Настоящая фея

Измазанный чернилами детский палец старательно вывел на запотевшем от дыхания стекле вертикальную линию, потом ещё две — от верха первой вниз наискосок в разные стороны, вторую пару чуть ниже и ещё одну, значительно короче предыдущих. Для четвёртой пары места не хватило. Зато уже нарисованные ветки кривоватой ёлочки «обросли» толстыми штрихами-колючками, сделав её похожей на перевёрнутый вверх ногами кактус. Завершающим штрихом стала звезда на макушке дерева, из-за своего маленького размера превратившаяся в жирную точку. Хэппи тяжело вздохнул и, стерев рисунок, прижался к холодному стеклу лбом. За окном медленно, будто нехотя, кружились огромные белые хлопья. Первые в этом году. И, скорее всего, последние: мягкий климат побережья не давал зиме разгуляться в полную силу, обращая снег в бесконечно-унылый дождь или густой, словно молочный кисель, туман. Хэппи любил снег. Он видел его всего два раз в жизни — когда ему исполнилось три и на прошлое Рождество. Тогда снежок лишь чуть припорошил дорожки и буквально на глазах растаял, словно его и не было. А вот сегодня… Он укрыл собой всё: тротуар, сиротливо прижавшиеся к бордюрам машины, голые деревья, даже кошку, выбравшуюся из подвала дома напротив, просто ухнул на неё с тканевой крыши кафе, в котором пекли самые вкусные на свете тыквенные пироги. Разве можно игнорировать такое неожиданно свалившееся с неба богатство? Нужно было бежать на улицу, играть в снежки, лепить снежные фигуры, отпечатывать на снегу свои следы и ангела. Но Хэппи сидел дома. Нет, он не болел и уже давно, наскоро натянув куртку, спустился бы во двор, а потом обязательно побежал бы в круглосуточный Торговый центр через площадь — там в холле стоит огромная ёлка, под которой именно сегодня, в канун Рождества, надо загадать самое заветное желание. И оно обязательно исполнится. Так говорит дедушка Дреяр из кондитерской лавки, который часто угощает ребятню пряниками. А ещё рассказывает разные — смешные и страшные — истории: про драконов и королей, говорящих животных и самых настоящих волшебников. И, конечно же, его самую любимую — про фею с прозрачными разноцветными крылышками. Хэппи слышал её раз сто, знает наизусть, но снова просит рассказать, мечтая однажды встретить живую феечку. Так что он непременно побежал бы сегодня к ёлке загадать желание, если бы не одно «но». Это самое «но» как раз вошло в комнату, на ходу поправляя пиджак, отложило в сторону тёмно-коричневый кожаный портфель и, присев рядом с низким подоконником на корточки, сказало: — Слушай, мне правда очень жаль. Я помню, что обещал провести это день с тобой. Но если я сейчас не поеду, они обязательно там что-нибудь запорят, и тогда придётся просидеть в офисе все выходные. А ведь у нас были планы, помнишь? Пицца, «Один дома», дартс. Я намерен взять реванш. Хэппи продолжал упорно смотреть в окно. Он, конечно же, всё понимал и даже почти не обижался. Если только совсем чуть-чуть — когда ещё выпадет возможность повозиться со снегом? Одного ведь его на улицу не отпустят… — Эй! — снова попытались привлечь его внимание, несильно сжав коленку. Хэппи, повернувшись, хмуро посмотрел в виноватые серо-зелёные глаза отца. — Я постараюсь освободиться пораньше, — пообещал тот и, дождавшись неохотного кивка, предупредил: — Кана уже едет, но ей придётся добираться через весь город, а там пробки. Сможешь посидеть немного один? Мне уже пора бежать. — Угу, — буркнул Хэппи. — Хорошо. Тогда помни: окна не открывать, к двери не подходить, плиту… — Па-а-а… — закатил глаза Хэппи. — Я уже большой! И всё это прекрасно знаю. Зачем повторять по сто раз? — Затем, что я волнуюсь, — ответил отец. — А ещё помню себя в твоём возрасте. Из-за своего любопытного носа я огребал как минимум раз в неделю. — Надо было быть умнее, па, и не палиться, — не удержался от ехидной ухмылки Хэппи. — И в кого ты у меня такой умный? — поднимаясь, спросил отец, потрепал его по волосам и убежал, даже не попрощавшись толком — у него отчаянно затрезвонил телефон. Хэппи, снова помрачнев, отвернулся к окну. Теперь настроение упало окончательно и бесповоротно: судя по тому, как ругался отец, ответив на звонок, невидимые «они» умудрились-таки что-то там запороть, поэтому ждать его скоро не стоит. А вернется он настолько уставшим, что просто рухнет на кровать, и ни на какую ёлку они смотреть уже не пойдут. Завтра же загадывать желание будет поздно, придётся ждать до следующего года. Хэппи в общем-то считал себя достаточно взрослым, чтобы не верить в Санта Клауса и монстров под кроватью. Особенно после того, как поймал отца за упаковкой рождественского подарка. Смешно было смотреть на растерянно хлопающего глазами застигнутого врасплох родителя, пока тот, отчаянно запинаясь, придумывает на ходу байку про злобных троллей, которые попытались похитить коробку и порвали фольгу. Бой с противной нежитью был описан весьма красочно, отец даже продемонстрировал пару порезов якобы от тролличьих зубов, и Хэппи сделал вид, что поверил. Чудищ же, какими бы жуткими они ни были, он никогда не боялся, с несвойственной детям практичностью подмечая детали, по которым тот или иной монстр не может существовать: «У него слишком большие зубы, вон как из пасти торчат. И как такими жевать?», «На таких крыльях долго не полетаешь — они же тонкие! А он — толстый!» Но то — монстры, а добрых маленьких феечек с прозрачными крылышками увидеть хотелось неимоверно. Хэппи ради этого готов был даже отказаться от новых роликовых коньков и огромного глобуса с подсветкой, который мог показывать то страны, то равнины и горы. Ему казалось, это был бы более чем равноценный обмен — две мечты на одну, однако Тот-который-самый-главный-на-свете, видимо, считал по-другому, потому что их с отцом поход к ёлке не состоится. Что ж, Хэппи умел ждать. Он решил, что на следующее Рождество ничего не станет просить, и тогда сможет загадать под ёлкой своё заветное желание. День тянулся невозможно медленно. Хэппи без энтузиазма погонял на планшете пару игр, едва не заснул под кулинарное шоу по телевизору, упросил Кану обойтись на обед бутербродами и снова устроился у окна. Снег продолжал падать большими белыми хлопьями, по-рождественски притягательный и волшебный. Хэппи поёрзал на подоконнике, покосился на мирно сопящую в кресле няньку и решился. Наст хрупнул под ногами, и Хэппи замер, с сожалением смотря на нетронутое снежное покрывало — так не хотелось портить эту красоту! Поэтому он шёл осторожно, делая широкие шаги, пытаясь оставить как можно меньше следов. Но вскоре запыхался; пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Оглядевшись по сторонам, Хэппи поднял голову и счастливо рассмеялся, когда ему на нос приземлилась снежинка. Потом ещё одна. И ещё. Он ловил их ртом, пока окончательно не замёрз, и лишь тогда побежал к сверкающими сотней разноцветных огоньков Торговому центру. Ёлка стояла в холле на первом этаже и была именно такой, какой Хэппи её себе представлял: высокая, пушистая, с макушки до самого низа усыпанная золотистыми звёздами. Он обошёл её несколько раз по кругу, корча рожи своему отражению в низко висящих шарах, а когда эта забава ему надоела, воровато оглянулся — не видит ли кто? — и нырнул в едва заметный просвет между ветками. Еловые лапы сомкнулись над его головой, образовав нечто вроде шалашика. Хэппи потёр поцарапанную иголкой щёку, глубоко вздохнул и, зажмурившись, выпалил: — Хочу… хочу увидеть фею! Минуту ничего не происходило, а потом звонкий девичий голос произнёс: — Привет!

***

Люси наблюдала за ним уже полчаса. Вихрастый мальчонка лет семи в смешной шапке с кошачьими ушками. Она бы не обратила на него внимания — сколько их таких ходит с родителями по Торговому центру? — если бы не его восторженный вопль при виде ёлки. В его возрасте дети чаще радуются подаркам, чем праздничной атрибутике. А у этого мальчишки на лице был написан такой чистый восторг, что Люси невольно остановилась, забыв, куда шла. Хотя она никак не ожидала, что любование ёлкой выльется в целое представление. Мальчишка ходил вокруг лесной красавицы кругами, трогал шарики, корчил рожицы и при этом ни на минуту не замолкал, на все лады комментируя свои действия. Выходило весьма забавно. Люси с трудом сдерживалась, чтобы не засмеяться вслух, и надеялась, что никто не вспугнёт мальчонку — очень хотелось досмотреть столь интересное шоу до конца. Наконец маленький актёр выдохся. Постояв ещё немного в задумчивости, он вдруг присел и, раздвинув ветки, залез под ёлку. «Не может быть! Серьёзно?!» — мысленно ахнула Люси, на цыпочках бросаясь к дереву. Но дрожащий от волнения голосок развеял последние сомнения: мальчишка и в самом деле решил загадать желание! Сердце вдруг заныло от так и не остывшей, пропитанной старой горечью обиды — Люси не любила Рождество. Как можно любить то, что навевает одни лишь плохие воспоминания? Первой в этот день ушла мама, и для маленькой девочки светлый праздник превратился в обычную цифры на календаре. А когда через несколько лет снова, как в насмешку, в конце декабря она потеряла отца, Люси и вовсе разлюбила Рождество. А ведь ей тоже хотелось верить в сказку! Печь с мамой пряничный домик, украшать с папой ёлку, нестись чуть свет за припрятанными под ней подарками. Нет-нет, она ни на кого не злилась и не завидовала, с удовольствием помогая друзьям-актёрам ставить любительские спектакли, которые они показывали бесплатно — если не у неё, так пусть у других будет праздник. Сегодня они выступали здесь, в Торговом центре, и её уже ждали — скоро должно было начаться очередное представление, но Люси не могла заставить себя уйти, не увидев ещё хоть раз широкую искреннюю улыбку мальчика. Она осторожно, чтобы случайно не уколоться, раздвинула еловые ветки и негромко сказала: — Привет! Мальчишка сидел, крепко зажмурившись — видимо, думал, что так загаданное желание будет иметь больший вес. Услышав её голос, он приоткрыл один глаз и неуверенно шмыгнул носом: — Э-э-э… привет… — Тебе там удобно? — обеспокоенно поинтересовалась Люси. — Не очень, — честно признался мальчишка, втягивая голову в плечи в тщетной попытке уйти от колючих еловых лап. — Тогда, может, вылезешь? — предложила Люси. — Давай, я подержу ветки. Мальчонка на мгновение задумался, будто решая, всё ли он сделал, потом кивнув, выбрался наружу и принялся чересчур внимательно её разглядывать. — Что? — немного смутившись, спросила у него Люси. — Ты ведь фея, да? — огорошили её неожиданным вопросом. Ни обманывать, ни разочаровывать мальчика не хотелось. Но отвечать что-то всё равно придётся. А если пойти на небольшую хитрость? Люси покосилась на висящие за спиной прозрачные радужные крылья, тщательно расправила газовую юбку и, привстав на носочки, покрутилась вокруг себя: — А ты сам как думаешь? Мальчишка, наморщив нос, снова осмотрел её с ног до головы и, важно выпятив нижнюю губу, выдал: — Я ещё не решил. Люси не выдержала и рассмеялась. Её собеседник нисколько не обиделся, наоборот, поддержал той самой задорной улыбкой, которую ей так хотелось увидеть. — Я Люси, — представилась она. — Хэппи. — Мальчишка совсем по-взрослому пожал протянутую руку и спросил: — А почему ты так одета? — Мы с друзьями показываем представление. Это в другом конце зала. Хочешь посмотреть? Только надо предупредить твоих родителей. — Я здесь один. Папа на работе — у него там кто-то что-то запорол, а Кана спит. Она всегда спит после обеда, особенно если выпьет из своей волшебной бутылки. — Кана — это?.. — Они дружат с папой ещё со школы. У неё «не ладится жизнь», как говорит папа, поэтому он ей помогает немного деньгами, а она сидит со мной, если ему нужно срочно уехать куда-то. Хотя я уже не маленький и могу спокойно побыть дома один. — А твоя мама? — Она умерла. — Прости… — искренне посочувствовала новому знакомому Люси. — Ничего, — отмахнулся тот. — Я тогда совсем маленький был и не помню ее. — Всё равно. Что же нам тогда делать? Ты помнишь папин номер? Я могла бы ему позвонить и сказать, где ты, чтобы он не волновался. Хэппи без запинки продиктовал ей цифры не только отцовского, но и домашнего номера. Мистер Драгнил трубку не взял, неизвестная Кана — тоже, поэтому Люси продиктовала сообщение на автоответчик, и они побежали к выделенной актёрам комнатке — через полчаса должно начаться представление!

***

Хэппи понравились его новые друзья. Все, до единого. И хмурый, утыканный железом великан на ходулях, и смешливая девочка с короткими, белыми, как снег, волосами в переливающемся всеми цветами радуги костюме птицы, и вихрастый мальчишка с девчачьим именем Лили на несколько лет его старше, с ходу предложивший сыграть как-нибудь после школы в футбол, и даже сердито ворчащая невысокая девушка в очках и с огромной книгой подмышкой. И, конечно же, Люси. Она привела его в эту разношёрстную компанию, уговорила друзей дать ему пусть и небольшую, но весьма ответственную роль, а потом переворошила все костюмы в поисках подходящего. Хэппи, увидев у неё в руках ободок с ушками, удивлённо спросил: — Я что, буду котом? — Да. — Но ведь рождественских котов не бывает! — возразил он. — Кто тебе сказал? — хитро прищурилась Люси. — Они просто очень хорошо прячутся, поэтому их мало кто видел. Хэппи не стал спорить. Честно старался не морщиться, пока ему рисовали усы, внимательно выслушал, что и когда он должен делать во время выступления, и почти совсем не волновался, выйдя на импровизированную сцену. Только немного сожалел о том, что отца сейчас здесь нет. И пусть он всего лишь пел со всеми рождественские гимны и разбрасывал блестящее конфетти, Хэппи хотел, чтобы отец видел его и гордился им. — Как насчёт перекусить? — поинтересовалась Люси после представления. Есть хотелось жутко, поэтому от столь щедрого предложения Хэппи отказываться не стал. — Я хочу большой гамбургер! — едва не запрыгал от удовольствия он. — А я возьму салат, — решила Люси. — Салат? Фу! — скривился Хэппи. — Овощи — это скучно. — Спорим, что нет? — Если я проиграю, то должен буду их съесть? — догадался Хэппи. — Ладно. А если нет, ты купишь мне молочный коктейль. Самый большой! — Хорошо! В кафетерии Люси усадила его за столик и куда-то убежала. Вернувшись, она поставила перед ним тарелку, со дна которой на него помидорными глазами смотрел человечек. Над огуречными ушами в разные стороны торчали свекольно-морковные волосы, а перечный рот, наполненный горошковыми зубами, весело скалился. — Это мистер Веджи, — представила его Люси. — Он очень рад знакомству с тобой и надеется, что вы подружитесь. — Привет! — помахал ему ладошкой Хэппи и, почесав нос, признался: — Он на папу похож. — Чем же? — вытянув шею, чтобы лучше рассмотреть человечка, спросила Люси. — У него такой же глупый вид, как у папы, когда он пытается проиграть мне в дартс. Будто я не знаю, что он был чемпионом по дартсу в университете. Мне Кана рассказала. Но я ему не говорю, а то он расстроится. — Уверена, твой папа делает так, потому что любит тебя. — Ага, — согласился Хэппи. Прищурился, наклонив голову вбок, и ухмыльнулся: — А что? Мистер Веджи мне нравится. Но я бы всё равно хотел молочный коктейль и те печенья в виде рыбок. — Мы возьмём всё, что ты захочешь, — пообещала Люси. Они заставили тарелками весь стол, решив заказать всего понемногу, чтобы не мучить себя выбором. Хэппи уплетал за обе щёки, успевая в промежутке рассказывать забавные истории о своей маленькой, но очень дружной семье. Люси хохотала над приключениями Драгнилов до слёз, забыв о времени, так что они едва не опоздали к началу последнего вечернего преставления, за что им немного влетело от Леви (той самой сердитой девушки с книгой). Но даже её ворчание не испортило Хэппи настроения: он знал — это Рождество лучшее из всех, уже встреченных им.

***

Нацу, с тихим щелчком закрыв дверь, на цыпочках пробрался в гостиную: иногда Хэппи, пытаясь его дождаться, засыпал там — то на диване с книжкой, то прямо на полу среди любимых солдатиков. Приходилось осторожно, чтобы не разбудить, переносить сына в спальню. А потом сидеть рядом ещё полчаса, терпеливо дожидаясь, пока тот не уйдёт в более глубокий сон и не отпустит: почувствовав живое тепло, Хэппи вцеплялся в него, прижимался крепко, утыкаясь носом в шею, как слепой котёнок в материнское, пахнущее молоком пузо. Нацу понимал, что сын скучает по своим родителям — и непутёвому, вечно пропадающему на работе отцу, и давно умершей матери, пусть и не знал её совсем, однако ничего не мог с этим поделать — есть вещи, которые изменить невозможно. Или просто очень сложно. Ему бы и правда хотелось проводить с Хэппи больше времени: не звонить в спешке Кане, не искать оправданий нарушенным планам, не чувствовать горькой вины перед сыном, натыкаясь на его не по-детски понимающий взгляд. Но статус отца-одиночки никак не способствовал осуществлению этих желаний. И можно было сколько угодно сетовать на судьбу, ситуации это не меняло. Впрочем, вот как раз жаловаться на эту капризную дамочку Нацу никогда себе не позволял, принимая все её выверты с заслуживающим уважения терпением и оптимизмом. Он и сам не мог бы сказать, откуда у него берутся силы не сгибаться под натиском обстоятельств, да, собственно, никогда и не забивал себе этим голову — человек действия, Нацу предпочитал побыстрее разделаться с проблемой, чем тратить время на душевные переживания. Это притягивало к нему людей: друзей-приятелей, коллег, соседей, женщин всех возрастов, детей, полицейских и потерявших домашних питомцев стариков. Нацу никому и никогда не отказывал в помощи, за что и получил от судьбы в конце концов весьма щедрый подарок. В гостиной, кроме Каны, больше никого не оказалось, да и та мирно спала под тихо бубнящий телевизор. Нацу осторожно вытащил из её руки маленькую бутылочку с джином и укрыл пледом. Наверное, это было не совсем правильно и крайне безответственно — оставлять ребёнка с почти конченной алкоголичкой (пусть та и не признавала этого факта), но, как бы это странно не звучало, из всех приглашённых нянек только Кана вызывала безоговорочное доверие у обоих Драгнилов. Возможно, из-за того, что она оказалась единственной, кто поддержал Нацу, когда он принимал самое важное решение в своей жизни. «Иди за сердцем, — отсалютовала неизменной бутылкой на его рассказ Кана. — Оно лучше знает». Правда, сама она следовать своему совету не спешила, ища утешение от личных проблем в спиртных напитках и посылая в заоблачные дали всех, кто пытался наставить её на правильный путь (в том числе и Драгнила, который после нескольких неудачных попыток сменил тактику, решив, что пара сонет в месяц лучше пустых разговоров). И всё же Нацу к подруге прислушался, хотя с Мари его уже давно ничего не связывало, кроме воспоминаний: случайное знакомство на вечеринке, посвященной окончанию университета, несколько ни к чему не обязывающих свиданий и безболезненное расставание. Мари появилась на его пороге полгода спустя, осунувшаяся, бледная, с огромным животом. Нацу не смог выставить беременную девушку на улицу, а потом сделал ещё большую по меркам окружающих глупость — женился на Мари, намереваясь после рождения признать малыша. Его не остановило даже то, что на вопрос о предполагаемом отце ребёнка непутёвая мамаша равнодушно пожала плечами: «Не знаю. Может, ты, а может, тот козёл, который изнасиловал меня в подворотне. Или мой босс, та ещё тварь». Нацу тоже было всё равно. Он уже давно хотел семью — сказывалось проведённое в приюте детство — и готов был пойти ради неё на некоторые жертвы. А взяв на руки маленький, недовольно ворчащий комочек, понял, насколько верным было его решение. К сожалению, семейная жизнь продлилась недолго: через месяц Мари, уставшая от кормлений и смены подгузников, по-тихому сбежала, а ещё через два Нацу позвонили из полиции и пригласили на опознание. Он не стал рассказывать подросшему сыну настоящую причину смерти его подсевшей на наркотики матери, ограничившись сильно сокращённой версией — «несчастный случай». К его большому облегчению, подробностей Хэппи не потребовал, и на этом неприятная тема сама собой закрылась. Комната сына тоже была пуста. Зато на столе, придавленная игрушечным танком, лежала записка: «Ушол сматреть елку. Не валнуся я помню как переходить дарогу». Нацу озадачено поскрёб макушку. Хэппи никогда раньше не сбегал из дома. Он вообще был беспроблемным ребёнком: много спал, хорошо ел, не маялся зубами, даже сам как-то научился читать в неполные пять. В школе его хвалили, и не только за учёбу — рассудительный и спокойный, Хэппи умело обходил конфликты, которые так или иначе всегда возникают в детском коллективе. Поэтому особых, присущих любому родителю трудностей с воспитанием сына Нацу не испытывал. Не то чтобы он надеялся, что так будет всегда (какой нормальный мальчишка обходится без приключений?), но не мог не вздыхать с облегчением, слушая рассказы о проказах других детей — его это пока миновало. До сегодняшнего дня. И что теперь делать? Искать сына по Торговому центру самому или сразу позвонить в полицию? Знать бы ещё, когда он ушёл… Немного успокаивало одно: Хэппи прекрасно знал и домашний адрес, и все нужные номера телефонов, так что в случае необходимости он может подойти к любому взрослому и попросить позвонить… Позвонить! От души хлопнув себя по лбу, Нацу полез за собственным телефоном. Тот услужливо известил его о нескольких пропущенных звонках с незнакомого номера. Попытки дозвониться по нему ничего не дали — абонент был вне зоны действия сети. Зато автоответчик на домашнем порадовал оставленными сообщениями. Девушка, представившаяся Люси Хартфилией, сообщила, что присмотрит за Хэппи, которого встретила в ТЦ, и надиктовала номер своего мобильника — тот самый, что высветился на его телефоне. В следующей записи говорилось, что с его сыном по-прежнему всё в порядке, из него получился отличный Рождественский котёнок, и теперь они собираются пойти перекусить чем-нибудь обязательно полезным. Потом было ещё парочка подобных отчётов и предупреждение, что на её телефоне заканчивается зарядка. Ну что ж, теперь он, по крайней мере, знает, где и с кем искать сына. Морозец игриво куснул за щёки, заставил прибавить шаг. Нацу с наслаждением нырнул в гостеприимно распахнувшиеся перед ним двери Торгового центра, на ходу стряхивая покрывший голову и плечи снег — зима что-то совсем разошлась сегодня. Огляделся и невольно засмотрелся на богато украшенную лесную красавицу. Ёлка действительно была хороша. Такая и правда, наверное, сможет выполнить все загаданные под ней желания. Особенно самые заветные. О дружной семье и тёплом доме, о любимой женщине и хорошей матери для сына, о счастье и трусливо сбежавшем одиночестве… — Папа! — Хэппи? — Нацу с удивлением пялился то на свои пальцы, трепетно поглаживающие колючую еловую лапу, то на тянущего его за руку сына. — Я тебя искал. Почему ты ушёл из дома один? — Па, потом, ладно? Пойдём! Ты должен её увидеть. Она настоящая! — Кто? — недоумённо нахмурился Нацу, послушно следуя за сыном. — Да фея же! — не унимался тот. — Я сразу понял, что это она. — Хэппи… — устало вздохнув, Нацу остановился и потёр переносицу. Вот тоже проблема. Как объяснить сыну, что феи — это выдумка? Он ведь всерьёз в них верит. — Они не существуют. — Очень даже существуют! — не согласился Хэппи. — Идём, ты сейчас сам увидишь! Сын утянул его в другой конец зала. Нацу иррационально не хотелось уходить от ёлки, и он всё время оглядывался, задерживая движение и сталкиваясь с припозднившимися покупателями. — Пришли, — порадовал его наконец Хэппи. — Осторожно, не разбуди! Нацу, может, и хотел бы что-то сказать, только все слова разом застряли в горле. Хотя ничего необычного в этой спящей на диванчике девушке не было: светлые волосы, чуть курносый носик, тонкие, без намёка помады губы. Но он смотрел и не мог отвести взгляда. Не получалось. Словно его околдовали — вот так, на раз. Может, эта незнакомка и правда волшебное существо? — Это Люси, — будто отвечая на его вопрос, сказал Хэппи. — Та самая настоящая фея? — уточнил Нацу. — Ага! — Расскажешь, как вы познакомились и чем занимались? Они устроились в уголке дивана, стараясь не потревожить Люси. Хэппи тут же затарахтел, делясь накопленными впечатлениями, а Нацу думал только о том, что ему безумно хочется прикоснуться к лежащим на низком столике прозрачным тонким крыльям.

***

Ощущения были странными. Нацу потребовалось несколько минут, чтобы, открыв глаза, понять, где и почему он находится. Срочный вызов на работу, ушедший смотреть ёлку Хэппи, снегопад, разговор о феях и… Люси. Они ведь так и заснули все вместе на узеньком диванчике в Торговом центре, благо, магазин круглосуточный и их не выставили посреди ночи на улицу. Было немного неловко за устроенную ими импровизированную ночлежку. Зато сейчас можно спокойно познакомиться со светловолосой феей и обстоятельно, за чашечкой чая, поблагодарить — не каждый бы возился полдня с чужим ребёнком, даже если этот ребёнок почти не доставляет проблем. Благодарить оказалось некого — Люси не было. Скорее всего, ушла, пока они с Хэппи спали. Стало грустно. С одной стороны, девушка им ничем не обязана (скорее, наоборот), с другой — это как-то не совсем правильно — уходить вот так, не попрощавшись. Или она так сильно устала от его сына, что сбежала при первой же возможности? — Она исчезла, да? — грустно вздохнул под боком Хэппи. — Вот видишь, я же говорил, что она настоящая. Нацу, не выдержав, протянул руку и осторожно коснулся забытых на столике крыльев. Растёр между пальцами переливающуюся перламутром пыльцу. И правда, настоящая. Только самые настоящие феи исчезают с рассветом. — Я знаю, что всё это не взаправду, — сильнее прижался к его боку Хэппи. Нацу обнял сына, потрепал по макушке, не зная, как ещё поддержать его. — Но Люси всё равно классная. Она бы тебе понравилась. Я бы хотел… Ой! — неожиданно встрепенулся Хэппи. — Люси забыла крылья! Мы должны их вернуть! — Ничего я не забыла, — раздался сзади весёлый девичий голосок. Драгнилы синхронно подпрыгнули и, переглянувшись, обернулись, с одинаковым восторгом на лицах уставившись на подошедшую неслышно Люси. — Вы так сладко спали, что мне не хотелось вас будить, и я сходила за завтраком сама. Она устроилась на пуфике напротив и принялась споро хозяйничать, расставляя на столике принесённую еду: — Здесь круасаны — с клубникой, вишней, шоколадом. Сэндвичи с ветчиной и сыром. Хэппи, тебе горячий шоколад. Мой карамельный латте. Мистер Драгнил, простите, на знала, какой вы пьёте, поэтому взяла чёрный. Подойдёт? Нацу, предпочитающий исключительно чай, усиленно закивал, старательно игнорируя удивлённый взгляд сына — у них кофе отродясь дома не водился! — Тогда вот сахар, если любите сладкий, и всем приятного аппетита! Вкусная еда в хорошей компании под оживлённый разговор — у них получилось отличное рождественское утро. И расставаться совершенно не хотелось. Но Люси ждали дела, и она никак не могла их отложить. Нацу смотрел ей вслед, чувствуя, каким вдруг безликим и серым становится так удивительно начавшийся день. — Пап! Па-а-ап! — неожиданно задёргал его за рукав Хэппи. — Ну чего ты стоишь? Давай, пригласи её куда-нибудь. — Куда? — растерянно спросил Нацу. Он и так не сильно ладил с противоположным полом, не зная порой, как к нему подступиться, а тут и вовсе ощутил себя пятилетним пацаном, впервые выступающем на детском празднике: на тело напал столбняк, все данные учителем инструкции выветрились из головы, язык отнялся. Страшно, стыдно, неловко. — Я же сказал: куда-нибудь. В кафе, в кино. О! К нам! Встречать Новый год. — Точно! — ухватился за его предложение, как за соломинку, Нацу. — Ты гений, Хэппи! Люси! Люси, подождите! Она удивилась — тонкие бровки испуганными птичками взметнулись над бездонными карими глазами — и согласилась, закрепив своё «С удовольствием, Нацу!» светлой, уже ставшей родной улыбкой. — Пап, — вывел его из приятной нирваны Хэппи, — а что мы подарим Люси? Мы же не можем оставить её без подарка. — Не может, — согласился Нацу. — Тогда давай подумаем. Если ты всё ещё уверен, что Люси — фея… — Уверен! — твёрдо подтвердил Хэппи. — Значит, нам нужен соответствующий подарок. Кстати, не знаешь, что любят феи? — Наверное, что-то красивое и яркое. И такое… ну… воздушное. Думаешь, найдём? — Уверен! — засмеялся Нацу.