О бедном Смеагорле замолвите слово

Повезло мне в жизни по-крупному только один раз, но такое везение стоит всех неудач за сотни лет. Волшебник утверждает, что прожил я гораздо больше - чуть ли не три тыщи лет. Брешет! Никому нельзя верить, я сам себе не верю. Даже моя Прелесть меня обманула, а я так любил ее, холил и лелеял. Еще бы, мне же Ее бабушка на день рождения подарила. Я быстро понял, что Прелесть не только красива, но и полезна. Я развлекался, таская у сородичей всякую ерунду: семейные альбомы, часы с кукушкой, медные кастрюли. Я выбрасывал все в реку, благодаря речных духов за такой невозможный подарок – за мою Прелесть. Но когда хоббиты стали находить на берегу остатки своих глупых сокровищ, то я быстро попал под подозрение. Все знали о моей любви к реке, только я там постоянно ошивался. Я да Деагорл. - Где брат твой, Смеагорл? - А я почем знаю? Убил и съел, ха-ха. У моих тупоголовых родственничков отказало чувство юмора, и они решили выгнать меня из смеалов. Но я ушел раньше, опасаясь, что они прознают про мою Прелесть. Обойдусь без вас, глупые жалкие хоббитссы. Я до самых Мглистых Гор добрался, в пещерах темно, только с моей Прелестью никакой свет не нужен. Долгое время я хранил ее в мешочке на шее, зачем мне невидимость в темноте? Только доставал полюбоваться. Рыбу я наловчился ловить на ощупь. Вполне сносная жизнь – я, моя Прелесть и опять я. Но однажды кто-то затопал по каменным коридорам, раздалась грубая речь, а завоняло так, словно мимо тащили стадо дохлых коров, протухших еще месяц назад. Я заметался в панике, Прелесть сама скользнула мне на палец. По стенам метались отблески факельного огня. Я забился в самый дальний угол, пряча глаза от света. Орки шагали нескончаемой колонной, закованной в железо, и тут в моей голове зазвучали голоса. Нежные и грубые, равнодушные и страстные, - и всех интересовала моя Прелесть. Огненный глаз размером с тележное колесо выплыл из темноты. От него не спасали плотно сжатые веки. Я всхлипнул: "Голлум!" – сорвал Прелесть и быстренько затолкал в щель между камнями. Я очень испугался, затаился и не трогал Прелесть. Но однажды не выдержал, достал, зажал в кулаке – и увидел призрачных королей. Они беспокойно завертели своими истлевшими головами, а потом дружно уставились в мою сторону. Взгляд их мертвых глаз пронзал меня насквозь. Я завопил, на мой крик прибежал молодой неопытный орк… Кости и доспехи я сбросил в колодец-воздуховод, одежду оставил себе, моя давно сносилась. Со временем я наловчился надевать Прелесть, не привлекая к себе внимания. От призрачных королей я узнал имя Кователя Колец. Раньше я не задумывался, как моя Прелесть очутилась на дне реки. Я увидел гномов – все их помыслы занимал Казад-Дум. Я узнал о самоцветах, подземных водах, рудных жилах, повадках орков, способах подземного боя, заточке секир и плетении кольчуг. О том, как распознать приближение обвала, и о Балроге. Я даже разыскал его. Он спал, завернувшись в крылья, подобно гигантской летучей мыши, только рога на голове да когти на ногах торчали. Он светился багровым, как угли в камине, и от него исходил жар, как от камина в пасмурный день. Я быстренько убрался оттуда - еще проснется и сожжет ненароком. Потом гномы сгинули, то ли дракон сожрал их вместе с кольцами, то ли они перестали горевать о Казад-Думе. Я заскучал, но наткнулся на новых кольценосцев. Парочка эльфов и еще двое непонятного роду-племени. Эльфы сразу встревожились и пропали, с неизвестными я сам не хотел связываться, я опасался Огненного Глаза. Но в своих Пещерах я осмелел, нападал на орков, а они тряслись перед чудовищем из темноты, хватающим самых смелых и крепких. Я даже наведывался в их пещеры, где они складывали вещи, захваченные в набегах на людские поселения. Так я обзавелся лодкой и плавал на ней по маленькому озеру, просто для удовольствия. Только удочки не хватало … Нет, я - Голлум, Голлум, не Смеагорл! Вдруг нежданно-негаданно в пещерах объявились гномы! Орки быстро их порешили, но вслед привалило целое войско. Однако орки тоже оказались не промах. Отрубленные головы летали как футбольные мечи. Я отъелся, даже обзавелся брюхом, оно мне здорово мешало. Разжился гномским барахлишком, колец мне, правда, не попалось. Однажды, плотно подзакусив, я завалился поспать на дне своей лодки, когда мне словно отвесили хорошую затрещину. Точь-в-точь как бабушка, застукавшая меня в кладовой за поеданием варенья. Я подскочил, готовый оправдываться. Но, вместо бабушки, я увидел хоббита! Самого настоящего, мохноногого, в жилетке и шейном платке. И с эльфийским кинжалом, которым он стал тыкать мне в грудь, стоило мне подгрести ближе. Хоббит даже представился – Бильбо Бэггинс. На какое-то мгновение я подумал, что его можно держать при себе, рыбы и мяса хватит на двоих… Но тут же понял, что он прознает про мою Прелесть и непременно возжелает ее. Я не мог придушить Бэггинса из-за его клинка, поэтому я предложил сыграть в загадки, надеясь усыпить его бдительность и пристукнуть при первой возможности. Через Прелесть я узнал много потрясающих вещей, хоббиты о таком никогда не слыхивали в мое время. Но то ли хоббиты поумнели с тех пор как я их покинул, то ли Бэггинс с перепугу стал лучше соображать – он все отгадал, чем сильно меня разозлил. К тому же, под конец он повел нечестную игру. У него в кармане могло оказаться все что угодно или ничего. Все, кроме моей Прелести. Но именно она там и была! Она бросила меня, она укатилась к мерзкому хоббитсу. Пока я метался по коридорам, плача и выбалтывая свои тайны, Бэггинс переполошил орков и удрал. Я едва увернулся от орочьих мечей, юркнув в ближайшую щель. И тут мимо меня промчался некто, очень сильно отличающийся от орков и хоббитов, и у него тоже было кольцо! Я увидел красную искорку, промелькнувшую мимо, и мгновенно сообразил, что именно этот загадочный тип приманил Прелесть! Когда орки угомонились, вора уже след простыл. Я вырвал себе последние волосы, я бился головой о камень, я чуть не прыгнул в пропасть к Балрогу. Но я хотел жить, я был обязан вернуть свою Прелесть. Я выбрался из пещер беззвездной ночью и продвинулся достаточно далеко. Но вылезла Желтая Морда и я чуть не умер. Ее лучи жгли мою черную кожу, слепили мои глаза без ресниц под истончившимися веками. Скуля от боли, я заполз в яму под еловыми корнями и пролежал там до заката. Белая Морда тоже мучила меня, но я не мог ждать и пополз дальше, в сторону своей родной деревни. Все очень изменилось с тех пор, как я покинул эти места. К моему ужасу не осталось ни малейших следов поселения. Я заметался по берегу реки, ища следы сородичей. Спросить было некого. Живые существа разбегались при виде меня, а камни молчали. Я чуть не утопился там, где обрел мою Прелесть… Я почти против воли уцепился за мимо проплывающее бревно. Пока меня несло вниз по течению, стаи черных птиц пролетели в сторону Мордора, где вновь объявился Кователь Колец. На своем бревне я преодолел все стремнины и меня вынесло к развалинам величественного города. Я видел его в мыслях предводителя призрачной девятки. Скрываясь от орков, я добрел до Кирит-Унгола, меня не испугало создание, чьим именем назвали перевал. Я сам долгое время был ночным кошмаром орков. Я заключил с Шелоб договор. Она не пытается со мной спариться (с оторванной головой я бы не смог вернуть свою Прелесть), а я заманиваю ей орков. Кроме мяса мне доставались новости об Огненном Глазе. Так мы жили в полном согласии, довольные друг другом, пока я сам не угодил в ловушку. Меня крепко избили, просто так, вовсе не из мести за погибших товарищей, а исключительно ради собственного удовольствия, и доставили к Саурону. Он понял кто я – Прелесть впечаталась в мою сущность как раскаленное клеймо. Но он был удивлен, как долго я удерживал Прелесть, признаться, я и сам не знал, сколько лет прошло с тех пор, как получил бабушкин подарок. Я сумел уболтать самого мастера лжи, мне поручили привести назгулов к моей деревне, но я от них улизнул. Впрочем, на Мертвецких болотах я вновь попался. Я впервые увидел живого человека. Вторым оказался подельник Бэггинса, носитель кольца с красным камнем. Высокий как человек, бородатый как гном, хитрый как эльф. Он пытался вытянуть из меня побольше о моей Прелести, а я хотел разобраться в нем самом. Я провел его, так же как и Саурона, прикинувшись съехавшим с ума от пыток. Но сильнее огня и железа меня терзало отсутствие моей Прелести. Эти пытать меня не стали, ограничившись разговорами. Хотели запихнуть в мешок, я бешено сопротивлялся, прокусил человеку руку. Тот мне все-таки врезал, и потом пинал до самого Андуина. Навсегда ненавистный Сследопыт! Новый кошмар - человек сдал меня эльфам. Они разглядывали меня своими пронзительными глазами - это хуже, чем бродить целый день под Желтой Мордой! От их хлеба и корешков я чуть не помер, лучше уж мордорская водица. Потом кто-то умный предложил выводить меня к озеру по ночам. Жизнь наладилась. Я ловил рыбу, а потом вскарабкивался на дерево и скидывал на головы своих стражей рыбьи кишки и кости. Эльфы тихо бранились – и только. Я же обсасывал рыбьи головы, обдумывая побег. Помощь пришла с неожиданной стороны. Однажды ко мне подлетел ворон и прокаркал, чтобы я был готов к переменам в своей жизни. Выхватил рыбу и поминай, как звали. Одни воры кругом! Эльфы ничего не расслышали, а назавтра их всех перебили. Но я вновь удрал от орков, обошел Дул-Гулдор по широкой дуге и начал пробираться на север. Эльфы болтливый народ, прямо как орки, и среди их разговоров о видах на урожай винограда, я узнал об Элронде и его приятельских отношениях с Бэггинсами. Значит сегодня хоббиты водятся с эльфами, гномами и магами. Теперь я знал и о Митрандире, слуге красного кольца. Я подзадержался в Мглистых горах, опасаясь орков, назгулов, мага - всем им было дело до бедного старого Смеагорла. Я дождался того, что моя Прелесть сама вернулась в пещеры Казад-Дума. Я почувствовал ее, как только ее нынешний слуга переступил через порог гномьих врат. Он был не один, его сопровождала троица жирных копателей нор. Еще два человека - один из них тот самый мерзкий Следопыт, подозрительно знакомый лесной эльф, гном и маг! Ну и компания. Я понял, опять упущу мою Прелесть, если не предприму что-нибудь решительное. Я ринулся к корневищам гор и разбудил Балрога. Я забросал его камнями, он с ревом взмыл вверх, едва не смахнув меня со скалы краем черного крыла. Все бежали от его гнева, но он успел угробить мага. Бэггинс уцелел, и я последовал за ним, хотя вовсю палила Желтая Морда. Я даже зашел в эльфийский лес, мне было ужасно ступать по золотым листьям. Подобраться близко я не смог - Бэггинса охраняли эльфы с длинными острыми мечами. Бэггинс засел в отвратительном золотом лесу надолго, я уж струхнул, что навсегда. Но он вылез оттуда, и тут появились орки - крепкие, рослые, не опасающиеся Желтой Морды. Бэггинс от них увернулся и все пер в сторону Мордора, словно решил вручить Прелесть Саурону самолично. Но я подслушал и пришел в ужас: Бэггинс задумал убить мою Прелесть, сбросить в лаву, расплавить. Я выдал себя и обнаружил, что Бэггинс не тот. Но у него был знакомый мне эльфийский кинжал. Прелесть он носил на крепкой эльфийской цепочке – я и прикоснуться к ней не мог, а под рубахой – мифрильная кольчуга. Убить Фродо казалось непростой задачей. Но я сумел втереться к хоббиту в доверие. Он называл меня Смеагорлом, а я привел его к Шелоб. Но Прелесть опять ускользнула от меня, ее утащил толстый хоббит. Я стал слабеть, Ородруин приближался, а Прелесть ускользала от меня. Фродо объявил себя Властелином Кольца. Глупец, мы все его рабы. Уже мчатся назгулы на своих крылатых тварях, а навстречу им гигантские орлы с отрогов Мглистого. А у меня из оружия только шесть зубов. Хватит, чтобы отгрызть палец. Не медли, Смеагорл. Беги Голлум, беги! Прелессть!