***
С того времени прошло ровно четыре дня. Каждый раз Орочимару приходил поменять повязки, обновить мазь и проверить состояние парня. Саске пришел в себя окончательно только на третий день и уже мог держать ложку. Его нервные окончания были повреждены при обвале, но Орочимару смог восстановить чувствительность, а значит, ампутация не понадобилась. Все это время он присматривал за ним, стараясь оказаться рядом во время его пробуждений, или очередного приступа боли. В одну из ночей Саске так лихорадило, что он чуть не разодрал шов на боку — его вновь охватил панический страх и ощущение, что он у Данзо. И даже сейчас, на четвертый день лечения, Саске часто озирался по сторонам, пока не замечал знакомое лицо врача, и паника немного отступала. Но каждый раз его терзали чувства сожаления и страха — Саске ни на миг не переставал думать о Сакуре. — Как себя чувствуешь? — Заботливо спросил Орочимару, принеся завтрак и несколько таблеток. — Намного лучше. — Кивнул парень, взяв таблетки синего цвета и задумчиво вертя их в руке. — Я помню, как Сакура дала мне эти лекарства. — Орочимару чуть улыбнулся. — Я все время думаю о ней. — Почему бы вам не поговорить? — Нет! — Всполошился Учиха, быстро проглотив таблетки. — Она не должна видеть меня таким беспомощным. — Она видела тебя, когда ты выглядел намного хуже. Воспоминания штурмом захватили голову. Саске вспомнил, как Сакура пришла к нему, когда он казалось, забыл обо всем. Ухаживала, улыбалась, а в изумрудных глазах блестели алмазы слез. Она прошивала его душу трепетом и заботой, которую Саске очень долго не мог почувствовать. Она полюбила его и приняла со всеми осколками в сердце — а он чуть не убил ее. И вот опять что-то противно заныло, закололо в груди. Настоящий пожар разрывал грудную клетку, опаляя очагом органы. Саске схватился за грудь, тяжело дыша. Перед глазами лишь улыбка той, которая бросилась за ним в самое пекло. Она позволила быть его ангелом — а он посмел забыть ее. — Сакура. Он шептал ее имя, а на глазах закипали слезы — это были слезы отчаяния. В голове слышен голос — как громко его звала Сакура, чтобы он очнулся от кошмара, чтобы понял, что не виноват в смерти Итачи. Она продолжала спасать его, даже когда он снова потерялся во мраке. — Мне досталось намного больше любви, чем я заслуживал. — И горячие слезы предательски упали на руки, впитываясь в бинты. — Сакура всегда говорила, что самое страшное выражение моего лица — когда я абсолютно спокоен. И даже с таким пугающим лицом, с холодным взглядом и запахом смерти, я помню, как она отчаянно пыталась мне помочь. Всегда. И вновь обрушилась волна с Девятый вал. Саске сжимает простынь, почти рвет ее на части, и глухо воет, скулит, пытается смаргивать позорные слезы — но не в силах. Сакура сильнее Саске. — Как же она смогла верить в меня все это время? — Ну, на самом деле Сакура очень сильная. Может быть и не внешне, но поверь, ее дух непоколебим, когда дело касается тебя. Сакура всегда на твоей стороне, не важно, кем ты был в прошлом. Мы все узнали истинный смысл твоих преступлений, и поверь, Харуно будет первой, кто встанет рядом с тобой. — Замечая, как Учиха чуть улыбнулся, Орочимару спросил немного громче: — Саске, ты же любишь ее? Их разговор прервал стук в дверь. На пороге был один охранник, приставленный к Саске, чтобы никто не смог ему снова навредить, а за его широкими плечами виднелась знакомая копна темных волос. — Здравствуйте, Саске-сама, Орочимару-сама, — поздоровался охранник и чуть отступил. — К вам посетитель, пускать? — Конечно, — махнул Орочимару. — Спасибо, ты можешь быть свободен. — Охранник вновь поклонился и исчез за дверью. — Гаара? — Удивился Саске, рассматривая вошедшего парня. Сабаку-но лишь кивнул и прошел к кровати. — Помотал же ты нам нервы, — выдохнул парень, положив руку на перебинтованное плечо. — Все волнуются за тебя. Зачем ты попросил сказать ей, что не выжил? Ты что, знаешь, как она себя чувствует? Да ничего ты не знаешь, даже понятия не имеешь о том, что творится у нас. — Мне жаль, — выдохнул сипло Саске, на что детектив лишь покачал головой. — Ты взял на себя такую ответственность — быть преступником, но какого черта должна страдать Сакура? — Гаара, я не могу быть с ней. — Да кто тебе это сказал, придурок? — фыркнул Гаара, присев рядом и рассматривая еще незажившие раны. — Сильно тебя зацепило. — И его голос дрогнул. Саске посмотрел на то, как лицо друга нахмурилось, а губы сжались в тонкую линию — сомнений нет, Гаара очень волновался. — Мне лучше. — Успокоить меня пытаешься? — усмехнулся Сабаку-но, взяв его руку, на которой был браслет. — Если бы я не встроил маячок, ты бы там подох, понимаешь? Сколько еще раз ты будешь ставить свою жизнь на кон так легкомысленно, Саске? — Прости, — выдавил из себя Учиха, и чуть опустил голову. Он понимал, что заставил своих друзей переживать и чувствовал вину за то, что просто оставил их позади, как какой-то балласт и ринулся в руки смерти. — Ничего, ты сейчас сидишь здесь, значит худшее позади. — Вновь слегка похлопав его по плечу, Гаара вдруг замер. — Этот отвратительный ожог на плече — его рук дело? — Здесь была его метка, если можно так сказать. — Потирая машинально это место, ответил Саске. — На самом деле я должен рассказать тебе правду — Шимура мертв и это я убил его. Понимаешь, я опять убил человека. — Это не человек, Саске, — отрезал грозно Гаара, — Шимура был чудовищем. — Да, ты прав друг, но… — И тут стало тяжело говорить от подступившего кома к горлу: — Это чудовище меня вырастило. А потом он вновь заплакал. Гаара понимающе кивнул, и слегка потрепал парня по волосам. Конечно, он все понимает — их с Сасори тоже нашел Данзо. Наверное, многие скажут, как можно жалеть человека после всех пыток, которые перенес Саске? И Гаара ответит — можно. Особенно когда кроме этого чудовища у тебя никого не осталось. Когда Саске немного успокоился, вернулся Орочимару и попросил Гаару помочь с перевязкой. Позже, приняв все лекарства, Учиха все же решился на самый откровенный разговор — рассказать что было, когда он нашел Данзо. Сабаку-но с ужасом слушал про пытки, про то, как он заставлял Саске унижаться, падать на колени и кричать, словно не своим голосом о помощи. — Этот ублюдок нарисовал тебе кровью улыбку. — Сжав кулаки, процедил детектив, когда Саске решил взять паузу. — Издевался над тобой, почти лишил сознания до такой степени, что ты услышал Чараске. И ты все равно в конце обнял его хладное тело? — Я отвратителен, да? — грустно улыбнулся Учиха. — Не говори ерунды. В тот момент, по твоим рассказам, ты обнимал не преступника ранга-S, беглого наркобарона и главу мафии, нет. Ты обнимал человека, который заменил тебе дом, семью и отца. Я не могу, — да и никто не может, — судить тебя. — Спасибо. — Благодарно кивнул брюнет, вновь смотря на Гаару. — Как себя чувствует Тентен? — Ох, ну вроде хорошо. Карин от нее не отходит, каждый раз с Анко проверяют ее состояние. Даже не думал, что смогу быть счастливым после всего своего прошлого. — Это прекрасная новость, я рад за тебя. — Тепло подбодрил его Саске, но позже улыбка снова сошла с лица. — А как там Сакура? — Не очень. — Гаара тоже посерьезнел, ощущая, что ему стоит знать. — Видишь ли, тот факт, что ты не вернулся, сломал ее. Сакура каждый день приходит на работу, берет кучу заключенных, а потом, уезжая к Цунадэ-саме, пытается найти возможность связаться с тобой. — Она живет у госпожи Цунадэ? — Да, госпожа Цунадэ забрала ее после того рокового дня прямо из «Бухты». — Решив немного разбавить напряженную атмосферу, Гаара продолжил: — А Наруто сейчас живет у Хинаты, кстати, он наконец-то сделал ей предложение. — Наконец-то этот идиот додумался, столько времени прошло! — Рассмеялись парни. — Хината замечательная, она ведь мне как сестра, ты знаешь, — а я не ценил даже эти узы. — Саске, — Сбежал от Хинаты и делал вид, что не знаю ее, ненавидел брата и верил, что он убил нашу семью, забыл Наруто, тебя, Дейдару и Сасори. — На последних именах они оба погрустнели. — Я подвел Сакуру. Из всех людей она никогда не опускала руки и не теряла надежды помочь мне. Была рядом, даже когда я вновь провалился во мрак. — Ты должен поговорить с ней. — После длительной паузы, решительно заявил Гаара, вставая с кровати. — Нет, я не могу. — Да наплевать мне, что ты не можешь, это ради Сакуры! — повысил голос парень, на что Саске вздрогнул. — В общем, прекращай бегать и играть с судьбой в прятки, возьми инициативу в свои руки и будь мужчиной — найди и поговори с ней. Сакура ведь все еще ждет тебя домой, Саске. «Я все еще жду тебя домой, Саске» Голос матери ворвался в голову и практически задушил от воспоминаний. Попрощавшись, Гаара ушел, а Саске словно пробило током. Его лихорадило, трясло, подступали рвотные позывы — все из-за того, что столько времени он отвергал единственную правильную вещь. Сакура — лекарство для преступника. Его лекарство. — Я вижу, Гаара не растерял способности вправлять людям мозги, — усмехнулся главврач, стоящий все это время за дверью. — Что ты так заметался, у тебя еще швы не зажили толком. — Орочимару-сама, я так больше не могу. С ума схожу без нее, я просто хочу увидеть Сакуру. — Мужчина довольно усмехнулся. — Вот теперь ты говоришь по делу. — Принеся горсть таблеток, Орочимару подал парню стакан воды. — Убежать можно от кого угодно, даже от Шимуры, но от судьбы не убежишь никогда. И если это действительно твой человек — он обязательно будет с тобой. — Но примет ли она меня обратно? — А разве она когда-то от тебя отворачивалась? И тут в сердце начался дикий пожар. Все тело заныло и свело судорогой, до жгучего кома в горле. Ответ был прост — никогда. Сакура никогда не отворачивалась от него. И ради того, чтобы понять это, Саске пришлось потерять ее. — Вы передали ей мои слова? — Я сказал, что не можем найти тебя. Уж извини, но сказать ей в лицо, что ты не выжил — выше моих сил. — Саске вновь поник, а Орочимару бережно провел по спутанным черным волосам, кладя ладонь на его лицо. — Хочешь, скажу, что я вижу? Уверенного мужчину, который не побоится встать горой за своих близких и никогда не бросит в беде. Но за этими глубокими темными глазами я вижу испуганного и одинокого мальчика, который нуждается в самом банальном чувстве — чтобы его поняли и простили за всё. Прошлое уже позади, Саске, все будет хорошо. Саске завороженно слушал, как Орочимару еще несколько раз поругал его за то, что он посмел расхотеть жить, а внутри что-то защемило. Ответ был всегда близко, вон же, протяни руки и ты обретешь свое прощение. — И вообще, какой же ты непослушный ребенок. Еще раз полезешь на рожон, я тебя лишу сладкого, а ты очень любишь эту гадость. — Усмехнулся Орочимару, заканчивая отчитывать бедного Саске. «Если снова полезешь в драку, сын — в следующий раз я лишу тебя сладкого» — Орочимару-сама, — прерывая речь врача, позвал его парень. — Наверное, с моей стороны это очень странная просьба и совсем не в моем стиле, но… — Он чуть приблизился к мужчине и слегка вытянул вперед дрожащие руки. — Можно мне вас обнять? Орочимару на миг впал в ступор, но замечая, как трясущиеся руки теребят его халат и как Саске немного смущается, выдохнул: — Тебе не нужно спрашивать об этом, мой мальчик. — Притягивая его к себе, ответил Орочимару, а Учиха спрятал лицо в его плече. — Ты заслужил, чтобы к тебе отнеслись с добротой. Хотя и мне это тоже не свойственно. Все хорошо, Саске, ты не один. От Орочимару пахло медикаментами, приятной отдушкой для халата, крепким кофе и шоколадом. И для Саске от него пахло домом, заботой и чем-то, чего он был лишен. Чувствуя, как он стал успокаиваться, пока мужчина чуть поглаживал его по спине и все равно немного продолжал ругать, Саске понял то, что ощущает сейчас с трепетом. Это было — тепло отцовских объятий.***
На Токио уже опустился вечер. Прохладный и легкий ветерок залетал в окна палаты, потревожив сон Саске. Парень еще какое-то время просто наслаждался вечерней прохладой, но позже решил встать и умыться. Время было около семи часов, и Саске подошел к окну, рассматривая, как солнце отдает последние лучи горизонту прячась за него, и теперь им владеет луна. Красивый яркий месяц смотрел на него с неба, водружая на синеву мелкие звезды. Яркие и блестящие — как глаза Сакуры. Он все время думал о том, что скажет ей. Даже во сне слышал, как Харуно звала его, так отчаянно, но так трепетно — так, как только она может. Он помнит каждую мелочь — тонкие запястья, красивые розовые волосы и изумрудные большие глаза — всегда смотрящие на него с сожалением. Ей всегда было больно за него, скорее всего поэтому он чувствовал меньше тяжести в груди находясь рядом с ней — она забирала все себе. — Я бы смотрел на нее вечность, притянул к себе и обнимал вот так крепко — пока не услышал бы, как заходила застопорившаяся механика моего сердца. Она бы снова меня ругала, а потом возможно я поймал несколько слезинок, — вновь пролитых по моей вине. Сакура. Мое спасение, мое лекарство, мой ангел. Если бы мне сказали, что я смогу почувствовать такую бурю эмоций к обычной девушке — я бы рассмеялся, ведь узы мне всегда только мешали. — Саске облокотился на подоконник, улыбнувшись. — Но ты никогда не была обычной. Ветер подул в спину, проникая под просторную футболку и словно подгоняя к выходу. Нужно наконец-то встать на ноги и просто сделать шаг. Один шаг, чтобы обрести свое счастье. За дверью была какая-то суета, и послышались чьи-то голоса. Саске подошел ближе, протягивая руку, чтобы открыть дверь, но приближающиеся шаги на мгновение ввели в заблуждение. Дверь с хлопком отворилась, и Саске тут же окутал приятный мягкий шлейф запаха лаванды. На пороге стояла Сакура, ее розовые волосы были теперь до плеч, а во взгляде читалось беспокойство и тоска. — Значит, ты жив. Ох… Я же… Да я… — Она не могла найти в себе силы на слова — его взгляд мгновенно пленил ее. Харуно лишь сжимала кулаки, пытаясь сдержать дрожащие нотки в голосе, а Саске вдруг улыбнулся ей. Так тепло и благодарно. Он притянул ее к себе за талию, сцепляя руки за ее спиной в замок. Сакура выдохнула, а потом легко пробежалась пальцами по спине парня, утыкаясь в плечо и вдыхая аромат мяты. Они скучали. Смертельно скучали друг по другу. Саске провел рукой по коротким волосам, зарываясь в них носом, а Сакура сильнее льнула к нему — они слышали биение их сердец. — Я ведь… — Всхлипнула Сакура вполголоса, пытаясь сказать нечто важное. — Саске, я… — Я тоже люблю тебя, Сакура.