Просто дыши со мной

Шаг. Два. Вдох. Выдох. Выход уже близко — пятьсот метров для шиноби как шаг. Самый трудный, самый последний. Но отравленный ядом организм отказывается слушаться.  — Сакура, давай руку! Неджи кричит тебе, но смотрит куда-то влево, вены возле глаз и на скулах взбухли — он активировал Бьякуган, попутно отмахиваясь от летящих в вашу сторону кунаев.  — Прости, Неджи-сан, я не могу… Устало сбрасываешь со спины ношу — зеленый неприметный ящичек и кидаешь его джонину. Он умудряется словить — впрочем, ты на другое и не рассчитывала. Тело ломит, голова раскалывается — еще четыреста метров и ты была бы на свободе. Слишком поздно. Хорошо хоть Хьюга успел выскочить, прежде чем замкнулась пропасть над твоей головой, прежде чем выход из пещеры запечатал огромный валун. С ним еще Шикамару — вдвоем они успеют встретиться с Темари, а уж втроем точно выполнят миссию и вернутся за ней. Ведь вернутся, правда? На брата Хинаты можно положиться — он сильный, ответственный Джонин… и твой капитан. Это чунинам можно умирать. Это Наруто можно нарушать приказы и убегать куда-то в неизвестном направлении с криками о спасении мира, о Хинате и о двойной миссии. Это Какаши можно взять себе лишний выходной и назначить тебе другого капитана. Ты знала, на что шла — безукоризненное выполнение приказов, доставка объекта, командная работа до последнего возможного момента. А потом игра без правил — каждый за себя, и все ради цели. Мысли унесли тебя куда-то далеко, впрочем, при этом ты пыталась лихорадочно размышлять, как скоро восстановится твоя чакра и когда можно будет сломать препятствие. «Если ты сможешь» — предательски шепнул внутренний голосок. — «Тебе же не хочется скончаться в этой каменной могиле, возведенной каким-то недоучкой из селения Скалы?»  — Заткнись, — вслух посоветовала иннер-Сакуре, с трудом шарясь в аптечке, разыскивая бинт. В кромешной тьме это оказалось непросто.  — Держи. — От звука чужого голоса ты вздрогнула, неловко повернулась и осела на землю, чувствуя, как тело пронзают тысячи невидимых игл. Ты так привыкла регенерировать при малейшей ране, что почти забыла о том, что значит долгая боль. А теперь она сама тебе напомнила в отсутствии хотя бы малейшей капли чакры. Опускаясь на землю, ты можешь только беззвучно открывать рот, стараясь не делать лишних движений. Сначала кто-то упорно сует тебе в ладонь мягкую ткань, затем, очевидно догадавшись, в чем дело, подхватывает на руки, осторожно перенося вглубь импровизированной темницы. — Кто вы? — ты стараешься говорить уверенно, но голос предательски дрожит. Ты и сама дрожишь — наверное, опять тратила жизненную энергию для поддержания меддзюцу. — Да ты совсем замерзла. — Смешок, затем снова твердые, уверенные интонации, сразу успокаивающие своей привычной серьезностью. — Сакура, ты совсем плоха? — Неджи-сан? — удивленно вскрикиваешь, пытаясь приподняться, но это бесполезно — ты только резко стукаешься лбом о его подбородок, и он мягко кладет ладонь тебе на плечо, заставляя снова принять лежачее положение. А затем начинает перебинтовывать твое кровоточащее бедро. Ты можешь думать только о боли — иначе ты была бы смущена, сейчас подобная мысль лишь скользнула на краешке разума и тут же растворилась.  — Что ты тут делаешь? Как ты меня увидел? Как вернулся? Ты ведь должен… — Остановилась, переводя дыхание, и захлебнулась собственными вопросами. Опять непонятный смешок, его ловкие пальцы завязывают последний узел и ободряюще хлопают по коленке. В молчаливой пещере слышится шуршание мягкой ткани, затем ты чувствуешь на своих плечах согретое чужим телом мужское кимоно. Проваливаясь в болезненный, беспокойный сон, ты не перестаешь думать о двух вещах. Он не ответил на твои вопросы. Он укутал тебя еще сильнее, затем почти нежно прикоснулся к шее, сконцентрировал остаток собственной чакры, заставляя потерять сознание. И ты бесконечно медленно падала в пропасть, на дне которой виднелся покров из мягкого розового пуха, летающего в воздухе и хранящего Его запах. *** Очнулась ты тут же, долго соображая, почему вокруг не видно ни зги. При этом откуда-то наползал жуткий, пробирающий аж до костей холод, а по лбу стекали крупные капли пота. Ты чувствовала их, так же, как чувствовала соленую влагу на переносице и губах — сами собой катящиеся из глаз слезы. Чья-то рука опустилась тебе на лоб, почти тут же отдернулась и рядом послышалась торопливая возня. Еще через секунду место руки заняла влажная тряпочка — и тебе оставалось только гадать, откуда в этом темном мрачном месте взяться воде.  — Сакура, похоже тебя лихорадит, тебе лучше не двигаться и сосредоточиться на концентрации чакры… — Слова доносятся с какими-то помехами, словно через плохо настроенный радиоприемник. Половину ты не разбираешь, половину — уже не слушаешь, да и зачем это надо? Какая-то чакра? Какая-то концентрация? Пусть оставят тебя в покое — все что тебе сейчас нужно. — Ты меня слышишь? — Чуть громче заканчивает голос.  — Почему я здесь? — ты говоришь с легкой хрипотцой, поднимая воспаленные глаза на невидимого собеседника. Как тяжело в темноте, как холодно. Хочется обратно, в сон — там, где летает и касается твоего обнаженного тела легкий розовый пух. Где тепло, где светло, где вверху и внизу — насколько хватает глаз — распростерлась гигантская пропасть с бескрайним светло-голубым — почти белым — небом.  — Черт возьми. — Ледяной, бесстрастный голос снова нарушает тишину, звуча чуть приглушенно, но хотя бы без постороннего шума. В таком исполнении это даже мало похоже на ругательство — скорее, на констатацию факта. Правда, за этим следует резкий удар ладони по чему-то твердому и звук мелко крошащегося камня. — Эта темница высосала из меня все силы.  — Неджи-сан. Ты, наконец, вспоминаешь его имя, и даже примерно все, что произошло… вчера? Сегодня? Здесь ориентация во времени и пространстве стирается. Стираются даже привычные воспоминания — словно кто-то в насмешку проводит ластиком. Смешно сказать — забыла, как выглядят собственные волосы. Наверное, как тот розовый пух…  — Потерпи Сакура, как только Шикамару и Темари закончат задание… Теперь все ясно. Хотя нет, ничего не ясно. Значит, Джонин умудрился передать ящик Нара. Зачем? Почему вернулся? Он ведь всегда шел до конца намеченной цели, а она даже не является частью его команды. Даже не напарница — так, подчиненная, волей судьбы отправленная с двумя шиноби на спецзадание. Вопросы заставляют тебя напрягаться еще больше, поэтому ты просто перестаешь думать об ответах. В темноте медленно двигаешь пальцами по шершавой поверхности камня, пока руки вдруг не натыкаются на что-то теплое. От неожиданности и осознания, что это что-то живое, что-то дающее жизнь, ты сильно сжимаешь пальцы, только через минуту понимая, что это ладонь Хьюги. Он молчит. Не вырывает пальцы из твоей мертвой хватки. И будто не дышит вовсе— в такой давящей тишине ты бы точно услышала его легкое, прерывистое дыхание. Он твой капитан, вас никогда ничего не связывало. Неджи Хьюга для тебя — пустой звук. Но в этом холодном месте уже наплевать и на Саске, который потерялся где-то среди бредовых воспоминаний — и на Наруто, который сейчас, скорее всего, в объятиях Хинаты на их совместном «двойном» задании, и на всех остальных. Важны жаркие волны, словно идущие от его кожи, важно само его присутствие. Хьюга Неджи — самовлюбленная ледышка, которая стала для твоей лихорадки спасительным солнцем. Ты слегка ослабляешь хватку, когда понимаешь, что он слегка шевельнул пальцами, и, что твоя собственная рука дрожит от слабости. Хочешь убрать ее, спрятать под накинутую на тебя одежду — но не успеваешь, он перехватывает ее за предплечье и неловко переворачивает тебя — таким образом, что твоя голова оказывается у него на коленях. Теперь Джонин тихо гладит тебя по волосам, шепча что-то успокаивающее на ухо — но ты опять перестаешь разбирать отдельные звуки. Самое главное — просто слушать чуть хрипловатый голос, красивее любой музыки. Его пальцы вновь находят твои — переплетаются с ними, приподнимают твою руку, чтобы положить тебе на грудь. И тихо погладить по плоскому животу с напрягшимися мышцами пресса. В голове глупо всплыла фраза Саске о том, что у тебя почти мужское тело. Неправда, тебе ведь больше не двенадцать лет. Вторая ладонь тем временем опускается тебе на веки, заставляет закрыть глаза — хотя это ничего не меняет.  — Расслабься.  — Мне холодно, Неджи-сан. Больно. Я, наверное, умираю. «Глупости». Кто это сказал? Он, или ты просто хотела бы всем сердцем услышать эти слова в пустой темнице? Твое сознание жмется где-то в уголке разума, грозясь в любой миг покинуть тебя, и это было естественным порывом — потянуться вверх, к теплу, к чему-то настоящему, осязаемому. Кимоно соскальзывает с твоих плеч, но тебе все равно — ты переворачиваешься со спины на живот и чуть неуклюже поднимаешься на колени, ухватываясь руками за Джонина. Он придерживает тебя в темноте, прерывисто — но тихо — дыша, пока твои руки скользят вверх по обнаженному торсу, касаются мягких прядей его длинных волос. Ремешки тихо звякают, когда он наклоняет голову, снимает протектор, трогает повязку на лбу. Больно, темно, страшно. Яд парализует тело, блокирует сознание. Если не ввести противоядие ты и вправду умрешь через час. Но этот последний час — твой, и так не хочется, чтобы он медленно растворился в ледяном воздухе пещеры. Ваши губы каким-то образом встречаются — в настойчивом, глубоком поцелуе. Ты проводишь по ним языком, пытаясь вспомнить красивое лицо джонина — белые, пустые глаза без зрачков, прямой нос, насмешливый изгиб бледно-розовых губ правильной формы. Твой первый поцелуй был случайным, давно, на траве, с Наруто. Нежным и сладким, но полузабытым, стершимся под давлением времени. Поцелуи Неджи были такими же, как он сам: отстраненно-серьезными, но горячий язык, скользящий по нёбу, переплетающийся с твоим собственным, сводил с ума.  — Хочу. Стон вырывается сам собой, ты даже не знаешь, чего именно хочешь — просто необъятное желание, разрывающее изнутри и путающее мысли. Он подхватывает короткое слово, и шепчет в перерывах между мелкими, легкими поцелуями, которыми осыпает твою шею. Его ловкие пальцы незаметно расстегивают молнию платья, и оно падает на землю с мягким шорохом. Это все неправильно, так быть не должно. Может, это лишь продолжение твоего бреда. Его руки на твоей кажущейся раскаленной коже — жарко снаружи, холодно внутри. Твоя страсть такая же холодная, лихорадочно блестящая, как глаза с расширившимися до предела зрачками. Внезапно чувствуешь, как он опрокидывает тебя на землю, и сам осторожно опускается сверху. Ты не любишь его, он не любит тебя — это простое сумасшествие. Боль пронзает тебя одновременно с тем, как он раздвигает твои ноги коленкой и с каким-то отчаянным стоном входит в тебя — но эта не та боль, которую испытывает девушка, впервые испытывая подобный образ отношений. А та, что напоминает тебе о быстро утекающих сквозь пальцы минутах. Задыхаешься, стонешь, с трудом понимаешь, что происходит — через весь калейдоскоп размывающихся изображений, проносящихся перед глазами, успеваешь с каким-то удовлетворением понять, что ты согрелась, что вся горишь. Перемешиваешь боль с наслаждением, царапаешь ему спину, стараясь ухватиться и не отпускать, словно боишься упасть в ту самую пропасть.  — Неджи… сан Тебя снова лихорадит, и он устало прижимает тебя к груди, тяжело дыша.  — Дыши со мной, — просто говорит он, а ты откидываешь с его лба прилипшие пряди волос и плачешь, не в силах сдержаться. Проходит десять минут, показавшиеся мгновением, и ты отпускаешь его, безвольно повисая в крепких объятиях. Туда, во тьму, на прощание успев интуитивно почувствовать, как сняв привычную равнодушно-холодную маску, он со всей силы прижимает тебя к себе, утыкаясь в твое плечо. Неужели такой глупый конец? Неужели, все и вправду закончилось? *** Розовый пух кружится, танцует вокруг тебя, и ты танцуешь вместе с ним — легкая, невесомая, как белое облако. Здесь все вокруг розовое и белое — как губы и глаза Неджи, кремовое — как его бархатистая кожа, синее — как лента его протектора. Здесь светло — протягивая руки, ты с удивлением изучаешь свою молочно-белую кожу, словно впервые ее видишь. Ты и не знала раньше, какое это счастье — видеть. Какое счастье — свет. Жаль, что, наверное, это все скоро закончится, и больше уже ничего не будет. Не успевая насладиться ставшим таким родным местом, ты снова опускаешься в темноту — теперь уже, наверное, навсегда, и единственным напоминанием остается его запах, его аромат, его образ перед глазами. ***  — Сакура…  — Отойди, немедленно, кому сказала. Проблемный мужчина! Ты со стоном открываешь глаза, хотя так не хочется. Над тобой склоняются две головы — темненькая и светленькая, левая — отчаянно хмурящаяся, правая — с живым интересом разглядывающая твою реакцию, пока сама девушка ощупывает твои руки, ноги и бока.  — Тут болит? — интересуется Темари, надавливая на какую-то точку на животе. Ты отрицательно мотаешь головой, пытаясь приподняться. Куноичи облегченно вздыхает и бросает полный праведного негодования взгляд на Шикамару, от души давая ему подзатыльник.  — За что?  — Я тебе говорила, что нужно торопиться. Твое счастье, что мы успели! Сколько Сакура провела без сознания?  — Где-то двадцать пять часов. Все то время, что мы провели внутри. Ты с трудом поворачиваешь голову, видя в пяти метрах от тебя задумчивого джонина. Пещера разрушена неистовой силой — скорее всего, это сделала Темари и ты только удивляешься, как вас не задело. Размышляя обо всем этом, ты вдруг хмуришься, осознавая то, что сказал Неджи. ВСЕ то время, что вы провели внутри, ты была БЕЗ сознания. Значит… Торопливо вскакиваешь, но Темари и Шикамару хватают тебя за плечи и за талию, заставляя лечь обратно.  — Не двигайся, Темари только сделала тебе инъекцию противоядия. Тебе пока рано вставать. Хьюга кидает на тебя чуть удивленный взгляд, и снова отворачивается. Конечно же, это был бред, мираж на поверхности омута боли. Но, черт возьми, как же плохо — сворачиваешься в клубочек и тихо хнычешь, пряча стыдливо горящее лицо в ладонях.  — Не плачь, Сакура, скоро будет легче, тебе не будет больно. Темари смотрит тебе в душу пронзительно-бирюзовыми глазами, а ты киваешь. Спасибо, но ты даже не представляешь, что на самом деле заставляет тебя страдать. *** Вы ночуете тут же, несмотря на твои громкие протесты, а утром отправляетесь в путь. Тенистая дорога среди деревьев напоминает тебе о солнце — ты поднимаешь взгляд к небу и долго вглядываешься в желтый диск, пока глаза не начинают слезиться и слепнуть. Уже почти прибывая в Коноху, вы останавливаетесь — Шикамару перехватывает объект покрепче и отдает его джонину, а сам исчезает с Темари. «Провожать ее в Суну» — догадываешься с радостью за друзей, и при этом с легкой грустью: ты, кажется, уже знаешь, во что выльются эти провожания, а тебя подобные вещи всегда обходят стороной.  — Пойдем. Ты киваешь, не в силах поднять на него глаза — просто стыдно за свой сон, пусть даже он не поймет в чем дело. Хотя, и так не поймет — в конце концов, он не настолько хорошо знает тебя, чтобы понимать. Проходишь мимо него, смотря в землю и чуть вперед — там, где мелькает сквозь толстые стволы тополей тренировочная площадка. Резкий и сильный порыв ветра со спины приносит начинающие желтеть листья. И ты неожиданно чувствуешь, как по твоим голым плечам скользят черные, длинные и легкие, как паутина, волосы. Не в силах обернуться, застываешь на месте, и выдыхаешь одну фразу — не осознавая даже, зачем это делаешь.  — Просто дыши со мной. Теплые пальцы хватают тебя за подбородок, заставляя приподнять голову к небу, по которому, гонимые свежим ветром, плывут вперемешку серые тучи и белые облака. Ты закрываешь глаза, почему-то улыбаясь. И чувствуешь его улыбку возле твоих губ.