Irrepressible Madness

あたらしい未来       The New Future

      August 18, 2007       Если бы от шока можно было бы на самом деле уронить челюсть из-за своевольно раскрывшегося рта, то Цугэмия была бы уверена, что только что раздался звук падения её собственных лицевых костей, тут же с характерным скрежетом отскочивших бы от асфальта и принявшихся бы переходить в состояние покоя с ещё более специфическим клацаньем. Потерявшая связь с реальностью девушка была убеждена, что она услышала что угодно, но не то, что услышала в действительности. Вероятно, она попала в чью-то странную ловушку, сотканную из иллюзий, поскольку даже в обычные слуховые галлюцинации из-за усталости верилось с трудом. Потому что зачем бы её психика вдруг вооружилась такими вещами, дабы ударить хозяйку по голове столь безумным молотом? Наверняка что-то извне. Несмотря на то, что объяснение произошедшего, как увещевала себя Ран, было найдено и заключалось в применении кем-то пламени Тумана, онемевшее тело по-прежнему не подчинялось управлению, а стрясти с языка хоть какую-то вербальную реакцию всё не выходило.       Понаблюдав с минуту за выразительными страданиями девчонки в попытке разрушить чары полного обморожения, Хибари ощутил в груди лёгкое копошение фрустрации, мгновенно ускользнувшей от господина и появившейся перед его вниманием лишь для того, чтобы напомнить в принципе о своём существовании и упорном развитии. И от молодого человека не укрылось, что от его обычного раздражения конкретно этот вид отличался тем, что непосредственный источник сего чувства стоял прямо напротив и вызывал это ощущение просто-напросто слишком скучным бездействием — и это после сказанного им! Однако, сама того не зная, Цугэмия не заставила юношу ждать дольше и невольно подыграла немного начавшим нагуливать аппетит желаниям Кёи, разорвав оцепенение и попытавшись воспользоваться даром речи:       — Почему?..       Глядя, как она недоверчиво хмурится и столь цепко впивается в его взгляд своим, будто способна хоть каплю управлять их зрительным контактом, Хибари расслабленно сформулировал и без того очевидную закономерность:       — Ты нарушишь комендантский час с твоей сомнительной скоростью.       Продолжая бороться с ощущением, что её слух серьёзно повреждён — всё ещё падала сегодня на огромной скорости головой об асфальт! — и что вместо одного она распознаёт совсем что-то вопиющее и точно не то, недоумевавшая Ран опять отключилась от реальности на мгновение, после чего настороженно уточнила единственное логичное, что пришло на ум:       — Это у Мидори который?       И тут же девушка невольно посмотрела на губы молодого человека, отчаянно стремясь найти способ доказать, что то, что он произносит, — это безошибочно не то, что она слышит и что у неё слуховые галлюцинации, пусть даже читать по губам ей никогда не приходилось и она понятия не имела, сумеет ли это сделать.       Заметив манёвр её взора, забавлявшийся Кёя снизошёл до нового ответа:       — Мой.       Будучи совершенно уверенной, что озвученные слова совпали с движением уст юноши, в который раз за вечер полностью растерявшаяся Цугэмия оторопело взглянула обратно словно издевавшемуся молодому человеку в глаза и искренне возмутилась:       — Ещё чего! — нахмурившись ещё сильнее, она с не меньшим негодованием потребовала объяснений: — Что это вообще? Слышать не слышала! — отойдя от первой волны шока, Ран также вспомнила и следующее, бросаясь на оппонента с контраргументами: — Между прочим, если захочу, то я ещё успеваю до комендантского часа Мидори! Не то чтобы меня это волнует! — выпалив это, Ризольвенти скорчила возмущённую рожицу, поджимая губы и презрительно прищуриваясь.       Неудивительно, что она привыкла нарушать каждое существовавшее правило вне зависимости от его полезности и важности, если даже базовые никак девчонку не интересуют. Призналась вон в равнодушии к установкам своей же школы открытым текстом! Разве для обычных травоядных, как она, не должна быть понятна взаимная связь между успеваемостью и соблюдением предписанных учебным заведением требований к поведению учеников, а также их внешнему виду и привычкам? Или она больше не обладает заветным статусом отличницы, о чём когда-то не уставала напоминать Хибари? Или же, может, не особенно славившаяся хоть сколько-нибудь талантливыми спортсменками Мидори спускает сей выскочке всё с рук? Как бы то ни было…       Вместе с роившимися подобно улью мыслям практически канувшее в небытие спокойствие девушки агрессивно атаковало и участившееся до невозможного сердцебиение, побуждавшее её вслед за всем терять и контроль над дыханием. Чересчур шокированная заявлением юноши Ран не могла не осознавать, что её в не меньшей степени бесит собственная реакция на это — абсолютно все её реакции были категорически отвратительными!       С одной стороны, физическая усталость школьницы достигла такого пика, что буквально побуждала владелицу не задавать никакие вопросы, послушно сесть на мотоцикл и немедленно уехать отсюда поскорее домой, расценивая происходящее как подарок судьбы или рухнувший на неё с небес мешок с отборной удачей. И подобное отношение тела к проблеме… Почему часть её сознания убеждённо и жарко поддерживает эту безумную идею?! А как же тот факт, что речь идёт о Хибари Кёе и что одно это имя должно отбить у неё всякую мотивацию воспользоваться его «предложением»? Почему же её выдержка, давшая слабину, готова закрыть глаза на сии бесспорные факты ради позорно лёгкого решения ситуации, что будет стоить Цугэмии впоследствии немало агонии? Как вообще она может столь быстро забывать обо всём контексте отношений с этим мерзавцем, как только замаячила соблазнительная для изнеможённого тела опция? Не умрёт же она от прогулки! И тем не менее молча жаждет прокатиться, будто на кону жизнь или смерть. Унизительно!       С другой стороны, это он сказал, а она не упросила. Если ему так хочется подвезти её, то почему бы и нет? Пусть приносит ей пользу хоть какую-то — когда-то же надо ему приниматься за сей тяжкий труд. К тому же согласиться на это, как ни парадоксально, казалось весьма рациональным ответом, и как раз эмоциональный отказ был бы незрелым: этот горделивый зазнайка хорошо понимает, в каком состоянии сейчас она физически, и нет ничего каверзного в том, чтобы ставить в приоритетах на первое место именно это, а не то, насколько их отношения полны взаимной неприязни и вообще далеки от модели, где можно предложить другому помощь и где другой бы мог принять сию помощь без особенных моральных терзаний. Тем более что сей ледяной скале с острыми глазищами данный подход должен быть не чужд, а понятен и хладнокровно приемлем. В конце концов, существует же временное перемирие при необходимости во всех конфликтах в мире, начиная с личных и заканчивая международными?.. Нет ничего такого уж криминального, чтобы воспользоваться самым логичным и разумным доступным вариантом.       Хотя, конечно, аргументы у этого фанатика дисциплины не очень, и от этого становилось нехорошо как-то. Но всё же…       Неосознанно опережая собиравшегося что-то сказать Хибари, не до конца убедившая себя в необходимости сей крайней меры — позволить ему отвезти её домой — Ран строго прищурилась снова и предприняла новую попытку выяснить мутные намерения вредного недруга:       — Почему же, Кёя? Что ещё тут кроется, кроме твоей одержимости дисциплиной? — подразумевая, что у лидера Дисциплинарного комитета просто не может не быть какой-либо мерзкой, скользкой причины быть за сегодня в который раз её «спасителем» и что непременно его фиксация на дисциплине здесь лишь поверхностна, поскольку скрывает мотивацию иного рода, Цугэмия отдавала себе отчёт, что не станет этот бездушный монстр немедленно делиться с ней своими сокровенными мыслями, стоит ей только спросить, и потому она воззвала к его рассудку другим образом: — Тебе же ещё самому домой возвращаться? А так ты будешь делать крюк!       Как мило она волнуется о его времени, потратив всего ничего на этом самом месте!.. Не ожидавший, что её заковыристая ремарка, явно основанная на каких-то двойственных переживаниях девушки о себе самой, нежели о нём, всё равно неплохо повеселит его, Хибари бархатным, низким голосом мягко развеял надуманные сомнения девчонки:       — Да нет, — обронил он, регистрируя повышенный уровень удовольствия от наблюдения за растерянностью малолетней преступницы, — мне как раз по пути, — и увидев, как школьница вновь лишилась дара речи, снисходительно объяснил ради достижения большего эффекта в плане распространявшихся с кровью приятных ощущений: — Я живу недалеко от твоего дома, — полагавший, что желанный эффект будет достигнут за счёт шока у собеседницы, Хибари получил своё незамедлительно.       Отчего-то у онемевшей Цугэмии мгновенно возникло ненужное здесь воспоминание, озвученное всё тем же самым баритоном: «Я знаю, где ты спишь», — и оттого точно ставшее контекстуальным эхом для фразы, что сей гордец произнёс в реальности только что. Ран и впрямь понятия не имела, где проживает заносчивый выскочка, хотя и бессознательно надеялась, что подальше от неё, однако ввиду событий в прошлом этому социопату стали известны оба адреса школьницы по её же глупой инициативе, а ей только теперь стало понятно, как ничего никогда не объяснявший из своих решений Хибари умудрялся тогда ловко манипулировать расстояниями, в ином случае превратившимися бы в помеху. Все полузабытые кусочки мозаики соединились в целостную картину, и Цугэмии внезапно стало весьма дурно: этот подлец живёт неподалёку, но о чём она не в курсе? Непременно возникло холодившее спину ощущение, исполосовавшее в жалкие лоскуты базовое убеждение о собственной безопасности хотя бы в стенах родного дома, ибо как можно быть уверенной в таком, если где-то недалеко обитает подобный монстр?.. Неважно, что он ей не страшен, важна бдительность и максимальная осведомлённость, дабы по-настоящему защититься от чего и кого угодно, а когда эти качества мобилизованы на полную мощность, ни о каком спокойствии и защищённости речи не идёт: значит, и дома она не имеет право расслабиться.       Несмотря на испытываемое развлечение в данный момент, Хибари всё равно чувствовал досадное нетерпение и мимолетные, едва заметные проблески фрустрации, имевшей свойство сочетаться с ненасытностью, когда дело касалось утоления интересов хозяина. В основном те должны были утоляться мгновенно, но привкус охоты — особенно требовавшей большей концентрации внимания и расчётливости — вполне ожидаемо обострял аппетит понемногу заранее и постепенно превращал и самую тривиальную трапезу в победный пир. Всё это были обыденные для Кёи взаимосвязи и привычный способ восполнять нехватку удовольствия, ведь последнее часто замещалось скукой: одарённых противников, способных разогнать пламя вместо крови в теле юноши, всё равно было слишком мало как в Намимори, так и мире, а то, что отравляло вены раздражением разной степени убийственности в отношении виновника, наоборот включало в себя чересчур много поводов. Прекрасное умиротворение, коим молодой человек любил наслаждаться в одиночестве, тоже не всегда оказывалось в состоянии изгнать пресность жизни непременно каждый новый раз. В каком-то смысле эти смены составляли постоянный повторяющийся круг, и лидер Дисциплинарного комитета считал это естественным явлением, ведь проблемой было другое: ничего любопытного для добавления никак не попадалось. И если у наслаждения — и очень лёгкого, и тем более высшего — были примерно одни и довольно ограниченные источники, то источникам у фрустрации не было конца, а само их многообразие не уставало неприятно удивлять.       Однако всё это было и так понятно. Непонятным было то, почему столь упорно возвращается тот самый — пусть и неуловимый подобно ложному наваждению — привкус охоты, стоит Хибари продолжать пустяковое взаимодействие с конкретно этой нахальной девчонкой. Нет же абсолютно никаких разумных причин для этого, только вот сомневаться в собственной интуиции Кёе не приходилось, а значит, и сейчас не доверять шестому чувству нет повода. Можно лишь наблюдать — примерно как когда хищники замечают нечто необычное, что ещё не раскрыло привлекательные задатки в качестве будущего ужина, но уже настойчиво привлекло ленивый взгляд мощного зверя, отдыхавшего в уютной засаде.       Из-за того, как темнел — куда больше-то?! — агатовый взор юноши, Цугэмии становилось всё более жутковато, и она бессознательно пыталась убедить себя, что это всего лишь игра тусклого света в вечерней темноте. Оправившись от дискомфорта из-за полученных новостей о соседстве, девушка напористо продолжила допрос как можно строже:       — Ясно, — оповестила она Хибари холодно и спокойно, будто это не она только что провалилась в страх и ужас после услышанных сведений, — Что, тогда это благодарность в счёт долга?       — Нет же, — отрезал Кёя, не понимая, раздражает ли его эта её фраза или, наоборот, развлекает. Раздражает настолько, что развлекает, или развлекает, потому что раздражает?       Не сумев никакой силой воли спрятать всё же вырвавшееся в интонацию откровенное подозрение, что сей чудак либо с ума сошёл окончательно, либо — более вероятно — имеет абсолютно другую мотивацию к озвученному им предложению, Ран прямолинейно бросила:       — То есть… — сделав ненамеренную паузу, она тут же оправилась и быстро завершила: — …ты так просто отвезёшь меня?       — Что?.. — несдержанно хмыкнул Хибари, не сводя тяжеленный взгляд с девчонки, которой мерещились невидимые тонны гор на собственных плечах, вдавливавшие её в землю. — Ничего подобного, — его пугавшие до дрожи слова оказались не менее неподъёмными, чем зрительный контакт, тем более что Кёя не без сатирической нотки пригвоздил школьницу следующей убеждённостью в неизбежности своих намерений на её счёт: — Это должно быть очевидно.       «Да он даже не притворяется!..» — ахнула мысленно Цугэмия, в который раз ушам своим не веря. Она, разумеется, и не рассчитывала, что у подобного отпетого хулигана и бездушного злодея внезапно проснулась совесть и желание творить благие дела, но он и не пытается юлить! Если этот мерзавец такой щедрый на откровения, то почему бы и не просветить её о планах тогда уж? Тем более что они определённо включают её в себя без разрешения или хотя бы ведома девушки!       — Что ты задумал? — мрачно выдвинула Ран, сердито скрещивая руки на груди. Из-за лёгких соприкосновений пальцев с ссаженной кожей неприятно заныли исцарапанные локти, жалобно напоминая хозяйке, что уже очень давно пора выдвигаться в сторону хоть какого-то своего дома. Все эти непонятные, пусть местами и вялые, но одинаково опасные в каждом состоянии игры с помешанным на дисциплине мальчишкой словно бы впервые приоткрыли перед школьницей портал в незнакомое измерение жизни, отдававшее морозцем по коже и обладавшее всеми качествами, дабы сбить любой ад с первого места в категории самых страшных существующих и выдуманных мест в мире. А всё потому, что Цугэмия поймала себя на весьма дикой мысли, что ощущает готовность пойти на сделку с этим чёрноглазым дьяволом в зависимости от его условий и их адекватности, и в очередной раз испытала отвращение к себе. Да что эдакого он мог бы захотеть от неё?.. Что бы то ни было, он в первую очередь скомпрометирует собственное эго, да и только. И вообще не существует условия, что мог бы изобрести лукавый эгоцентрик Хибари и что она нашла бы приемлемым для выполнения без вреда для собственной гордости и достоинства, и вообще у неё не должно быть и самой мысли, что подобное совпадение интересов могло бы образоваться в реальности!       Не прекращая подавлять злость на саму себя же из-за предательских реакций и малодушных желаний, Ран изобличила в чувствах никак не спрятавшееся от хозяйки маленькое, смелое любопытство на тему, что ей и впрямь интересно узнать задуманное сим зазнайкой коварство насчёт неё. Последнее не могло не разжечь куда больше фрустрации в усталом теле Ризольвенти, тем более что следом бурному воспламенению поспособствовала вкрадчивая реплика прохладным баритоном, дополненная чертовски жгучей усмешкой, чьё вальяжное и плавное появление на губах юноши опешившая       Цугэмия заворожённо наблюдала воочию:       — Ты узнаешь первой.       Отчего-то у Хибари не возникло и капли сомнений, что привыкшая к лёгким решениям в свою пользую нахалка начнёт торговаться и что вообще мгновенно сочтёт, будто имеет право голоса или будто он уточняет её мнение или же делает ей одолжение: подобные ожидания наглая девчонка оправдала мгновенно, ещё даже не начав толком спорить и прицениваться. С одной стороны, её самоуверенное поведение, как думал Кёя, было чересчур предсказуемым и очевидным и должно было без труда проигнорироваться им ввиду выработанного иммунитета на столь специфический раздражитель. Однако с другой же стороны получалось, что оно всё равно пусть привычным, но тем не менее слишком заметным образом раззадоривало кровь до опасных — для непосредственно нарушительницы, впрочем — показателей. Противоречия лидер Дисциплинарного комитета не принимал во всех проявлениях, поскольку те часто становились символом всего, что любят травоядные, и самих травоядных в их непоследовательности тоже. Уровень фрустрации как заведённый немедленно возрастал просто из-за факта, что оные обнаружились в его ощущениях. Неужели у вредной малолетней преступницы есть омерзительное умение разносить собственную инфекцию и на него в том числе? Глупости: ни в каком мире этого бы с ним быть не могло и не произошло бы. И всё же на всякий случай хотелось тщательно расправиться с источником проблемы — таращившейся на него шокированной пигалицей — самым надёжным методом, какой только мог найтись, а плату взять за счёт длительности и приятности экзекуции с неё же.       И всё-таки что она о себе возомнила — не хотеть ехать?.. Сомневаться? Не подчиняться сию секунду? Последнее, конечно, приходится признать, девчонка никогда не делала, не считая лишь одного момента… Но всё равно как ей в голову пришло вообще примеряться к по сути распоряжению с его стороны? Словно это диалог. Её никто не спрашивал: бестолковые непослушные школьники — особенно доморощенные рецидивисты-бунтари вроде неё — не должны и шагу ступать на улицу в столь поздний час, а если они нарушают сие закономерное правило — и неважно, зафиксировано ли оно на бесполезных бумажках — и не осознают его значимости, то наказание следует незамедлительно. Единственная разница в конкретно этом случае — серийность преступлений, из-за чего лидер Дисциплинарного комитета вынужден делать исключение, ведь возмездие сему набору провинностей необходимо продумать детально и затратить на весь процесс и результат достаточное количество времени для полного удовлетворения. Значит, прямо сейчас осуществление кары невозможно, а наглый объект с тягой к беззаконию требуется взять под тотальный контроль до того момента, когда она понесёт заслуженное наказание. Всё до смешного просто. И более того — Хибари Кёя уже выяснил, какие рычаги воздействия эффективны для сей жертвы собственного честолюбия. Оставалось только начать применять.       А все эти разговоры насчёт корыстности его намерений и попытки узнать, чем же и когда ей придётся возмещать убытки… Ему показалось или она полагает, будто он в состоянии взыскать с неё нужное только при условии, что она ему что-то формально должна?.. Нельзя же быть настолько глупой и наивной: чтобы обязывать её к чему-то и брать у неё что заблагорассудится, Хибари абсолютно всё равно, находится ли она у него в долгу большом или маленьком, и ему совершенно не нужны эти жалкие формальности какого угодно рода, поскольку он в любом случае возьмёт ему причитающееся. И уж хочет ли она этого или нет, его решительно никак не волнует и не касается.       — …я отказываюсь! — категорично вырвалось из разозлённой Цугэмии, стоило ей прийти в себя после возмутительного ответа молодого человека. Золотом блеснувший прищур её глаз полоснул недовольством прочно связывавший её с юношей зрительный контакт, будто она стремилась разорвать невидимую нить между ними, но не посредством прекращения самой невербальной связи. Что это за игры у него эдакие? Одно дело — договориться о конкретных условиях взаимного обмена чем-то, что серьёзно и по-деловому, а другое — нести сомнительную блажь и по сути угрожать чем-то неведомым! Кто на это купится вообще? Даже у неё и то искреннее получилось!..       Понимая, что нужно срочно разворачиваться и — жаль, что не выйдет побежать!.. — уходить, девушка предприняла попытку осуществить задуманное, однако не собиравшийся терпеть сие своеволие Кёя отреагировал молниеносно: не успевшая сообразить, что к чему, Ран обнаружила на подбородке сильную хватку, пальцы которой сжимали челюсть школьницы так крепко, что говорение неожиданно превратилось в сложную задачу. В следующее мгновение Хибари легонько потянул к себе пленницу, и той практически инертно пришлось сделать шаг к нему из-за властного движения и вдобавок ещё под весом тяжёлого рюкзака за спиной — тот будто тоже вероломно подтолкнул Ризольвенти вперёд, к заклятому недругу. Машинально выставив перед собой руки для хоть мнимой защиты, ступившая опасно близко к подлецу Цугэмия в один миг обледенела, поскольку… её пальцы самостоятельно вцепились в рубашку Хибари и интуитивно стиснули податливый материал в районе груди захватчика. Растерянно всматриваясь в нечитаемый взор, в очередной раз за вечер потерявшая контроль над собой Ран немедленно поддалась панике, не понимая, что делать с фактом наличия куска формы несносного засранца в своих кулаках и как вообще заставить собственные конечности разжать несчастную материю, чтобы отстраниться. К большему витку страданий Цугэмии, тело будто прекратило подчиняться ей, оставляя всё как есть, и единственное оправдание сему предательству нашлось в простой истине: пока она упирается запястьями в его грудь, бесстыдно сминая ткань, это последняя гарантия сохранения хотя бы мизерной дистанции между ними. Отпускать было ни за что нельзя — и попросту смертельно опасно.       Слегка дезориентированный поступком девчонки Кёя на несколько секунд слишком отвлёкся на её нервные, жалкие шевеления: отчего-то близкое, настойчивое касание непривычного рода замутнило решимость молодого человека действовать, переманивая внимание с мыслей, что он собирался ей высказать, на саму пойманную жертву. Взбудораженный и одновременно напуганный золотистый взгляд проваливался в бескрайне чёрный взор, равнодушно поглощавший без остатка всё, что попадалось на пути: и на этом пути у Хибари Кёи была лишь Цугэмия Ран.       Не сумев конкретно идентифицировать весь ворох чувств в напрягшемся теле, лениво сузивший глаза юноша пару мгновений обозревал потешно смущённую и при этом хорохорившуюся пленницу и затем неторопливо изрёк:       — Не стоит заблуждаться.       Почему столь раздражает, как она явно бессознательно всё больше подбирает ткань в кулаки и, сжимая, натягивает послушную материю, из-за чего доселе свободная рубашка начинает облипать торс словно вторая кожа? Эти её судорожные нелепые манипуляции пальцами и их феноменально бездумные последствия вызывали у лидера Дисциплинарного комитета достаточно непривычные ощущения, чтобы те вынуждали его пристальнее анализировать их и всю обстановку всецело. И природа сей мелко покалывавшей во всех чувствительных местах ирритации недвусмысленно крылась в…       — …у тебя нет выбора, — молвил Хибари, отдавая себе отчёт в том, что хваткой на подбородке девушки причиняет ей сильный дискомфорт и, может быть, даже боль. Хоть та вряд ли была серьёзной, он счёл, что раз она заслужила в разы больше, то пусть пока наслаждается крупицами и заранее радуется, что не всё придётся испытать сегодня.       Однако самым непостижимым образом эта лихо закрученная ситуация пробудила в нём хоть не полностью, но всё же почти позабытые воспоминания о событиях год назад: тех, где наглая пигалица заявилась непрошенной гостьей в его кабинет и — нарочно или по глупости — спровоцировала его на множество откровенных действий в свою сторону. Отчего-то сейчас, когда Кёя — от коего не улизнуло понимание, как самую малость закипает кровь — смотрел сверху вниз на мрачную, но напуганную девчонку и вновь жёстко удерживал её в своей власти, из собственной памяти ему никак не удавалось вычеркнуть яркое, но весьма досадное происшествие в тот вечер… Тот момент, где они случайно соприкоснулись губами, а ему позже пришлось слишком долго избавляться от специфического навязчивого ощущения, которое не стеснялось преследовать молодого человека ещё какое-то время и особенно интенсивно проявлялось в присутствии сей края потерявшей рецидивистки. Какого чёрта оно вдруг опять неожиданно и против воли хозяина вспыхнуло в сознании, будто он не ликвидировал эту возмутительную ерунду из головы подчистую ещё тогда?..       Тем не менее испытывавший странное, электрическое напряжение в теле Хибари не замечал, что его взгляд прикован не только к по-смешному грозным очам девушки, но и к её губам, что та то и дело сжимала из-за обрушившегося на неё стресса и неловко покусывала изнутри. Эти едва ли скрытые, незначительные движения незаслуженно привлекали чересчур большую часть сосредоточенности юноши, однако всё равно впивавшаяся в открывшуюся картину острой наблюдательностью заинтересованность без чёткой цели оставалась недоступной для владельца, дабы он мог раз и навсегда её пресечь. И, возможно, конкретного желания во что бы то ни стало пресечь это и вовсе не было, а вместо него в очередной раз расцвело лениво любопытство к тому, что будет, если всё же начать действовать в соответствии с инстинктами.       — Что ж… — легко обронил хищнически усмехнувшийся Кёя, намеренно устрашения ради потянув девчонку ближе к себе, из-за чего той пришлось сильнее и болезненнее для него упереться запястьями в грудь. — …если для тебя уж лучше умереть прямо здесь… — мягко и медленно говорил Хибари, не догадываясь, что его бархатный голос мобилизует все до единой мурашки на коже Цугэмии, ощущавшей, как они принялись пробегать марафоны один за другим, будто донельзя повышая чувствительность и электризуя каждую клеточку… включая те, что соприкасались с пальцами чёрноокого мерзавца. — …то я, так и быть, исполню это твоё желание.       На секунду испытывав будто бы свободное падение в никуда, но мгновенно вернувшись на землю, Ран презрительно нахмурила брови и, приложив немало усилий, чтобы звучать с достаточным достоинством несмотря на тиски на подбородке, процедила сквозь зубы:       — Хорошо! — не делая пауз, Ризольвенти тут же отпустила левой рукой сильно помятую форму юноши и схватила его за предплечье, участвовавшее в удержании её челюсти, после чего требовательно припечатала: — Я поеду, отпусти уже!       Легонько дёрнув самовлюблённого подлеца за запястье, дабы проверить шансы на свободу, Цугэмия смогла к своему вящему удивлению убрать его руку: ещё раз удовлетворённо хмыкнувший Хибари позволил ей это сделать, расслабив пальцы и отпустив согласившуюся на его условия жертву. В тот же миг девушка — точно у них безмолвный взаимный договор — оставила рубашку юноши в покое, после чего, бросив на Кёю злобный прищур с невнятными угрозами, решительно зашагала в сторону мотоцикла. Обернувшись ненадолго понаблюдать за ней, забавлявшийся и по пока невыясненным причинам весьма довольный Хибари вскоре неторопливо последовал за девчонкой. У пребывавшей в приступе беспомощного гнева на всё и всех сразу Ран на пару секунду возникла заминка с тем, чтобы сесть на пассажирское сиденье, коли сам транспорт стоит на ножке, однако она безжалостно отрезала все сомнения и как можно увереннее оседлала байк, мысленно проклиная ещё и тот факт, что сегодня на ней юбка: нагретое за целый день сиденье, как и всё, чего касались голые ноги, по-прежнему было очень тёплым, и почему-то ощущать это было неприятно. Демонстрируя всей позой возмущение, Цугэмия — опять попав во власть взора подошедшего и собиравшегося сесть Хибари — упёрто скрестила руки на груди, показывая, что она не собирается хвататься за него ради собственной безопасности во время поездки. Проигнорировав потешное упрямство будущей спутницы с равнодушным ликом, молодой человек привычно занял своё место и принялся отработанными движениями готовиться к старту, однако…       …стоило ему только взяться за ручки мотоцикла, как находившаяся позади девушка тут же неспешно и нежно прильнула к юноше, прижимаясь грудью к его спине и самую малость сползая с сиденья, чтобы стать ближе к нему, после чего мягко обняла Кёю и умышленно поймала его по-прежнему нечитаемый взгляд в зеркале заднего вида. Чертыхнувшись про себя, что этот высокомерный болван отказывается реагировать, будто ничего особенного не происходит, Цугэмия тем не менее продолжила задуманное, не разрывая зрительный контакт: пока левая рука крепко обхватывала торс Хибари, Ран поднесла правую к его шее и коснулась оставленных ею ранее меток в виде уже подсохших царапин. Мило улыбнувшись абсолютно индифферентному сопернику, школьница положила подбородок на плечо старшеклассника и тихо произнесла ему прямо на ухо:       — Нэ, Кёя…       Томно прикрывая глаза, но ни в коем случае не теряя связь с ониксовым взором через небольшой овал зеркальца, упивавшаяся своим положением Цугэмия с деланым переживанием жарким шёпотом поинтересовалась у Кёи:       — Неужто ты думаешь, что… — поглаживая кончиками пальцев тонкие ранки, словно имела неясные намерения нанести куда больший вред, она специально выдержала недолгую паузу, — …поворачиваться ко мне спиной совсем нестрашно?.. — золотистые очи игриво вспыхнули лукавством и благодаря зеркальной магии на краткий миг ярким блеском отразились в ледяной глубине холодных чёрных омутов.       «Надо же… кто бы мог подумать, что Хибари Кёя способен так просчитаться?..»