошел, затвердив намертво — остался последний шаг.       Запрещенные эксперименты.       Хех… это для нас, низших, они запрещенные, а для оплавков из высших каст можно все, если тихо. Если не афишировать, если хоть какой-то вывеской прикрыть… покопайся, например, в делах десятка частных клиник типа «Быстро, качественно, недорого», и в половине случаев обнаружишь, что это мастерская по изготовлению интерботов или лаборатория для этих самых пресловутых «запрещенных экспериментов». Я легко барабаню пальцами по терминалу, проматывая текст. План работы уже намечен — и разумеется, я не собираюсь идти в клинику. Не только потому, что там не сделают того, что я хочу, но более потому, что такие апгрейды запрещены. И не просто запрещены…       В возможность таких апгрейдов просто никто не верит. «Это все фантазии Времен Хаоса»… «Бредни из холофильмов»… «Каким корпусом тебя наделил Юникрон, в таком и ходи»… изменить форму пластин внешней брони, изменить цвет, добавить гравировку, вывести нейросети к поверхности для большей чувствительности, переделать конфигурацию коннектора или клапана, поправить лицо — запросто! Но повысить чувствительность сенсоров, добавить скорости, реакции, выносливости, силы… о нет, о таком нельзя даже думать! Немедленная смерть! Или не немедленная… но все равно смерть. Главным образом от бластерного выстрела или инъекции кислоты. Да, я знаю, такие опыты проводились, и результаты были подчищены и засекречены. То, что я добрался до них, по большей части случай и удача.       Правящему классу не нужны такие граждане — не нужны те, кто будет сильным сам по себе, кто будет опасен. Кто будет… автономен от выстроенного ими общества. Слабыми проще управлять.       Поэтому — я займусь этим сам.       Конечно, я боюсь. Не столько проводить такой опыт на себе, сколько понимать — случись что, и никто не вытащит. Просто потому, что тупо не будет знать, что пошло не так, откуда взялось и как помочь. И главное, потому, что я буду один… я иду на риск и риск немалый, но доверять кому-то из коллег? Нет. Такой ошибки я не совершу — сколько я знаю случаев, когда чьи-то планы срывались из-за «похвальной бдительности» сознательных граждан?       «Удача сопутствует смелым!» — так, помнится, говорили в древности? Нужно только хорошо подготовиться — но у меня уже все готово. Смонтирована платформа, домашний дрон перепрошит и пересобран по типу медицинского… программы, которые я планирую загрузить себе, отшлифованы до последнего глифа. Детали подобраны так, чтобы в случае чего, от них можно было бы легко и быстро избавиться. И как раз подходит время, когда можно взять выходной на несколько циклов — тянуть дальше не имеет смысла.       Если все пойдет так, как я планировал, мне хватит времени. Если я ошибусь… что ж, когда я не выйду на работу, кто-нибудь найдет мой мертвый корпус. Я свел риски к возможному минимуму, подготовил все, что только мог… и я это сделаю. Потому, что не хочу, чтобы всякий шлак, способный лишь жрать и развлекаться, смотрел на меня, как на грязь.       Победа или небытие — и пусть поможет мне Праймас, ибо в милость Юникрона я уже не верю.       Слышишь ли ты меня, Отец Хаоса, Ржа и Погибель? Я делаю первый шаг на пути, не зная, где кончится этот путь, но знаю другое — если удача будет со мной, Хаос воцарится на Кибертроне. Ты есть Хаос, ты безумие и мрак, как говорят Служители Юникрона. Я не страшусь безумия и мрака — если на моем пути я увижу нечто, что будет хуже изнанки нашего мирного и процветающего общества… что ж, я удивлюсь.              Вернувшись домой, я первым делом проверяю свой терминал и вывешиваю сообщение о том, что буду недоступен по причине отдыха. А затем открываю контейнер с имплантами, которым скоро предстоит стать частью моего корпуса. Они хрупкие и тонкие, скорее всего их придётся прикрывать декоративными накладками — уж больно причудливо будут смотреться… хотя я всегда могу сказать, что просто следую моде — сейчас популярны накладки, походящие на украшения древних. Буду как в сказках…       Как давно это было, сказки и наивная вера в будущее? Далёкая юность.       Я распаковываю сенсорные антенны, бережно осматривая — вроде всё правильно. Все так, как надо, и можно вручить их в лапки дрона — он, следуя написанной для него программе, произведет операцию, когда я отключусь. Последний штрих… инъекция блокиратора нейросети, очень дорогой препарат. Слава Юникрону, что хоть легальный. В гораздо меньших дозах его применяют при болезненных судорогах, часто случающихся у рабочих малоподвижных специальностей, пьют, смешивая со слабозаряженным энергоном. Доза, которую я себе вколол, применяется при операциях с изменением корпуса. Надеюсь, я правильно ее рассчитал — все же, обычно изменения затрагивают совсем другие области. Коннектор или клапан чаще всего.       Ложусь на платформу, чувствуя, что конечности уже плохо слушаются. Мне тревожно — чувствую, как подрагивает искра в груди… вот, кстати, еще одно направление для апгрейда — искра и ее защита. Она должна быть защищена гораздо лучше… камера должна быть прочнее, а ложемент более гибким. Амортизация… и возможность защиты от сканирования…       Пытаюсь сохранить это в памяти за пару кликов до того, как отключусь. Нет сил на то, чтобы думать, и я просто плыву в потоке образов и воспоминаний. Мелькают картинки: новостные сводки, золотые башни Айкона, любезно-равнодушная улыбка на красивом лице Альфа-Триона, веселый оскал полузнакомого бродяги, свист сквозь надколотый дентапласт. Истощенные, опустошенные, изломанные тела — и отполированная, позолоченная броня под полупрозрачными накидками из дорогого инопланетного органического материала. Контрасты, контрасты, контрасты…       А я болтаюсь где-то посередине, в любой момент рискуя упасть вниз. Как и любой такой, как я — представитель обслуживающего класса, не защищенный ничем, кроме иллюзорного покровительства. Полиция не утруждает себя расследованием преступлений против таких, как я — если меня, как пару моих коллег недавно, ограбят, покалечат или изнасилуют, исход дела будет зависеть только от суммы, которую я смогу заплатить за расследование и поиск. Да и то, если у преступника хватит средств на взятку, или класс будет на несколько ступеней выше моего, его отпустят, а мне посоветуют заглохнуть.       Не хочу быть беззащитным.       Не хочу быть зависимым.       Не хочу быть слабым.