Поколение next

Нету змей хороших, добрых Не бывает змей ручных. Но зато полно проворных И коварных, и больших. Все ли змеи ядовиты? Вот вопрос… Наверно — все. Очень змеи плодовиты, Ядовиты и вообще… Лучше змей не трогай, мальчик. Не пихай змею ногой. Ты от них уйди подальше — И останешься живой. (Детский стих. Автор неизвестен) Змей медленно повернул голову, укладывая её другой стороной на сгибе локтя, так как правую уже отлежал. Глаза бездумно смотрели в окно, на черно-серые ветки голых деревьев, скрипуче гнущихся на ветру. На заднем фоне что-то нудно вещал по теме преподаватель, но Ли даже не знал, что это за урок. Сидел в последнем ряду, в абсолютном вакууме, а его одноклассники через свободные парты от него. Жались, как бараны друг к другу, не смея глянуть в его сторону, как только он появился в классе. Ли устраивало, он лишь сильнее натянул капюшон на голову, чтоб звонкий голос учительницы, а это была достаточно молодая женщина, не резал слух. Материал глушил её голос хоть и не идеально, но всё же неплохо. Глаза слипались, но не из-за бессонной ночи, а по той причине, что его буквально вытащили из постели ещё затемно и эвакуировали в школу. Должно быть, его личная нянька-водитель просёк свой прошлый проёб, и решил перестраховаться, отвезти Змея точно к первому уроку. Ли не сильно сопротивлялся, уснул сначала в машине, потом в классе. И кажется, это уже далеко не первый урок… Внутри был тягучий злой покой. Словно масляная плёнка, покрывавшая всю его суть, где в глубине, как в болоте, медленно грелась злоба. Он не забыл вчерашний день, вернее, тот момент, когда Чэн позволил себе всё это. Те слова. Забавно, Змей никогда не придавал им значения, пользовался как инструментом, оружием против всех. И не важно, как эти конструкции строились, будь то обвинения, ложь, манипуляция или иная демагогия, к себе лично никак подобное не соотносил. Вчера же несколько моментов поменялось. Хэ назвал его «блядью». Ли хмыкнул и сомкнул глаза, медленно выдыхая. Его. Назвал. Блядью. Человека, до того момента никогда не целовавшегося. Шань не воспринимался как объект, потому что был лишь способом быстрой доставки Тяня до нужного адреса. Ли не придал тому случаю сколь какого-либо значения. В остальном же, что касалось Суона, здесь вопрос в другом, что считать поцелуем и добровольностью данного факта. И уж если совсем откровенно, Змей был девственником. И по понятным причинам нисколько об этом не жалел. Скорее, даже не собирался в этом плане ничего менять. Опять-таки, до вчерашнего момента. Чэн путал его планы. Был странным катализатором в химии организма, исключением в понимании психическом, сумевшим за незначительное время заставить пересмотреть свои желания, которые, оказывается, были. Не существует волшебной таблетки от всех болезней. Слова — от сведущего специалиста, способного излечить, искоренить ментальный недуг. Змей знал, что от всего: что внутри и снаружи — он отвечал только сам. Если что-то не получалось или ломалось, значит, недостаточно приложил усилий. Следовательно, кого винить? Только несформированную личность, которая с радостью жертвы перекладывает вину на ситуации или окружающих. Змей так не умел. И не собирался учиться. Сложность хитросплетений его отношения с Чэном в нём самом. Это Ли что-то упускал, позволял, прогибался. И подобного никогда бы не произошло, даже под страхом смерти. Однако всего один единственный факт менял всё — к Хэ тянуло. Невозможно, невыносимо. И оттого ему интуитивно позволялось то, чего никогда и никому не светило в принципе. Хэ вызывал эмоции, и это самый главный ответ на вопрос: «почему»? Голодному до эмоциональной нормальности Змею, это казалось запредельным. И ощущалось так же. Это его личный наркотик, обличенный в физическую форму. Циничную, холодную, расчетливую. Чэн не задавался вопросами: позволено ли? Он делал. Жил в своей парадигме правил, в которой никому ничего не обязан. Неприемлемо для других, логично для Шэ Ли. Однако, вчерашний инцидент внёс некие коррективы в границы восприятия Змея, а он в отместку внесёт свои. В размеренную жизнь охамевшего «хозяина». Змей вздрогнул от прогремевшего звонка с урока, сонно потягиваясь. Распрямляя затекшую спину, парень скинул с головы капюшон и зарылся пальцами в карманы, в поисках телефона. Нужно было хоть как-то сориентироваться по времени. Сколько ещё здесь торчать? Вариант уйти присутствовал, но пока не прельщал. Хотелось спать. А ещё больше — перерезать Хэ глотку. В любой последовательности. — Ты проспал весь урок, — раздалось где-то сверху. За последним одноклассником захлопнулась дверь аудитории. Ли чуть сощурившись, поднял взгляд на сдержанный вид преподавателя. Несмотря на достаточно молодой возраст, женщина, словно намеренно старила себя. Кофта в крупную вязку, запахнутая на манер кардигана, водолазка под горло, то ли в мелкую звёздочку, то ли в кособокие точки. Бледные губы, очки в круглой оправе. Пушистая каштановая чёлка ниспадала на высокий лоб, и волнистыми кончиками закрывала до середины линзы очков. — Не без вашей помощи, — благодарно кивнул Змей, поднимаясь со стула. — На следующем уроке будет тест, — предупреждает она. Ли неопределенно пожал плечами. Разговаривать с ней лень. Что-то объяснять о том, что он даже понятия не имеет, что преподаёт эта женщина, тоже нет желания расшаркиваться. Змей здесь случайно, и возможно, последний раз. Ли попытался её обойти, но учитель встала так, что либо отодвигать её физически, либо грубым словом. Это начинало надоедать. — Хотели что-то, или заняться нечем? Она присела на парту полубоком, но ноги выставила так, что не перешагнуть. Длинная твидовая юбка собралась на бёдрах и коленях, замшевые туфли на низком каблуке уперлись в железный каркас соседнего стола. — Нет. Это ты что-то от меня хотел, Змей. Ли нахмурился, поднял взгляд на её лицо. Женщина улыбалась. Широко, словно неправильная маска, готовая треснуть от натяжения на щеках. Ли молчал, сращивая её слова в голове. — Нууу, — протянула она, глядя на свои короткие, аккуратные ногти, — Бохай о тебе говорил, сказал, я тебе понадобилась. У тебя минут пятнадцать до следующего урока. Химии, милый Ли, если ты ещё не понял. — После упоминания о Бохае, трудно не понять. Змей не часто удивлялся в жизни. Ко всему привык, на лишние возгласы не разменивался, но в данной ситуации, сложно было остаться безучастным. Учительница из обычной школы, серая мышь с хвостиком на голове, и есть тот самый «Химик», которого он искал. Мир не просто тесен, он до гомерического хохота комичен. — Излагай быстрее, — поторопила она, — моё время дорого стоит. — Хорошо, — кивнул Змей, и опустился обратно на стул, — мне нужен яд по определенному спектру воздействия. — Интересно, — улыбнулась учитель, — подробнее. — Что-то типа нервно-паралитического. Сразу отмечу, что я не сильно разбираюсь в этой теме, я лишь скажу, какого результата хочу добиться, а дальше дело твоей компетенции. — Подойду с другой стороны, — кивнула она, снимая очки, разглядывая линзы на предмет пятен, — как быстро должна наступить смерть? Всё, что касается нервно-паралитических ядов, например, «Зарин», судороги и полный неврологический паралич почти мгновенно. Жирорастворимый, в еду или воду добавить, и результат достигнут. Нужно так? Если да, то, малыш, — она надела обратно очки, — зачем тебе я? Можно обойтись элементарным «Мышьяком». Дозу побольше, чтоб наверняка, и шоу обеспечено. Кровь из всех отверстий и мучительная смерть в судорогах. — Нет, так меня не устраивает. Нужен паралич мышц, но мозг, чтобы функционировал. — Вот это любопытней. Нейротоксины. Есть природного типа, то есть, животного происхождения. Яды скорпионов, рыб, змей, — сделала ударение на последнее слово, — или, скажем, добываемые из некоторых растений… — Меня не интересует, откуда и из кого будет яд, только нужный итог. — Я тебя поняла. Для разработки и концентрации веществ в дозах, мне необходимо знать параметры биологических целей. Рост, вес, возраст. Желательно точные сведения. — Без проблем, — Ли поднялся, по-новому разглядывая женщину перед собой. Если смотреть лишь на внешность, то на язык снова просится эпитет — мышь. Серая, невзрачная, слегка угловатая и излишне худая. Но если знать внутреннюю составляющую, то угол восприятия меняется на сто восемьдесят градусов. Опасная хищница, ловко обезличенная собственными мотивами. Идеальная визуализация мимикрирующей особи в каменных джунглях. — Есть парочка, — не согласилась она, — чем расплачиваться будешь? Мои услуги очень дорого стоят, но, предвосхищу твой вопрос — деньги мне не нужны. Заработала уже, и при том, в достаточном количестве. Но, как видишь, тратить их не куда, — печально вздохнула. — Уезжать я не хочу, работа мне нравится, обе мои работы, — клыкасто усмехнулась, — а в остальном скука смертная. Вот зачем людям деньги? Удивительно глупые существа. — Чего же ты хочешь? — Есть одна мысль, — она спрыгнула с парты и пристально уставилась на Ли. Обошла его полукругом, протянула руку к лицу, но Змей отпрянул, отчего женщине удостоилось только вскользь задеть пальцами чёлку. — Я придумала, — шепнула, а после улыбнулась. Широко, неприятно, — кровь мне свою дай. — Зачем? — Змей приподнял бровь, не имея ни малейшего представления, что у неё на уме. — Не парься, несколько пробирок и, возможно, — пожевала губу, — прядь волос. Я собираю коллекцию. И ты станешь её частью. Да! Учитель развернулась и воодушевленно направилась к столу. Порылась в ящиках, и достала ежедневник. — Так, — задумчиво наморщила лоб, — времени у меня немного. Всё подготовить ещё надо… Думаю, следующая неделя, м-да. Примерно, четверг. Ты получишь свою часть сделки, а я свою, — отложила ежедневник, и протянула руку, ожидая закрепление договора рукопожатием. Она точно психопатка. Гениальная дура. Если можно было бы очароваться разочарованием, Ли бы это сделал непременно. За столь дорогостоящие услуги ему нужно лишь побыть донором для её «коллекции»? Вообще не вопрос. Потому как, если бы она потребовала, как все нормальные люди, деньги, брать их Змею откровенно неоткуда. Он даже квартиру свою заложил, а больше у него ничего и не было. Ли подошёл и сжал её ладонь в ответ. — Отлично, — довольно просияла она, — теперь обменяемся телефонами и на связи, я наберу, когда всё будет готово. И… иди уже, у меня перерыв уже кончается, а я так и не пообедала. *** Змей откинул смартфон рядом с собой на подушку, и перевернулся на спину. В комнате царил полумрак позднего вечера, на стенах блеклыми желтыми квадратами вырисовывались росчерки света уличных фонарей. Приоткрытое окно впускало прохладный воздух и лёгкий шелест листвы кустарников, нарушая могильную тишину комнаты. Даже Фанг куда-то делся. Ли не скучал, и не переживал, просто становилось немного странно без привычного навязчивого сопровождения. Хозяина дома также не было. По приезде из школы Змей обратил внимание, что автомобиль Чэна не припаркован на стоянке. В принципе, не нужна ему компания. Сегодня он сделал огромный шаг по направлению к своей цели. Он даже не надеялся, что это произойдёт настолько легко. Возможно, некая часть везения, всё же выпала на его голову после чёрной ленты череды неудач. Понятно, что везение не имеет ничего общего с интеллектом, зачастую, даже спорит с ним, но это не меняет того факта, что порой лучшие стратегии могли нарушить любые мелочи: от погоды до «севшего» телефона. Грамм удачи иногда ценнее тонны изощренных планов. Уж Ли в этом разбирался. Змей закрыл глаза, медленно проваливаясь в вязкую полудрёму, отпуская мысли, позволяя телу наконец расслабиться. В последнее время на сон он не жаловался, скорее, даже, наоборот, мог заснуть в любом положении. Сегодня так и прошла большая часть учебного времени. Странный парадокс. Вся внутренняя звериная суть должна требовать свободы, неистребимой воли единоличного бытия, а Ли, вместо этого обживал свою клетку, не чувствуя должного отторжения. Интуитивно знал — это часть короткого пути, лишь отпущенная остановка перед обрывом. Тот горизонт событий, который подарил кратковременный покой, где он мог спокойно спать, что-то есть. Чувствовать. Из сна вырвал грохот. Оглушительный лязг железа, сорванного с петель. Протяжный звук прокатился по ночной тишине, разрывая её в клочья, а после ему вторили не менее невыносимые по своей частоте раскаты человеческих криков и воплей, сопровождающиеся одиночными выстрелами. Змей вздрогнул, резко распахивая глаза. Сорвался с кровати, едва овладевая не отошедшим ото сна телом, рванул на балкон, пытаясь понять, что происходит. Обзору главных ворот мешало неудачное местоположение его комнаты, видел только брошенный раскуроченный автомобиль и часть лежавшего забора. Ли, чуть не запинаясь о порог, в секунду вернулся обратно, быстро забрал телефон с постели, убирая его в карман. Не колеблясь ни минуты, он выбежал из комнаты и замер в коридоре, вслушиваясь в посторонний шум, который происходил пока что за пределами особняка. Мыслей было миллион, но план один — не попасться никому. Взрыв в левой части дома заставил потолок и пол пойти ходуном. Часть покрытия стен пошла мелкими трещинами, а воздух наполнился удушающей пылью и едва уловимым запахом гари. Змей слегка оглушено вышел к лестнице, пытаясь восстановить потерянный фокус, и оценить обстановку вокруг. Зрение уловило движение возле центрального входа, поэтому Ли интуитивно отпрянул обратно в коридор, не желая снова проверять свою удачу на предмет того, кем окажется ворвавшийся в дом человек — частью охраны особняка, или же наоборот… — Ищи! — донеслось снизу. Змей ринулся вперёд, влетая без разбору в первую попавшуюся дверь, закрывая её за собой, пятясь в центр помещения. После стремительного осмотра комнаты понял, что ничего из приблизительно похожего на оружие нет. Очередная бесполезная площадь, пустовавшая без дела. Адреналин холодными волнами омывал напряженный организм, никакого отупления от экстремальной ситуации не случилось. Мозг Змея работал на иных частотах, поэтому его не парализовало от страха, ведь это понятие слишком размыто им же самим. Сколько людей прорвалось на территорию владений Чэна, Ли предугадать не мог, но сидеть и бездействовать он не собирался. Было без разницы, какую конечную цель они преследовали: что-то личное или безналичное с самим Хэ, или другие развилки в их планах. «Что» или «кого», они тут искали. Змей облегчать чужую задачу считал ниже своего достоинства. Вырвал из обычного настольного светильника шнур, и обмотал обе ладони свободными концами, натягивая провод посередине, образовывая крепкую удавку. Отпрянул в сторону двери, в слепую зону косяка, медленно выдыхая через рот. Пульс вместо того, чтобы частить, успокающе замедлился. Ли ведал, что творил. Теперь он таков, жаль, что Суон никогда не знал, кто есть на самом деле Змей. Не под таблетками и химией, не заложник своего дома, родителей. Если сегодня его не убьют, и задуманный план выгорит — Ли познакомит Суона со своей настоящей сутью. И это будет не только яд. Ручка двери пришла в движение, мягко, бесшумно опустилась вниз, и деревянное полотно медленно стало отделяться от косяка проёма. Змей увидел спину перед собой. Достаточно высокий мужчина, жилистый, во всём чёрном. Тот спешно оглядывал простор комнаты, пока его взгляд не зацепился за валявшийся светильник без провода. Ли не ждал его озарения, сделал стремительный рывок вперёд, выбрасывая середину провода через голову мужчины, резко дергая на себя, руша его равновесие, перекручивая края. — Су..ка-а — зашипел он, отчаянно подаваясь назад, со всей силы впечатываясь спиной в грудь Змея, отчего тот по инерции, врезался в стену. Дыхание в отбитых лёгких ушло, зажалось в грудной клетке, но пальцы, спазматично державшие края провода, не отпускали. Мужчина ещё раз ударил спиной в грудь Змея, захрипел, изворачиваясь, на его шее чётко появлялась бордово-синяя полоса от шнура. Он избивал локтями рёбра Ли, но удары становились всё слабее, по мере того, как красным оттенком удушья заливало его лицо. В последней попытке вырваться, он повалился на пол, утягивая за собой нападавшего. Получилось даже перевернуться на спину, но вместо долгожданной свободы, почувствовал, как провод перекрутился на затылке, и его края появились в зоне видимости, вместе с посиневшими от перенапряжения пальцами. На его агонизирующую грудную клетку, кто-то уселся. Белые волосы. Жёлтые пустые глаза. Нулевые эмоции на лице. Обескровленные губы мужчины нелепо открывались, в тщетной попытке сделать вздох. Тело било неконтролируемой судорогой кислородного голодания. И только пальцы вместе с кожей пытались содрать удавку. — Спи, — шепнуло ему сверху. И он подчинился. Подчинился мальчику, с пустыми желтыми глазами. Змей с шипением встал. Отбросил в сторону шнур, не глядя на лежавшее тело на полу. Адски болели многострадальные рёбра, тянуще ныла вся спина, особенно лопатки. Ли аккуратно провел ладонями по дугам рёбер, проверяя на наличие переломов, но по ощущениям, в которых он разбирался, его грудную клетку покрывали лишь сильные ушибы. Короткая схватка выжала все силы. Он с трудом дышал, руки и особенно пальцы сводило тремором перенапряжения. Ногти местами посинели. Змей привалился плечом к стене, выравнивая сбившееся дыхание. Перед глазами мелькали мушки, а в горле засел кислый ком. Секунды таяли, критические секунды, которые могли решить всё. Нельзя останавливаться, нельзя давать даже шанса своей слабости. Что такое усталость? Боль? Физика с менталкой в особом коктейле, из-за чего ломается даже сталь. Организм — не сталь. А характер? Ли оттолкнулся от стены, и медленными шагами дошёл до двери. Осторожно вышел обратно в коридор, и замер. Видимости стало в разы меньше, где-то в доме начался полноценный пожар, выжигающий кислород, и иллюзии, что выбраться всё же удастся. Вариантов немного, либо напрямик, надеясь, что никто не остановит, либо подыхать и задыхаться здесь. Змей слегка придерживая торс левой рукой, направился прямо по коридору, к лестнице, в холл. Глаза щипало от химического дыма, кажется, горел и плавился пластик. Самые ядовитые испарения, которым хватало несколько полноценных вздохов, чтобы вырубить человека моментально. Ли замедлился на последней ступени, пытаясь справиться с головокружением. Горло драло сухой горечью, невыносимым колючим кашлем. Он заторможено потянул с себя худи, кое-как выворачиваясь из материала, прижимая его к дыхательным путям, не давая себе отравиться парами ещё больше. Кажется, он видел основной выход. Высокую, массивную дверь, отделявшую, но не от жизни, а от цели. На данный момент это неделимо. Пусть всё фатальное случится потом, когда Змей закроет свой гештальт, когда после всего сможет посмотреть на себя в зеркало без отвращения. Когда отпустит память, и возможно, когда-нибудь простит. Себя. — Вот ты где, мелкий ублюдок. На этот раз настигли его. Удар пропустил, потому что уже почти ничего не видел. Слезы застилали воспаленные дымом глаза. Смазанная боль — во рту кровь. Сильная резь, и снова под рёбрами. Кофта давно выпала из ослабевших рук. Его сначала ударили головой о стену, а после прижали к ней за горло. Сильные пальцы готовые сломать трахею, ногти впивались в кожу шеи, продирали путь к окаменевшему дыханию. Змей не видел нападавшего, только очертание в дыму. В слепой попытке, наугад, нанёс коленом удар в паховую область. Но промахнулся, заехав куда-то в бедро. — Ну нет, гнида, так легко ты не отделаешься от меня. Медленно убивать тебя буду. Но, последний вздох отдам другому человеку. Он заплатил за этот короткий миг. Змей в отчаянии прокусил губу. В голове бурая каша, и кажется, вытекает кровью наружу. На затылке всё слиплось, а дыхание… Пусть бы и так. В этой крохотной стеклянной банке, в которой жил, бился серым мотыльком, обожженным фонарями чужой власти над ним. Пусть бы не верил ни во что. С перекрытым воздухом, с крыльями рваными, не созданными для полёта. Пусть умрёт, не зная истинной свободы. Но по дороге в ад, он возьмёт с собой попутчика. Змей, захлебываясь в тягучей слюне, отнял руку от чужого каменного запястья и с кулака ударил в район горла мужчины. Слабо, смазано, но приём достаточно коварный. Уличный. Противник вполне может умереть, если добавить максимум силы в выпад. Но оппонент Змея лишь ослабил хватку, заходясь кашлем. Силы кончились ещё в борьбе, в комнате. И Змей уже давно держался исключительно на характере. Тёплое медленно бежало от затылка к шее, скользким багрянцем окрашивало чужие пальцы, которые вновь набирались сил в хвате на горле. — Хг-ха… сук-а. Нахуй э..то всё, — глотая в кашле слова, заговорил мужчина, — убью… сейч… Чёрная мощная прыгучая сила сбила с ног их двоих моментально. Утробный, яростный рык эхом пронёсся по всему залу. Фанг вгрызся в правое плечо мужчины, мотая мордой, разрывая мягкие ткани, оттаскивая его, от почти бессознательного Змея. Крик закладывал уши. Вопли и мат. Ли, лёжа на мраморе пола, безучастно наблюдал за смертельной схваткой животного и человека. Доберман истинно и изо всех сил защищал, кого-то несомненно дорогого. Нечто такое важное, что перевешивает собственную жизнь. Так умеют любить только собаки, которые абсолютно точно, все попадают в рай. Выстрел. И острый, надрывный скулёж, а после все стихло. Так тихо, что слышно, как потрескивает и горит огонь уже где-то очень рядом. Может быть поэтому Ли всегда один. Может быть, поэтому он безоговорочно прав, когда ограждал людей от себя. И если бы не то верное решение, возможно рядом с собакой лежали бы Ронг и Хитен. Змей не жил в вакууме, он прекрасно понимал, что все связи рано или поздно рвутся и уходят, и, наверное, его вина, что зачастую это происходит трагически. Банально, да, но просто ему не суждено жить вне одиночества, это гарантия чужих жизней, которым по несчастливой случайности «повезло» встреть его. И зачем-то привязаться, как будто Змей смог бы подобное оценить. И что самое забавное — смог. Поэтому в кровавой луже только собака. Бестолковый доберман, спасший змею. Змей неловко приподнялся и с трудом прополз пару метров. Не видел пса, но слышал его хрип. Ладони проехались по густой крови, и Змей едва не угодил носом в мрамор пола. Удержался, забираясь пальцами в жёсткий ворс шерсти. Собака часто-часто дышала, но не скулила. Терпел. И это так правильно. Ни к чему лишние стенания. Сознание еле держалось, ресницы слипались солью, глаза почти не открывались от дыма. Змей сгорбился над собакой, уткнулся лицом в морду. Пустое дело благодарить животное, и ещё более пропащее, говорить, что сделанное было зря. Потому что за спиной взвёлся курок. Ты никого не спас Фанг, и подыхаешь сейчас напрасно. Такая вот жизнь. И такая смерть. — Повернись, — с натугой прохрипел мужчина, — хочу рожу твою увидеть, когда пулю в брюхо пущу. В его голосе злорадство и боль. Он сдерживаться не умеет — хуже собаки. Ли гладил холку, красными от крови пальцами, и не думал, следовать приказу жалкой твари. Обидно только, что от его рук умрёт. Не так должно было быть, но… Такая вот жизнь. И такая смерть. Выстрел не заставил себя ждать. Всю спину обдало горячими брызгами. Где-то рядом глухо упало тело, а после его за руку потянуло наверх. Знакомые пальцы сжали шею под подбородком, повернули туда-сюда голову, проверяя наличие повреждений. — Ты, сука, хоть день можешь прожить нормально? Хоть час, чтобы тебе рожу не разбили и не попытались убить? — Подобное приходит с опытом, — кое-как прохрипел Змей, цепляясь за ворот пальто. Чэн подхватил его на руки, спешно покидая дом. — Там Фанг… — произнёс куда-то в шею. — Видел. — Надо его… — Без тебя разберусь. Прохлада ночи вошла в лёгкие вместе со свежим воздухом, а покидала их прерывистым кашлем. Ли ухватился за Чэна, прижимаясь тесно, кладя голову на плечо. — Ты опять меня полуголого на руках таскаешь. Фетиш? И действительно, словно вчера он уносил Змея из семейного дома. Без верхней одежды, в одних джинсах, в полубессознательном состоянии. Загвоздка лишь в том, что какая-то мразь посмела причинить Змею вред в его доме. Дерзнула поднять руку. И в довесок разгромить и поджечь особняк, пострелять охрану и возможно, убить пса. Чэн редко выходил из себя. Но на данный момент он озверел. Внутри чёрной яростью встал на дыбы весь организм. Змея усадили на капот одной из десятка припаркованных машин. А после он задохнулся, когда на голову полилась холодная вода из пластиковой бутылки. — Умойся. Ли в секунду весь продрог. Мелко задрожал, покрываясь мурашками. — П-пиздец, ты мил, — часто проводил ладонями по лицу, стирая разводы слез со щёк и гарь. Фыркнул водой, и поднял прояснившийся взгляд. Вокруг носились люди, стояла одна пожарная машина, тушившая левое крыло здания. Карета скорой помощи с медиками, помогавшими раненым. И никакой полиции. Выводы оказались несложными. Чэн в подобных ситуациях не прибегал к властям, а ограничивался своей. Хэ пальцами повернул голову Змея к себе. Не отрывая их от холодной кожи, приподнял его голову, разглядывая синие гематомы, оставленные чужими руками. — Я убил, наверное, - вдруг сознался Ли. — Я в тебе не сомневался. Он оставил? — кивнул на шею. — Нет, того убил ты. Чэн закурил, собираясь уходить, но Ли ухватил его за руку. — Ты куда? — Как видишь, у меня появились некие дела. Они не терпят отлагательств. — Ты и завтра сможешь всех убить. — Тебе что надо? Змей видел, как сдерживался Хэ. Пытался как всегда в роль ледяной глыбы, но глубокий затяг сдавал его с головой. Он бесился, боже, как же он был зол. А Ли с голодной жадностью наслаждался чужими эмоциями. — Чтобы ты мои раны зализал. Из-за тебя я их получил, бестолковый ты опекун. Я буду жаловаться в службу опеки, из-за твоего недобросовестного исполнения обязанностей. Хэ бросил на Змея взгляд, и Ли мог чем угодно поклясться, что увидел в нём проблеск усмешки. Он достал телефон, встав к пацану вполоборота. — Где тебя носит? Из-за достаточно громкого динамика Змей услышал частую речь Тао. — Это я знаю, мне надо, чтобы ты… — он махнул рукой идущему мимо медику, — подожди, — велел собеседнику, — башку ему перевяжите и проверьте на сотряс, — приказал врачу, и тем самым ответил ещё и Ли, что он думает, по поводу его заявлений. — Слушай сюда, — продолжил отдавать распоряжения Тао, отходя подальше от пациента и его доктора. Пока Змею делали перевязку и сопутствующие манипуляции, Чэн безостановочно разговаривал по телефону, пачками раздавая указы. Успел пообщаться с той частью охраны, которая относительно не пострадала, и уладить все вопросы с пожарными. Хаос понемногу утихал. Из дома вынесли несколько тел, и словно мешки с картошкой, погрузили в пикап, покидав сверху несколько лопат. Собаку же, завернув в большое покрывало, аккуратно уложили на заднее сидение иномарки. Водитель покинул территорию особняка — либо хоронить, либо в ветклинику. Змей спрашивать не хотел. Он так и остался сидеть на капоте, иногда озябше передергивая плечами. Ждал Чэна, пока тот завершит свои дела на сегодня. Его фигура то появлялась, то исчезала из поля видимости, но каждый раз, его окутывал дым. Псих, блять. По прошествии получаса, наконец-то до Змея снизошли. — Я замёрз из-за тебя. — В чем трудность сесть в машину? Сам себе проблемы создаёшь. — Ты облил меня холодной водой. — Не облил, а умыл. — Из-за тебя меня чуть не убили, — продолжал напирать Ли. — Уверен, что из-за меня? — Ты… узнал, что-то? — чуть подался вперёд Змей. — Поехали домой, — Чэн резко сменил тему, не желая ничего объяснять. — К тебе или ко мне? — нагло усмехнулся пацан. Чэн раздражённо выдохнул и сгрёб в охапку Змея с машины. — Э-эй, блять! — Я устал, заткнись, — неоспоримым тоном посоветовал Хэ, неся Шэ Ли куда-то в сторону припаркованного картежа. Возможно, когда он был не в себе, Ли не замечал, что Чэн носил его исключительно похабно. То есть подсаживал под ягодицы, а другой рукой обхватывал поясницу. Тем самым заставляя Ли буквально обнять его за шею, а ногами стиснуть торс. Хэ был горячий, словно печка, в его руках трудно продолжать мёрзнуть, и уж тем более, оставаться безучастным. — Я могу сам идти. — А ещё ты можешь заткнуться, — повторится он. Змей с досады укусил его за ухо. Благо позволяло удобное положение. Хэ в отместку сильно его тряхнул, из-за чего Ли едва не прикусил язык. — Нарываешься, пацан. — А у меня сотряс, поэтому какой с меня спрос? Вот именно, — ответил сам себе за Чэна, — поэтому терпи. Это теперь твоя святая обязанность, как юридического родителя. Хэ чуть наклонился, как потом Ли понял, чтобы открыть переднюю дверь машины, и бросить его на сидение. Об аккуратности в отношении пострадавших, похоже, Чэн не беспокоился. Обошёл автомобиль кругом и сел на водительское место. — Я так понимаю, потеря кадров на лицо, — заулыбался Ли, намекая, на то, что Хэ сам исполнял роль водителя. Внешний вид мужчины становился всё более нечитаемым. Он перестал отвечать на колкости и хоть сколько-нибудь реагировать. Наверное, это показатель того, что хозяйское настроение стремилось к минусовой отметке, и стоило бы перестать нарываться. Но Змей после пережитого намёков не понимал, вернее не хотел. Его чуть не пристрелили, поэтому он имел право на пакостную месть. Мелкую, но от этого не менее приятную. — Я хочу курить. Есть у тебя? Хэ вынул из кармана пальто пачку сигарет с зажигалкой и бросил на приборную панель. При этом завёл зажигание, и выжал газ. Змей глянул на сигареты, но не шелохнулся. Горло до сих пор драло от дыма, и, конечно, он соврал, что хотел курить. Просто доёбывался. Ткнул на кнопку, включая себе подогрев сидения. В машине было гораздо теплее, чем на улице, но тот факт, что из одежды на нем только джинсы, сподвиг его активировать ещё и климат-контроль. Чэн выехал на трассу. До города им час-полтора, если, конечно, Хэ направлялся именно туда. Ли чуть сместился к окну, пытаясь принять максимально нейтральную позу для всего тела. Тупая боль в рёбрах не давала покоя, и если час назад она была скорее фоном, то теперь, без должной медикаментозной поддержки, становилась выводяще нервирующей. Змей приложил промерзшую ладонь к налитому фиолетово-бордовому синяку, чтобы каким-то образом унять пульсацию. Жаловаться, естественно, не собирался. Одно дело запросить сигареты, которые ни к чему не обязывали, а другое — сознаваться в слабости, и в не умении её терпеть. К тому же, сегодняшний физический ущерб, не шёл ни в какое сравнение с тем, что в своё время оставил на нём Тао, так что… похуй, если честно. Больше бесит, чем болит. Посмотрел на Чэна. Тот находился полностью в себе и в дороге одновременно. Удивительный расфокус в фокусе. Словно перед собой он видел не трассу, а путь к достижению некой цели, при этом ведя машину, как по навигатору. А ночь всё не кончалась. Даже горизонт не серел опостылевшем утром. Лишь редкие фонарные столбы по дороге и ослепительный свет дальних фар. По-хорошему сейчас отличный шанс, пока они наедине, расспросить о том, что Хэ успел выведать от своих людей. Кто были те нападавшие, чего хотели, какова цель налёта на дом Чэна? Ведь в теории и практике — это чистое самоубийство. Никто в здравом уме не совершит подобное безумство. Мёртвым деньги не нужны, люди гибнут за идеи, поэтому, логичнее всего предположить, что на такие радикальные меры идут либо одержимые местью, либо отчаянием. А если судить по личности Хэ Чэна, то пострадавших в его окружение полно и тех и других. Но зачем поджигать дом, или убивать Змея, если самой больной точкой является реальный родственник? Кстати, о нём. — Как там Тянь поживает? Я его в школе не видел. — Поживает, — ответил Хэ, не отвечая. — Ладно, сам ему как-нибудь наберу, заодно и поинтересуюсь, это только мне из-за тебя досталось не за хуй собачий, или ему тоже причинили некий дискомфорт. Змей намеренно опять поднял эту тему, надеясь, что услышит нечто новое. Напрасно. Чэн как и раньше не намеревался прояснять ситуацию. Не отвлекался от дороги, сохраняя молчание. Отсутствие внятного диалога напрягало, особенно, при такой гнетущей атмосфере. Ли негромко цокнул, отклоняясь обратно к стеклу. Чёрт с ним, пусть и дальше игнорирует, в конце концов, Змею тоже есть о чём помолчать, и над чем подумать. Опустил взгляд на пальцы, где под ногтевыми пластинами остались передавленные кровоподтеки от провода. Он так легко перешёл эту грань — убить. Стены из недозволенного отказались хрупкими, как дсп. Для него теперь сопутствующие потери, включая людские жизни, не важны, как это было раньше. На кону никогда не стояло столько, сколько сейчас, поэтому лишнее отсекалось хладнокровно. Когда дороги назад нет — мук совести не случится. Не перед кем каяться человеку с отложенной смертью. Они въехали в черту города сорок минут назад. Улицы пустовали, отчего машина не замедлилась ни перед одним светофором. Яркие вывески реклам и магазинов неоновым светом разгоняли ночной сумрак, страдающего вечной бессонницей города. Змей ожидал, что Хэ направит автомобиль к самому дорогому району. В край фешенебельных небоскрёбов, реющих над смертными недостижимой величиной. Словно золотые врата рая перед немытыми грешниками. Но, к его удивлению, они отдалялись всё дальше от центра, проехав мимо здания офис-центра, к обычным жилым домам. Миновали улей многостроек, сворачивая, как сначала показалось, в промзону. Но дорога не оборвалась заводом, или заброшенным автопарком, а продолжилась частным сектором, с редкими точками магазинов. — Никогда тут не был, — озвучил мысль вслух Змей, оглядываясь. По-прежнему чёрта города, но обособленная. Без случайных людей и соседей за тонкой стеной. Машина припарковалась возле небольшого, выполненного из крупного серого кирпича дома, с роду не выглядевшего, как жилого. Хэ вышел из салона и выжидающе посмотрел на Ли. — Идёшь, или в машине ночевать остаёшься? — Да, — непонятно на что согласился Змей, но покинул автомобиль, следом за Чэном. Массивная железная дверь, врезанная в стену, не пестрила дорогой отделкой, а скорее выглядела слегка потёрто, но вполне внушительно, как преграда в частные владения. — Нахера тебе два дома? Я думал, у тебя какой-нибудь пентхаус с видом на город, — задрав голову вверх, оценивая высоту постройки, спросил Ли. — Зачем мне вид на город? — отстранённо отозвался Хэ, впуская Змея вовнутрь. — Не знаю, а зачем два дома? — оглядываясь вокруг, переспросил он. Помещение не выглядело даже как коридор, больше напоминало подъезд с грузовым лифтом, с металлической дверью-сеткой. Освещение мигнуло длинными горизонтальными лампами на стенах, которые пустовали без отделки, такие же кирпично-серые, как и внешние. — Тебя не устраивает что-то? Могу вернуть жить на пепелище. — Мог бы, вернул бы. Как по мне, так очевидно. — Ещё слово, и очевидно ничего не будет. Змей приподнял брови, но благоразумно рот не открыл. Но вот от улыбки не удержался. Оке-ей. Железная сетка мягко скрипнула и отъехала в сторону. Ли поравнялся с Хэ, проводя рукой по холодным металлическим панелям, мазавшими кляксами их отражение. Антураж был странным, не сказать, что дом выглядел запущенным или недостроенным, скорее, атмосферным, архетипичным, в плане уюта. Металл и бетон. Когда лифт поднялся на основной этаж, Ли оценивающе замер, не зная, куда бросить взгляд. Хотелось разглядывать всё. И долго. Самым непостижимым оказалось то, что на жилом периметре около двухсот квадратов не было ни одной двери. Ключевые места в виде спальни, или ванной, зонировались друг от друга кирпичной кладкой, делившей помещение на несколько разных «комнат». Но именно отсутствие дверей, не давало единому целому распасться на глухие соты. Словно небольшой лабиринт, где в одной его части можно спать, в другой мыться, или, например, заниматься спортом. В дальней части жилища Змей заприметил нечто вроде спортзала, со спортивным инвентарём. А вот наличие кухни не увидел вовсе. В каждой отдельной зоне было особое освещение. В спальне, совмещённой с кабинетом, горели тусклые бра, чёрные, грубо выполненные, врезанные в стену. В тренажёрке — длинные светящиеся вертикальные полосы, отражающиеся в зеркалах впол. В ванной, над прозрачной душевой кабиной — круглый яркий «нимб» на потолке, посылающий длинные борозды яркой каймы света до середины стен. А в центральном, почти пустующем зале, где из мебели лишь г-образный кожаный диван и низкий каменный столик — по периметру потолка, словно коммуникациями труб, тянулась перфорированная подсветка, мелкими точками-брызгами озарявшая помещение. Сложно сказать, как бы выглядело всё это при естественном освещении, но в пределах сумерек, дом Чэна завораживал грубой эстетикой. Острыми углами и холодом сбитого кирпича и местами камня. Змей оглянулся на Чэна. И правда, это место ему безумно подходило: опутанная железом, хромом, и камнем берлога. Совсем не чета загородному дому. — Вы с дизайнером на пару ёбнулись, когда это всё создавали? — обвёл указательным пальцем пространство вокруг. Ли не мог не поинтересоваться, в своей авторской манере, естественно. Чэн, судя по звукам льющейся воды, был где-то в ванной. Он вышел к Змею в расстёгнутой рубахе, с влажными волосами, словно только что умылся. — Из твоих уст, звучит как комплимент, что, так понравилось? — с усмешкой закурил, убирая пачку сигарет в карман брюк. — Ну-у, ни чё, — протянул Ли, не став отпираться, — ещё бы шест в центр, и пару блядей. — Одна уже есть, — хмыкнул тот, проходя мимо, мягко ступая босыми ногами по мелкому ворсу ковра. — Из твоих уст, звучит как комплимент, — отзеркалил Змей чужой выпад. Прошлый оглушительный залп больше не подрывал выдержку, а ложь по отношению к нему, даже сотню раз повторенная, никогда не станет правдой. Хэ уселся на диван, откидывая голову на спинку, долго выдыхая. Смотря в потолок, поднёс сигарету ко рту, медленно выпуская дым. — Детский сад, блять, — сказал негромко, скорее, сам себе, но Змей, обладающий чутким слухом, естественно, услышал. К чему возражать? Для Хэ — он, Ронг, Хитен и иже с ними — мелкий сброд, который навряд ли дорастёт до «его величества». Пусть теперь вздыхает сколько угодно, по причине своего же выбора и упрямства. Хэ выпрямил спину, слегка поморщившись, оглядел Змея с ног до головы. По-прежнему голый торс, украшенный гематомами и сажей, с разводами ранее вылитой воды. Плечи и часть спины в брызгах от чужой крови. — В душ иди. — Мне не во что переодеться. Опять. — Голым ходи, мне насрать, но в таком виде ты здесь не останешься, — выдохнул дым, наваливаясь локтем на спинку дивана. От его телодвижений рубаха распахнулась ещё больше, оголяя ключицы и рельефную грудную клетку. — И обувь сними, в моём доме обутыми не ходят. — И одетыми, по всей видимости, тоже, — огрызнулся Ли, имея ввиду полное отсутствие сменной одежды. Тот имел наглости кивнуть, но саркастичная усмешка нивелировала всю серьёзность подтекста. Змей легко сориентировался, куда следует идти. Ванная более, чем скромная. Душевая кабина, санузел, массивная раковина с зеркалом, и встроенный шкаф с комплектами чистых полотенец. И, да, двери не было. Бред, блять. Интересно, это реально какое-то новомодное дизайнерское решение, или Хэ полный псих и неврастеник, считавший, что должен полностью контролировать гостей в своём доме, не дав им и шанса на элементарное уединение? — Чисто для справки, — крикнул Змей, расстёгивая ширинку, — процент вероятности, что в ближайшее время тебе всё же захочется посрать, каков? В смысле, не обнаружу ли я тебя на толчке при повороте за мылом? — Ты главное его не роняй, и всё нормально будет, — ответил Хэ откуда-то из зала. — Очень, блять, смешно, — прошипел Змей, стянув с себя джинсы с боксерами и одной кучей вталкивая их между труб полотенцесушителя, — а вообще, — сказал достаточно громко, чтобы его снова услышали, — двери — это заебись. Попробуй. И да, как я теперь буду твоё правило про «стучаться» исполнять? — А ты собирался его исполнять? — Ну я в теории, — рассмеялся Ли, соглашаясь с абсурдностью вопроса. Хэ больше не стал отвечать на вопросы, видимо, потеряв интерес к беседе через стены. Впрочем, не очень то и хотелось. К тому же, сматывание бинта с пострадавшей головы, требовало сосредоточение на процессе, особенно при отдирании присохшей части марли от кожи и волос. Змей около пятнадцати минут постоял под тропическим душем, позволив себе воспользоваться всеми хозяйскими ванными принадлежностями. От шампуня до зубной пасты, без щётки, разумеется, использовав вместо неё указательный палец. Концентрированный аромат заполнил всю душевую кабину. Так пахнет он. Этим шампунем, этим мылом. Не хватало только личного запаха, который превращал этот коктейль в алкогольный. Ли ладонью упёрся в плитку, сохраняя самообладание, и самое главное равновесие. От горячей воды голова пошла кругом, не хотелось к уже приобретённым ранениям добавлять новые. К тому же такие идиотические. Он вышел из кабинки, включая вытяжку, чтобы воздух быстрее очистился от горячего душного пара. Наугад нашарил в шкафу полотенца, собирая им влагу с волос и тела привычными, механическими движениями. Некий медитативный процесс, в котором время и мысли становятся не принципиальны и не нужны. Обмотав бедра всё тем же полотенцем, Змей скептично глянул на остатки своей одежды. А точнее, грязной одежды. — Могу предложить тебе халат, или всегда есть первый вариант — оставаться так. — А ещё есть вариант не вламываться в ванную, пока я моюсь. — Ты не моешься, — усмехнулся Чэн позади. Ли медленно повернулся. — Но ты зашёл не зная этого. — Двери не было, чтобы постучать. Змей чуть не расхохотался. Вот же сволочь! — Ты зачем повязку снял? — А это, — Змей провел рукой по влажным волосам, — бинты не лечат сотрясение, — пожал плечами и сделал шаг назад, опираясь задницей на раковину. — Кстати, не вижу у тебя халата в руках, — кивнул на мужчину, — хоть бы подготовился, чтобы начать врать. — Я халат предложил, но взять ты его можешь сам. — И это такое безотлагательное дело, что ты ни секунды не думая, явился прямо сюда, — закатил глаза Ли. — Не ной, — одной фразой оборвал его недовольство, — и иди ко мне. — В каком смысле? — опешил Змей и по инерции шагнул назад. — В смысле зализывания ран, ты же сам этого хотел, — спокойно объяснил Хэ, наваливаясь плечом на косяк. Ли нервно облизнул губы, не шелохнувшись с места. Вид Чэна никак не согласовывался с его провокационными словами. Сказанное не имело подтекста, потому что всю суть вывалили прямо в глаза. Что это, блять, значит? Змей почувствовал, как на скулы медленно наползала краснота, а в горле встал сухой ком. Внутри происходила нешуточная борьба, война тела и разума. Разум велел не пасовать, идти до конца, чтобы ни задумал Хэ. Не показать ему волнения и неуверенности. Но тело становилось тяжёлым, неповоротливым, казалось, даже шага ступить не может. Лёгкий тремор поселился на кончиках пальцев, а сердце билось так сильно, что выдохи получались слишком громкие. — Ну? Ли провел рукой по полотенцу, неосознанно проверяя, достаточно ли крепко оно держалось на бёдрах. Хэ его движение проследил взглядом, но никак не прокомментировал. Расстояние между ними — три шага. Но дались они Змею, как восхождение к Голгофе. Он сделал выбор, но так до конца и не понял, зачем? Для чего идти на поводу у человека, и доказать ему хоть что-либо, переступая через себя? Ли никогда не практиковал терапевтические беседы. Не позволял никому копаться в собственном дне, поднимая грязный ил на всеобщее обозрение. Всё время вёл войну со всеми, потому что себе он проиграл давно. Задрал голову, глядя Чэну в глаза. — Давай. — Смелый мальчик. — Много болтаешь, — пытаясь преодолеть нервяк, процедил Змей. Чэн мягким движением заправил мокрую, вьющуюся прядь за ухо, отчего Ли мелко вздрогнул, но упрямо остался стоять на месте. — Тише, я ведь ещё ничего не сделал. Намеренно тянул, доводил до края сознания и мыслей. Змею казалось, что ещё немного и нервы не выдержат. Либо он кинется сам, неведомо с какими намерениями, либо… либо… — Подними голову. — Зачем? — не своим голосом хрипнул Змей. — Надо так. Давай. Ли задрал голову, закрыв глаза, сам уже не понимая, что происходит, и почему послушно выполняет все указания. А после рвано выдохнул, когда почувствовал на горле влажное, прохладное касание. — Чт… — Не дергайся, — предупредил Хэ, вернув голову Змея в прежнее положение. Его пальцы с легким, приятным нажимом размазывали мазь по шее, уделяя особое внимание синякам и гематомам, нанося более жирный слой. — Так… и всё? — А чего ты хотел? — хоть Змей и не видел его лица, но вот издёвку услышал чётко. Между тем, его рука за волосы зафиксировала голову, чтобы Змей не вертелся, а вторая мягко прошлась по ключицам, чуть задерживаясь у основания горла. Мазь оставляла на коже блестящий след, успокаивала повреждённые участки, охлаждала тянущую боль. — Я, — Ли громко сглотнул, — ждал извинений. Ладонь Чэна сместилась ниже. Пальцы случайно, или намеренно задели напряженный сосок, прошлись под грудью, спустились к пупку, и снова вверх, по новому жирному слою крема. — Каких именно? — опалило дыханием ухо. Змей не выдержал, вскинул руки, отстраняя мужчину от себя. Шалыми глазами уставился на Чэна. — Хватит. Хэ за плечо обратно придвинул к себе парня. — Ты опять сегодня не следил за своим языком. Поэтому терпи. И будь благодарен за то, что я «зализываю твои раны». — Ещё один урок? Не надоело? — зло прошипел Ли. — Расценивай, как хочешь. В этом ты волен на сто процентов. Большие ладони обхватили узкую талию, чуть встряхивая парня, чтобы он встал ровно. Змей впился в края раковины, вдавливаясь в неё копчиком, максимально стараясь держать дистанцию. Но уже слишком поздно. И бессмысленно. Потому что Хэ вынужденные для себя помехи игнорировал без зазрения совести. Он едва ли не полтюбика выдавил Змею на живот, отчего тот вздрогнул от контраста температур. Ладони собрали густую субстанцию и садистски медленно поползли вверх, к пострадавшим рёбрам. От резкой боли Ли выгнулся, отчаянно запрокидывая голову назад — Хэ не рассчитал силы давления. А после чужая ладонь, словно в извинения, легла на поясницу, чуть поглаживая. — Дыши, — посоветовал Хэ, когда заметил, насколько долго пацан задерживал дыхание. — Пошёл… ты, — Ли слепо смял край его рубашки, держась за неё, словно за спасательный круг. Чэн оглаживал крупные синяки: черно-багровые, сине-лиловые. Смазывал скопление космоса на теле, до которого можно дотронуться руками, и если постараться, оставить ещё одно фиолетовое созвездие, или галактику. Змей в его руках — хрупкий. Настолько, что одно чёткое движение, и шейные позвонки мальчишки хрустнут под его пальцами, как птичьи. И всё же. Сегодня Змей сумел постоять за себя. Выжил, убивая. В нём много больше, чем казалось на первый взгляд. Как бы ни была обманчива внешность, истинная сила никогда не сломается под гнётом любых рук. Она иссякнет лишь перед личным уроборосом. Хэ понял, что отвлёкся, когда Ли чувственно застонал, до крови закусывая губу. Его грудная клетка поднималась и опадала в частом, хаотичном ритме, а кожа от шеи до талии, помимо первоначальных синяков, была покрыта следами красных пятен от рук самого Чэна. Змей отнял ладони от раковины, и завалился на мужчину, сжимая его предплечье, глубоко дыша открытым ртом на голую кожу груди. Пацана словно лихорадило, замкнуло в болезненной реакции тела, остро реагирующего на чувственные прикосновения. Но только того, кому позволено касаться. Хэ напрягся, чувствуя, как в его бедро, через слой полотенца, упирается твёрдый член мальчишки. Чэн чуть отстранился, беря пацана за щёки, так, чтобы подбородок Змея оказался у него на ладони. Жёлтые глаза, сквозь муть возбуждения нашли чёрные. Секунда — в вечность. Змей медленно растянул губы в улыбке. И не было в ней ни робости, ни сожаления. Признавал всё, не стесняясь. — Что, господин Хэ, не по плану что-то пошло?