Boy, you got me fucked up

"Я проебался". Эта мысль ритмично стучала в голове Галлагера в такт каждому его шагу. Со всех сторон в него впивались взгляды других заключённых. Кто-то что-то выкрикивал вслед мальчику в свежей жёлтой робе. Он не обращал внимания. "Проебался" - прогудело его подсознание, когда, следуя за надзирателем, Йен начал подниматься по узкой железной лестнице. Это соображение показалось парню тогда каким-то совершенно новым открытием. К последней же ступеньке оно повторилась в мозгу мальчика так много раз, что он успел пройти все стадии принятия, поднимаясь на второй этаж. Когда Галлагер зашёл в камеру, эта идея стала аксиомой. Дверь за Йеном захлопнулась, и только сейчас он осознал, как громко было снаружи. Оказавшись в тишине, парню стало как-то не по себе. Он положил свои немногочисленные вещи на верхнюю койку и застыл в такой позе, потому что просто не знал, что ему делать дальше. Он злился, хотя сам не понимал на кого. Где-то внутри загорелось желание разнести эту камеру ко всем чертям: разорвать постельное белье, вынести дверь, разломать железные каркасы кроватей. Но он просто стоял, совершенно не двигаясь, даже не пытаясь понять, как все зашло так далеко. На это давно уже было поебать. Сзади подала свой противный голос скрипучая дверь, отчего Йену сразу же захотелось вмазать тому, кто её открыл. Парень резко развернулся и остолбенел: на него смотрел Микки. Сердце Йена упало в пятки. Там оно задержалось на пару мгновений, а потом взлетело куда-то вверх и забилось с невероятной силой и скоростью, отзываясь неприятными ударами в горле мальчика. Милкович ляпнул что-то про картель. Галлагер пропустил это мимо ушей. - Ахуеть,- проговорил он наконец, относя это не к словам Микки, а к самому его присутствию. - Только моя нижняя, так что ты сверху, - прыснул Милкович и упал на кровать. Да, это точно был он. Это точно был тот самый Микки, который замахивался на него монтировкой, тот ебаный Микки, который получил пулю в задницу, убегая от старой психопатки, Микки который женился на русской шлюхе, чуть не выбил Йену пару зубов, а потом едва сдерживал слезы, оставляя его в больнице, Микки, который заставлял его жрать таблетки и набил у себя на груди имя Галлагера, Микки, которого Йен бросил в тюрьме, а затем на мексиканской границе. Теперь он развалился перед Галлагером на тюремной койке, сложив руки за головой и слегка улыбался. Йену стало стыдно. Он почувствовал такую невыносимую ненависть к себе, что был бы не против взорваться в эту самую секунду, распластавши остатки своего тела на этих отвратительно белых стенах. Но еще в миллион раз сильнее его потянуло к парню, что спокойно лежал перед ним в такой же жёлтой, яркой робе. Галлагер наконец дернулся с места. Он навис над Микки, разглядывая его лицо. Милкович ни капли не изменился: смотрел все тем же родным взглядом, рядом с которым все остальное переставало существовать. Йен колебался. Вдруг он почувствовал прикосновение руки к своему затылку и все понял. Теперь уже было неважно, сколько раз он оставлял Микки, главное, что тот каждый раз находил его заново. Неважно сколько раз это чужое сердце разлеталось на кучу маленьких частей, главное, что сейчас оно было целым и вновь доверялось Йену. Да, он проебался, но теперь такого точно не случиться. Галлагер медленно прикоснулся к губам Микки и тут же, не удержавшись, жадно засосал его. Когда он наткнулся на язык Милковича, по телу пробежала волна мурашек. Микки крепко прижал его к себе, все интенсивнее облизывая каждый уголок его рта. Губы, язык, зубы, подбородок, щеки, шея - Йену было плевать, что целовать, кусать или лизать, ему просто хотелось ощущать рядом запах любимого человека. Чуть больше пяти минут Галлагер не мог от него оторваться. Потом он просто приподнялся и еще раз посмотрел в светящиеся глаза Микки. И теперь ему стало до ужаса больно, будто бы из груди достали пулю, при этом окончательно разорвав рану. - Прости меня, - шепотом проговорил мальчик, зажмурился и упал лицом на грудь Микки. - Ты ебаный кусок дерьма, Галлагер, - буркнул Милкович и крепко обнял его, запустив руку в ставшие черными волосы. Он попытался приподнять голову Йена, но тот упёрся и в итоге сполз с Микки, уткнувшись в подушку, его плечи начало легонько трясти. - Ты что плачешь? - Микки на секунду испугался и попытался развернуть Йена на бок, тот, как ни странно поддался. - Я... - он просто не представлял, что сказать, поэтому просто рвано дышал и вглядывался в голубые глаза Микки. - Блять, я люблю тебя, - Милкович вдруг улыбнулся и прижался губами к его лбу. - Я тоже, - тихо сказал он, положив руку на острое плечо Галлагера. И это звучало так просто и правильно. Так просто, но так жизненно необходимо. - Твои волосы отрастут? - вдруг спросил Микки, проведя по ним рукой. - Может через месяц или два, - Йен пожал плечами. - Не вздумай их больше красить, - Милкович серьезно посмотрел на парня и добавил: - А то выглядишь, как пидор, - Йен едва заметно улыбнулся. - Ну иди ты уже, блять, сюда, - выдохнул Микки, притягивая к себе Галлагера и, заодно, расстегивая пуговицы дурацкой желтой робы.