***
Игорь плохо понимал, что значил его сон. Слишком он был запутан, сплошная каша крови и смертей. Видимо, он слишком много думал о мести Фишеру. Настолько много, что забыл обо всем остальном — о тех, кого он подвергал опасности, и том, чем рискует. Не сдержавшись, он по памяти записал то, что помнил из своего сна, когда Катя ушла на работу, и потратил не один час, пытаясь все проанализировать. Он понимал, что это только сон, плод его воспаленного воображения, но все же… С чем черт не шутит. Понимая, как рискует, Игорь договорился о встрече с Игнатьевым. Ожидая его, он плохо представлял, что и как будет говорить. Требовать объяснений? Бить напрямую? Делать вид, что ничего не понимает? Его подташнивало, и он плотнее укутался в кожаную куртку. — У тебя две минуты, Соколовский, — предупредил Игнатьев, подойдя к нему, и скрестил руки на груди. Игорь поднял глаза и встретился с ним взглядом. А почему бы… — И тебе привет, Аркаша Ипподром. Игнатьев застыл. — Что ты… — Не важно. У меня к тебе одна просьба. — Нет, ты сначала объясни мне, как ты… — Я знаю, что Катя — дочь Фишера, — произнес Игорь и замолчал, следя за реакцией. Игнатьев мгновенно побелел и, пошатнувшись, сглотнул. В яблочко, — пронеслось в голове Игоря, хотя он до сих пор с трудом верил в то, что происходило. — Откуда ты… — прохрипел Игнатьев спустя пару секунд, но Игорь лишь покачал головой. — У меня к тебе просьба — не говори ей. Никогда. Лучше ей не знать. А сейчас — всего хорошего, — развернувшись, он двинулся в сторону своей машины, но Игнатьев догнал его. — Игорь, ты должен… — И берегите Вашу жену, она прекрасная женщина, — добавил он и сел в автомобиль. Одной проблемой меньше.***
Игорь несколько раз прослушал новостной выпуск о том, что известный российский юрист Константин Фишер попал в аварию, предположительно подставную, и погиб на месте. Ему не верилось, что все вышло так легко. Слишком уж живым был его смех и угрозы в его голове — долбаные отблески не желавшего исчезать сна. Кошмара, если говорить точнее. Самого дикого кошмара, который только может быть. Но факт оставался фактом — Фишер был мертв. А они живы. Все живы. Ему даже не верилось. Когда Жека месяцами позже, счастливый как ребенок, позвонил ему и, плохо управляя языком и спотыкаясь на элементарных словах, рассказал, что Нина беременна, Игорь усмехнулся — еще одна деталь сна сбылась. И он был счастлив за них — кто-кто, а эти двое точно были готовы к тому, чтобы стать родителями. Как-то придя в гости к Дане и Вике, он со смехом наблюдал за тем, как Даня, матерясь, пытался собрать детскую кроватку, а потом Вика смеялась над ними обоими, когда они, кряхтя, делали это уже вместе, справляясь едва ли не хуже. Но результатом оба были довольны, и после работы их обоих ждала фирменная картошка Вики. Игорь не мог на нее налюбоваться — счастливая, чертовски красивая и спокойная с медленно округляющимся животом. И ее улыбка, предназначенная ему, никуда не делась. И она могла больше не скрыть своего отношения к нему — Даня все понял и больше не набрасывался на Игоря каждый раз, когда тот хотел обнять Вику. А Игоря даже перестало цеплять то, что обнимал он не Викторию Родионову, а Викторию Королеву. Было бы нелепо ревновать ее после всего, через что они прошли. Когда Игнатьев с женой уехал в Египет, оставив загородный дом Кате, Игорь перебрался к ней, решив, что хватит с него бедных квартирок под крышей жилых домов. Когда-то он мог позволить себе президентский номер и теперь был не прочь вернуть прошлую жизнь хотя бы частично — никаких опасных знакомств и наркотиков.***
— Уверен, новые опера и в половину не так хороши, как мы, — не сдержался Игорь, прощаясь с Пряниковым, и тот закатил глаза в своей стандартной манере. — Тебе, Соколовский… — Погоны жмут, так точно, — попытался улыбнуться, но вышло криво. Единственное, что он не рискнул узнать, так это тот факт, виноват ли Пряник в смерти его матери. Пару раз он был близок к тому, чтобы задать этот вопрос, но потом решил, что не хочет этого знать. Главное зло его жизни — Фишер — мертв, и это все, что имеет значение. — Надеюсь, не будете скучать. — Куда мне, — Пряников фыркнул, — Аверьянов с Королевым никуда не делись, правда, чувствую, это ненадолго — через несколько месяцев оба станут отцами и служба перестанет быть приоритетом. — И это прекрасно, — Игорь широко улыбнулся и, обменявшись с начальником рукопожатием, подошел к Вике, стоящей рядом с Даней. Встретился с ней взглядом, чуть усмехнулся и мягко обнял, боясь потревожить. — Если родится мальчик, Игорь — прекрасно имя. А если девочка… Тоже отлично будет, правда необычно. — Иди ты, Мажор, — беззлобно прервал его Даня, и Игорь хлопнул его по плечу. — Береги ее. — А ты себя, — вставила Вика, коснувшись его руки. — Надеюсь, ты не пропадешь надолго. — Ну, куда я денусь — отдел без меня загнется, — Игорь улыбнулся и покосился на стоящего в стороне Жеку, который светился ярче, чем новогодняя ёлка, крепко держа за руку Нину, умилительно положившую руку на еще небольшой живот. — Мы так — кружок по миру — и обратно. Зато вернусь — и буду нянчиться с вашими мелками. Дядя Игорь — лучший нянь. — Я сильно сомневаюсь, но вряд ли мое мнение имеет значение, — проворчал Даня, и Вика легко поцеловала его в щеку. — Ну, что, ты готов? — обернувшись, Игорь посмотрел на Катю. Чуть отросшие волосы разметались на ветру, шарф сбился на бок, на губах — улыбка предвкушения. Безумно красивая, определенно его. — Конечно, — коснулся губами ее руки и, обняв, на мгновение прикрыл глаза, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение. Помахав всем на прощание, они поднялись в самолет и заняли свои места. Повернувшись к окну, Игорь скользнул взглядом по Нине и Жеке, Дане с Викой, не сдержал ухмылку, когда Аня засмеялась, глядя на Ваню, пытающегося удержать Желтого на месте, кивнул Пряникову и откинулся на спинку стула. Теплая маленькая ладонь коснулась его руки. — Все хорошо? — спросила Катя, перехватив его взгляд. Еще раз вспомнив свой сон, Игорь позволил ему разбиться вдребезги и, притянув Катю к себе, поцеловал ее. — Лучше не бывает.