Эклектика

      Спэйси Э. Ленрой

      В первый день, оставшись в одиночестве, Спэйси Ленрой боялся открыть глаза. Он свято считал, что опасность не так страшна, если ее не видно.       Стальные наручники давно натерли запястья до крови. Раны щипали, как если бы на них накапали настойкой цейруса, саднили, жгли огнем, когда металл касался незаживающих ран. Спэйси старался не двигаться. Стоило ему заснуть — тело опускалось, запястья скользили по стали, причиняя боль. Ступни, закованные в кандалы, замерзли давно. Юноше казалось, что вместо пальцев на ногах образовались обледеневшие обрубки, на которые он уже никогда не встанет. Позавчера, еще до смерти Ригеля, Спэйси ухитрился достать до левого колена — никакой реакции не последовало. Единственное, что он продолжал чувствовать — это бедра. Спина давно отказала юноше, по глупости он прислонялся ею к стене. Бедра да измученные руки — вот что осталось у Спэйси Ленроя. Голода он уже не чувствовал, одну лишь сосущую пустоту внутри. Иногда юноша падал в обморок от слабости. Просыпался Спэйси тогда, когда кровь, ручьем капавшая с запястий, попадала на лицо. Первое время юноша брезгливо морщился, отплевывался, пытался сбросить тяжелые капли со лба и щек. Потом начал считать собственную кровь за спасение… Воды он не видел очень давно.       Невыносимая вонь стояла в камере. Спэйси привык к ней: и к запаху гниения, и к смраду экскрементов, и тонкой нотке плесени, что примешивалась к без того отвратному амбре тюрьмы. Пахло кровью, рвотой, собственной мочой, потом. Спэйси переживал отвращение к самому себе, но большее отвращение, граничащее с помешательством, испытывал к трупу лучшего друга, что лежал рядом. В первый день Спэйси боялся, что Ригель встанет, как зомби, о которых Ленрою рассказывала бабушка, и покажет уродливую рану на шее, выбитые зубы, размозженный череп. Ленрой старался не смотреть на него. Закрыв глаза, Спэйси Ленрой вслушивался в тишину.       Он думал, вспоминал, болезненно переживал прошлое, вновь бегал по сияющим богатством коридорам, прижимался придворным дамам и запускал пальцы в их пахнущие лавандой и мятой локоны. С наибольшей болью Спэйси вспоминал обеды Анлоса, его купальни и мягкие постели. Что бы он отдал за возможность вновь упасть на перину! Что бы отдал за одно яблоко! В такие минуты просыпался желудок, напоминал о себе громким урчанием, судорогами. Иногда даже болью. Спэйси казалось, что кто-то протыкал ему живот и зло шевелил лезвием, вырывая крики. Юноша пытался выгнать из головы образы яств — они возвращались, стоило Спэйси поддаться зову мечт.       Во второй день голод, отвращение сошли на нет. Спэйси уже не думал о пище. Он даже сумел поспать, а отоспавшись, открыл глаза. Труп не пугал его. Странное равнодушие охватило Спэйси Ленроя. Нарушала равнодушие лишь тоска. Юноша вспоминал ушедшее, но уже другое. Балы, обеды, вечеринки… Нет, Спэйси вспоминал охоту, на которую напросился к отцу и кронпринцу. Конечно, Ленрой-младший не принес в Анлос ни тушки, но сам день оставил неизгладимое впечатление. Может быть потому, что благородное лицо кронпринца сияло от страсти, азарта, когда он гнал очередное северное чудовище в темных лесах. Эрродан, отец, предпочитал не рисковать собой, загонял оленей и единорогов, которые не могли нанести увечий. Кронпринц же отчаянно бросался под когти и клыки тварей и неизменно побеждал. В тот день Спэйси решил брать с него пример. Решил, но не смог. Спэйси Ленрой считал себя ничтожеством, трусом.       Юноша вспоминал сестричку Селесту, вздорную, бойкую девчонку, выросшую в настоящую красавицу. Она с детства хотела выйти замуж за кронпринца Михаэля. Наследник престола часто посещал Верберг, одаривал их с сестрой подарками, а один раз предложил Селесте переехать в столицу, намекая, что, возможно, там она встретит своего суженого. Разумеется, Сель с радостью согласилась, ведь она всегда отличалась амбициозностью, в отличие от брата. Сам Спэйси никуда не хотел ехать. Он бы с удовольствием остался дома, с семьей, в тишине и спокойствии, под крылышком родителей, однако отец заставил уехать. Как Спэйси теперь жалел, что не остался в Верберге!       Первым звоночком тревоги стал вечер, на котором Сёршу доложила о смерти Вэйрона Марко. К тому времени кронпринц уже покинул город — Сёршу лукаво смотрела во время обеда на Селесту, побледневшую, как мел, потерявшую все. Ригель сказал: доигралась. Спэйси не совсем понимал сложившуюся ситуацию. Сестра строила отношения одновременно с двумя и любила то ли обоих, то ли никого. Погиб Вэйрон, в тот же день погиб кронпринц, и она осталась одна. Селеста писала отцу каждый день, прося забрать из столицы, но уехать не успела.       Вторым звоночком стали перемены в Йонсу Ливэйг. Спэйси мало знал новую фрейлину правительницы. Ему, интроверту до мозга костей, новые люди были в тягость. Одно дело крутиться в окружении пышногрудых служанок и придворных дам без намека на обязательства, а другое — начинать с кем-то дружить. Селеста же полагала, что полуэльфийка может ей пригодиться. Йонсу каждый день общалась с Астреей и знала все планы империи — так думала сестра. Смешно, но именно Йонсу положила начало конца Селесты. После ухода кронпринцессы Мару Йонсу закрылась в библиотеке замка и ни на кого не обращала внимания. Вечеринки, а часто и обеды проходили без нее. Один раз Спэйси встретил ее в саду Анлоса, в самом углу, за разросшимися кустами — Йонсу плакала, закрыв лицо руками, а на земле рядом лежала книга. Подойти Спэйси не решился.       С каждым новым днем Йонсу Ливэйг становилась все более серьезной, мрачной. Она ходила по коридорам с поступью королевы, элегантно, решительно, мощно, как валькирия. Она не смеялась, не улыбалась, и все чаще на ее лице мелькала плотная маска безразличия. С «друзьями» Йонсу не встречалась. Йонсу чаще виделась с Сёршу, чем с Селестой, что вгоняло последнюю в панику. Феи летали в Верберг дважды в день, но не возвращались.       Третьим звоночком стало возвращение кронпринцессы Мару.       Вот уже который год Спэйси Ленрой мучился от неразделенной любви к жене наследника престола, и именно это чувство позволило ему заметить перемены в Мару. Казалось, никто кроме него не видит потухшего взора первой красавицы империи, россыпи синяков, спрятанных за косметикой, оборванные чьей-то рукой пряди волос. Она подурнела от волнений и все реже показывалась в замке, предпочитая пригород Анлоса. Мару словно усыхала… Спэйси слышал слухи о беременности и не хотел в них верить. Кто угодно мог быть отцом будущего ребенка, но никак не тот, на кого говорили. Кронпринц, ревнуя законную жену к каждому мужчине замка, включая Спэйси, даже не ночевал с Мару в комнате. Он предпочитал проводить ночи с Селестой, чья спальня находилась напротив комнаты Спэйси Ленроя.       Иногда Спэйси ходил по коридорам внутреннего замка Анлос, не в силах заснуть. Он бродил по этажу Мару и каждый раз порывался постучать, но чудом останавливался. Что бы он ей сказал? Признание? Какой смысл? Ее рука отдана кронпринцу, а сердце — империи. Разве ей нужен он, глупый сын губернатора самой маленькой области страны? Спэйси был ребенком по сравнению с кронпринцессой Мару. Трусливым ребенком. Он так и не постучал в дверь. Только один раз Спэйси Ленрой осмелился заглянуть в замочную скважину, чтобы увидеть пустую спальню, накинутую на спинку кровати ночную сорочку и услышать журчание воды из душевой кабины — страшного секрета кронпринца Михаэля.       Что-то мучило Мару, но она продолжала носить маску дружелюбия и теплоты. В какой-то момент Селесте даже показалось, что про нее забыли. Спэйси ее уверенности не разделял. Йонсу Ливэйг подготовила почву для падения Селесты Ленрой — Мару столкнула соперницу, заручившись поддержкой Сёршу.       Однажды утром Селеста просто не пришла на завтрак, и брат понял — сказка сестры кончилась.       Если бы они вдвоем остались в Верберге! Это мучило Спэйси, как ничто другое. Сидя в промерзшей до атомов темнице, он грезил о родном доме. Вспоминал детский домик на дереве, эльфийские пляски, празднования, морской берег и безумно красивое ночное небо с россыпью звезд. Спэйси отдал бы роскошную жизнь в Анлосе в обмен на мирную и спокойную жизнь в Верберге. Однако теперь он сидел в темнице странного северного замка и едва не сходил с ума.       В третий день Ленрой-младший не обращал внимание ни на Ригеля, ни на себя. Замерев, Спэйси смотрел в одну точку и думал: что он сделал? Почему оказался в темнице? Леди Астрея не объяснила ничего. Когда начался пожар, главная башня просто поднялась в небо и, пролетев пару десятков километров, оказалась в заснеженных горах, перед чудесным волшебным замком. Рейниария Кайцер оглушила его, Спэйси, и Ригеля. Очнулись оба уже в темнице, закованные в цепи. Рейниария Кайцер на вопросы не отвечала. А потом…       Спэйси не хотел вспоминать, но перед глазами мелькала сцена, врезавшаяся в память, казалось, навсегда. Он видел разозленную Императрицу, взмах ее руки и полет камня, что убил лучшего друга Спэйси. Прошив горло насквозь, обломок упал рядом с Ригелем; Астрея же ушла, даже не пожелав взглянуть на пленника. Некоторое время Ригель визжал, потом начал хрипеть — и вскоре затих в луже смердящей крови.       Спэйси остался жив и не понимал, спасение это или наказание. К концу третьего дня он понял, что большим везением стала бы быстрая смерть. Он не чувствовал своего тела, а душа очерствела, засохла настолько, что не осталось сил на жалость к самому себе. Если бы юноша знал, что ему суждено погибнуть в темнице от одиночества, голода и жажды — Спэйси выбрал бы камень, пущенный магией императрицы.       Спэйси помнил легенды об эльфийских берегах. Говорили, что каждый умерший эльф переносится на пески неведомого мира, чтобы встретить тех, кого когда-то потерял. Спэйси обнял бы маму, бабушку, дедушку, своего пса. И Селесту, в благоденствие которой уже не верил.       Утро четвертого дня прошло в полудреме. Закрыв глаза, Спэйси Ленрой покачивался в цепях и уже не обращал внимание на струи крови, сбегавшие по рукам. Он ни о чем не думал. В голове зияла пустота. Тело обуял холод. Мысленно юноша в умиротворении скользил во тьме.       Спэйси очнулся тогда, когда в его глаза сквозь веки ударил невыносимо яркий зеленый луч. Ленрой-младший отвык от солнечного света, прожив больше недели в темноте. Он вздрогнул, зажмурился, попытался прикрыть лицо рукой, но та была связана цепью. Спэйси глухо, надтреснуто застонал. Металл в очередной раз вгрызся в раны, вызывая эхо боли. Боль низкими волнами охватывала нервные окончания и гасла в изможденном теле.       — Открой глаза, — раздался мелодичный, высокий голос. — Свет не причинит тебе вреда. Открой, не бойся.       Странное чувство охватило Спэйси. Всего три предложения сказал незнакомец (это, без сомнения, был мужской голос), а Ленрой-младший ощущал к нему полнейшее доверие. Спэйси был уверен, что незнакомец не обманывает. О причинах юноша даже не задумывался, будто подобное впечатление являлось абсолютно нормальным.       — Ну же, открывай! — голос снова обратился к Ленрою-младшему.       Спэйси с трудом, превозмогая боль в голове, открыл глаза.       Перед ним стоял молодой мужчина, практически юноша одних лет к ним, в длинном плаще цвета малахита. Каштановые кудри, такие же, как у Ригеля, только более темные и гладкие, доставали незнакомцу до подбородка. Широкие скулы и задорные, глубокопосаженные, чуть раскосые глаза невообразимой зелени заставили Спэйси обомлеть. На секунду он увидел лицо сестры. Потом же он понял, что у посетителя нет зрачков.       — Вы… вы кто? — прохрипел Спэйси и облизнул губы.       — Ой-ой-ой! — в ответ вскрикнул незнакомец, как колокольчик. — Ты молчи лучше, пока я не придумаю, как тебе помочь! Мое имя — Теллур. Я путешественник, прибыл издалека, не пугайся внешности. А тебя, кажется, Спэйси зовут? Ну-ка, Спэйси, дай мне руку.       Под его речами Ленрой-младший окончательно успокоился и зевнул. Смысл фраз едва достигал юноши. Свет уже не резал глаза. Руку он подать не смог и потому вытянул пальцы, покрывшиеся коркой крови. Спэйси чувствовал их очень слабо.       — Молодец! — похвалил Теллур и подошел ближе. Прикосновения его руки Спэйси не почувствовал и продолжил изучать незнакомца. Странная улыбка сияла на губах того, кто представился Теллуром, искренняя, но ненастоящая, будто приклеенная. Мужчина был высок, худ, строен и чересчур идеален. Стоило Спэйси подумать это, как улыбка раскрылась еще шире.       — Всё с тобой хорошо будет! — заверил несчастного Теллур. — Уж я постараюсь! Ну-ка, теперь ты чувствуешь мою руку? Нет? Ох, и кто это придумал, он или она! — прозвучала странная фраза. — Какая мешанина идей и кодов, ужас! Три кодировки в одном существе! Как же вы живете? Наверное, с ума часто сходите! Ладно… и не такое взламывал!       Незнакомец трещал, не переставая, но Спэйси соскучился по человеческому голосу, пусть и не понимал, о чем тот говорит. Отвратный запах ушел на второй план и вскоре совсем пропал.       — Я тут уже давно, — нараспев рассказывал Теллур, производя странные манипуляции, от которых воздух вокруг вибрировал и искрил. — Удивительный мир! Нет ни одного мира с тремя кодировками, только Мосант такова. Мои родители создавали с двумя, но кодировки не противоречили друг другу! А здесь? Совершенствование и статичность! И при этом стагнация! Неудивительно, что матрица постоянно рвется! Ну-ка… Это я уже взламывал…       Спэйси вскрикнул. Ему почудилось, что кто-то вогнал в живот копье.       — Прости-прости! — извинился Теллур. — Я нечаянно… Очень сложно! — пожаловался он. — Ну-ка, а если так… Что за узел!       Вода хлынула Спэйси в рот, освежая застывшее горло. Ленрой-младший принялся жадно глотать нежданный подарок. Довольный Теллур отступил на шаг.       — Ну, теперь-то я все понял! — похвастался он. — Ты и наесться должен. Как ты, Спэйси?       Ленрой-младший не ответил. Пустота в желудке, иссохшееся горло — это все исчезло. Он будто ожил. Воскрес. Заново родился.       Теллур понял Спэйси без слов.       — Прекрасно! А теперь — осторожнее!       Цепи разорвались с тонким звоном. Металлические звенья разлетелись в сторону; одна даже пролетела сквозь Теллура, как показалось Спэйси, но он бы слишком счастлив, чтобы обращать внимание на подобное. Ленрой-младший упал на пол. Ног он все же не чувствовал.       — Дядя, — смутившись, сказал Спэйси. — Я встать не могу.       — Что такое? — встревожился Теллур и наклонился к юноше. Глаза его странным образом светились. — О-о-о… Прости, тут я тебе не смогу помочь. В вас, живых, я не силен. Не бойся! — со смешком воскликнул он, заметив побледневшее в темноте лицо Ленроя. — Я не некромант и тем более не некрофил… Лечу — хуже некуда, особенно такое. Дай-ка руку еще раз, Спэйси.       Юноша, помедлив, исполнил просьбу. Ладонь Теллура едва чувствовалась, напоминала клубок тумана. «Неужели я еще и рук лишусь?!» — в панике подумал Спэйси.       — Нет, рук не лишишься. Все с тобой хорошо будет, — строго сказал Теллур. — Надо подумать…       — Спасите меня, пожалуйста! — взмолился Спэйси, стискивая ладонь странного юноши в зеленом плаще. Тот неопределенно махнул второй рукой.       — Это-то понятно! Как вернуть тебе ноги — задача сложнее. Но идея у меня есть, — Теллур помолчал. — Возможно, ты будешь жить слишком долго.       — Это плохо?       — Для кого как… — туманно ответил Теллур. — Возможно, ты откроешь в себе некоторые силы…       — Я не против!       — А может, у меня ничего не получится, — подытожил спаситель. — Я попытаюсь. Жалко мне тебя. Я всех спасаю. Хожу по Мосант, вытаскиваю умирающих из моря, из завалов, из лап хищников, из-под лучей солнца. Спасаю тех, кто того не заслужил, по вашему мнению: убийц, насильников, воров. Любой имеет право на исправление, понятно тебе? — Теллур строго взглянул на него, и даже улыбка не облегчила совесть Спэйси.       — Ой, — испугался Ленрой-младший. — Я у бабушки варенье воровал…       Теллур засмеялся.       — Варенье! Ну что, самый опасный из воров, сожми-ка мою руку покрепче и попытайся встать. Да, вот так. Чувствуешь их?       Спэйси, хотя и стоял, ног не чувствовал. Вместо них к телу будто приросла дубовая колода.       — Нет…       — Плохо, — будто подвел черту Теллур. — Ну ладно. Отец бы меня понял, в отличие от остальных — пропади они пропадом!       Ленрой-младший вскрикнул. Изумрудный свет залил его глаза, тело будто воспарило, заполыхало огнем и сразу же окунулось в ледяную морскую прорубь. Энергия забила в Спэйси ключом. Но самое главное — он чувствовал! Тепло охватило ноги наследника Верберга, распространяясь от бедер к кончикам пальцев. Он, не веря, попытался пошевелить ими. Большой палец на левой ноге слабо, но дернулся.       — Спасибо! — едва не плача, Ленрой бросился на грудь Теллуру. Тот устоял и даже, казалось, не дрогнул, будто семьдесят килограмм, обрушившиеся на него, ничего не значили.       — Тише! — ладонь Теллура погладила Спэйси по волосам. — Не радуйся раньше срока: один глаз у тебя теперь зеленый. Прости.       — Как зеленый… — опешил Спэйси и сразу же отмел все плохие мысли: — Зато я теперь ходить могу!       — Молодец! — похвалил его за оптимизм Теллур. — Раз можешь, нам нужно идти. Тебе пора домой, Спэйси Ленрой.       Теллур пошел в сторону выхода из темницы, но наследник Верберга остался стоять.       — А вы… вы не можете вылечить Ригеля? — жалобно произнес Спэйси, вспомнив о друге.       Мужчина в зеленом плаще обернулся.       — Вылечить? Его можно только воскресить, но я не властен над смертью. Воскресить может только тот, кого ты называешь Темным королем. И, боюсь, сейчас он бессилен. Многое изменилось, Спэйси Ленрой, — заявил Теллур. — Боюсь, столь многое, что мир ты не узнаешь. Ты выпал из жизни после пожара. Столицы больше нет. Нет ни Брааса, ни городов-близнецов, ни Хайленда, ни Синааны. Война закончилась, Спэйси, тебе пора домой.       — Закончилась? — на автомате переспросил Ленрой, думая совсем о другом. Теллур снова понял его без слов.       — Верберг цел. Бог хранит этот город, пусть и не тот, на которого все думали. Удивительно, что только богиня не сделает из зависти и желания отомстить. Пойдем, и ты увидишь сам.       Кивнув, Спэйси бросил последний взгляд на Ригеля и направился к выходу. Ленрой-младший с удивлением смотрел под ноги. К радости от исцеления примешивался страх: Спэйси словно шел по стеклянной глади, под которой бурлил хаос. Каждый шаг менял реальность. Исчезла темнота, исчез коридор, исчез замок. Прошлый мир превратился в полупрозрачный фон; только Теллур оставался ярким и светился изнутри малахитом.       — Ты не сошел с ума, — заявил мужчина в зеленом плаще. — И Богом не стал — я просто переношу нас в пространстве, чтобы сэкономить время, которого у нас с тобой очень мало, мой друг. Не обращай внимания, просто иди вперед. Война закончилась, но это не значит, что наступил мир. Дом ждет тебя.       — Война закончилась… — с блаженством в голосе повторил Спэйси. — Домой… Как же она закончилась?       — Очень глупо. Боюсь, я не тот человек, что сможет тебе объяснить случившееся. Как бы то и было, Майриор Десенто и Астрея Аустен соединили сердца и живут вместе, объединив земли, точнее то, что от них осталось.       — Соединили сердца? — не поверил Спэйси.       — Да, и живут душа в душу, — с особой интонацией ответил Теллур. — Они отказались от власти.       — Леди Астрея отказалась от трона?       В это слабо верилось.       — Выбрала семейную жизнь, мечтает о ребенке. Довольно об этом, есть новости интереснее. Твой отец очень ждет встречи с тобой. Он уже слабо верит, что сын жив.       — А Селеста… Мертва? — с ноткой вины спросил Спэйси.       — Ты эти мысли брось, — совсем строго сказал Теллур. — Трусость, конечно, грех, но не настолько великий, чтобы в наказание ты стал инвалидом. Показывать свою храбрость тогда было бы безрассудством. Отчаянная храбрость — совсем не плюс. Ты ничего не мог сделать. Ты бы ей не помог. Ей было мало кто помог.       — Вы мысли читаете? — испугался Лерой-младший. — Вы… вы кто? Вы звезда?       — А когда-то твои предки верили в Эрмиссу, — посетовал мужчина в зеленом. — Никакая я не звезда! Твоя сестра мертва, и ты в этом не виноват. Выбрось из головы эти мысли и вспомни легенды. Эльфийские берега, тебе же рассказывали о них? Вспомнил? Ваша богиня — удивительна. Она обманула всех.       Спэйси остановился. Неужели…       — Дома тебя ждет портал, — с жаром воскликнул Теллур, — который перенесет твой народ в тихий, спокойный мир, где нет несчастий. Ты встретишь тех, кого потерял, окажешься там, где и должен быть. Смерть и несчастия отступят навсегда. Скажи, ты рад? Вижу, что рад. — Спэйси неуверенно шагнул вперед и продолжил путь, ведомый голосом Теллура. — Я здесь десять лет, изучил мир довольно неплохо и хочу вот что сказать: вы были бы счастливы и здесь, если бы ценили то, что имели, и не отравляли душу идеалом. В вас заложен путь к счастью: в веселье, семье, дружбе, впечатлениях, но есть конфликт, который не дает покоя. Стремление к совершенству — вот червоточина. Благо это или нет, мне сложно сказать. Ты можешь быть счастливым, Спэйси, если остановишься и поймешь, что у тебя уже есть все. Я вытянул тебя из ада — скажи, ты счастлив?       — Да… — мало что поняв, сказал Спэйси. Он действительно чувствовал себя так, будто находился перед вратами рая.       — Так задержись перед вратами! Вспомни в трудную минуту, как ты сидел в темнице и мечтал о смерти. Будь мудрее. Цени минуту.       Спэйси краем глаза заметил, что северные горы остались позади. Он шел по дремучему лесу, проходя сквозь деревья, и видел сотни розовых пятен, снующих в темноте.       — Ах, души, — снова заговорил Теллур. — Теперь ты их видишь. Когда-то маленькая девочка из Каалем-сум первый раз вышла из дома и так же, как ты, увидела жизнь. Волшебная девочка! Ее отметили даром исцеления. Она творила подлинные чудеса, будучи чистейшей душой, она хотела воскрешать мертвых. Прекрасное желание. В чем подвох?       — «Только тот, кто может вернуть жизнь, имеет право убивать», — вспомнил поговорку Спэйси, начиная понимать собеседника. Или же нет.       — Что за глупости! — отмахнулся Теллур. — Одни тираны себя так оправдывают. Совершенство, она хотела совершенства, которое недосягаемо! Сколько лет я прожил, сколько миров ни посетил — нигде не нашел идеала. Его не существует, но Лета Инколоре этого не понимала. Они училась дни и ночи, мучила себя, иссушала душу пустыми мечтами, забыв про истинную природу чуда. Желание помочь должно идти из сердца, а не из головы. Она отдала душу Королю.       — Душу много кто отдавал, — заметил Ленрой-младший. Лес кончился, сменился лугом.       — Нет, — покачал головой Теллур. — Ее никто не отдавал. Отдавали тела, иногда сердце. Лета утратила волю, желания, цели и видела только два идеала: своего мужчину и любовь. В стремлении к идеальной любви она отдала свою душу, чтобы полностью принадлежать к Королю.       — Что с ней стало? — спросил Спэйси. Рассказ его заинтересовал. Наследник Верберга знал о серой леди мало, но слухи о ее бесчинствах пугали и заставляли спать с зажженной свечой.       — Ее душа раскололась… никто не знает, по чьей вине. И я не знаю. Раскололась, растворилась, никогда не вернется. Душа эльфа переносится на эльфийские берега, а душа человека может возродиться в другом. Душа Леты безвозвратно утеряна. Вот к чему приводит излишний перфекционизм. Цени минуты, не стремись к тому, ради чего созданы мы.       — Вы ведь не человек, — заметил Спэйси, идя уже по цветущим лугам долины Сёльвы, — и не эльф. Вы Бог.       Ленрой-младший был настолько счастлив, что не удивлялся ничему. Теллур же засмеялся.       — Давно понял?       — Ну… Мало кто может появляться так внезапно, читать мысли и исцелять, — покраснев, ответил Спэйси.       — Действительно, — юноша в зеленом снова рассмеялся. — Теллур Странник, бог без мира, изгнанный из вечных залов Ожерелья. Спасаю тех, кто взглянул в глаза смерти, показываю им новый путь. Я странник между мирами. Мы больше не встретимся.       Спэйси потянулся к зазеленевшему глазу.       — Да, благодать будет хранить тебя. Меня бы осудили — Верховный Бог против подобных подарков. Эх, Спэйси Ленрой, сколь многое ты не знаешь о бытие! Да и не стоит тебе знать. Если повезет, ты никогда не узришь ни Астата, ни Аргенто, ни Висмута. Единственная, кто обрадуется тебе — Селена Исцеляющая, но мир эльфийских берегов — не ее мир.       — А чей?       Ленрой-младший продолжал понимать собеседника, но все имена слышал впервые.       — Остановись, Спэйси, мы пришли.       Эльф послушно остановился и огляделся. Он знал это место — и как давно не видел! Мелкая речушка протекала рядом, спускаясь с холмов, в детстве Спэйси часто ходил к ней купаться. Справа к морю спускались горы, лишившиеся снежных шапок. Только сейчас юноша понял, как сильно изменился мир. Мосант переживала эру лета. Маленькими солнцами горели цветы, блестели листья деревьев, серебрились и голубели реки. Облака лениво плыли по небу. Воздух пах солью.       Спэйси посмотрел налево: залив Сэйонсу увеличился вдвое и захватил большую часть равнины Аливьен-иссе.       — Правильно смотришь, — заметил Теллур. — Это место, может быть, изменит твою жизнь. Мосант так изменчива, боюсь предсказывать будущее более определенно.       — А что там? — заинтересовался Спэйси.       — Там расцветает луна, — лукаво и совершенно непонятно ответил мужчина в зеленом. — Тебе пока рано об этом думать, мой… Не против, если я буду называть тебя другом? Хочу, чтобы ты запомнил меня таким.       — Конечно, не против, — вежливо ответил Ленрой-младший, а сам подумал: зачем Теллур спрашивает такие вещи после того, как исцелил вербергского принца?       — Прекрасно. Помнишь, я говорил, что показываю новый путь тем, кого спас из лап смерти? Кое-что я припас и для тебя. Заберись на этот холм, Спэйси, ты увидишь свой город.       Оторвавшись от бурного залива, Ленрой-младший вбежал по траве на вершину ближайшего холма. Удивительная картина открылась принцу: он видел сиренево-фиолетовую сферу, повисшую над лесом и Вербергом. Сфер напоминала мутный мыльный пузырь. Спэйси с трудом мог разглядеть острые шпили центрального храма. Самым удивительным было то, что лучи солнца, касаясь сферы, отражались и прожигали энергией северные горы.       — И я ничего не могу изменить, — заметил Теллур. — Энергия выжигает скалы, медленно, по миллиметру в день, но когда-нибудь… Хотя едва ли это самая большая проблема. Слушай меня внимательно, Спэйси, от тебя многое зависит. Слушай, ты запомнишь все и поймешь, не зря же я тебе благодать передал. Ты можешь умереть добровольно и уйти к эльфийским берегам, но других ты едва ли убедишь поступить так же. Лорд Михаэль освободил многих — сколько эльфов осталось в Мосант? Много. Они умрут… если повезет, то от старости, но я бы на это не слишком надеялся, — тут Спэйси почему-то встревожился. — Нет, вам нужен портал и поскорее, пока не стало слишком поздно. Найди его и открой.       — Найти? — переспросил Ленрой-младший. — А разве он…       — Нет! Я даже не знаю, как он выглядит, не видел его, но чувствую.       — Почему вы не можете его найти?       — А вот это самое интересное. Ваш город окружен защитой, которую я, как ни силюсь, не могу пройти. Четыре дня пытаюсь, и всё без толку. Я, Теллур, не могу распутать кодировку какой-то полубогини! Ты, как эльф, можешь пройти, а теперь еще и хранишь частичку моей благодати — как все удачно сложилось! — она поможет в поисках.       Спэйси понимал только то, что ему надо что-то найти. Новый друг выражался крайне непонятно.       — Почему нельзя дождаться, когда мы умрем от старости?       — Как легко ты стал рассуждать о смерти! Это не ваш мир, ваш мир — в жарком вишневом шаре, укутанном облаками. Ты не знаешь того, что знаю я, поэтому просто поверь — вам стоит убраться отсюда и побыстрее. Я бы сказал то же самое всем народам, но — увы! — они существа этого мира. Открой портал, активируй его и позволь уйти эльфийскому народу на исконные берега. Вашей богини нет, но если позволите, вашим богом стану я.       Спэйси часто-часто заморгал.       — Я…       — Не можешь решать за весь народ? Я понимаю.       Ленрою-младшему почему-то стало очень жалко Теллура, хотя тот остался таким же улыбчивым и веселым, что раньше.       — Думаю, — осторожно начал Спэйси. — Никто не будет против, если вы станете нашим богом. Вы ведь добрый.       «Добрый?» — удивленно переспросил голос в голове, явно принадлежавший Теллуру, однако бог в зеленом молчал и смотрел на сиреневую сферу.       — Вашу Богиню звали Эрмисса, — сказал Странник внезапно. — И она была чертовски умна. Я не хочу, чтобы ее творения пропали. Притвори ее надежды в явь, Спэйси Ленрой. Найди портал. Прощай и не держи на меня зла.       С этими словами Теллур исчез в изумрудном сиянии, рассыпавшись на сотни осколков калейдоскопа. Спэйси вздрогнул и некоторое время молча смотрел на место, где на краткий миг изорвалась матрица. Происходящее упорно продолжало казаться нормальным. Он едва не умер, пережил исцеление, встретил Бога — и в силу флегматичности остался спокойным. В глубине души Спэйси понимал, что только что пережил настоящее чудо, но не мог заставить себя взволноваться. Вздохнув, заблудший вербергский принц начал спускаться к сиреневой сфере, за которой скрывался дом.       Правда ли отец его ждет? Это волновало больше какого-то там Бога и больше всех порталов. Спэйси очень хотелось увидеть отца, родной замок и пожить в мире хоть пару дней, а лучше — всю жизнь. Юноша мало что понял из разговора с Теллуром. Существует какая-то опасность, но в чем она заключается? Бог в зеленом обещал, что Ленрой-младший все поймет, но осмыслить сказанное не получалось.       «Наверное, я все-таки глупый», — вздохнул про себя Спэйси и из интереса прикрыл обычный, синий, глаз. Мир чуть изменился: теперь принц видел странные полупрозрачные буквы, хаотично пляшущие в воздухе. Виденье испугало, голова закружилась, поэтому Ленрой-младший прекратил эксперимент и стал смотреть на мир двумя глазами. В голове лениво крутился ворох мыслей. Он уже подходил к сфере, когда вспомнил слова Теллура об Аливьен-иссе и том, что город изменит его жизнь. Ничего не понятно!       — Жил же спокойно в Верберге… — пробурчал Спэйси, меланхолично протягивая руку навстречу мыльной сиреневой пленке. Он был уверен, что сфера не причинит ему вреда. Так оно и оказалось. Спэйси Ленрой даже не почувствовал преграды. Он просто шагнул вперед и оказался в цветущем саде, коим стала область Верберга, освободившаяся из оков.       С внутренней стороны сфера оказалась прозрачной, как стекло, но неестественный жар и отсутствие ветра показывали, что на этой земле властвует магия. Спэйси не узнавал дом. Деревья вытянулись, став гигантскими, трава достигала пояса. Один раз он споткнулся о гриб, но самое жуткое — эльф не видел ни одного дома. Он совершенно потерялся в зеленом море и шел по памяти.       Спэйси не узнавал дом, но не боялся того, что видел вокруг. Наоборот, в душе нарастала уверенность, что так и должно было быть. Эльфийские земли создавались дикими необузданными лесами под палящим солнцем и редкими сильными дождями — Спэйси видел черные тучи на юго-востоке области. Легкие расправились, жадно вдыхали новые ароматы, глаза с любопытством смотрели на чудеса, открывшиеся за сферой. Спэйси подумал: может, сейчас он счастлив? Может, истинное счастье, о котором рассказывал Странник, и заключается в тонкой нотке растущего рядом цветка, в кисловатом запахе проходящей мимо грозовой тучки? В траве, щекотавшей ноги? В журчании протекавшей речушки? В впечатлениях, что озаряли душу?       Пожалуй, Спэйси Ленрой действительно был счастлив — и стал еще счастливее, когда спустя пару часов нашел на кресле-качалке на веранде своего отца, убеленного первой сединой Эрродана Ленроя.