В семье Смерти

Мгновение спустя мы оказались в знакомом мне кабинете директора. – Что ж, списки учеников не менялись, за исключением того, что в следующем году первый курс будет в два раза больше. Так что можете располагаться в своих спальнях, – сказал Альбус, угощая Фоукса какой-то конфетой со стола, – Марина, ты можешь ночевать в башне Гриффиндора. Спальни на тебя там нет, но ты всегда можешь поспать на диванах. В моё время они редко оставались нетронутыми, там всегда спали девушки с других факультетов, – директор резко развернулся и поспешил в какую-то комнатушку оставив нас в шоке. – Ну пошли, что ли, – предложил я, проходя к выходу их кабинета, а за мной сёстры. Вся школы была очень тихая и пустынная, за весь немалый путь нам никто не встретился, это даже учитывая, что мы три раза вышли не туда. Даже смотрителя Филча не было. Наконец добравшись до башни, я, Стии и Настя пошли раскладывать вещи в спальни, а Марина осталась в гостиной. Спустя несколько минут мы уже все сидели перед камином в гостиной и читали различные книжки. Марина, как всегда, про менталистику, Настя со Стии про алхимию и зельеварение, а я фантастику за авторством Фрэнка Герберта. Без понятия, что это, но время скоротать классно. Спустя где-то часа три к нам пришёл Дамблдор со Снейпом. – Добрый день профессор, – первым поздоровался я, после чего Снейп удосужился мне кивнуть. За мной с ним поздоровались и сёстры. – Анастасия, Настии, если вы согласны, мы можем немедленно приступить к вашему внеплановому обучению, – медленно и холодно проговорил зельевар. Стии с Настей посмотрели на меня, и я им попытался незаметно кивнуть, но услышав фырк Снейпа, понял, что он всё-таки заметил. Тем не менее, после кивка сёстры согласились и спустя минуту их и зельевара не было в башне. – Айзек, тебе я тоже хотел предложить позаниматься, но я ума не приложу как обойтись с Мариной, – недоуменно проговорил директор, жестикулируя руками. – Не стоит беспокоиться, я почитаю, – попыталась тихо проговорить Марина, однако я почти сразу перебил её. – Марине хорошо даётся любая ментальная магия, – проговорил я, после чего Дамблдор задумчиво уставился на какой-то портрет. – Человек, изображённый на этом портрете. Он был очень могущественным менталистом. Возможно, тебе стоит поспрашивать его, – проговорил Дамблдор, а затем перевёл взгляд на Марину и добродушно улыбнулся, – в любом случае, ты можешь обращаться ко мне, я всё-таки мастер Окклюменции и Легилименции. – Спасибо, – тихо проговорила Марина, уставившись на пожилого старца в портрете, от чего тот даже немного отшагнул в сторону, спрятавшись за спинку кресла. А мы с Альбусом в это время направились в выручай комнату, на испытательный полигон. Когда я говорил про испытательный полигон, я ожидал увидеть, как минимум, какую-то полосу препятствий или хотя бы манекен. На деле это оказались несколько столовая на которых лежали разные предметы. – Я должен обучить тебя всего лишь основам волшебства, например, чары или трансфигурация, всему остальному ты будешь учиться у других учителей, – правильно истолковав мой взгляд сказал Альбус. – И что мне нужно сейчас делать? – Самое важное в волшебстве — это контроль. Он является важнейшей составляющей твоих чар. Требуется он, конечно, везде, но также сильно, как в чарах, только в стихийной магии. Сейчас не об этом. Я уверен, ты уже знаком с некоторыми простейшими заклинаниями, – Альбус вопросительно посмотрел на меня. Я и вправду знал такие заклинания, как левиоса или люмос. Но я не умел их применять. Сам я это не изучал в школе, мы едва успели ознакомиться с теорией и практических занятий было крайне недостаточно. – Да, сэр, однако, не уверен, что смогу сотворить их с первой попытки. – К этому мы будем стремиться. Для начала попробуй сотворить Люмос, – произнёс директор, присаживаясь на одно из кресел. – Люмос, – несильно громко выкрикнул я, выставив перед собой палочку, на конце которой начал проявляться тусклый огонёк. Через несколько секунд он перестал становится ярче. – Хорошо, – сказал Альбус, вскакивая с места и подходя ко мне, – а теперь попробуй почувствовать, происходило ли что-то внутри тебя, когда ты творил заклинание, – я погасил свет и попробовал сотворить его снова, концентрируясь на внутренних ощущениях и стараясь отмечать любое ощущение. Но в этот раз заклинания не сотворилось. – Догадываешься почему? – улыбнулся Дамблдор, начиная расхаживать по комнате, – ты четко сконцентрировался на внутренних ощущениях, совсем позабыв о заклинании. Попробуй ещё. И начались мои попытки. Чаще всего мне удавалось создать свет, но я ничего не чувствовал. Дамблдор с каждой моей попыткой всё шире улыбался, а после где-то десяти минут мучений остановил меня. – Попробуем по-другому. Сотвори заклинание, а затем попытайся усилить его. Сделать ярче. – И как мне это сделать? – А как ты его гасишь всё это время? – он издал небольшой смешок и уселся на кресло, отправляя в рот лимонную дольку. Я же встал в ступор. Всё это время я просто гасил люмос, даже не задумываясь об этом, словно это было что-то естественное, как движение руки и вдох. Снова выставив палочку вперёд, я сотворил люмос и представил, что сейчас свет начнет расти и становится ярче. Однако ничего не произошло. Тусклый огонёк всё так же светился равномерно. Потом я попробовал погасить его, но при этом четко осмысливая, как я это делаю. И огонёк погас, а я почувствовал, как будто очень тонкая и сильно натянутая нитка порвалась в районе кисти, где я держал палочку. Сразу после этого я сотворил люмос заново, после чего немедленно погасил. Снова это ощущение рвущейся нити. Дамблдор довольно улыбнулся и заговорил. – В детстве я не мог выговаривать букву "р". Совсем. Потом ко мне приехал дед, и мы, как всегда, начали играть в прятки. Перед тем, как меня поймать, он всегда злобно рычал, от чего я начинал смеяться и выдавал себя. В итоге, когда настала моя очередь водить, я решил повторить этот трюк, и он удался. Дед засмеялся, и я его нашёл, но потом он внезапно попросил меня повторить рычание. Тогда я совершенно не понимал, зачем ему это, но повторил. Через несколько секунд он остановил меня и сказал, что я произношу букву "р". Я начал недоуменно в голове рычать, а потом и в слух. Через несколько минут я мог спокойно выговаривать эту букву. – То есть Вы изначально знали, что я не смогу что-либо почувствовать, – спросил я. – Это даже не являлось целью. Ты должен сам понять, что это чувствуешь, этому нельзя научить. Теперь, чтобы сделать заклинание ярче, ответь на вопрос, что ты почувствовал при сотворении заклинания? – Как будто появляется натянутая нитка, а когда люмос гаснет, она рвётся. – Попробуй натянуть эту нить, – я сразу же сотворил люмос и почувствовал эту нить, её натяжение. Я начал пытаться натянуть нить. Если я что-то понял, то это должно быть сродни выпрямлению руки. И спустя несколько мгновений огонёк на конце палочки резко стал ярче, а ещё секунду спустя затух. Я же почувствовал небольшую боль в том месте, где обычно рвётся нить. – То, что ты чувствуешь — это поток твоей магии, – заговорил Дамблдор, – сейчас ты перегрузил этот поток, он не выдержал и порвался, из-за этого ты должен чувствовать боль. Ты должен научиться контролировать этот поток. Если он начнет перегружаться, ты почувствуешь это. Попробуй повторить то, что ты сделал, но более плавно. Спустя час таких тренировок я уже мог ощущать поток магии и немного его контролировать. Следующее занятие директор назначил на завтра, а мне велел к завтрашнему дню научиться ровно зажигать люмос, от очень тусклого огонька до огня небольшого костра, а затем так же плавно гасить его. Добравшись до гостиной, первое, что я увидел, был заваленный листками с записями пол, потом показались и предметы мебели, так же в листках, а как вишенка на торте, сидела Марина перед что-то говорившим портретом и записывала всё на листочки. – Что тут произошло? – Я складывала листочки в стопку, но она упала, а времени собирать нет, потом. Не отвлекай, – очень быстро проговорила она, не отвлекаясь от своего занятия. Я же взял первый попавшийся листочек, на нём было написано про методики создания ментального поля. Я не стал вчитываться, так что хотел уже уйти, как вспомнил про слова Альбуса, что следующее занятие будет посвящено левиосе. Если взять, что при сотворении заклинания появляется нить, а при растягивании оной, заклинание усиливается, то если сделать нить толще, то должна увеличиться область применения. При сотворении люмоса я чувствовал тончайшую нить, потому что применение было на конце палочки и огонёк не выходил за её пределы. Достав палочку, я попытался сотворить чары левитации, и, спустя несколько попыток, мне всё-таки удалось поднять листок. При растягивании канала листок перестал шататься и ровно держался в воздухе. После этого я попытался сделать канал толще, и вроде бы я четко ощутил, как он стал толще, но ничего не произошло. Прервав заклинание, я посмотрел на Марину, но она даже не обратила внимания на мои потуги. Почему не сработало? Может быть, конкретно вингардиум левиоса не способна работать по области? Или дело в другом... Листок был в воздухе, и вокруг него ничего не было, может быть, поэтому не сработало? Направив палочку на пол, я снова сотворил чары и сразу же принялся наращивать толщину, несколько секунд спустя я попытался поднять листки, но сразу остановился, почувствовав давление на канал. Секундой спустя я принялся растягивать его, посчитав, что чарам не хватает силы на это количество листов. При следующей попытке на меня, наконец, обратили внимание Марина и портрет, потому что все достаточно лёгкие предметы в гостиной, например, подушки, перья, листы, свитки, бельё, всё это начало подниматься воздух, но не успел я обрадоваться, как почувствовал, что канал порвался, мгновением спустя, на меня накатила сильнейшая боль, после чего я отключился. В сознание было очень тяжело приходить, голова болела дико, а перед глазами всё плыло. Всё, что я смог разглядеть, это огромный силуэт около себя, а после снова отключился. Во второй раз пробуждение было более спокойным, голова уже не болела столь сильно и лишь немного гудела. Открыв глаза, я обнаружил, что лежу на диване в гостиной, а надо мной склонился Снейп. Удостоверившись, что я открыл глаза и не собираюсь падать в обморок, он выпрямился и, усмехнувшись, начал говорить. – Вы теперь мой должник, мистер Певерелл, если бы я не был рядом, то вы бы навсегда стали сквибом. – Сколько я был без сознания? И что со мной случилось? – начал я сыпать его вопросами, забыв хотя бы поблагодарить. – Недолго, около двадцати минут, – холодно проговорил он, затем подошёл ко столу и начал собирать разложенные там склянки и зелья обратно в аптечку, – я как раз проводил двух ваших сестёр, как на меня выбежала ещё одна мисс Певерелл, с криками о том, что вы упали без сознания. Вы чуть не выжгли себе все магические каналы. Если бы не ваш фамильяр, который впитывал в себя всю магию внутри вас, вы бы сейчас были мертвы, – только сейчас я заметил трёх сестёр, которые обеспокоено смотрели на меня, переминаясь с ноги на ногу. Я ободряюще улыбнулся им, после чего они немного успокоились. – Спасибо, профессор Снейп. Я непременно отдам вам долг жизни, – мы обменялись кивками и зельевар вышел из башни. Я сразу же принялся поглаживать второго спасителя. Ценжа, почувствовав ласку, посмотрел на меня, а в моей голове тут же прозвучало: "Идиот" Я начал смеяться, а сестры лишь покачали головами и с улыбками на лице разошлись по своим делам. Лишь Марина осталась в гостиной, усевшись за стол с гигантской стопкой бумаги. Заметив эту башню, я решил всё-таки узнать, что произошло, когда я отключился. – Марин, а что было после того, как я поднял всю бумагу? – Вместе с твоим падением в обморок, все листки на гигантской скорости складывались друг на друга, сформировавшись в эту стопку. Спасибо. Но не стоило убивать себя из-за этого. – Я не думал, что так произойдет. Видимо, пересилил свои возможности. В любом случае теперь всё в порядке. Как твои успехи? Что ты так усердно конспектировала? – Когда я попросила рассказать мне о ментальной магии, он решил рассказать мне то, как он обучался этой магии, при чём очень подробно. Теперь у меня есть весь опыт одного из величайших ментальных магов. – Ладно, ты провела время весело. Снейп что-то говорил насчёт еды? В большой зал идти? – Да, причём уже пора, – ответила мне Стии, которая вместе с Настей тихонько спустилась в гостиную. Не успел я что-то сказать, как получил подзатыльник от Насти. Только я хотел возмутиться как наткнулся на злой взгляд сестры. – Ладно. Было за что. Больше постараюсь не экспериментировать, – быстро проговорил я, подняв руки в примирительном жесте. Спустя несколько минут мы уже ходили по пустым коридорам к большому залу. Именно сейчас можно было ощутить всю древность этого замка, когда тишину не нарушали посторонние звуки. Даже было ощущение, исходящего из недр замка, гула, который придавал некий шарм этому месту. Было приятно находиться в таком замке. Когда мы вошли в зал, стало необычно одиноко. Вездесущие пустые скамьи и гигантские столы, одиноко горящие свечи под потолком, а над ними мрачное ночное небо. Лишь за преподавательским столом сидели Альбус и Северус, о чём-то болтая между собой. За столом Гриффиндора я заметил сервированные места для нас, с различными блюдами. Этот ужин мы провели в полной тишине, и даже тихие переговоры директора и зельевара не смогли нарушить эту атмосферу. Каждый молча поедал ужин, думая о своём. Наверное, под гнётом такого одиночества, каждый вспомнил дом, семью и жизнь, которую мы потеряли. Я даже не обратил внимание на это, будто это было совершено естественно. Усталость волной накатила на меня, и теперь мне хотелось лишь лечь спать. Пройдя немым взглядом по сёстрам, я понял, что это почувствовали все, наверное, это из-за этой атмосферы. Даже не доев ужин, мы синхронно встали и пошли в спальни, мечтая как можно быстрее оказаться в постели. Зайдя в гостиную, мы пожелали друг другу спокойной ночи и по очереди зашли в свои спальни, а Марина сразу разлеглась на диване и, казалось, едва голова коснулась подушки, заснула. Впрочем, едва я сам коснулся подушки, как моё сознание затопила тьма.