И слепой может чувствовать

Разбитая кружка лежала на полу, а юноша, склонившись над ней, пытался собрать осколки, но только царапал пальцы в кровь. Он, поджимая тонкие губы, не прекращал своего занятия, переставая чувствовать боль. Фарфоровые осколки впивались в бледную кожу ладоней, капельки крови выступали на ней, но юноша, казалось бы, не замечал всего этого. Он, поглощённый своим занятием, на время отключился от окружающего мира и собственных чувств. Его глаза были закрыты. Лицо бледное, как пергаментный лист и лишь складки около бровей нарушали это. Юноша на ощупь протянул повреждённую руку вперёд, задевая колбы, которые посыпались на него. Единственный вскрик, вскинутые руки над головой в целях самозащиты и больше ничего. Но удара не последовало. Только тихий голос, произносящий заклинание и тёплая ладонь на макушке, медленно проводящая по платиновым волосам. Юноша вскинул голову, не открывая глаз. Его слух уловил тяжёлый вздох, медленные шаги и едва слышное дыхание. Он не попытался подняться, так и сидя на холодном полу. Разбитая кружка осталась забыта, но вскоре над ней склонились, собирая осколки в утреннюю газету. Мгновение и они были выкинуты. Перед ним присели на корточки, провели по спутанным волосам и вновь вздохнули. Холодное дыхание опалило кожу, и юноша вздрогнул. Прошло не больше десяти секунд и в комнате вновь стало тихо. Он опёрся на руки и, скрепя сердцем, поднялся. Неуверенно сделал два шага и, зацепившись за кресло, начал падать. Юношу подхватили, но не удержав, вместе с ним опустились на пол. И опять угнетающая тишина, которая разрушилась тем, что незнакомый человек чихнул. Вся таинственность спала. Юноше помогли подняться на ноги и усадили в кресло. Ещё несколько минут он слышал лишь вдохи и негромкие чертыханья. В конечном счете, его ладоней коснулось что-то холодное и кожу неприятно защипало. — Терпи, Малфой, — этот голос он не перепутал бы никогда. Грязнокровка Грейнджер сама пришла проведать его. Какая ирония. — О, какие люди, — Малфой усмехнулся. — Грязнокровка, что ты здесь забыла? Твоих друзей в моей комнате нет. — Малфой, а тебе ничто не мешает поливать людей грязью, даже когда сам оказался в самом низу, — Драко не видел её лица, но знал, что она сейчас кривит губы в слабом подобии улыбки. — Людей? — наигранная невинность в голосе и усмешка на тонких потрескавшихся губах. — Ты что ли себя за человека приняла, Грейнджер? Не обольщайся. Ты хуже них. — И почему ты лишился зрения, а не своего мерзкого языка? — прошипела Гермиона. — Если бы всё пошло наоборот, всем бы это было в радость. Холодную ткань убрали от ладоней, и неприятное покалывание исчезло в одно мгновение. Малфой поднял голову, дотронулся пальцами до поцарапанной ладони, шипя от боли. Он чувствовал на себе взгляд грязнокровки. Знал, сколько в нём ненависти и презрения. Тех чувств, которые он больше никогда не сможет увидеть сам. — Проваливай, Грейнджер, — Драко повелительно взмахнул рукой, прогоняя грязную девчонку прочь из своей комнаты. — Ты портишь мне настроение своим присутствием. — Кому ты сдался, Малфой, — Гермиона поморщилась, вытирая руки о край юбки. — Скорейшего тебе осознания того, как ты жалок. Дверь громко хлопает. Драко усмехается, а после в один миг усмешка исчезает. Юноша опускает голову, глубоко вздыхает, трясясь от беззвучного смеха. *** — Опять пришла? — Малфой сидит всё в том же мягком кресле, поворачивая голову в разные стороны, которые зависят от передвижений Гермионы. — Не по своей прихоти, — сквозь зубы выговаривает Грейнджер. — Мадам Помфри попросила и сегодня заменить её. Если бы не просьба, меня бы здесь не было. — Тогда убирайся, грязнокровка, — приказывает Малфой, указывая в ту сторону, где, по его мнению, должна находиться дверь. — Скажи ей, что помогла мне, я подтвержу. — Правда? — в её голосе слышится недоверие. — Слепой слизеринец справится без помощи грязной гриффиндорки? Ты не шутишь, Малфой? — Гермиона презрительно смотрит на него. — Не унижай себя понапрасну, Грейнджер, — Малфой мерзко усмехается, чувствуя, как в груди зарождается смех. — Мы оба знаем, как ты отвратительна. Драко не может видеть, чем занимается Грейнджер и как реагирует на его слова, но он получает ни с чем не сравнимое удовольствие, оскорбляя её. Отчего-то так было с первого знакомства с грязнокровкой. Он унижал Гермиону каждый раз, как только видел, и от этого на сердце становилось легче. Как будто Малфой отпускал все свои грехи, наговаривая на Гермиону. — Ты противен мне, Малфой, — Грейнджер кладёт книгу на стол, разворачиваясь. — С тобой находиться в одной комнате просто невозможно. — О, грязнокровка, ты говоришь моими словами, — Драко уже вовсю смеётся над ней. — Сумасшедшая дура ты, Грейнджер. И вновь резко хлопает дверь. На этот раз Драко Малфой смеётся вслух, не сдерживая себя. Он стирает холодные слёзы, проступившие от смеха. Ему, несомненно, нравится над ней издеваться. *** — Что на этот раз, Грейнджер? — Драко, не сопротивляясь, следует за Гермионой. — Заведёшь меня к обрыву и столкнёшь? — Исполнить твоё тайное желание? — Гермиона улыбается. — Да ни за что на свете. — А раньше ты не была против убить меня на пару со своими глупыми друзьями, — Малфой передвигается медленно, не желая упасть. — Если у кого и были друзья глупыми, то только у тебя, — и она почти права. Гойл и Забини не самые умные ученики Хогвартса. — У меня нет друзей, Грейнджер. — Сочувствую, Малфой. Гермиона останавливается, отчего Драко налетает прямо на неё. Девушка берёт его за руку, заставляя присесть. И больше ничего не происходит. Они просто сидят, а ладонь Малфоя находится в руке Грейнджер. — Грязнокровка, окончательно крыша поехала? — Драко выдёргивает свою руку, вытирая её о траву. — Я и не ожидала от тебя благодарности, — Гермиона поднимает голову, вглядываясь в светлое небо. — Посмотри, Малфой. — Ты дура, я слепой, — бросает Драко зло. — Я ухожу. — Стой, Малфой, — Гермиона вновь хватает его за руку. — В отличие от тебя я не стараюсь никого унижать. Посмотри на всё это так, как можешь только ты. Дотронься до мягкой травы и цветов, а я расскажу о том, что вижу. Тебе нужно лишь представить это. Почему-то он не может найти слов, чтобы отказать. Садясь на траву, Драко касается её, задевает пальцем бутон неизвестного ему цветка. Грейнджер тихо описывает утреннее небо. Кажется, что девушка забывает, с кем именно находится. Она смеётся над комментариями Драко, произнесёнными лишь изредка. Малфой не понимает, но ему интересно проводить время с грязнокровкой. Слушая её размышления на разные темы, он не замечает, как меняется в лучшую сторону. Не видит свою ясную улыбку и не слышит, что перестал грубить Гермионе. — Малфой, пора возвращаться. — Пошли, Грейнджер. До комнаты они идут в абсолютной тишине. Гермиона помогает Малфою сесть во всё то же кресло, а после просто уходит. Она чувствует себя неловко в его обществе и хочет поскорее вернуться в комнату, чтобы там всё спокойно обдумать. *** Гермиона не приходит следующие две недели. На её месте мадам Помфри, не замолкающая ни на секунду. Малфой молчит, ожидая времени, когда же она покинет комнату. Но женщина не спешит уходить. Она всё ещё рассказывает о забавном случае, случившемся в обеденном зале за завтраком. Кажется, что и мадам Помфри забыла, с кем имеет дело. — Замолчите, — одно единственное слово заставляет женщину остановить рассказ. — Уходите. Малфой начинает ненавидеть своё пропавшее зрение. Из-за того, что он потерял его, все начинают забывать, к какой семье Драко принадлежит. Отчего-то они все подумали, что плохой характер исчез вместе со зрением, но Драко всё тот же сын своих родителей, не скупящийся на оскорбления и унижения. Это единственное, что осталось у него, и единственное, что никогда не изменится. Неважно, что произойдёт. Драко не перестанет унижать недостойных жизни людей. — С твоей стороны было грубо так с ней обращаться, — голос Грейнджер раздаётся вблизи с креслом. — Мадам Помфри помогает тебе, несмотря на всеобщую ненависть к вашей семье. Ты никогда не поменяешься, Малфой. — Грейнджер, а чего ты ожидала? — хрипит Драко, осознавая, что пришёл конец той истории, которую пыталась создать грязнокровка. — Чего добивалась, приходя сюда каждый день? — Несмотря на твоё отношение к окружающим, ты достоин помощи, Малфой, — уверенно отвечает Гермиона. — На кой-мне помощь от мерзкой грязнокровки? — возражает Драко. — Ты грязная и жуткая маглорождённая. — Время хороших слов прошло? — Гермиона смеётся. — Я и не ожидала ничего от тебя, Драко. Она впервые называет его по имени, но это звучит как оскорбление. Намного хуже, чем грязнокровка. В нём столько обиды, боли, а главное ненависти. Малфой чувствует это подсознательно. — Пошла прочь, — плавный взмах руки, выражающий аристократичность погибшей семьи Драко. — С удовольствием. *** — Солнце уже не светит, — Гермиона садится рядом, сжимая в руках коробку, обёрнутую тонкой фольгой. — И это снова ты, Грейнджер, — Драко вздыхает. — Всё никак не поймёшь, что ты мне нисколечко не нужна? — Да-да, Малфой, ты уже это говорил, — Грейнджер кладёт подарок на ладонь Драко. — С днём рождения тебя. — Проваливай, грязнокровка. — С удовольствием. Ещё раз с днём рождения тебя. — Стоять, — шипит Малфой, как только слышит, как Гермиона беспрекословно слушается его. — Мне нужно в комнату. Гермиона улыбается, смотря на Драко. Она может себе это позволить, ведь он не видит ничего. Опирается на неё, чертыхается, обзывая Грейнджер, но девушка больше не обижается. Всё же Драко всегда останется Малфоем, что бы с ним ни произошло.