Whiskey and Wine

Лишь пару мгновений назад в баре царила блаженная тишина. Только она и бармен-омник, слегка замешкавшийся, когда она заказала бокал вина. Но сейчас это было уже в прошлом — дюжина или около того силуэтов расползались от входной двери, занимая места за тускло освещёнными столиками или в дальних углах помещения. Не прекращая своих разговоров, едва смягчая голоса при виде её, но не замолкая полностью. Завсегдатаи, очевидно. Теперь это она была странной. Едва заметное жужжание разговоров в итоге превратилось в гул, к которому позже подключилось и странное гнусавое звучание, как она догадалась, американское кантри — взревел потрёпанный проигрыватель. Автомат пролил на стойку неоновый зелёный, что отражался и в её полупустом бокале, вычерчивая размытые цветные кольца по краю. Вдова любовалась, каким отвратительным на вид сделало её пойло это свечение, когда кто-то загородил его собой. Женщина опустилась рядом с ней. Слишком близко, даже. Достаточно для того, чтобы почувствовать запах пыли и сладость виски, наливаемый барменом в стакан в её руке. Вдова старалась не поднимать взгляда. Она не хотела иметь дело с какой бы то ни было компанией, навязываемой ей, так как пришла сюда выпить исключительно в одиночестве, и если у неё это не получится, то сейчас — самое время убираться отсюда. Она уже начала планировать свой уход, когда женщина придвинулась ближе. Достаточно близко, чтобы позволить зелёному свету ухватить блеск её тёмно-красной помады. Достаточно близко, чтобы позволить Вдове увидеть, как накрашенные губы изогнулись в ухмылке, спрашивая: — Отчего такая грустная, дорогуша? Она ожидала услышать последующий смех, прокатывающийся по толпе, но все, казалось, держали свой нос подальше от происходящего. Было ясно, что эта женщина — главная, и всё, её касаемое, было не их собачьим делом. Поэтому, вероятно, было бы глупо разозлиться или начать объяснять. Подыграть было лучшим вариантом. Вдова обернулась в свою знакомую и, одновременно, нервирующую безучастность, отвечая: — Если ты думаешь, что я слышу подобное впервые, то ты ошибаешься. Она наконец повернулась в сторону женщины и посмотрела в её по-странному красивое лицо. Бледная кожа, полностью белые волосы, красные глаза. Окраска незнакомки была почти такой же странной, как и её собственная. — Так, так, так, — продолжала женщина, заинтригованная, слегка повышая тон голоса и совпадая со звучанием механической музыки на фоне, — не часто в этих местах встретишь такой акцент. Что же такая симпатичная парижаночка, как ты, делает здесь? — Пытается выпить в одиночестве, — Вдова демонстративно сделала глоток. — В этом нет никакой пользы. Могу сказать со своего опыта, пить в одиночестве вредно для здоровья. Видимо, я просто обязана составить тебе компанию. Ради твоего же здоровья, конечно. Прежде, чем Вдова успела раздражённо выдохнуть, женщина уже чокнулась своим стаканом о бокал вина, предлагая тост: — За что бы там ни было, что заставило тебя пить в одиночестве. Женщина, однако, не выпила, ожидая реакции. Что ж, было уже слишком поздно, чтобы незаметно ускользнуть, как она планировала ранее. Вдова подняла свой бокал и последовала примеру незнакомки, что принялась за свой стакан. Как виски, так и вино были выпиты, когда они закончили. — Можешь звать «Эш». — Даниэль, — представилась в ответ Вдова, решив использовать свой последний псевдоним. Она уделила немного времени изучению этой Эш. Вдова не разбиралась в западных вещах и как правильно их называть, но могла с точностью сказать, что чёрная кожа, надетая на большую часть тела Эш, была безупречного качества. Так же, как и далеко не дешёвыми были золотые вставки и белоснежная рубашка. И, конечно, она не могла не заметить оружие — чёрно-золотая винтовка, изумительно проработанная, убранная в кобуру на бедре. Вдове показывалось как раз достаточно, чтобы увидеть начало эмблемы «банды Мертвецов». Так вот оно, значит, что. Она слышала о них, её предупреждали держаться подальше. Преступная группировка. Внезаконники. Ей встречалось и что похуже. В сравнении с ней Вдова выглядела простовато, в паре чёрных узких джинс и серой рубашке. У неё даже не было ковбойских ботинок, а по своей собственной винтовке она остро скучала. Укол сожаления пронзил её, вспоминая, как она решила оставить её в мотеле. — Что ж, приятно встретить тебя, Даниэль. Как насчёт следующего? Я куплю тебе выпивку, и ты либо выпьешь её, тихо терпя моё тут нахождение, либо же расскажешь мне, что сама посчитаешь нужным, — Эш взмахнула рукой в сторону пустого бокала. Наверно, не было нужды волноваться по поводу винтовки женщины. Вдова кивнула в знак согласия. Эш растянула губы в улыбке, прежде чем заказать: — Ещё виски для меня, ещё бокал чего бы она ни пила для неё. И тем парням тоже. Что-то не слишком крепкое, просто чтобы не шумели. Можешь выбрать сам, Пит. Омник издал звук подтверждения и принялся за работу. Он старательно наполнил стакан Эш, бокал Вдовы, затем скрылся за стойкой, доставая бутылки пива, открывая их и ставя на поднос, чтобы отнести остальным посетителям. — Спасибо. Вдова сделала небольшой глоток. Вино было посредственным, наверняка какое-то «Napa Valley» дерьмо, но она не могла позволить себе сейчас перебирать выпивкой. И не то, что бы в этой дыре был достаточный выбор для этого. — Весьма признательна, — Эш не притронулась к виски, вместо этого покачивая бокал в руке, приводя жидкость в движение. Какое-то время они сидели в тишине. Или, если точнее, относительной тишине — музыка навязчиво жужжала. Вдове она не нравилась, но она и не раздражала её настолько, чтобы начать жаловаться. Омники и мужчины вокруг них не прерывали своих приглушённых разговоров. Вдова насчитала двенадцать, и, по-крайней мере, по одному ружью на каждом их бедре. Как бы она ни старалась, не могла противостоять своим привычкам. Она сможет не обращать внимания. До этого ей это вполне удавалось. Наконец, на пути к своему бокалу, она заговорила. Она была должна этой женщине хотя бы краткий разговор. Даже если вино было не самым лучшим, а музыка — странной, она должна была признаться, что это было лучше, чем пить одной. — Я должна сделать выбор. Не из лёгких. Я знаю, что я хочу выбрать, но последствия… — она на секунду остановилась, подбирая подходящее слово на неродном языке, — радикальные. Да. Вполне подходит. Эш прекратила колыхать виски и сделала глоток. — Разве не всегда так и бывает? — она с пониманием выдохнула, и её дыхание пахло алкоголем. — Ответ всегда лёгок, но лёгкий ответ — никогда не желаемый ответ. Не так ли?   — Звучит так, будто тебе самой приходилось принимать трудные решения. — Каждый день, — Эш усмехнулась, кратко прерываясь, — но тут так заведено. И всё же, я бы ни на что не променяла это. Если тебе приходится принимать сложные решения, значит, у тебя есть что-то, что этих решений да стоит. Даже если в итоге ты ошибаешься, ты имеешь право на выбор, и этот выбор — твой. Это уже что-то, не согласна? Согласна. Именно поэтому она и оказалась на грани двух решений. Её вещи всё ещё хранились в комнате в мотеле — её коммуникатор, снаряжение, телефон. Она могла запросто вернуться онлайн и сказать, что должна была залечь ненадолго на дно. Могла дождаться следующего приказа, убить следующую цель, уготовленную для неё «Когтем». Или, она могла оставить всё позади. Она могла бы сбросить всё, оставшееся от «Когтя», в каньон и убежать. Она могла бы сама решать за себя. Вдова осознала, что слова сами по себе выскальзывают из её рта. Что-то в этой женщине, её равновесном присутствии, настойчивом, но спокойном, заставляло её говорить. — В этом и дело. Брать ответственность за всю боль, которую ты можешь на себя обрушить. Всегда легче обвинить кого-то другого. — Легче, конечно, — Эш сделала глоток и сняла шляпу, откладывая ту чуть поодаль. — Поэтому-то столько людей и выбирают для себя именно такой путь. Потому что это так, чёрт возьми, легко. — Очевидно, ты не выбираешь для себя то, что легче. Вдова наблюдала. Она пыталась заглушить поток собственных мыслей прежде, чем они достигнут рта, и вместо этого разговорить Эш. Она и так уже сказала слишком много. — У меня была каждая возможность сделать так, как легче, но это ничего не стоит, если ты не свободен. Если и есть что-то, в чём я уверена, так это то, что «легко» — никогда не «свободно». — Знаю. Они остались сидеть, окутанные комфортной тишиной и краткими разговорами, пропуская ещё по стакану, а затем и по ещё одному. Эш даже не требовалось повторять заказ — старый Пит пополнял ёмкости, как только те опустошались. Так же, как и не переставал поставлять пиво в другой конец бара. Это не было тем, чего она хотела или за чем изначально пришла, но сейчас Вдове было намного комфортнее, здесь, обмениваясь бессмысленными разговорами и слушая, как Эш растягивала слова. Та не запиналась даже после того, как влила в себя четыре стакана виски, оставалась так же близко, каким-то образом всё же сохраняя дистанцию. Была готова сказать что-то мудрое, но легко начинала смеяться. С ней было просто… приятно? Эш не спрашивала ничего личного, не вмешивалась в решение, стоявшее перед Вдовой. Казалось, будто та уже делала подобное и сделала бы ещё раз. Вдова сомневалась, что она была единственной странно выглядящей незнакомкой, с которой Эш заговорила в этом кабаке. В конце концов, это было неплохим способом вербовки в банду. Имело смысл. Но было ли происходящее настолько просчётливым? Может, Эш просто захотела поговорить сегодня. Может, заинтересовалась в ней, а не сочла странной. Может, это было нормальным — хотеть Вдове именно этого. Может, она надеялась на это. — Если бы я решила отказаться от этой лёгкой жизни, о которой мы говорили ранее, — Вдова возобновила разговор, нарушив нависнувшее ненадолго молчание, — с чего бы ты посоветовала мне начать? — C детских шажков, дорогуша. Для начала прими меньшее решение, что-то, что ты бы не сделала обычно. Рискни, совсем немного. Пит приблизился, собираясь пополнить стакан, но Эш отрицательно взмахнула рукой. Этот жест отозвался тупой болью в животе Вдовы. Неужели это значило, что всё закончилось? Как долго они говорили? Сколько уже времени? Почему она не хотела, чтобы всё заканчивалось? — «Рискни», — на выдохе повторила Вдова, думая. — Ну, знаешь, сжульничай в картах, поплавай нагишом, что-то в этом роде. Это было не совсем то, о чём она сейчас думала. Вдова обернулась, проверяя, смотрит ли кто-либо на них. Все, кто до этого изредка бросал в их сторону взгляды, уже потерял интерес и был поглощён собственной беседой. — Думаю, у меня есть что-то на примете, — выдохнула она, разворачиваясь обратно к Эш и улыбаясь. Улыбаться было странным. Как если бы мышцы, отвечающие за это, отвыкли и разучились это делать, многие годы оставаясь без практики. Странно, но определённо хорошо. — Рада слышать, — ответила та, возвращая улыбку. Вдова придвинулась ближе, опять ощущая запах пыли, на этот раз с примесью виски и лишь намёком дорогого парфюма, — Хочешь узнать, что это? Бровь Эш слегка дёрнулась, но вскоре на лице той появилась уверенная ухмылка. — Почему мне кажется, что ты собираешься мне показать? — Хорошая догадка, — Вдова придвинулась ещё ближе, как раз достаточно, чтобы кратко докоснуться губами до уха женщины, прошептав: — Я в номере «три» в мотеле через дорогу. Иди за мной, и я покажу. — Как скажешь, — протянула Эш, отстраняясь и выглядя заинтересованной, прежде чем обратиться к бармену. — Пит, надеюсь, ты не против, если я рассчитаюсь завтра. Она взяла свою шляпу, кивая омнику. Тот издал какое-то подобие механического вздоха, но махнул ей рукой. Вдова направилась к двери прежде, чем успела бы передумать. Эш была права, тем не менее. Делать плохие решения чувствовалось не так уж и плохо. Она продолжила идти, намереваясь распахнуть дверь своего номера так скоро, как это было только возможно. Омник внушительных размеров стоял снаружи кабака, облокачиваясь спиной о стену. Наблюдает. Вдова не обратила на него никакого внимания, но услышала, как Эш отдала ему указания: — Б.О.Б., пусть выпивка не прекращается, парни могут развлечься. Скажи, что у меня появились важные дела. Она быстро пересекла дорогу. Город был почти полностью заброшен — не было нужды опасаться машин. Единственным видимым транспортом были ховербайки преступников, припаркованные у бара. Эш догнала её, когда Вдова вставляла ключи. — «Дела»? — спросила она, возясь с устаревшим замком. Эш не сразу ответила, вместо этого отодвинув руку Вдовы и быстро расправившись с замком. — «Важные дела», — сказала она наконец, открывая дверь и придерживая её, впуская внутрь Вдову. В комнате не было ничего особенного. Опрятная, но простоявшая немало годов, что было заметно. Даже броский юго-западный узор на простынях почти полностью выцвел, оставляя лишь намёки на что-то окрашенное в глубокие закатные оттенки. Окна были зашторены, а кондиционер слишком громко гудел. Было достаточно темно, чтобы груда снаряжения в углу и чехол с её собственной винтовкой не привлекли внимания. Ну, почти достаточно темно. Благо, глаза Эш не изучали комнату, а были прикованы к ней в неподвижном ожидании. Когда дверь захлопнулась, Вдова решила, что ожидание не было сегодня в списке. Она подошла вплотную, накрывая губы Эш своими, упираясь в поля и приподнимая мешающую шляпу собственной головой в процессе. Женщина была на вкус, как виски, помада и тепло. Эш была более, чем готова. Она поймала свою шляпу прежде, чем та могла упасть на пол, и ловко отложила её на прикроватную тумбочку, утягивая за собой Вдову. Каким-то образом ей удалось одной рукой отстегнуть собственную кобуру, откладывая вслед за шляпой. Не отрываясь от губ Вдовы до этого, она лишь кратко прервалась, чтобы спросить: — Ты уверена, что это то решение, которое ты хочешь принять сегодня? — Ты была вполне убедительна. Поэтому, да. — Хорошо, тогда, — Эш прикоснулась к её шее. Необъяснимо, ей удавалось быть одновременно и нежной, и грубой — как раз так, как того требовалось Вдове. Эш одаривала её поцелуями — порой лёгкими, едва уловимыми касаниями мягких губ, порой же влажными, напористыми и горячими. Её руки неспеша бродили, проверяя на границы, поднимаясь с бёдер на рёбра, ожидая сопротивления и, не встретив его, опускаясь, очерчивая живот, вдоль пояса джинс и к пуговицам рубашки, расстёгивая. — Нечестно, — прошептала Вдова, однако, не останавливая женщину. — Я не знаю, как снимается что бы ты там ни носила. — Не беспокойся обо мне, сладкая, — расстёгивая вторую по счёту снизу пуговицу, отозвалась та. — Но если я хочу? — У тебя ещё будет время, — заверила Эш, расправляясь с пуговицами до конца и пробегаясь пальцами по коже, сначала легко и нежно, но твёрже и ощутимей с каждым разом. — Ты боишься. Не желая признавать этого, Вдова опять поймала рот Эш, заставляя ту замолчать. Она подняла свои руки выше по телу женщины, уверяя себя, что сможет сделать всё, что захочет. Они зашли уже достаточно далеко, было слишком поздно для того, чтобы быть осторожной. Эш наконец поняла намёк и опрокинула её на кровать, полностью сняв с той в процессе рубашку. Холодная кожа Вдовы каким-то образом слилась с выцветшим закатом под ней, почти не различаясь в полумраке. — Чего бы ты хотела? — вытянулась вдоль тела под ней Эш, каким-то образом лишившаяся уже и жилета. — Что-угодно из того, что ты хочешь сделать со мной. — Ты уверена? Ты не знаешь меня. У меня могут быть серьёзные кинки, — звуча предупреждающе, Эш всё же скользнула руками за спину лежащей. Вдова посмотрела ей в лицо, удостоверяясь, что красные глаза поймали взгляд её собственных, жёлтых, — Я знаю, что ты женщина, которая купит незнакомке выпить и попытается дать ей совет. Я знаю, что ты не собираешься спрашивать у меня что-либо, на что я не отвечу. Я думаю, я вполне могу довериться тебе. Ответом Эш был лишь краткий смешок. Расстегнув лифчик, она мозолистыми пальцами начала спускаться по спине Вдовы, плавно переходя на выпирающие бедренные кости. Кожа её перчаток была почти такой же гладкой, как её собственная, а теперь и такой же тёплой, но она даже не пошевелилась, чтобы их снять. Они были без пальцев, в конце концов. — Как скажешь, — потянув за пояс джинс, выдохнула Эш. — Наслаждайся. Она стянула их за рекордно быстрое время, не останавливаясь даже чтобы полюбоваться. Вдова была уверена, что та могла почувствовать срочность всего этого. Она была нужна ей, сейчас. Ей нужно было почувствовать что-то, что-либо, что-угодно кроме ноющей боли, напоминающей о пустоте и страхе перед будущим. Именно за этим она и пришла тогда в тот кабак, заказывая вино, но происходящее сейчас, о, происходящее сейчас было в разы лучше. Всё, чего она сейчас хотела, так это большего. Она хотела этого так сильно, что неосознанно заскулила, когда Эш поцеловала её опять. Мягко, слишком мягко. Эш понимающе промычала, прикусывая Вдову за линию подбородка, — Вижу, ты не привыкла, что тебя заставляют ждать. — Просто коснись уже, — Вдова осознала, что начала умолять, и надломленность собственного голоса показалась ей незнакомой. Что-либо помимо безэмоционального гула или надменного смеха было для неё непривычным, новым. Даже похоть, наполняющая её, была чем-то отдалённо знакомым, но всё таким же новым. Такой была её жизнь последние пару недель, после того, как она прекратила принимать то дерьмо от О’Доран. Рука Эш наконец легла поверх белья, мягко надавливая, и Вдова опять несдержанно заскулила. — Тшш, — предостерегающе шикнула та, продолжая нарочито медленное движение рукой, — незачем спешить. Вдова подбросила бёдра, стараясь объяснить, что у неё были все причины на то, чтобы спешить, но к этому моменту слова уже покинули её голову. — Я дам тебе то, что ты хочешь, сладкая, — Эш оттянула резинку нижнего белья, отпуская и позволяя той несильно хлопнуть по голубоватой коже, — но это будет на моих условиях. Бёдра Вдовы начали двигаться без её осознания. Опять не контролировать полностью своё тело казалось чем-то одновременно и пугающим, и захватывающим. Она отказалась от всего, лишь чтобы избежать контроля «Когтя», однако сейчас всё, чего она хотела, было тем, чтобы эта женщина начала трахать её, пока она не забудет своё собственное имя. Забавно, как работал этот мир, как все её решения переплетались, вытекали друг из друга и друг на друга влияли. Не то, что бы её это заботило. Не сейчас. Спустя, как казалось, вечность, Эш запустила два пальца за резинку белья, изучая на ощупь новую территорию, проводя круг, и ещё один, издавая удовлетворительный смешок, — Ты уже определённо готова, не так ли? Вдова попыталась ответить, но пальца Эш двинулись прежде, чем она смогла найти слова. Очевидно, это был не первый раз, когда она провожала женщин после кабака. Совсем, господи, не первый. Она обращалась со своими пальцами исключительно умело, талантливо, даже. Хоть те и были огрубевшими от чего бы там преступники ни делали, — стрельбы из ружья, завязывание верёвок, чёрт, может, даже игры на гитаре, — как и сама Эш, они точно чувствовали, когда притормозить, когда на мгновение остановиться, и когда надавить с прежней силой. Вдова поняла, что трясётся, а её тело горит. Каждое её нервное окончание будто пробуждалось, встречая возвращение ощущений с едва ли экстазическим удовольствием. Всего было слишком много, слишком сильно, слишком ярко, но это как раз то, что ей и требовалось. Но Эш не давала ей потеряться в этом лихорадочном водовороте. Она заставила её ощутить каждую вершину и каждую долину, каждый живописный вид, что её собственное тело могло ей предложить. Она заставила её сжать зубами губу и тяжело сглатывать, отчаянно скулить и тихо стонать на исходе. И на протяжении всего этого женщина не прекращала поддерживать её свободной рукой, обёрнутой вокруг спины и удерживающей в этом мире. В конечном итоге, даже легчайшего прикосновения было уже достаточно. Вдова дрожала, разваливаясь на куски от затянувшейся кульминации, встречая оргазм с гортанным стоном, отражающим одновременно и благодарность, и страх. Страх таких сильных эмоций. Сможет ли она дальше жить, испытав такое? Сможет ли она справиться с переливающими через край ощущениями? Она хотела чувствовать. Да. Она хотела. Это было то, к чему она стремилась всё это время. Эш издала торжествующий, но лёгкий и краткий смех, нависая над ней: — Видишь? Тем, кто ждёт, всегда оплачивается. — Как долго? — прохрипела вдова, всё ещё находясь под впечатлением. Эш засмеялась опять. — Даже близко не так долго, как я предпочитаю, но я не хотела, чтобы ты становилась чересчур нетерпеливой. — Твоя рука. Казалось, будто всё происходило ни один год, хотя на самом деле она знала, что, вероятно, это совсем не было долго. И всё же. Эш, должно быть, устала. — В порядке, спасибо. Вдова кивнула, одновременно с тем стряхивая последние задержавшиеся частицы прежней эйфории. Теперь её внимание было сосредоточено на кое-чём другом, и она воспользовалась тем, что женщина ничего не ожидала, перевернув ту на спину и теперь нависая над ней. — Хей, — Эш предупреждающе сжала бедро Вдовы всё ещё влажной рукой, — я сказала, что ещё будет время. — Уже есть время. — Видимо, да, — Эш смягчилась, откидываясь назад. Вдова правда старалась снять штаны Эш, но во всём её проклятом костюме было слишком много пряжек, ремней и, по её мнению, совершенно ненужных кусков кожи. Тем не менее, когда та протянула руку, собираясь помочь, Вдова отказалась. Ей удалось отстегнуть чапы и отбросить их вслед за ремнём. Не смотря на протесты, Эш самостоятельно скинула свои ботинки, зато теперь оставаясь только в рубашке и штанах. В штанах на нормальной, спасибо, застёжке. Вдова легко стянула их, притаскивая Эш к краю кровати и обнажая ноги, длинные и гладкие, такие же бледные, как и остальное её тело. Удобные для того, чтобы их развести. Одной рукой Вдова придерживала её за бедро, другой упираясь о кровать, опускаясь на колени перед постелью. — Неплохо, — протянула Эш, но плавность её голоса стала надламываться, и Вдове понравилась появившаяся хрипота. Вдова хотела услышать большее. Хотела этого сейчас. Она не стала медлить, сразу же проводя ртом дорожку по животу и ниже, позволяя языку самому вести процесс. Здесь Эш больше не была на вкус, как виски. Вдова почти что начала скучать по этому, но на её языке сейчас была альтернатива, совсем не уступающая. Что было даже лучше, так это вызволять из женщины стоны, слышать гортанное рычание, прежде чем те сорвутся с губ. Но самыми лучшими, однако, были маленькие судорожные вздохи, когда Вдова запускала руки под белоснежную рубашку, проходясь пальцами по верхней части живота и опускаясь вниз, следуя за выступившей капелькой пота, что стекала к бёдрам. Она не медлила, не оттягивала. Ей нужно было, чтобы кто-то развалился на осколки так же, как развалилась она сама, показать ей, что это было нормально, что это было правдиво. За несколько минут она преобразила Эш от приторных слов и уверенных ухмылок до извивающегося беспорядка. Она наслаждалась каждым её надрывом, каждым вскриком. Это был человек. Это была нормальность. Это было плохое решение, которое ощущалось неимоверно правильно. Эш кончила быстро и сильно, зарываясь пальцами в выцветшее постельное бельё. Ей пришлось оттолкнуть Вдову, чтобы остановить ту напротив гиперчувствительного места. — Я сказала… что ещё будет время… дорогуша, — она прервалась, чтобы отдышаться, — но если ты будешь продолжать в том же духе, на всю ночь меня не хватит. Вдова поняла, что опять улыбается. На этот раз это далось ей легче. Она поцеловала внутреннюю часть бедра Эш, прежде чем заползти на кровать и лечь рядом с женщиной. — Уверена, ты меня так не разочаруешь. Смех Эш передался и ей, заставляя тело Вдовы трястись. Конечно, не так же сильно и хорошо, как от пальцев женщины. — Намного лучше, чем пить в одиночестве, как думаешь? Вдова ответила ей поцелуем.