Жара (Chaleur)

— Удерживайте позицию! Голос Эномая звучал утомлённо, но несмотря на его улыбку, был жёстким, как удар кнутом. После полудня стояла удушливая жара, тем не менее, рабы тренировались усерднее обычного, тогда как остальные были заняты в тени храма, очищая его от мусора. — Начали! Гладии рассекали воздух за мгновение до того, как сойтись в очередном ударе. Звон металла окружал дерущихся, и их топот поднимал облака пыли и песка, частички которых оседали на потных телах. Возле стены Назир с яростью защищался, и его желание положить Агрона на лопатки со времени последнего боя лишь усилилось. Удары сирийца были быстры и достигали цели быстрее, чем прежде. Агрон улыбался, парируя выпады Назира, который хоть и не был гладиатором, однако знал, как защищаться. Гибкость позволила ему избежать некоторых ударов, но всё же иногда гладий Агрона достигал своей цели, вызывая у Назира тихое рычание, от чего улыбка соперника становилась шире. — Ещё раз, малыш, и, возможно, однажды ты сможешь уложить меня на землю, — сказал Агрон с лёгким смешком. Взгляд Назира стал жёстким, с ноткой вызова, желваки заходили по скулам, заостряя подвижное лицо в злой гримасе, а обычный его голос перешёл в практически утробный рык. — Я всё равно добьюсь этого, Агрон. Какой бы путь я не выбрал, в итоге ты окажешься на земле, а мой меч — у твоего горла. И ты будешь умолять меня положить конец твоим мучениям. Германец искренне рассмеялся и пропустил момент, когда меч Назира прошёлся по его боку. В ответ гладий Агрона рассёк плоть на бедре сирийца: у юноши вырвался стон, и его колено коснулось земли. Улыбка сразу же исчезла с лица Агрона. — Назир… — прошептал он, его меч тут же упал на землю, и гладиатор опустился на колени рядом с сирийцем. Его голос выдавал беспокойство за Назира, лицо которого было скрыто за тёмными длинными волосами, а дыхание срывалось от любого движения, сопровождаясь стонами. Агрон аккуратно взял лицо любовника в ладони, поднял на уровень глаз, и понял свою ошибку, когда увидел хищную улыбку. Назир с мечом в руке вновь кинулся на него, приставляя сталь к горлу. — Что ты сказал, гладиатор? — приподняв бровь, ухмыльнулся сириец. — Агрон! Я же велел вам обоим не ослаблять защиту! — Эномай повернулся к любовникам, с насмешливой улыбкой глядя на эту сцену. Агрон лежал на спине, его меч по-прежнему валялся в пыли, а Назир опирался одной ногой на грудь германца и тяжело дышал. Лезвие его гладия блестело на солнце, а с лица не сходила улыбка. Те, кто тренировался рядом, даже прекратили атаковать друг друга, наблюдая за представлением, и вскоре весь двор залился смехом. Эномай объявил новую позицию, и все вернулись к прежним занятиям. Назир убрал лезвие от горла Агрона и протянул руку, чтобы помочь ему встать, однако на этот раз гладиатор не обманулся видом любовника. Он схватил его руку, но вместо того, чтобы выпрямиться, резко потянул на себя, подтаскивая ближе. Назир застонал от резкой боли в бедре и обессилено толкнул германца в грудь, заставляя его перекатиться на бок. Тот в долгу не остался: перебравшись через Назира, он безмятежно устроился на бёдрах любовника, перехватил его запястья и прижал их к земле. На его лице красовалась та же улыбка, что немногим ранее у Назира. Юноша изо всех сил сопротивлялся, пытаясь сбросить с себя тело Агрона, но тот был сильнее, и вскоре Назир перестал дёргаться. — Я сказал, что однажды ты положишь меня на лопатки, но, кажется, этот день ещё не настал, малыш. Назир вновь отозвался рычанием с ноткой недовольства, и Агрон склонился к юноше. Их лица находились очень близко, но гладиатор даже не думал завершать прикосновение. Назир закусил губу. — И кто же теперь умоляет? — тихо рассмеялся Агрон, растягивая губы в улыбке. — Проси меня положить конец твоим мучениям, — передразнил он любовника, но Назир не проронил ни слова, лишь уставился на Агрона. Лёгкое движение его тела напротив бёдер гладиатора говорило само за себя. Глаза Агрона потемнели, и он бессознательно ослабил хватку. Назир воспользовался возможностью приподнять лицо и прикоснулся губами к губам Агрона. От нежного поцелуя по спине гладиатора пробежал приятный холодок, и он помолился всем известным ему богам, чтобы этот момент никогда не кончался. Поцелуй быстро перерос в страстный, горячий, под стать царившей в воздухе жаре, и участил дыхание обоих. Разорвав прикосновение их губ, Агрон услышал недовольный, возмущённый стон. Его грудь тяжело вздымалась, наполняя лёгкие застоялым жарким воздухом. Напоследок Агрон заглянул в глаза любимого, но не задержал взгляд и перевел его на тело под собой, отчаянно пытаясь отдышаться. На солнце тело сирийца блестело от пота: из-за усталости, жáра вокруг и тепла кожи Агрона. Тонкая линия светлого рубца — следа от раны, нанесённой римлянином в лесу, выделялась на тёмной коже. Гладиатор пробежался пальцами вдоль шрама, прежде чем зарыться лицом в волосы Назира. Он уже собирался вставать, когда раздался голос Эномая. — Отдохните! Возобновим тренировку на рассвете. Возбуждение охватило убежище, как и всегда в конце дня. Звонкий смех, похлопывания плеч в знак одобрения за проделанную работу, и вот уже гладии сложены и все спешат освежиться. Агрон сорвал с губ Назира поцелуй, прежде чем подняться и увлечь его за собой. — Давай выпьем, чтобы не засохнуть на солнце, как две ящерицы, — произнес он сквозь смех, обнимая любовника за плечи. Назир внезапно остановился и Агрон тут же застыл рядом. Руки сирийца обвили торс гладиатора, и он оказался напротив мощного тела любовника, блаженно прикрыв глаза. Агрон опустил лицо к его волосам и глубоко вздохнул. Стоя вот так неподвижно, им пришлось потратить ещё несколько минут, чтобы выровнять сбившееся дыхание. Наконец Назир поднял голову. — Ненавижу, что ты выше меня, — бросил он, выскальзывая из объятий. — Это моё преимущество, — прошептал Агрон. — В чём? Пальцы Агрона пробежали по щеке Назира, лаская. — Когда ты стоишь напротив, то можешь услышать, как бьётся моё сердце. И оно бьётся только для тебя, — сказал он. Тёмная кожа Назира не смогла скрыть лёгкий румянец, Агрон его заметил и получил повод сорвать у любимого ещё один поцелуй.