***
Тяжело дыша, Пес с усилием разлепил глаза. Однажды, когда Хозяин был чем-то расстроен и сильно пьян, он за погрызенный лапоть отходил Пса палкой, и тот неделю отлеживался в сарае, собираясь вот-вот издохнуть. Сейчас чувства были примерно те же — с той лишь разницей, что подыхать, несмотря на боль, Пес больше не собирался. Упершись лапами, он потянулся вперед и выполз из-под обломков. Солнце стояло в зените и немилосердно жгло черную шкуру. Нос залепило пеплом, но даже сквозь сиплый кашель и туман в голове Пес уловил запах паленых волос и плоти. Ферма — его дом, в котором он прожил вот уже больше десяти зим, — превратилась в пепелище. Прихрамывая и опасаясь поднимать голову, Пес обошел то, что прежде было сараем, и остановился на широкой ровной дорожке, ведущей к дому. Всю жизнь было так: налево — сарай, в котором его и заперли, направо — загон для свиней с прилегающим к нему хлевом, а прямо — приземистая изба с покосившимся крыльцом, выкрашенным в яркий голубой цвет. Пока Маленький Хозяин еще не умел ходить, на этом крыльце часто стояла люлька. В крошечном палисаднике Хозяйка каждую новую весну высаживала цветы и заботилась о них — трепетно, как о родных щенках. За избой прятался курятник, а сразу за ним — семейный кормилец, огромный ухоженный огород, куда Хозяин Псу всегда строго-настрого запрещал ходить. Ничего этого не осталось. Хлев до сих пор горел, а свиней, судя по следам, чужаки увели с собой. Огород весь вытоптали, а местами — будто бы зачем-то перекопали. Чуть в стороне кучкой жженых перьев валялись куры. Сарай словно разорвало на части — и только поэтому пламя не добралось до груды мусора, завалившей Пса, и не убило его. У избы рухнула внутрь крыша, по несущим балкам еще пробегали редкие огоньки. На месте голубого крыльца — любимого места для игр и отдыха — тлел обугленный черный остов. Но важнее было другое. Прямо перед крыльцом, неподалеку от места, где стоял Пес, распластались тела Хозяев. Железо и огонь исказили их до неузнаваемости, но нос никогда не обманывал Пса. Хозяева мучились и умерли, не дождавшись помощи, в воздухе душным облаком стоял запах их страха и невыносимой боли. Или Пес путал их боль с собственной? Хотелось выть. Он осторожно подошел и обнюхал сперва скорчившегося на обочине Хозяина, а затем Хозяйку. Ее изогнутые под неестественными углами руки еще хранили аромат каши, свиного жира и свежего молока, а голова запрокинулась назад, лицом в сторону палисадника. Казалось, будто и перед смертью она тянулась к своим цветам. Пес тихо заскулил и лизнул ее скрюченные пальцы. Моменты, когда эти пальцы зарывались в густую шерсть на его загривке или щекотали ногтями чувствительное брюхо, были для Пса одними из самых счастливых. С протяжным стоном просела одна из боковых стен, в затянутое дымом небо взметнулся сноп ярких искр. Пес дернул ухом и все-таки поднял голову, осматриваясь. Ферма располагалась на краю холмистой речной долины, и, сколько хватало глаз, по склонам черными змеями тянулись дорожки выжженной и вытоптанной травы. Еще один столб дыма отмечал остатки соседской фермы, куда Хозяин ездил за шерстью и молоком. Пес принюхался и тихо тявкнул. Он нигде не мог найти Маленького Хозяина. Его запах — запах речной воды, яблок и соснового игрушечного меча, с которым он в последнее время много и серьезно тренировался, — витал над фермой; то тут, то там попадались его уцелевшие в огне вещи, но не он сам — ни живой, ни мертвый. Особенно сильно им пахло рядом с кучкой куриных тушек. Пес обежал вокруг нее раз, другой, сосредоточился... и понял, что нашел следы Маленького Хозяина. И следы эти уходили туда, где садилось солнце. Туда, куда увели свиней и указывала выжженная трава. Туда, где пахло врагом так сильно, что впору было скулить, поджимая хвост. Но вместо этого Пес встряхнулся, прошелся языком по едва успевшей схватиться ране и потрусил по следам Маленького Хозяина. Там — неважно, где, главное, что рядом с Хозяином, — Пса ждал его новый дом.***
Солнце палило немилосердно. Совсем скоро лес, окружающий долину, поредел и кончился, и Пес выбрался на узкую тропинку, петляющую между кручами и огромными валунами. Тропинка вела его все выше и выше в горы, и вскоре уже он, обернувшись, мог видеть реку, на берегу которой родился и вырос, так, как видели ее птицы. Бывало, они с Маленьким Хозяином ходили к этой реке и вместе ловили рыбу. Пес был большой и слишком неповоротливый, так что рыбалка быстро превращалась в веселые плескания в воде, а потом, когда оба уставали, Пес ложился на берегу и ждал, пока Хозяин проверит расставленные в воде ловушки. Домой они всегда возвращались с рыбой. Пес тряхнул головой и прибавил шагу. Лапа болела, но он быстро приноровился скакать на трех. К ночи усталость взяла свое, и Пес, недолго думая, забрался под плоский камень, скрываясь от пристальных взглядов лун. Здесь было тесно и горячо, как в хозяйском котелке, куда Пес, будучи еще глупым щенком, сунул свой любопытный нос, но спать под открытым небом ему никогда не нравилось. Почему-то небо казалось Псу пристанищем самых страшных хищников. Ему снилась похлебка из каши и свиных потрохов и жесткая щетка, которой Хозяин по весне вычесывал у Пса густые зимние колтуны. Иногда Хозяйка собирала эти колтуны и шутки ради делала из них пряжу. Когда Хозяин из сосновой чурки вырезал игрушечный меч для своего щенка, Хозяйка взяла моток этой пряжи и плотно обмотала ей рукоять. Получилось так, будто бы Пес всегда, даже когда тот подрос и превратился в, как это говорили, «юношу», был со своим Маленьким Хозяином и участвовал в его играх, направлял его удары и уберегал от мозолей маленькую розовую ладонь. Ранним утром Пес выбрался из-под камня и продолжил путь. Порывистый ветер по-прежнему доносил с запада тот самый противный запах, но теперь Пес отчетливо различал в нем ароматы Маленького Хозяина. Не нужно было быть первоклассной ищейкой, чтобы держать такой яркий след. До тех пор, пока Пес не остановился на перевале. По левую сторону вдалеке высился огромный остроконечный пик. По его черно-серым склонам медленно текли реки расплавленного огня, и такой же огонь порой вырывался из скошенной вершины фонтаном слепящих брызг. По правой стороне завывала буря, сродни которой Пес никогда не видел. Непроглядные пылевые облака стояли стеной, закручивались в воронки и порой с такой силой врезались в скалы, что те трескались и осыпались каменным крошевом. Пса оглушили запахи. Раскаленный камень, пергамент и ткань, травы — лекарственные и ядовитые, кожа — человеческая и выделанная свиная, как на обложках книг. У Хозяина книг никогда не было, на ферме никто не умел читать, но однажды, много зим назад, их посетил проездом человек в пестром наряде, украшенном перьями, и в его телеге Пес обнаружил великое множество книг и свитков. Все они пахли по-разному, но некоторые — особенно толстые и старые — отчетливо отдавали Кровью Земли, и Пес поспешил залезть под крыльцо и больше не попадаться на глаза этому человеку. Даже самый глупый щенок знал: Кровь Земли — священна, и вещи, окропленные ей, вызывали у Пса то ли страх, то ли благоговение. Огненная Гора так сильно пахла Кровью Земли, что чесался нос. Со стороны Бури же тянуло кровью и ржавчиной. В этой чудовищной какофонии запах Маленького Хозяина едва угадывался, но Пес медлил — перешеек между двумя зверствующими стихиями выглядел совсем узким. Но чужаки прошли здесь. Маленький Хозяин прошел здесь. А значит, пройдет и Пес. Он ступал медленно и осторожно, будто в любое мгновение земля могла уйти из-под лап и бросить его навстречу ужасной смерти. Рокот Огненной Горы и вой Бури очень пугали Пса, и он плотно прижал уши к голове, всякий раз вздрагивая, когда очередная пригоршня камней скатывалась со склона. Один раз она скатилась Псу прямо на голову и засыпала глаза желто-рыжей пылью. Пес помотал головой, громко чихнул... и замер. На валуне прямо перед ним сидел Зверь. Покрытая шрамами шкура Зверя была чернее ночи, а глаза горели ярче жидкого пламени. Красный язык трепался между оскаленными клыками, каждый — в два раза больше, чем у Пса. От Зверя несло гневом, болью, ненавистью и смертью. Пес глухо зарычал и отступил на шаг. Он видел, что в схватке со Зверем у него нет ни шанса, но там, за косматой черной спиной, чужаки уводили прочь Маленького Хозяина. Он должен был придумать, как на узкой тропе разойтись со Зверем. Должен был... Зверь взревел, как десяток раненых кабанов, и рванулся к Псу. Никогда прежде Пес не видел такой скорости и, одновременно, мощи. От ударов когтей Зверя на камнях оставались глубокие белесые рытвины. Пес припал к земле и, выждав момент, отпрыгнул, огромные зубы клацнули вхолостую. Упустив добычу, Зверь резко затормозил, по-медвежьи поднялся на задние лапы и повернул свою короткую морду с шерстью, слипшейся от крови и зловонной слюны. Новый бросок застал Пса врасплох — тот с трудом увернулся от длинной лапищи Зверя, потерял равновесие, шлепнулся боком на острые камни и покатился вниз. Зверь досадливо рыкнул, но за ним не последовал — уж слишком крутой был склон. Небольшой оползень и царапающие горло облака пыли несли Пса прямо навстречу Буре. Остановиться и наконец подняться на лапы Псу удалось только у подножия горы. Шкуру на боку ободрало до костей, в сочащиеся кровью раны забилась грязь. Привалившись плечом к булыжнику, Пес опустил голову и наскоро вылизал самые серьезные из них, чтобы хоть немного утихомирить боль. Но стоило справиться с болью, как на Пса навалился страх. Буря выла и захлебывалась рыданиями. Рожденная злобой и напитанная Кровью Земли, она билась в агонии, словно хищный зверь, запертый в тесной клетке, рвала камни и бессильно тянулась к небу, закрывая его удушающей пеленой. Скалы вокруг нее исказились и завернулись кольцами, словно исполинские ребра. Буря томилась голодом — столь сильным, что, насытив, он мог бы убить ее. Буря искала смерти и несла смерть. Оказавшись на самом краю ее владений, Пес едва мог пошевелиться от сковавшего его ужаса. Но, оставшись здесь, он никогда не смог бы найти Хозяина. Прижимаясь к потрескавшейся земле, Пес побрел вперед. Обезумевший ветер трепал шерсть и то и дело швырялся в него камнями, но Пес больше не останавливался и не сбавлял шага. Его вел за собой запах Маленького Хозяина — последнее утешение и единственная надежда.***
Когда очередной порыв ветра принес явственный запах гнили, Пес не придал этому значения. Нужная ему тропа продолжала тянуться вдоль кряжа и вновь уходила вверх, а вот заостренные скалы справа плавно сошли на нет, открывая взгляду почти идеально плоское поле, большая часть которого скрывалась в пылевых вихрях. Пес споткнулся, взвизгнул и поджал ушибленную лапу. Посреди дороги из-под земли наполовину торчал насквозь проржавевший шлем. Поле было завалено разлагающимся на солнце трупами. Медленно втягивая носом насыщенный пылью и гнилостным смрадом воздух, Пес подошел к ближайшему. Мертвец лежал на спине, вскинув руки над головой, из его грудной клетки торчали сразу два копья. На тяжелом железном доспехе, залитом кровью и расцарапанном Бурей, красовался незнакомый Псу символ: трижды перечеркнутый, словно когтями, круг. Пес шумно фыркнул и попятился. Брюхо крутило голодом, но люди... Нельзя было есть людей. Пес уже отвернулся было, когда его внимание привлекло движение. Маленький комок грязных волос и ткани, до сих пор ничем не выделявшийся на фоне трупов, вдруг вытянулся в высоту и оказался маленькой замотанной в рубище девочкой. На худых ногах болтались рваные кожаные сапоги явно не по размеру, а на поясе рядом с холщовым мешочком позвякивали собранные в связку колечки из меди и бронзы. Хозяин очень ценил такие колечки и хранил их в красивой резной шкатулке, хотя Пес так и не смог понять, чего же в них такого особенного. Девочка перебежала от одного трупа к другому и снова присела на корточки. Ее тоненькие ручки зашарили по чужим карманам и сдернули с иссушенного злым ветром запястья браслет из цветных стекляшек. Спрятав браслет в мешочек, девочка подобрала тут же валяющийся кинжал, покрытый запекшейся кровью, но, увидев, что с одной стороны он оплавился так, будто побывал в недрах Огненной Горы, небрежно отбросила в сторону. Пес склонил голову к плечу и вопросительно повел ухом. Он ожидал чего угодно, но никак не того, что девочка, заметив его, закричит и шарахнется в сторону, спотыкаясь о мертвецов. Она кричала и кричала, а когда под руку ей попалось сломанное копье, изо всех сил швырнула его в Пса. Словно отозвавшись на ее крик, громче завыла Буря. Пес поспешил убраться восвояси. Только когда поле с трупами скрылось из виду, долгий истошный крик наконец-то смолк.***
Занимался новый день — третий с тех пор, как чужаки убили Хозяев и сожгли ферму. Раны почти не беспокоили Пса, не считая болезненной хромоты, но все мучительней становилась жажда. После того, как Пес покинул родную долину, он не видел ни капли воды. В этих горах совсем ничего не росло, да и дождя ждать не приходилось — в конце лета их практически не бывало. Труся по тропе, рассекающей скалу извилистым шрамом, Пес старался держаться тени, иначе рисковал стать жертвой собственной черной шкуры. Он уже нашел несколько кострищ, кучек мусора, колышков от палаток и даже тушу свиньи с очень знакомым запахом, но обглоданную настолько, что поживиться удалось лишь несколькими костями. За поворотом тропа неожиданно оборвалась, и Пес так и застыл с занесенной для нового шага лапой. Путь ему преграждала широкая изломанная трещина в земле, стенки которой уходили отвесно вниз и терялись там в непроглядном мраке. Прислушавшись, Пес различил идущий оттуда звук — рык и тонкие повизгивания, от которых кровь стыла в жилах и хвост сам собой прижимался к брюху. Здесь тоже властвовала стихия. Пес ее не видел, но чувствовал — сперва носом, а затем и лапами, когда тяжелый толчок, сопровождаемый треском и рокотом, опрокинул его на камни. Земля стонала и молила о помощи, но Пес не понимал, о чем именно она просит. А если бы понял, то все равно бы не смог помочь. Кровь Земли клокотала на дне расселин. Запах Маленького Хозяина четко указывал направление. Разбежавшись, Пес перемахнул через трещину. Затем — через еще одну. На пути стали попадаться белокаменные дома, раздавленные и разломанные на части. Один из особенно широких провалов Псу пришлось преодолевать по обломку стены, а вот уже через следующий такой же был переброшен наспех сколоченный из подручных материалов мост. На узком выступе далеко внизу виднелся очередной труп. Пес медлил. Он с самого начала знал, что идет по следам врага, что все прочие звери на его месте скорей бы бежали прочь, и готов был встретиться с чем угодно, лишь бы разыскать своего Маленького Хозяина, но этот мост... Его веревки и доски воняли пеплом, потом, кровью, мочой и бронзой, он казался Псу чем-то вроде границы, черты, за которой все будет совсем иначе. Пожалуй, только сейчас Пес понял, что больше никогда не увидит Хозяйку, голубое крыльцо и глупых разгуливающих по двору кур. И, признав это, храбро ступил на мост. Пусть прошлое у него забрали, от будущего Пес отказываться не собирался.***
Пес сидел на обломках разрушенного дома, в спасительной прохладе густой тени, и внимательно наблюдал. Он добрался. Нашел место, куда, судя по запаху, чужаки увели Маленького Хозяина. Перед ним встала новая проблема: пробраться внутрь. Место напоминало ферму, но располагалось на нескольких каменных площадках, окруженных крутыми обрывами, и было гораздо больше. Смрад здесь стоял просто невероятный — Пес предпочел бы заткнуть ноздри навозными жуками, чем раз за разом вдыхать все это. Так пахла жизнь — в самом полном, больном, извращенном и пугающем ее воплощении. Мимо дома, где притаился Пес, то и дело сновали люди, одетые кое-как и с ног до головы перемазанные кровью и грязью, но при этом вооруженные до зубов. Пару раз Пес видел настоящих монстров — огромных, в бронзовых панцирях и с рогами на головах. Люди не видели Пса, и что-то ему подсказывало, что это к лучшему. Но обойти сторожей Пес смог бы, только разжившись крыльями. Зачем чужаки привели сюда Маленького Хозяина? Здоров ли он? Будет ли рад видеть своего Пса? Он бы дождался ночи, чтобы попробовать проскользнуть мимо сторожей при помощи своей темной шкуры, но из самой глубины этой зловещей «фермы» вдруг раздался крик. Крик его Маленького Хозяина. Пес мгновенно оказался на лапах. Откровенная угроза, исходившая здесь от каждого из людей, голод, жажда и незажившие раны — все это стало неважным сейчас, когда помощи просил последний из семьи Пса. Тот, кого он еще мог спасти. Черным вихрем Пес пронесся по руинам нескольких домов и взлетел по широкой пропитавшейся кровью дороге. По бокам замелькали столбы с привязанными к ним трупами и горящими факелами. Лица до сих пор лениво привалившихся к столбам стражей вытянулись, глаза округлились, а руки потянулись к оружию. Пес миновал их одним прыжком, не обратив внимания на боль, хлестнувшую по бедру. Он оказался в окружении десятков людей, в самой гуще притупляющих чувства запахов. Отовсюду на него сыпались крики, ругань, лязг металла и даже стрелы — одна вонзилась в землю прямо рядом с Псом. Но Пес повел носом и понял, что ему — к кособокому частоколу в дальней стороне «фермы». Он припустил в обход большой группы людей, увернулся от двоих, кинувшихся к нему с кинжалами, третьего сбил с ног и взбежал на небольшую почти идеально круглую площадку. От того, что Пес увидел там, сердце у него ушло в пятки. Его Маленький Хозяин, беспомощный и напуганный, лежал посреди площадки, тщетно силясь отползти в сторону, а над ним, скаля зубы, нависал Зверь. Такой же, что сбросил Пса со скалы, но чуть меньше и с грязно-белой шерстью. Больше Пес ничего не видел. Страх и ярость застлали глаза искрящейся пеленой, усталость и боль и исчезли. Сила наполнила лапы, разлилась по грудной клетке и вырвалась из пасти остервенелым рыком. Никакая тварь. Не смела. Трогать его Маленького Хозяина! Пес врезался в Зверя, вцепился зубами в толстую шкуру на его шее и по инерции перевалился через плечо. Зверь, уже занесший лапу для удара, недоуменно тявкнул, покачнулся и, не удержавшись, тяжело повалился на бок. Он был гораздо больше, гораздо сильнее Пса, но это не играло никакой роли. Пес мог быть хоть кроликом и все равно бы кинулся защищать Хозяина. Зверь понял, кто на него напал, и его тупую морду исказила страшная гримаса. Его когти проскребли по земле совсем рядом, но Пес не отпускал — дергал и дергал до тех пор, пока кожа под зубами наконец не разошлась и на язык не хлынула горячая кровь. Зверь завыл, мотнул головой и одним точным ударом отбросил от себя Пса. Тот с визгом прокатился несколько метров кубарем, но, едва успев упереться лапами, бросился вновь. Его зубы шинковали воздух, с губ срывалась хлопья кровавой пены, а горло саднило от рыка и лая. Весь мир для Пса сузился в одну точку — в свежую рану на шее Зверя. Пес прыгнул — брюхо обожгло болью — и что было мочи вгрызся туда, где различил белесые бугорки трахеи. Рев Зверя быстро перерос в хрип. Он вскинулся раз, другой, зашатался и рухнул наземь. Пес едва успел разжать челюсти и отпрянуть, чтобы не угодить под его огромную тушу. В брюхе похолодело. По лапам струилась кровь. — Пес! Он не понимал языка людей, но несколько слов за свою длинную жизнь запомнил. «Фу», «нельзя», «молодец», «умница»... «Хороший мальчик», — говорил Хозяин, когда он приносил на охоте кролика. «Ешь», — с улыбкой говорила Хозяйка, наливая ему похлебку. «Война», — заладили они повторять три зимы назад. Вокруг у частокола сгрудились люди. Кто-то посмеивался себе под нос, кто-то изумленно тыкал пальцами в мертвого Зверя, но большинство возбужденно переглядывались, словно искали кого-то или чего-то ждали. Все они в руках держали оружие, и Пес понимал, что выход у него теперь отсюда только один — в пропасть. Но идти ему было некуда. Здесь был его Хозяин. Хозяин подбежал и упал перед Псом на колени. Его дрожащие руки легли на холку, зарылись в слипшуюся от крови шерсть, пригладили уши, и Пес, как мог, растянул губы в подобии улыбки и завилял хвостом. Лицо Хозяина, в прошлом розовое и чистое, покрывали синяки, ссадины и засохшие пятна грязи, а от длинных светлых волос остался неаккуратно стриженный ежик. — Пес... Пес... — повторял Хозяин. От него по-прежнему пахло яблоками, но теперь к этому запаху добавились и другие. Раньше Хозяин ходил в рубашке и широких штанах, а сейчас — в изорванном тряпье, перетянутом лентами и кожаными ремнями. В нем не осталось ни капли ничем не омраченной ребячьей радости, но добавились боль и страх. Очень сильный страх. Пес чувствовал, как он шевелится в груди Хозяина и отравляет мысли. Оттого дрожали руки и губы, и непривычно узкие зрачки бегали между век, не останавливаясь надолго. И все же это был он — его Маленький Хозяин, так же, как и Пес, лишившийся прошлой жизни. Вытянув шею, Пес прошелся языком по лицу Хозяина. Тот зажмурился и коротко рассмеялся, а затем поднял голову и обвел взглядом собравшуюся толпу. Страх вспыхнул в нем с новой силой. Он подскочил, принялся метаться из стороны в сторону, размахивая руками, и что-то втолковывать остальным. Пес же шумно перевел дыхание и опустился на задние лапы. Мохнатый черный хвост лег на камни безвольной плетью. Пес чувствовал: зализывать раны поздно. Жизнь медленно, но неуклонно покидала его. Человек с голой грудью, изуродованной ожогом, выступил из толпы, с ухмылкой толкнул Хозяина в плечо и указал на Пса. Тот угрожающе обнажил клыки. Хозяин шмыгнул носом и отошел назад. Другая женщина — в причудливом шлеме, украшенном ореолом перьев, — зло выругалась и подбросила на руке кинжал. Еще несколько подтянулись поближе, щерясь оружием. Пес только глухо рычал, встречая каждое новое движение презрительным взглядом. Смерть уже дышала ему в загривок, но Пес охотно унес бы с собой еще добрый десяток жизней, если бы это спасло Хозяина. Мы восхищаемся тобой. Чувство невероятной усталости навалилось на Пса, и он повесил голову, опираясь на широко расставленные лапы. Розовая слюна скапливалась на кончике языка, срывалась вниз и оставляла на сухой растрескавшейся земле круглые темные пятна. Мы читали множество душ и держали в руках множество сердец, и нигде мы не видели столько любви и преданности. Галдящая толпа затихла и расступилась, многие, как могли, вжались спинами в частокол. Хозяин задрожал как осиновый лист и попятился, часто моргая остекленевшими от ужаса глазами. Пес слабо повел носом. Дыхание вырывалось из груди со свистом, а в голове словно ползала маленькая змея. Запахло чем-то древним и бесконечно чуждым. Могущественным. Далеким. Огнем и истлевшей от времени тканью. Бронзой и кожей. Пылью, книгами. Кровью — запекшейся и совсем свежей. Голодом. Тайнами. И безумием. На площадку выступило Чудовище. У него не было ни лица, ни тела — только темные ленты и рваный плащ, а на плечах — рогатый шлем в окружении пламени. Глаза — две узкие горящие прорези — были устремлены к Псу. Твой Хозяин не заслуживает тебя. Пес собрал последние силы и снова выпрямился. Потянулся. Встал. Он уже почти не чувствовал задних лап, но все равно низко опустил голову, встопорщил шерсть и ясно дал Чудовищу понять, что, если будет надо, вцепится и в него. Пусть даже он понятия не имел, как загрызть существо без глотки. Чудовище качнуло шлемом, без слов соглашаясь с Псом, а затем обернулось к ближайшему человеку, протянуло руку и что-то потребовало гомоном множества голосов, сливающихся в один. Пес неприязненно тряхнул ухом. Человек с блестящим от пота лбом протянул Чудовищу короткий меч с треугольными зазубринами на лезвии. Полыхающие пальцы сомкнулись на рукояти, Чудовище взмахнуло мечом, словно примериваясь к нему, а затем небрежно швырнуло его Хозяину. Тот вздрогнул, обнимая себя руками, и что-то спросил, покашливая и запинаясь. Твое решение одновременно радует и огорчает нас. Иного мы и не ждали. Надеялись, но ты избавил нас от разочарований. Таковы правила — у Алого Хора не существует прошлого. Твой Хозяин будет жить. Пес слабо вильнул хвостом, сердце забилось чаще. Но для этого должен умереть ты. Хозяин медленно опустился на колено и поднял меч. Его трясло, по грязным щекам градом катились слезы. Глаза остальных вспыхнули ожиданием. Пес хотел бы подойти к Хозяину, но не мог. Он снова сел, покачиваясь от накатившей слабости, и, когда Хозяин оказался рядом, оперся о него плечом и потерся тяжелеющей головой. Хозяину стоило бы торопиться, чтобы забрать жизнь раньше, чем это сделают раны. Чудовище сложило руки за спиной и закинуло назад блестящий на солнце шлем. От него колючими волнами исходила скорбь с горьким привкусом одиночества и мрачного предвкушения. Пес глубоко вздохнул и закрыл глаза в твердой уверенности, что оно не забудет о своем обещании — награде за невиданные доселе любовь и преданность. И умер, чтобы Хозяин жил.