Танец лани в лунном серебре

      Мэй пришла в себя, когда её бросили на пол. Больно ударившись плечом и почувствовав обжигающую боль на щеке она приподнялась и осмотрелась. Над ней возвышался Квак Кю Бок. Высокий, худощавый, он протянул руку и пальцем поманил девушку. Сообразив, что дела скверные, Мэй стала искать выходы к отступлению. Но на пути к двери стоял Кю Бок, а окно было зарешечено. — Почему ты не спрашиваешь ничего? — у Кю Бока был низкий, напоминающий кваканье лягушек, голос. — Или ты настолько напугана, что не можешь и слова вымолвить?       Он смотрел как Мэй отползает от него подальше, рассматривая комнату в поисках подходящего оружия для защиты. Комната была полупустой. Письменный стол, заваленный бумагами, широкая кровать и шкаф на всю стену. Квак задержал взгляд на оголившихся ногах Мэй из-под задранной юбки. Белые, слишком тощие на его вкус, но красивая форма лодыжек кружила голову. Он протянул руку к столу и взял бутылку. — Сын рассказал мне, как ты грубо с ним обошлась. Избила его, моего мальчика, хоть он и не сделал тебе ничего плохого. Он так хорошо к тебе относился, — Кю Бок отпил из бутылки и Мэй осенило. — Да вы пьяны!       Кю Бок подскочил к ней и ударил ногой в живот, отбросив её на несколько шагов. Девушка выплюнула воздух из лёгких вместе с кровью и согнулась пополам, прижимая руки к месту удара. Перед глазами возник образ отца занёсшего над ней ногу, но его образ распался и Квак наступил ей на плечо опрокидывая девушку на спину. — Как ты обращаешься со мной, главой дома Квак?! Ты хоть знаешь, какую травму ты нанесла моему сыну?! Он ведь, дурак, любит тебя.       Квак снова приложился к бутылке, а Мэй наконец смогла дышать. Дней десять назад она встретила Канг Дэ. Он, совсем как в детстве, кинул ей в голову ком грязи и Санву надавала ему пощёчин, приведя своего давнего обидчика в изумление и шоковое состояние. Неужели её избивают за этот случай? Из горла вырвался звук похожий на нервный смешок. — Надо тебя за это наказать, — продолжил Кю Бок отбрасывая бутылку. Ладонью вытерев блестевшие от вина губы он продолжил: — Я говорил с твоим отцом, но Сок отказался что-либо сделать с твоим поведением. Думаю он не будет против если я займусь этим.       Кю Бок рыгнул и шагнул к Мэй. Схватив её за ворот платья, на мгновение придушив девушку, и бросил на кровать. Мэй только успела упереться руками в мягкую перину и слегка оттолкнуться, но Кю Бок вдавил её обратно, рукой уперевшись в спину. — Знаешь, а ты красивая. Совсем как мать. Она была так же молода и прекрасна, когда мы с Соком её встретили. Но к сожалению она выбрала его. Но я тоже не упустил своего, — поделился Квак и расхохотался. — Представляешь, ты могла бы быть моей дочерью.       Мэй закусила губу, прокусив её, и попыталась перевернуться и ударить его ногой, но Квак пресёк все её попытки высвободиться. Он сел сверху, зажав ногами бёдра девушки. Она задохнулась под тяжестью его тела, в глазах потемнело, а в ушах, сквозь звон, слышался квакающий смех Кю Бока. Он намотал волосы Мэй на руку и оттянул, отчего её голова запрокинулась. Он смеялся, наслаждаясь её слезами, как она раскрывает рот, чтобы вдохнуть и наклонившись он укусил её ухо, потом обхватил губами и обвёл языком. Мэй дёрнулась в сторону, Квак прижал её голову к кровати и облизал висок и с минуту продолжал терзать ушко обездвиженной девушки. «Отпусти», «прекрати», «пожалуйста» — кричало всё внутри Мэй, сама она не могла вымолвить ни слова. Всю жизнь она подвергалась физическому насилию, но Квак делал с ней что-то совершенно другое. Противное, нелепое, гадкое. Его рука, забирающаяся под юбку и сжимая бедро вызывала у Мэй отвращение и тошноту. Где-то на грани безумия ей сейчас хотелось обернуться птичкой и улететь, сбежать от этого мерзкого мужчины, но она даже не могла высвободить руки, чтобы оттолкнуть его голову — Кю Бок не отпускал её ухо, уже полностью обслюнявленное. — Такая маленькая и хрупкая, — бормотал Квак, поглаживая девушку по спине. — Даже меньше, чем твоя мамаша. Та совсем не сопротивлялась мне. А знаешь почему? Я впихнул в неё столько снотворного зелья, что даже потом удивился, что она вообще пришла в себя. Но с тобой я так не поступлю. Знаешь, ты должна быть мне благодарна. Отец объяснял тебе для чего предназначена женщина? Какая ты сладкая, невинная. Ты сделаешь мне хорошо, очень хорошо, моя маленькая девочка. Женщина нужна, чтобы делать мужчине хорошо, ты ведь постараешься, да?       Почему она не может закричать? На грани отчаяния Мэй почти теряла сознание. Квак наклонился и прикоснулся губами к шее Мэй, прикусив кожу и слизывая выступившую кровь. По его телу пробежала дрожь, Кю Бок глухо застонал накрывая собой тело девушки. Мэй задохнулась от его ужасного дыхания. Место укуса горело, хотелось дотянуться и содрать это место ногтями, расцарапать до крови, лишь бы прошло это ощущение, будто бы ничего и не было. Кю Бок чуть приподнялся и тут же вжался в Мэй всем весом, потом ещё раз и обхватив её руками и ногами, сжимал сотрясающуюся в беззвучных рыданиях девушку, шепча какая она хорошая. Чувствуя себя всё более отвратительно и беззащитно, Мэй запрокинула голову, раскашлялась, избавляясь от кома в горле, набрала в воздух в лёгкие и пронзительно закричала. Квак Кю Бок тут же вдавил её голову в кровать и рассмеялся. — Глупая, кто тебя может услышать?! Никто, — хриплый голос его дрожал, одну руку он держал на голове и шее Мэй, а пальцы второй запустил за воротник платья. — Ты можешь немного посопротивляться, но уверяю, тебе это понравится. Я буду нежен и ты сама будешь прибегать ко мне, девочка. Красивая, красивая как мать, моя девочка.       Мэй словно через толщу ваты услышала треск рвущейся ткани и не сразу поняла, что это её одежда. Воздуха уже не хватало, она не могла дышать через одеяло. «Кадис-ним, Франкенштейн, пожалуйста, пожалуйста, помогите». Без воздуха Мэй задыхалась. «Мэй.» «Кто это?» — девушка услышала зовущий её голос и попыталась остаться в сознании. «Мэй, ты слышишь нас?» — спрашивал кто-то, и Мэй казалось что у этого кого-то множество голосов. «Да, я слышу. Кто это?» «Мэй, мы поможем тебе. Ты справишься, если мы дадим тебе силу?» «Да. Да, я справлюсь, пожалуйста.» «Держись. Всё будет хорошо.»       Мэй запрокинула голову заглатывая воздух, чувствуя, что больше её не вдавливают в кровать. Квак Кю Бок разрывал на ней платье. Не понимая, что она сейчас видела, Мэй почувствовала прилив сил. Она знала, что справится. Девушка вытащила из-под себя руку и изогнула, не обратив внимания на резкую боль, чтобы схватить Кю Бока за запястье. Тот только что разорвал платье и хотел вытащить его из-под девушки. — А? Сопротивляешься? Молодец, продолжай радовать меня. — Пожалуйста, — пробормотала сквозь слёзы Мэй. Никто не придёт на помощь, но её уверенность в собственных силах росла. — Да, девочка, что ты хочешь мне сказать? — Пожалуйста, пожалуйста, — с каждым словом голос девушки всё более креп и звучал уверенней. — Пожалуйста… Сдохни! Сдохни, сдохни, сдохни.       Санву изо всех сил сжала пальцы, чувствуя как через неё протекает какая-то сила. Эта сила потрескивала, слегка щипала и вдруг начала входить обратно в Мэй сильным потоком, с частыми толчками. Словно великан, испытывая сильную жажду, наконец добрался до воды и вбирал её в себя жадно, прихлёбывая. Кю Бок молчал и Мэй, не видя главу, боялась его действий, но чувствовала, что поступает правильно, поэтому не отпускала его запястье. Почувствовав, что хватка Кю Бока ослабла до предела, Мэй обернулась. Вскрикнув, девушка отпустила руку Квака и спрыгнула с кровати, одним прыжком добравшись до двери с ужасом смотря на своего мучителя. Вместо сильного здорового главы дома Квак Кю Бока, который только что своим весом прижимал девушку к кровати, не давая даже вдохнуть, вместо него теперь сидел иссохший старик. Морщинистая кожа, тусклые глаза, наполовину скрытые под веками. Тонкая кожа похожа на пергамент. Сильные мгновение назад, руки теперь обтянуты этой пергаментной кожей, вены вздулись и выступали огромными пугающими буграми, пальцы скрючились и мелко тряслись. Тело усохло, одежда теперь висела мешком. На Мэй смотрел обезумевшим взглядом старик. Но её трясло сильнее, чем этого старика. Остатки одежды сползли на пол обнажив грудь и шею в укусах и кровоподтёках, но Мэй этого даже не поняла. — Что ты наделала? — прошелестел тихий голос старика. — Как?       Трясясь, старик спустился с кровати и медленной, шаркающей походкой приближался к Мэй. Он поднял дрожащую старческую руку и, глядя на неё безумным взглядом, почти коснулся. Девушка пронзительно завизжала, приходя в себя, и кинулась прочь. Ей хотелось как можно скорее уйти из этого места. Уйти туда, где никто не будет её обижать, где не будет ничего похожего, никаких странных вещей. Она падала, спотыкаясь, но даже не замечала этого. Ноги сами поднимали её и продолжали бег. Она бежала и бежала никого не повстречав пути, пока не выскочила за ворота особняка. С разбегу врезавшись в одно из растущих вокруг деревьев Мэй прижалась к нему, задыхаясь от бега, слёз, страха. Сердце бешено стучало. Девушка прижала руку к обнажённой груди. В горле стоял душащий ком, а в голове проносилось одно слово: «Неправильно. Неправильно. Это неправильно.» — Мэй? Санву Мэй! Что ты здесь делаешь в таком виде?       Мэй подняла взгляд. Перед ней стояли Геджутель К. Ландегре, Урокай Агвейн и Зарга Сириан. Они смотрели на почти полностью обнажённую девушку, охваченную безумным страхом. Спутанные волосы разметались, с приоткрытых губ капала кровь, тело было в кровавых подтёках, пальцы ног и колени были сбиты в кровь. Со стороны особняка послышался шум и из ворот вышел старик. Он упал на землю и, увидев глав кланов, протягивал к ним руки и что-то еле слышно шелестел. Главы кланов, на мгновение отвлёкшись на старика, вновь повернулись к Мэй. Но лишь взметнулись волосы и девушка была уже далеко от этого места. — Мэй, — Урокай бросился следом за ней, но был остановлен Ландегре. — Не останавливай меня, Геджутель-ним. — Посмотри, Урокай, это Квак, — указал Геджутель на ползущего к ним плачущего старика.       Девушка сидела на земле, прижимаясь плечом к дереву, обхватив руками колени, плакала и мысленно взывала к Кадису. Ноги отказывались бежать. Она сжимала сломанные пальчики на ногах и пыталась кричать. По подбородку стекала кровь, смешанная со слюной, и ни одного звука Мэй не смогла издать, как ни старалась. Голос ей не подчинялся. Ей так хотелось разреветься, как в детстве, в голос, чтобы услышал Кадис-ним и в одно мгновение появился перед ней, чтобы взял на руки и отнёс в замок, чтобы там Франкенштейн залечил разбитые, в погоне за зайцем, коленки. Увидев, что к ней кто-то приближается не со стороны замка Кадис-нима, Мэй запаниковала и попыталась встать, но лишь рухнула на колени. Содрав кожу на плече о задубевшую шершавую кору дерева, она обхватила ствол рукой и загнанным взглядом наблюдала за приближающимися к ней. Волосы чёрным покрывалом укрывали её, обломанные ногти кровоточили, но пальцы продолжали бессознательно скребсти кору. — Мэй, успокойся, это я, — длинные светлые волосы разметались по чёрному одеянию и где-то в сознании девушки мелькнуло, что перед ней Лорд. Кто-то был рядом с ним, но Мэй не могла их разглядеть и узнать. Глаза застлали слёзы и паника охватывала всё сильней. За спешащим к Санву Лордом бежали Зарга Сириана и Урокай Агвейн. На их лицах читалась паника, жалость и непонимание. Девушка сжалась в комочек, мотая головой из стороны в сторону. «Пожалуйста, не приближайтесь. Не надо. Я не хочу. Не хочу обратно. Там Кю Бок. Не ведите меня обратно.»       Они не успели подойти к девушке — между ними и Мэй на землю мягко опустился Кадис Этрама Ди Райзел. Через мгновение рядом с ним оказался Франкенштейн. Мэй подалась вперёд, протягивая руки к Райзелу. Присев, Кадис подхватил девушку на руки, тут же прижавшуюся к нему, словно утопающий за последнюю возможность выжить, чувствуя себя в его руках, словно в надёжном убежище. — Что вы с ней сделали? — гневно спросил Франкенштейн. — Не смей нас обвинять в подобном, — крикнул в ответ Урокай. — Нам нужно кое-о-чём расспросить Мэй, — сказал Сириана положив руку на плечо Агвейна. — Вы не будете ни о чём её расспрашивать, потому что Мэй вам никто не отдаст, — Франкенштейн полыхал угрожающей аурой.       Правитель Лукедонии, не отводя беспокойного взгляда от девушки шагнул вперёд и развёл руки в стороны. — Если она хочет уйти с Кадисом, пусть будет так, — Кадис кивнул Лорду и в мгновение исчез, унося Мэй в свой замок. — Мой Лорд, мы ведь не узнали ничего, — Урокай смотрел в след ушедшему Райзелу. — И ей нужна помощь. — Я ей помогу, — сказал Франкенштейн и больше ничего не сказав, ушёл за Мастером. — Дадим им время, — сказал Лорд. — Главное она в безопасности. — Но что нам делать с Кю Боком, мой Лорд? — спросил Зарга. — Пусть его обследуют доктора. Никто пока не должен знать об этом. — Слушаюсь, мой Лорд, — Зарга и Урокай послушно склонили головы и последовали за ним. ***       Санву Мэй лежала на кровати в полной темноте. Она сама не знала сколько времени прошло с того дня, когда Кадис Этрама Ди Райзел принёс её сюда. Происходящее дальше она помнит плохо, но никого, кроме Кадиса и Франкенштейна она рядом не чувствовала, значит обследовал и лечил её только Франкенштейн, не подпустив к ней никого. И Мэй была благодарна за это. Она полностью доверяла учёному и не хотела, чтобы к ней прикасался кто-то из врачей Лукедонии. В последующие дни, когда она уже полностью пришла в сознание, то видела, как часто к ней заходит Кадис. Мэй понимала, что он чувствует её состояние и приходил, чтобы успокоить. Он просто сидел рядом, в кресле, которое Франкенштейн поставил рядом с кроватью Мэй, и молчал. Когда Мэй засыпала он проводил рукой по голове девушки и уходил. А Мэй окончательно засыпала чувствуя себя под защитой. Чтобы её не мучали кошмары, с первого дня Кадис блокировал любые сновидения. От этого Мэй путала день и ночь, но кошмары преследовали ее теперь только когда она бодрствовала — в виде воспоминаний. Заходил и Франкенштейн. Он приносил еду, осматривал Мэй и, улыбаясь, всегда ей что-то рассказывал. Мэй слушала не испытывая никаких эмоций. И не говорила что-либо в ответ. Не потому что не хотела, а потому что не могла. Голос так и не вернулся. Франкенштейн успокаивал её говоря, что повреждений связок нет и голос вернётся, как только Мэй будет готова заговорить. Большую часть времени девушка спала, а в остальное время её старались не оставлять одну. Рядом был или Кадис или Франкенштейн. Но всё же девушка иногда оставалась одна, наедине со своими мыслями. Когда ей это нужно было, в вошедшего учёного летела подушка и тот, рассмеявшись, с извинениями выходил.       И тогда она размышляла о том, что произошло, что произойдёт. Проводила много времени в попытках снова начать разговаривать. Ходила по комнате, останавливаясь у двери и подолгу стояла, пытаясь пересилить себя и выйти. Но каждый раз, когда рука ложалась на дверную ручку, на девушку накатывал страх, что за дверью окажется Лорд, каджу, отец или Квак Кю Бок, и она в миг запрыгивала на кровать, укутывалась в одеяло и ещё долго приходила в себя. Больше её занимало то, что произошло с Кю Боком. Ведь это она с ним что-то сотворила, отчего глава состарился за минуту. Только у неё не может быть подобной возможности. У всех глав Лукедонии есть сила — возможность призвать оружие духа, это оружие передается по наследству первенцу, после смерти главы. У Санву Сока оружие духа было в виде меча, и больше ничего, никаких способностей состаривания людей.       Однажды к ней зашёл Кадис Этрама Ди Райзел и, к изумлению Мэй, взял её на руки и куда-то понёс. Ей было одновременно страшно и хорошо, спокойно. Франкенштейн разливал чай по чашкам, когда вошёл Кадис с Мэй на руках. — Доброе утро, юная леди, — улыбнулся учёный и налил в стакан молоко. — Завтрак готов.       Кадис усадил Мэй на диван, ей протянули стакан молока и тарелочку с булочкой. Мэй пила молоко и жевала булку, а по щекам текли слёзы. — Мэй, что-то случилось? Где болит? — спросил обеспокоенный Франкенштейн бросаясь к ней.       Но девушка покачала головой и улыбнулась, снова принимаясь за еду. Ей давно не было так хорошо и спокойно и сидя за одним столом с друзьями, как и раньше, Мэй была счастлива. В следующий раз Санву уже сама вышла из комнаты. Страх всё ещё не покидал её, но уже не такой сильный и поглощающий, как раньше. В сопровождении Франкенштейна начала выходить из замка. Чаще улыбалась, но так и не заговорила. ***       Мэй собирала малину для пирога — к ним в гости напросился Лорд, и часто оглядывалась, ощущая чьё-то присутствие помимо Франкенштейна, что был неподалёку, за кустами. Девушка особо не волновалась, так как знала, что если б ей грозила опасность, учёный давно был бы здесь. Но всё же присутствие кого-то другого, не показывающегося, прячущегося, волновало Мэй. Она ещё раз осмотрелась и поставив уже тяжёлую корзину на землю, срывала ягоды уже чтобы полакомиться. Отправив очередную ягоду в рот, она вздрогнула когда совсем рядом хрустнула ветка, развернулась и отступила назад. На поляну вышел высокий блондин в чёрной одежде Лукедонцев. Парень обезоруживающе улыбнулся и остановился шагах в десяти. — Приветствую вас, милая леди. Позволь представиться. Меня зовут Кэриас, сын главы дома Блостер. Ты Санву Мэй, дочь главы дома Санву, верно? — Мэй настороженно кивнула. — По странным обстоятельствам мы с тобой не были знакомы до этого прекрасного дня. И я, как мужчина, должен был сделать первый шаг, — Мэй внимательно следила за его движениями. — Не стоит бояться, я тебя не обижу и, судя по исходящей оттуда ауре, у тебя есть защитники.       Кэриас кивнул в ту сторону, куда с волнением поглядывала Мэй. Девушка кивнула и отступила на полшага. Кэриас, делая вид, что не заметил её движения подошёл и склонился над кустами малины. — Какой замечательный аромат. Ты любишь малину? — Мэй снова кивнула. — Я помогу тебе её собрать, — Блостер поднял корзину и повесил её на правую руку. — Вот, смотри, я буду держать корзину. Тебе будет не так страшно?       Мэй, подумав, и посмотрев в сторону, где предположительно был Франкенштейн, утвердительно кивнула. Подойдя ближе она срывала ягоды, но ни одна не попала в корзинку, все ягоды Мэй отправляла в рот. — А Раджак сомневался, что ты существуешь, — этот парень явно любил поговорить. — Ты ведь и правда словно невидимка. Только слухи о тебе. Ты любишь быть одна? — Мэй, подумав, отрицательно покачала головой. — Я тоже, — с энтузиазмом воскликнул Кэриас. — Мы с тобой так похожи. Думаю мы подружимся. Тебе следует познакомиться с Розарией и Раджаком. И с остальными, ты не против? Ты любишь ловить рыбу? Я и Раджак в это воскресенье идём ловить рыбу. Не для еды, просто увлечение такое. Ты была на рыбалке? Это очень интересно. Я тебя научу.       Мэй не заметила как увлеклась, слушая не прекращающего ни на секунду болтать Кэриаса. Отвечая кивками на его вопросы, Мэй забыла про ягоды. Когда Блостер поставил перед ней полную корзину, Мэй была удивлена как быстро прошло время. — В общем договорились. В это воскресенье в пять я буду ждать тебя на краю этого леса. Ты ведь придёшь? Тебе помочь донести корзину? Нет? Рад нашему знакомству. До скорой встречи, прекрасная Мэй.       Поклонившись ей на прощание, Блостер скрылся за деревьями и Мэй вскоре перестала ощущать его присутствие. — Вижу ты познакомилась с сыном Красиса Блостера, — вышел Франкенштейн поднимая корзину. — Пригласил на рыбалку? Хочешь пойти?       Мэй кивнула и потянула его за рукав. — Хочешь знать моё мнение? Его отца я знаю. Неплохой, только громкоголосый слишком. Оглушает. Тебе следует всё же согласиться. И ты всегда можешь положиться на нас с Мастером. Но всё же я тебя научу куда следует бить мужчину, если он распускает руки.       Мэй ткнула его кулачком в бок. — Ах, Мэй. Ты сломаешь мне рёбра, — она рассмеялась в ладошку и посмотрела на Франкенштейна, покачав головой. — Что, ты уже знаешь? Ах да, я ведь тебе уже показал.       Мэй снова рассмеялась: этот приём Франкенштейн продемонстрировал на пришедшем навестить её Урокае Агвейне. ***       В воскресенье Мэй уже в четыре утра была на краю леса, где они с Блостером договорились встретиться. От охватившего её волнения, она так и не смогла сегодня заснуть и в полчетвёртого утра, постучавшись к Франкенштейну, предупредила его о своём уходе, попрощалась и вышла из замка. Было прохладно и Мэй, мысленно поблагодарив Франкенштейна, поплотнее завернулась в поданный им плед. Мэй забралась на одно из деревьев на краю леса и, вытянув ноги на толстой ветке накрыла их пледом, всматривалась в сторону, откуда должен был прийти Кэриас. Мэй волновалась предстоящей встрече, ведь до этого она из ровесников знала лишь Квак Канг Дэ.       Ещё издалека она заметила двух парней. Вместе с Кэриасом шёл его друг, Раджак Кертье. Кэриас что-то ему говорил, жестикулируя и размахивая руками. Они приближались и Мэй, рассматривая спутника Блостера, чувствовала как щеки наливаются румянцем. Раджак шёл с такой легкостью, будто наступал не на землю, а на мягкие облака. Санву прижала ладони к щекам и зажмурилась. Перед глазами поплыли разноцветные круги. — … ни слова не сказала, — услышала Мэй Кэриаса, когда парни подошли. — Здесь договорились встретиться. Ещё не пришла. Подождём. Это долг мужчины ждать опаздывающую леди.       Его спутник поднял голову и посмотрел на дерево, под которым они остановились. Мэй встретилась с ним взглядом и улыбнулась. Скинув вниз плед, Мэй спрыгнула сама. — Враги?! — воскликнул Кэриас, выпутываясь из-под пледа и обворожительно улыбнулся. — Мэй, душа моя, ты пришла. Познакомься — это Раджак.       Блостер что-то продолжал говорить, но Мэй его не слушала. Она смотрела на Раджака и словно плыла. Это было похоже на то, когда она представляла себя на мачте несущего её по волнам корабля, только гораздо сильней. «Здравствуй» пронеслось в голове у Мэй, но она не ответила. Смущение было слишком сильное и она решила не делать Раджаку выговор, за то, что лезет в её голову без спроса. Поведя плечом она повернулась к Блостеру, забрала плед, сложила, и вновь вручила ему. И направилась в сторону моря. За ней поспешили её новые знакомые. — Я ведь говорил, она ни слова не сказала мне тогда, — сказал Раджаку Кэриас и догнал девушку. — Ты умеешь ловить рыбу?       Мэй покачала головой и оглянулась на Раджака, который в руках нёс незамеченные ею ранее удочки. — Я научу, — улыбнулся ей Кэриас. — Это легко. А потом мы поджарим их на костре. И я расскажу пару историй, чтобы леди не скучала. Ещё мы взяли пирог и воду. Когда проголодаешься только скажи.       Мэй резко остановилась хлопнув себя ладошкой по лбу. Только сейчас она вспомнила, что Франкенштейн собрал для неё корзину с едой и оставил на кухне, чтобы она с утра взяла. Но Мэй от волнения позабыла. — Ой, — воскликнул Блостер, подойдя к Мэй совсем близко и рассматривая её покрасневший лоб. — Не стоит леди калечить себя.       Он положил руки на плечи девушки и крикнув: — Я подую, — принялся дуть её на лоб.       Мэй вспыхнула и машинально, не успев подумать, согнула ногу в колене. Потом она и Раджак наблюдали как Кэриас медленно, скривив лицо, падает на одно колено. Мэй виновато пожала плечами, сердце быстро колотилось, но страха она не чувствовала. — Ничего, — через время прохрипел парень. — Ничего. Я виноват. Не следовало так близко приближаться. Я напугал тебя, моя прекрасная леди, прошу простить.       Мэй кивнула и, подняв упавший на землю плед, пошла к морю, которое было совсем уже близко. На берегу она расстелила след и вошла по щиколотку в воду, приподняв платье. — Ты как? — участливо спросил друга Раджак. — Думаю, мы подружимся, — ответил тот, поднимаясь на ноги. Они посмотрели на Мэй, которая, радуясь словно маленькая девочка, шлёпала по воде. Брызги летели во все стороны, а Мэй беззвучно смеялась и махала новым друзьям рукой. — Ах, милая леди, вы же простудитесь, вода холодная. Я согрею ваши ножки, — воскликнул Кэриас и бросился к ней. — Ничему не научился, — покачал головой Раджак и поспешил спасать друга.       Мэй оттоптала Блостеру ноги когда он, показывая как правильно держать удочку, взял её за талию. С размаху заехала в подбородок головой, локтем в живот и ещё раз в подбородок — от радости вскинув вверх кулак, когда рыба заглотила наживку, а Блостер стоял за спиной. Раджак стоял в стороне и посмеивался каждый раз, когда Кэриас ойкал. Мэй смогла поймать только одну рыбу, с помощью Кэриаса, но была счастлива. Парни же наловили куда большее количество. Кэриас принёс хворост, Раджак на плед положил пирог и воду, и теперь они разжигали костёр. Мэй с интересом наблюдала за их действиями. Она раньше не ловила рыбу, и не жарила её прямо у воды, нанизав на ветку. В её жизни были только пикники на природе с Райзелом и постоянно беспокоившимся за него Франкенштейном. Он, как наседка, то пытался отгородить его от солнца, отогнать ос и мошек очень смеша этим Мэй. Которой он потом же вечером и смазывал укусы и царапины. — Хм, — задумчиво произнёс Кэриас, заглядывая в сумку. — Раджак, кажется мы соль забыли. Но, если подумать, рыба ведь в морской воде плавала. А вода солёная. Значит и рыба солёная. Будем есть так, — и он улыбнулся смеющейся Мэй. — У леди очень красивая улыбка, — заметил он. — Улыбайся чаще.       И на всякий случай отошёл назад, под внезапно ставшим серьёзным, взглядом девушки. Раджак уже снимал готовую рыбу. Оказалось её не на что было положить. Но выход нашли, положив её на широкие листья, которые Кэриас тут же принёс из леса. — Я могу подуть на рыбку, чтобы остудить, — предложил Блостер и получил от Мэй веткой по голове.       Пока они наслаждались вкусной, только что выловленной и поджаренной рыбой, за ними следили. Уже давно, прячась за густым кустарником, за ними наблюдали: правитель Лукедонии, Геджутель К. Ландегре, Крацис Блостер и Кертье Рагар. — Мой Лорд, зачем мы это делаем? — спросил Геджутель, чувствуя себя неловко. — Я волнуюсь, — ответил Лорд, пытаясь устроиться поудобнее. — Маленькая, хрупкая, беззащитная девочка в окружении здоровенных мужланов. — Мой Лорд, я ручаюсь за своего сына, — вступился за наследника Рагар. — Он и в мыслях не задумает ничего плохого. — Я тоже ручаюсь за Кэриаса, — рявкнул Крацис. — Крацис, говори тише, — попросил Лорд, — мы ведь не хотим, чтобы дети нас заметили. Ты видел как Мэй точно бьёт?! Твой сын на себе проверил. — Слушаюсь, мой Лорд, — еле слышно прошептал Блостер. — Геджутель, как думаешь, может Мэй выберет кого-нибудь из этих двоих? — раздвигая ветки и прислушиваясь к разговору детей. — Не знаю, мой Лорд, на неё Урокай заглядывается, — подумав, добавил он. — Это не взаимно, — уверенный в своих словах отмахнулся Лорд. — Он слишком настырный, а Мэй не нравятся такие настойчивые. Думаю она выберет Раджака. Ставлю на него.       Кертье, гордый за сына, улыбнулся и мысленно поддерживал сына на расстоянии. — Мой Лорд, — воскликнул возмущённый Геджутель. — Вы не можете делать на этом ставки! — Мой Лорд, она может выбрать и моего сына, Кэриаса, — тут же вступился за сына Крацис. — Я ставлю на него. — Ха?! Блостер, и ты тоже?! — удивлению Геджутеля не было предела. — Я согласен с вами, мой Лорд, Мэй выберет Раджака, — слова Кертье переполнили чашу понимания Ландегре. — Я вынужден выразить протест, мой Лорд, — сказал крайне недовольный Геджутель. — Погоди, потом. Письменно, — отклонил протест Лорд и слегка двинулся вперёд. — Они о чём-то говорят. — Мэй, можно я тебя обниму? — спросил Кэриас. — Ты такая хорошенькая. — Молодец, сын, — шёпотом поддерживал его отец из-за кустов и чуть продвинувшись вперёд оцарапал лицо ветками.       Мэй, похожая на хомячка с набитыми щеками, покачала головой. — А мне можно тебя обнять? — спросил Раджак.       Мэй снова покачала головой. — Она так мило покраснела, — восхитился Кэриас и одновременно с Раджаком они обняли Мэй.       Но два точных удара и оба блондина валяются на земле под смех Лорда. — Так держать, Мэй, — не сдержался Ландегре. ***       Мэй сидела в кресле, ожидая когда Франкенштейн принесёт чай. Кадис Этрама Ди Райзел тоже терпеливо ждал, сидя напротив, на диване. В его обществе девушка наслаждалась тишиной. Весь день сегодня Блостер не умолкал, казалось, ни на минуту и неё гудела голова. Дверь распахнулась и Франкенштейн внёс поднос с чаем и булочками. Мэй, взяв протянутую им сдобу почти уткнулась в неё носом, вдыхая аромат свежеиспечённой сдобы. — Как ты провела время, Мэй? — спросил Франкенштейн, после того, как подал Мастеру чай.       Мэй кивнула. «Всё прошло хорошо», — озвучил её мысли Райзел. — Вот как. Это замечательно, — улыбнулся Франкенштейн. — Ты завела себе новых друзей, я очень рад. «Раджак самый красивый из всех, кого я видела», — продолжил Кадис Этрама Ди Райзел читать и озвучивать мысли Мэй.       Учёный и девушка одновременно посмотрели на него. Райзел невозмутимо пил чай. Франкенштейн, изогнув бровь, посмотрел на пунцовую девушку и улыбнулся. «Это необязательно было озвучивать», — снова произнёс Кадис Этрама Ди Райзел.       Франкенштейн рассмеялся и успел поймать летевшую в его лицо булочку. — Не стоит разбрасываться едой, юная леди, — сказал он свернувшемуся на кресле клубочку.