Сестра своего брата

Денёк выдался пасмурный, прямо под стать настроению. Хуан ненавидел себя-такого — нервного. Причем из-за чего нервничал — сам не понимал. Лег рано, встал вовремя, пожрать-попить успел, выехал с запасом, теперь вот в пробке встал, но успеет вовремя. А на душе всё равно говно какое-то, как кошки насрали. Кто автор гм-гм скопившегося там гуано, конечно, было известно. А беспокойство, хоть Хуан себе в этом не признавался, было связано с приближающейся датой свадьбы. Он знал, что на Летние Волны 13-ого числа Габриэлла — его бывшая — назначила свадьбу со своим нынешним по имени Карл. Идиотское имя — «Карл». Но всё одно — удачки ему. Им обоим. Пусть погуляют всласть. Всё равно всё это ненадолго, кто еще стерпит эту психичку и стерву кроме него, Хуана. Да никто, таких идиотов даже в Кэналлоа давно с производства сняли. Суавес высунулся из окна, чтоб увидеть начало пробки, вдохнул поглубже отрезвляющей дорожной гари, и тут полил дождь. Очень кстати! Он с детства воду любил — на море вырос, как ещё-то! — и нарочно не стал прятаться сразу, промок немножко под токсичным столичным дождиком. Магия любимой стихии сработала — удалось переключиться с «никчемного старперского ворчания» на волну «я спокойный уверенный в себе самец сорока с хвостиком лет». По радио передавали новости, Хуан сделал звук погромче. О, про спорт, самое оно. Пробка не трогалась. В соседних машинах народ с ума сходил, а Хуан вольготно покуривал сигарету, барабанил пальцами по рулю в такт рабочим мыслям, и всё было хорошо. Кроме того, что «Кэналлийские ласточки» продули в решающем матче «Хексбергским ведьмам», ну да это пусть Хорхе парится — он, кажется много на них поставил в этот раз. Хуану же следовало париться насчет босса, Рокэ Алвы. Три покушения за полгода — это не шутки. Собственно, затем Хуана и позвали в столицу — на усиление. И первое, что он сделал на правах приглашенного специалиста и старого друга — посоветовал Рокэ гнать в шею своего любовничка, Ги Ариго. Потому что мутный чувак, грязнее весеннего Данара. Но Рокэ, конечно, только отмахнулся — он всегда любил дергать смерть за усы. Змеи в постели — это такое развлечение, а не извращение, ага. Хуан пожал плечами и приступил к обязанностям — сопровождал Рокэ всюду, вплоть до сортира и в спальню. Сменщиком назначил Эчеверрию. И вот от последнего-то как раз и пришло утром тревожное сообщение, погнавшее Хуана в путь раньше обычного. Видите ли, приспичило дорам ни свет ни заря переться в Гальтары на выставку старинных скульптур. Частный самолет, повышенная облачность — одно удовольствие имитировать аварию! Эчеверрия писал, что всё плохо, но Хуан всё-таки надеялся отговорить Росио от тупой затеи и теперь, сидя в пробке, подбирал слова. Нет-нет, да и удавалось ему пару раз перепилить этот дубовый сук. Вот только у Ги Ариго лобзик покруче, и в правильное место он его сует, сучонок. Эчеверрия курил на парковке. Коротко доложив обстановку, зам порысил на обгон, а Хуан намеренно отстал и зарулил в туалет — причесаться и всё такое, Рокэ не терпел расхлябанности. Доров и небольшую свиту Хуан застал за пьянкой в вип-зоне аэропорта и не успел рта раскрыть, как Лионель Савиньяк сунул ему в руки бокал с шампанским. И типа ненавязчиво оттер от Росио, по обыкновению милующегося со своим белобрысым любовничком. «Карьярра, лучше бы ты, друг, с Райнштайнером спутался!» — в сердцах подумал Хуан. Пусть начальник кибер-безопасности и фригидный, как холодильная установка, зато надежный как скала. — За чё пьем? — ухмыльнулся Хуан. Ответ напрашивался — за безболезненную смерть в воздухе, а то когда акулы начнут плавать вокруг тонущего самолетика, станет не до смеха. — За искусство, рэй Суавес, — ответил кто-то из-за спины. Суавес обернулся. Судя по всему, реплика принадлежала обладательнице очаровательных светлых кос и не менее очаровательных стройных ножек — по крайней мере, именно она сейчас смотрела на Хуана в упор. Откровенно оценивающий взгляд дамочки завел его с пол-оборота. — За искусство я бы и касеры выпил, — заявил Суавес, осушив бокал махом. — Но только в вашей компании, дора... — Просто Катарина, — улыбнулась дамочка. — А вы уверены, что после касеры сможете должным образом... — Смогу, — пообещал Хуан. — ... оценить антики, на которые мы скоро будем смотреть? — Ах, антики... — проворковал Хуан, мягко увлекая даму к столику с выпивкой. Если уж лезть в смертельную ловушку, пусть его внутри ждет секс с блондинкой. В туалете самолета блондинок у него еще не было. — Знаете, Катари, это же самое моё любимое! Вы что, вот как выходной, только на антики и смотрю, у нас в Алвасете их много. — Да что вы. И где же? — Приезжайте — покажу, расскажу, проведу экскурсию. — С удовольствием, — сладко улыбнулась Катари. — Уверена, вы меня поразите. Она была похожа на своего брата, но совершенно не походила на свои фото из досье. Хуан листал его два раза, но даже в голову не пришло, что в жизни дора так соблазнительна. Впрочем, фотки были по шею, а самая прелесть-то в ногах. Хуан уже ясно видел, как закинет их себе на плечи. А вообще, чего время тянуть? Один неловкий жест, и стопочка касеры опрокидывается аккурат на розовенькое платье Катари. — Леворукий! Как неловко, простите. Позвольте, я все исправлю... — Хорошо... Катари послушно идет за ним в уборную. Сама запирает дверь. — Что ж, рэй, исправляйте, — кокетливый взгляд, игривая улыбка. Прелесть какая. — Можете начинать, чувствуете, как тут мокро?.. Катари берет его руку в свою, кладет на мокрое, а оно, между прочим между ног. У Хуана темнеет в глазах. Змий, ну почему всегда на работе?! Что за... — Катари, — Хуану стоит большого труда отлепить наманикюренную ручку от своего паха. И голос предательски нежен, где металл, где камень? — Катари, если ты завтра захочешь меня приласкать, а не четвертовать, поверь — весь твой. А сейчас мне придется запереть тебя тут и идти вязать твоих братцев. К удовольствию Хуана и даже к большому его облегчению, томность во взгляде Катари лишь крепнет. — Я им говорила, что это паршивая затея, — холодно улыбается она. Сильная девочка. — И ты была права, умница... Можно?.. Катари взглядом показывает, что можно. Хуан наклоняется вперед, осторожно касается губами шейки, проводит языком по гладкой коже. Катари тихо вздыхает и дрожит. — Сталь и шелк — возбуждающее сочетание, — бросает он, уходя. В руках поблескивает стилет, которым дора то ли не успела, то ли... не захотела воспользоваться? «Кто знает, что еще она любит носить в клатчах?» — размышлял пятью минутами позже Суавес, буднично и с удовольствием заламывая руки паршивцу Ги. Глаза рэя задорно блестели. Он всегда любил непредсказуемых дам. tbc