Добро пожаловать в Лихолесье, мистер Крейн

- Х’чешь верь, х’чешь не верь, - пьяный фермер опасно закачался на стуле, но сдюжил и вернул шаткое равновесие, уцепившись ради этого за ручку пивной кружки. – А в лес ночью я н-н-не ногой! Даже если посулят пятьсот полновесных долларов. Его собутыльник недоверчиво фыркнул в горлышко кувшина, выдохнул и размазал пену по усам и бороде. - И чего ты там такого увидал? Смитти зыркнул на товарища удивительно трезвыми глазами, воровато оглянулся по сторонам и резко притянул его к себе за воротник. Сапожник поморщился от гнилостного запаха, ударившего прямо в нос, но стерпел, предвкушая очередную безумную побасенку, рожденную испитым сознанием друга. - Я верю тебе, Сэм Уилкинс. Верю, потому что ты честный янки и не будешь скакать перед нью-йорским хлыщом на задних лапках, как делают это остальные. Эти проклятые джон-були*, приползшие в нашу страну на брюхе, мало того что захапали себе большую часть нашей земли... Нашей, Сэм! – Джордж Смитти смачно рыгнул и обрушил массивную кружку на столешницу. Перевел дыхание и прошипел: - Они еще и притащили сюда свое проклятье! Уилкинс вздрогнул и задохнулся. - Ты хочешь сказать… Всадник?! Фермер криво ухмыльнулся в ответ и выпустил засаленный воротник сапожника: - А теперь они пожинают плоды своих прегрешений. Он обернулся и ожег злым взглядом мирно ужинающего констебля. – Безголовый не уймется, пока не разберется с каждым англичанином в Лощине! – провозгласил фермер, выпрямляясь. Мертвая тишина, окутавшая трактир, продержалась до тех пор, когда Смитти добрел до входной двери и нашарил ускользавшую ручку. Налетевший промозглый ветер смачно облизал продубленные щеки мужчины, посылая дрожь мурашек по коже и вдоль позвоночника. На небе не было и облачка - лишь полная луна и россыпь крошечных звезд... * Джон Булль (Джон Буль, Джон-Буль; англ. John Bull — буквально Джон Бык) — собирательный образ типичного англичанина. Лишь полная луна и россыпь крошечных звезд освещали лес, объятый спокойным сном. Мирные обитатели чащи нежились в укромных норах и дуплах, пережидая часы владычества тьмы, в то время как хищники только выходили на охоту. Сведущие могли бы почуять висящее в воздухе напряжение, какое бывает перед грозой или бурей. Но они самонадеянно верили, что зло навсегда покинуло их мир еще многие сотни лет назад. А где-то в глубине зеленого леса стонала и ворочалась земля, извергая из глубин засевший осколок. Нагноившаяся вокруг него рана обратилась зыбкой топью, и в сердце её возвышался холм, увенчанный давным-давно засохшим деревом, чей перекрученный ствол и узловатые ветви отбрасывали на истерзанную землю угольно-черные тени. Холм содрогался до основания, так что болото шло волнами, и гнилая чёрная вода выплёскивалась на стволы поваленных деревьев и разбросанные кругом камни. Внезапно раздался оглушительный треск - так лопается кора в жестокий мороз. Глубокая трещина прорезала склон холма, и земля успокоилась. А из дымящегося разлома вышел антрацитово-черный жеребец. Его глаза под тяжелым шипастым гребнем горели мертвенным гнилушечным огнем, а из вывернутых ноздрей валил смрадный пар. Тяжело мотнув головой, конь переступил массивными копытами и замер, поджидая хозяина. Рядом со своим скакуном тот казался почти бесплотным. Под тяжелым, подбитым мехом плащом можно было различить лишь тусклые проблески кольчужных звеньев и порядком покореженную перевязь меча; ссохшаяся кожа перчаток со скрипом вторила движениям костистых пальцев, что проверяли натяжение подпруги и оглаживали беспокойно вздымающиеся ребра скакуна. Но лицо так и оставалось закрытым, невидимым, как ни пытались ночные светила рассеять мрак под капюшоном. И даже самый острый слух не мог бы уловить и намека на дыхание. Нельзя услышать то, чего нет. Существо, отдаленно напоминавшее человека, ухватилось за конскую гриву и без труда вскочило в седло. Конь громко всхрапнул, присел на задние ноги и одним мощным прыжком перемахнул вспученную болотную зыбь. Оказавшись на твердой земле, животное повернуло на юго-восток и помчалось галопом, не дожидаясь ни оклика, ни шенкелей – оно не хуже хозяина ведало, зачем они сюда пришли. По изумрудно-зеленой траве расползались темные пятна гниения... - «Пятна гниения, трупное разложение... Мистер Крейн, вы же понимаете, что это слишком даже для столичных обитателей... А посему, с глубоким прискорбием, я вынужден отказать вам во вскрытии могилы миссис Джулс!» Будто бы я предлагаю пригласить её на воскресный обед! – в сердцах воскликнул Икабод Крейн, обращаясь к единственному вменяемому слушателю в мире - к самому себе. Убогая комнатушка на постоялом дворе имела ровно пять шагов в длину и три с половиной в ширину. И потому больше всего напоминала дешевую, грубо сколоченную домовину, в которой бы его, нью-йоркского констебля Крейна, с радостью узрела бы вся местная знать. И местная шушера, скопище птиц мелкого полета, не упускавших возможности отпустить в его адрес какую-нибудь сомнительную шутку. Или вставить палку в колеса следствия, и без того достаточно неповоротливые. И все это - прикрываясь общественным мнением, как рваной дерюгой: нет-нет, а какой-нибудь грешок выплывает. Например, странная привязанность пастора к молоденьким служкам или загадка счастливой беременности супруги капрала Джулса, второй год служившего в Иностранном легионе. Икабод чувствовал, как ржавеет его разум и как его естество переполняет желание повторить слова достопочтенного Смитти - но рявкнуть эту бесспорную правду в обрюзгшее лицо Ван Тассела. - Вы платите за свои грехи! – мрачно процедил констебль и захлопнул крышку чемодана. Опустившись на продавленную кушетку, он устало потер лицо и прикрыл глаза, собираясь лишь немного передохнуть. И вполне ожидаемо задремал, оставив свечу догорать в погнутом подсвечнике. Как любой городской житель, Икабод Крейн недолюбливал глухую темень, обычную для деревень и отдаленных поселков, а потому предпочитал иметь под рукой хоть какое-нибудь оружие против пустоты, неотвратимо наступающей со всех сторон. - Со всех сторон эту местность окружают непроходимые леса. Это всего лишь крошечное поселение в десяток дворов, отстоящих друг на друга на порядочное расстояние, - проговорил сидевший за столом мужчина и стиснул кулаки. – Им некого было позвать на помощь. О том, что с ними произошло, даже узнали… не сразу, а спустя несколько дней. Опустевшие дома, растерзанный скот и изуродованные тела жителей. Ты можешь хотя бы предположить, кто и зачем мог сотворить такое?! - Причину нетрудно найти, - стоявший около узкого окна старик пошевелился и снял с головы ветхую, грязно-серую шляпу, - она, как и враг, не меняется вот уже которое столетие. Если бы можно было понять, для чего… Что-то в хриплом, задумчивом голосе старика рассердило его собеседника. Не в силах совладать с собой, тот ударил по столу и медленно поднялся на ноги. - Для чего?! Понять?! Митрандир, речь идет о смерти моих подданных. Пять семей были вырезаны поголовно, а ты пытаешься найти какой-то смысл в поступках ожившего мертвеца?! - Саурон никогда не был мертвым, и вам это прекрасно известно, Ваше Величество, - Маг отвернулся от окна и медленно подошел к лесному королю, разглядывая карту, расстеленную перед ним на столе. - Будь он даже бесплотным духом – это ничего не меняет. Его жертвы так же бездыханны, как если бы он пронзил их ятаганом орка, а не разорвал бы голыми руками, - Трандуил пронзил волшебника тяжелым взглядом, не желая принимать ход его суждений, - И мне нечего пообещать безутешным родственникам, кроме того, что убийца будет уничтожен. «Не в твоих силах убить того, кто присутствовал при зарождении мира, светлый лорд», - подумал Митрандир, но промолчал. Трандуил досадливо поморщился, так и не дождавшись внятного ответа. И с нескрываемым раздражением ткнул пальцем в пергамент, указывая на удаленную часть своих земель. - Следы указывают, что эта тварь пришла отсюда... - Отсюда и начнем, мистер? – могильщик положил надкушенное яблоко на ближайшее надгробие, посмотрел на солнце, цыкнул зубом и сплюнул на ладони. Его размеренная деловитость ужасала до глубины души, так что даже повидавший всякого Икабод чувствовал себя не в своей тарелке. Но констебль стоически терпел и лишь изредка поправлял, по его мнению, сбившиеся манжеты, борясь, таким образом, с подступающей тошнотой. Преступник оказал ему своеобразную услугу: после того, как юная служанка Ван Тасселов с воплями пробежала через весь городок, извещая его спящих жителей о безвременной кончине почтенного Никлсби, бывшего хозяином местной лесопилки, а так же крестником самого Балтуса Ван Тассела, то смиренной просьбе об эксгумации миссис Джулс неожиданно дали ход. И сейчас, стоя под ранним осенним солнцем и над усердно копающим могильщиком, сглатывая подступающий к горлу едкий комок, Икабод Крейн мнил себя победителем. И изо всех сил старался не вспоминать о крохотной комнатушке в пристройке около церкви, которой предстояло исполнять роль анатомического театра. А так же о трех почти разложившихся членах местной общины, которые смиренно ждали его там. «Факты, только голые факты и никакой мистики», - увещевал себя Крейн, осторожно отступая от осыпающегося края могилы. Глухой удар лопаты возвестил о том, что гроб капральской жены оказался на своем законном месте. - Вскрываем, господин? – могильщик сбил на затылок потрепанный котелок и с пренебрежением глянул на бледного нанимателя. - Да, и не забудьте пригнать сюда тележку. Констебль не смог побороть врожденное любопытство и посмотрел в разверстую могилу... чтобы с воплем отшатнуться назад. Расстаравшись ради вантасселовских долларов, увалень не только раскопал могилу, но и открыл взгляду неподготовленного надзирателя развороченный гроб миссис Джулс. И явное отсутствие у последней не только головы, но и сердца, о чем свидетельствовали слухи о постоянных изменах. Ну, и рваная дыра в левой половине грудной клетки – кровавое пятно проступило даже на белом похоронном платье. - Что это? - прошелестел Икабод, закрывая рот платком, и наклонился чуть ниже. - Собаки, мистер. Старушка Джи подкармливала этих тварей, а когда всадник с ней расправился, то они не побрезговали отведать и её мясца. Констебль опустился на колено и подцепил концом трости расслабленную шнуровку платья, с сомнением осматривая идеально ровные края раны с торчащими осколками ребер. Выпрямившись и отряхнув с брючины серо-коричневую почву, Икабод сделал несколько заметок в блокноте. - Так что, достаем? – могильщик снова сплюнул и почесал небритую щеку. - Нет, пусть остается. Да, заройте её. А Ван Тасселу скажете, что все исполнили, как следует. – облизнув грифель, Крейн отмахнулся от не к месту встрявшего человека и поспешил прочь с кладбища. -Дело ваше, деньги наши, - пожал плечами мужчина, с кряхтеньем выбираясь из могилы. – Ну что, сударыня, простите, что потревожили зазря. А вам, мистер ищейка, - работник заступа и лопаты повысил голос, чтобы отдалившийся Икабод мог его расслышать, - я бы посоветовал возвращаться в гостиницу! Как бы чего не случилось! - Случилось, приключилось, разорилось! Птицы и мелкие зверьки слетались и сбегались, заслышав обеспокоенный скрипучий голос своего давнего соседа и защитника. Лесные обитатели были встревожены расползающейся по родному лесу тьмой, что безжалостно истребляла гнезда и логова, тревожила детенышей и портила яйца, прежде чем из них успевала проклюнуться новая жизнь. Трава, иссушенная гнилым дыханием неведомого врага, по-змеиному шелестела, вторя порывам ветра; могучие деревья, выеденные изнутри бессчетными короедами и термитами, стонали и скрипели на разные голоса. Сосны и ели сочились темной вязкой смолой, искривляли стволы и клонились к земле, стремясь сплести воедино корни и ветви, медленно и кропотливо возводя непреодолимую стену вокруг эльфийского княжества... превращая мирный Зеленый лес в беспутное Лихолесье. - Беда-беда, - Радагаст отмахнулся от переполошенной сойки, порхавшей прямо около лица, - так не должно быть. Невозможно! Бессмертных детей окружали и заводили в ловчую яму, с высокими краями и острыми кольями понизу. И чем дольше они бездействовали и выжидали, тем ближе подступало непоправимое. О, многое мог измыслить озлобленный дух, нежданно нашедший себе надежное убежище... И источник силы. - Слишком быстро воспрянул... к чему-то готовится, - пробормотал маг, торопливо шагая по звериной тропе. Зло скоро переступит черту, долгие столетия не позволявшую ему насаждать кругом свою волю. И волк, не задумываясь, бросится на первую попавшуюся жертву – дайте срок. - При свете звезд, во мраке дня, но так быть не должно! – Радагаст пристукнул посохом, заставляя увядший папоротник подняться, расправить ребристые листья и налиться яркой зеленью. Но стоило ему покинуть поляну и скрыться с глаз, как растения тут же скорчились, словно опаленные невидимым огнем. Неясная, почти неразличимая при дневном свете тень уверенно ползла на юг... - Юг, а точнее, юго-восток, - констебль склонился над расстеленной картой, пальцем прослеживая предполагаемый маршрут преступника. Черный, как самая безлунная летняя ночь, конь со сбитыми в кровь копытами и горящими багрянцем глазами, мог носиться по Лощине с феноменальной скоростью, преодолевая заборы и строения, как по волшебству. Ни тщедушный плетень, ни могучая стена не могли сдержать поступь этого демонического зверя. Но глубокие размашистые следы всякий раз доказывали, что всадник, в какой бы части поселения не находился, удалялся в одном и том же направлении. В один и тот же час. - Когда скрылась луна, но солнце еще не успело взойти, - пробормотал Крейн, завершая последнюю красную пунктирную линию. Все пять сходились, при должной фантазии и знаниях геометрии, в одной точке. - И что у нас здесь? - Икабод передвинул подсвечник и почти уткнулся носом в предполагаемое логово злодея. - Всего лишь ведьмина избушка, - раздалось от двери в ответ. Мужчина дернулся, чуть было не своротив шаткую конструкцию из книг, стаканов и блюдец, заполненных оплывшими свечами. Зачем-то захлопнув блокнот с записями, он покосился в сторону сброшенного сюртука и поднялся, со всей возможной учтивостью приветствуя Катрину Ван Тассел. Девушка, посетившая его в столь неподходящий час, смотрела на констебля с таким видом, словно пришла к себе домой и там застала неурочного гостя. Впрочем, подумал Икабод, чуть сощурившись, с учетом богатства её батюшки, подобное замечание имело под собой основание. - Прошу прощения, мисс, я никак не ожидал гостей в этой скромной обители. Причем настолько сиятельных, – констебль неловко поклонился, скрываясь от пронзительных серых глаз за порядком взлохмаченной челкой. Катрина смотрела на него с любопытством, чересчур пристально, но, по мнению Крейна, без особой насмешки. Цветок, росший в идеальных тепличных условиях, она восторженно рассматривала собранные им пробирки с пробой грунта, причудливые линейки и циркули, кожаный сверток с ланцетами, скальпелями и расширителями, а так же десятки исписанных листков, которые Икабод поленился бросить в очаг. Катрина прошла мимо выпрямившегося мужчины, неся себя с достоинством, делавшим честь какой-нибудь королеве древности, и села на его условно заправленную постель, придирчиво расправив складки платья на коленях. Девушка хранила торжественное молчание, так что Крейну пришлось перебарывать навалившуюся на него немоту и спросить. - И чем обязан вашему визиту? Катрина удивленно подняла белокурую головку и улыбнулась с невинным видом шаловливого ребенка, пойманного на месте проказ. - Меня привела одна крошечная случайность, мистер Крейн, согласно которой я рушу остатки вашей репутации. С его места Икабоду было прекрасно видно, как спокойно и равномерно вздымается грудь его посетительницы – она не врала. С другой стороны, нежные алебастровые щечки окрасил тревожный румянец, намекавший, что никогда прежде дитя «отца города» таким не занималось. Констебль нахмурился, пытаясь понять, чем же насолил ветреной пустышке, до сей поры встреченной им раз или два. Но та поспешила развеять его сомнения и пояснила свои престранные слова. - Видите ли, мистер Крейн, если мой кузен Бром не сумеет вовремя прикусить свой язык, то уже к полуночи вся Лощина будет знать, как беспринципный разоритель могил воспользовался девичьей слабостью и заманил несчастную девицу в свою берлогу, - Катрина задумчиво поскоблила пятнышко воска, оставшееся на покрывале. Икабод возмущенно фыркнул и произнес. - Вы… да вам никто не поверит! - Отчего же? – девица словно ждала этого вопроса, - Если вы не согласитесь на мои условия сделки, то, - она решительно схватилась за подол платья и натянула светло-синюю ткань, так что напряженному констеблю почудился треск материи. – Я постараюсь сделать инсценировку как можно более убедительной. - И закричите, чтобы ваш верный сторожевой пес бросился на выручку? - Крейн, пытавшийся одновременно расслабить ставший невероятно тесным воротник, а так же охладить предательски заалевшие щеки, отступил к рассохшемуся окну. Внизу, в туманном сумраке, хорошо была видна дюжая фигура Брома Ван Бранта, размеренно посасывавшего сигару. Вспыхивавший и угасавший огонек время от времени поворачивался в их сторону, а значит, молодчик нет-нет, да и бросал взгляд наверх, готовый взбежать по скрипучим ступеням на выручку. - Что же вы хотите получить от меня таким бесчестным путем? – Икабод старался взять себя в руки, но не сумел скрыть клокотавший в нём гнев. - Я отведу вас в ту часть леса, из которой выходит всадник, но только при трех условиях, - Катрина отпустила платье и прямо посмотрела в напряженное лицо Крейна. - Каких же? – произнес он, готовясь ко всему, вплоть до приказа убираться в Нью-Йорк прямо сейчас. Но вполне закономерным подозрениям не суждено было обрести почву – его гостья поднялась на ноги и ответила. - Вы никому не скажете, кто помог вам найти логово всадника, а так же сохраните в тайне, где находится всеми забытая ореховая лощина, в которой стоит заброшенный дом. - В честь неё назвали поселок? – любопытство победило, и Крейн потянулся было за блокнотом, чтобы записать новую информацию, но подскочившая Катрина ухватилась за его запястье и прошептала. - Никаких записей и никаких карт. Вы уничтожите все, кроме сведений о призрачном всаднике. - Вы противоречите сами себе, - Икабод осторожно, но настойчиво отцепил тонкие пальцы и оправил манжет. – Бесплотный дух не может вырывать сердца и сворачивать шеи, как не может сидеть на коне. - Вы мало знаете о мире, что нас окружает, - миниатюрная дочка богатого фермера смотрела на него со странной жалостью, беспрекословно отступая. – Магия существует, хотите вы это признавать или нет. - Хорошо, и это все? – раздосадовано огрызнулся Крейн, не собиравшийся спорить с умалишенными, пусть и привлекательными, юными девицами. - Да, - Катрина направилась к двери, - и будьте готовы – мы отправимся в путь сегодня. Ночью. - Что?! - Только сегодня мои родители заняты устройством завтрашнего благотворительного ужина и не заметят моего отсутствия, - пожала плечами девушка, берясь за ручку. - Но, - Крейна буквально трясло от ярости и неотвратимости неосмотрительной вылазки в ночной лес. – Не слишком ли это скоропалительно, мисс Катрина? - Предлагаете дождаться утра и новой смерти? Жаль вас расстраивать, мистер Крейн, но зло не будет ждать, пока вы наберетесь смелости, чтобы с ним расквитаться. Действовать нужно прямо сейчас. - Пока не стало больше жертв, - вздохнул мужчина, признавая свое поражение. - Пока тьма, набравшаяся сил, не отправилась дальше... - Дальше, друг мой, что было дальше? Трандуил с трудом поборол искушение обернуться. И посмотреть на серого мага, что, как скала, навис над случайно встретившимся Радагастом и вытряхивал из того все крупицы сведений о произошедшей "неурядице". Во всяком случае, Радагаст назвал своё столкновение с обитателем Дол-Гулдура именно так. - Саурона, - зачем-то поправил собрата Митрандир. - Это мне неизвестно, - мотнул головой Радагаст, - но белый маг утверждает, что древнее зло было низвергнуто столетия назад. И нам было велено не тревожить его имя понапрасну. - Белый маг ошибается. Трандуил весь обратился во слух, скрывая разыгравшееся любопытство за неспешной беседой с остальными спутниками, не обремененными заботами о судьбах мира. Следопыты посмеивались, вполуха слушая кажущийся нелепым разговор двух истари. По своей молодости дунэдайн не понимали всей тяжести, обрушенной на костистые спины и плечи этих старцев. Впрочем, Трандуилу тоже не удавалось проникнуться важностью момента и преисполниться благодарности. Но происходящее доказывало, что даже среди магов, посланников Запада, нет единства. И уже скоро оставшимся Владыкам эльфов придется выбрать чью-то сторону. Или склонить слух к советам мудреца из Ортханка, ясным взором прозревающего прошлое и грядущее изменчивых земель... Или же довериться тому, кто приходил на помощь по первому зову и без него, пусть даже не ведая до конца, с чем или кем придется сражаться. - К тому же, белый маг слишком далеко, - Митрандир все-таки сумел подобрать правильные, но не вполне искренние слова. - Белый маг все видит, - отмахнулся Радагаст, снимая с плеча не к месту прискакавшую белку. Пышнохвостая гостья разразилась уничижительным стрекотом и упорхнула вверх по ближайшему стволу, осыпав собравшихся зеленоватыми чешуйками коры и ореховой шелухой. - Оставим его, - Митрандир отряхнул плечо и потянулся за курительной трубкой. - Нет смысла мчаться со всех ног к Изену, мы только потеряем время. Расскажи же, что ты видел! Радагаст присел на травянистую кочку и потер кончик носа. Зажмурился. Последовавший рассказ вернул короля эльфов в пору его юности, выпавшей на первые, самые тревожные эпохи жизни этого мира. И вести, которые приносили гонцы из Нарога, заставляли сердце точно так же замирать. А душа молила о скором исцелении всех, кто пребывал ныне в Чертогах Мандоса. - Ничто не может остановить Вернувшегося, - глухо произнес бурый маг, снова переживая виденный им ужас, - никто не может спастись. Он отбирает жизнь у всего, что попадается на пути. Поначалу он не гнушался уничтожать животных и растения, теперь же настигает случайных путников или разоряет отдаленные поселения... Трандуил стиснул поводья, всей кожей ощущая опустошающую ненависть. Сколько крови должно еще пролиться?! - Но страшнее прочего, - Радагаст откинул полу плаща и достал нечто, напоминавшее безжизненную искривленную ветвь, - что подобный терновник разрастается по всему лесу, отгораживая ваше княжество от окружающего мира. Если протянуть хотя бы неделю, то круг замкнется, - Палка внезапно треснула, окрасив руки лесного мага темной вязкой жидкостью, в неясном свете напоминавшую кровь. - Этого не будет, - произнес эльф. – Мы должны это остановить. Остановить развитие событий Икабод не мог – впрочем, он же не мог даже подать вида, насколько ему претит подобное времяпрепровождение. Глухая полночь, стонущий на ветру лес и молчун Бром, ревниво сопевший в сторону мистера Крейна вот уже битый час... Довершала картину неуместно веселая Катрина, возглавлявшая их призрачную кавалькаду. К тому же рука констебля уже занемела и подрагивала, изнывая от веса массивного фонаря, которым Икабод освещал путь девушки. Держать светильник приходилось на вытянутой руке и как можно выше, поскольку нервная кобылица наследницы Ван Тассела уже несколько раз шарахалась прочь с узкой тропы, увидев под копытами очертания своей же тени. Посему, плотно сжав зубы и прилагая все усилия, чтобы не свалится уже с собственного коня, Икабод напоминал себе об истинной подоплеке этой фантасмагорически глупой вылазки. И старался не смотреть по сторонам, не совсем доверяя периферическому зрению. Ему уже чудилось странное движение в подлеске, словно бы кто-то передвигался от одного древесного ствола к другому, следуя тем же путем, что и они. Если бы не изменчивая луна, неохотно выглядывавшая из скопления облаков, констебль бы начал паниковать. И хвататься за револьвер, рискуя потерять при этом драгоценные секунды, свет, а может, даже жизнь. - Мы на месте. Крейн вздрогнул и чуть не выронил фонарь, к этому моменту налившийся настоящей кандальной тяжестью. Катрина смотрела на его неловкие попытки усмирить раскачавшийся светильник с толикой ласковой насмешки, обычно присущей женщинам, с умилением взирающим на возню несмышленой малышни. Её дымчато-серые глаза полыхнули в случайном отсвете каким-то колдовским огнем, так что мужчина вздрогнул. Представшая его взгляду прогалина словно принадлежала другому миру: те же деревья и мелкий кустарник, но сам воздух казался другим. И довлевшая над этой частью леса тишина походила на торжественное спокойствие собора, в котором вот-вот раздастся колокольный звон. Икабод медленно спешился, раздавленный этим незримым величием. Подняв фонарь еще выше, он впитывал окружающую обстановку, предчувствуя, что вот прямо сейчас он сможет постигнуть и понять скрытую в этой земле тайну. Констебль шагнул вперед, опьяненный этим странным ликованием. - Стойте! – вскрикнула Катрина, и Крейн застыл, приходя в себя. Глядя под ноги, он заметил странный отблеск в траве. Вгляделся и отшатнулся прочь – если бы не девица, то он бы уже погружался с головой в пучину. - Какого черта? - возмутился Бром. - К чему нам этот недотепа? Утонул бы в болоте и вся недолга. - Замолчи, - Катрина спрыгнула с лошади и возмущенно посмотрела на кузена. - Не стоит так шутить, особенно здесь. Бром досадливо махнул рукой и дернул повод, заставляя коня взвиться на дыбы и развернуться. - Опять ты со своими ведьмиными байками. Одумайся, Катрина, это может плохо кончиться. Я этому потворствовал, но теперь все расскажу твоему отцу. Ван Брант издевательски сплюнул в сторону обмершего Икабода и умчался прочь, растворился в тумане. - Вот видите, - девушка оглянулась на констебля и поправила выбившийся локон, - никто в Лощине мне не верит. И ездят в этот лес на охоту и пикники, не замечая, как он изменился! Икабод поморщился от такой горячности и отвернулся, осматривая место будущей засады. Его взгляд упал на возвышавшийся вдалеке холм. На чудовищно искривленное дерево. - Ты видишь? - Катрина схватила мужчину за руку и сжала её, недоверчиво заглядывая в лицо мистера Крейна. - Это сложно не заметить, - ответил он, едва шевеля непослушными губами. Нечто, походившее на иву, мерно покачивало искривленными перекрученными ветвями. В абсолютном безветрии. И ствол был покрыт какими-то темными потеками. – Хочешь сказать, оно приходит отсюда? Но как?! Разрытая копытами поляна, испачканное в крови дерево – волосы на затылке доблестного констебля поднялись дыбом, без преувеличения. Но зрение не обманывало. - Вы не верите в магию, мистер Икабод, но, несомненно, видите её. - Катрина подхватила край платья и потянула слабо сопротивляющегося Крейна за собой, на поросшую осокой тропку. В другой руке девушки блеснуло лезвие топора. Констебль нервно сглотнул и дернулся в обратном направлении. - Не бойтесь, - девушка нервно усмехнулась и сделала еще несколько осторожных шагов по топкой земле. – Вы не умрете сегодняшней ночью. Мужчина снова вздрогнул, но промолчал. "Я постараюсь вам поверить". - Что значит, вы постараетесь? – Трандуил с негодованием посмотрел на Митрандира, потом на Радагаста. – Эта тварь может уже сегодня освободиться от своих оков, и… - король осекся, не желая даже озвучивать картину, представшую перед его глазами. Смерть всюду, безжалостная и непобедимая. - Мы недооценили выдумку Саурона, - серый маг потер озябшие ладони и отступил от дерева, освещенного тусклым светом гаснущих рун. – Судьба Моргота давно тревожила его – как же, в один прекрасный момент он мог бы и сам оказаться за гранью этого мира, низвергнутый и бесплотный. - Но что там может быть? – эльф с содроганием посмотрел на искривленное дерево, испачканное в крови его сородичей. - Я не знаю, это никому неведомо. Может, такой же мир, как наш. А может быть, великое ничто – бездна, полная огня, или тьма, пронзенная светом тысячи звезд. Радагаст недовольно взглянул на говоривших, но промолчал. Такие измышления были чужды его натуре, стремившейся ко всему понятному и осязаемому. Подобные выси страшили мага, внушали ему неуверенность. - Значит, мы должны ждать? Просто ждать? Икабод, дрожа как осиновый лист, с ужасом смотрел на Катрину, ползавшую вокруг проклятой ивы на коленях – стоило им достичь холма, как девушка всучила ему топор и заставила неподвижно стоять на одном месте. А сама, достав из-за корсажа тонкий нож, принялась стремительно чертить какие-то непонятные символы и знаки, постепенно обходя дерево против часовой стрелки. - Моя бабушка была знахаркой, - девушка взглянула на Икабода и оттерла вспотевший лоб. - Знаете, ей очень не понравилась папина идея перебраться через океан и начать новую жизнь на чужой земле. В Ирландии не принято отделяться от своих корней, так что напоследок она обучила меня нескольким заговорам и ритуалам. - Вы ирландка? Но фамилия… - После свадьбы отец решил взять фамилию матери, - Катрина воткнула нож точно напротив дерева и поднялась на ноги. – Говорит, что с фамилией Портеры мы вряд ли бы чего-нибудь достигли. А гордое имя Ван Тасселов принесло нам какую-никакую удачу. Но время уходит. Икабод оглянулся и поежился. Луна пропала с небосвода. - Когда я скажу, - Катрина отряхнула подол платья и снова улыбнулась, подбадривая обычно чопорного и сдержанного констебля, - вам придется немного поработать топором. Хорошо? «Как будто бы речь шла о прозаической заготовке дров на зиму», - подумал Икабод и усмехнулся в ответ, про себя думая, что бабушка этой фейри вполне могла быть пра-правнучкой какого-нибудь сидхе. И что проклятая ива не сможет противостоять древнему светлому знанию. Почти погасшие руны вспыхнули ярким огнем, так что все трое вскочили на ноги, не веря своим глазам. Последовавший следом удар швырнул эльфа и двух истари обратно на землю, но отвести глаз от происходящего они не могли. Искривленное дерево внезапно выпрямилось, вскинуло вверх все до единой ветки, раздираемое несуществующим вихрем. Из сердцевины в сторону извечных врагов бросился неясный силуэт, но вырваться наружу из гудящего столба света так и не смогло. От яростного воя у Трандуила заложило уши, но эльф все равно продолжал смотреть на происходящую перед ним невероятную схватку. Сквозь яростное сияние и извивавшуюся в отдалении тьму, на него смотрели двое смертных – странно одетые молодые люди, судя по вытянувшимся лицам, так же ясно видевших самого Трандуила и его спутников, медленно поднимающихся на ноги. Маги вскинули руки, одновременно выкрикивая слова какого-то заклинания, и дерево разлетелось в мелкие щепки. Дрожащее марево с картинами чужого мира медленно растаяло. На лес опустилась тишина. - Даже если попробуем кому-то рассказать, - ойкнул Икабод, дотрагиваясь до рассеченной щеки. - Нам никто не поверит, - пробормотал Трандуил, осторожно выдергивая засевшую в коже занозу.