Он украл мое сердце

Дин кинул ключи, которые звонко приземлились на комод, повесил куртку на крючок и стянул кроссовки. - Есть будешь? – поинтересовался он, забрав толстовку Кастиэля, которую парень прижимал к своей груди, и повесил ее к остальным вещам в прихожей. Дин уже приготовил телефон, чтобы заказать ужин в каком-нибудь ресторанчике, попутно придвигая свою обувь к стене. - Нет, - отрезал Кас, согнув одну ногу, чтобы снять застрявший ботинок. – Только воды. Дин пожал плечами и убрал сотовый. Вообще-то, его желудок намекал, что перекус будет очень кстати, но парень не хотел трапезничать в одиночестве. - Сейчас принесу, - согласился Винчестер, направляясь в сторону кухни. – Чувствуй себя, как дома, - крикнул он, прежде чем скрыться за углом коридора. Чуть позже Дин сообразил, что ляпнул несусветную глупость. Вряд ли Кастиэль когда-нибудь сможет почувствовать себя здесь уютно. И в подтверждение этих слов, когда парень вернулся с кувшином и двумя высокими стаканами, Кастиэль все еще неловко переминался с ноги на ногу возле входа. Гостиная была смежной с прихожей, поэтому Дину не составило труда поставить посуду в угол журнального столика, выполненного из матово-серого стекла, параллельно наблюдая за замершим парнем. Интересно, он вообще сдвинется с места, если ему об этом не говорить? Дин был не уверен. - Так и будешь стоять? – с несвойственной ему мягкостью спросил Винчестер, усаживаясь на черный кожаный диван. – Мебель не бумажная - не раздавишь. Кастиэль фыркнул. Он прошел в светлую комнату и сел напротив Дина в кожаное кресло под стать дивану. Он закинул ноги на журнальный столик. Винчестер удивленно изогнул бровь. Нет, конечно, он и сам любит так делать, но… Кас? - Что? Ты же попросил чувствовать себя, как дома, – с издевкой в голосе процитировал Кас. Винчестер хмыкнул. Слишком наигранная бравада, слишком вызывающее поведение для того, кто только что нерешительно мялся возле двери. Но если ему так легче, то на здоровье, пусть хоть на кресле скачет. Дин терпеливо выжидал, пока они доедут до дома, отчаянно подавлял в себе гнетущую обиду и тревогу, дал Кастиэлю возможность подумать и передохнуть. И это было очередное исключение, которое он готов был сделать ради него. Дин иногда отмечал, что, возможно, в неведении живется проще. Но такие предположения он старался поскорее отбрасывать и не давать им стать навязчивыми идеями. - Итак? – спросил Дин, соединив пальцы в замок и поставив локти на колени. - Итак? – передразнил его Кас. Но Винчестер заметил, что за этим тоном парень скрывает свое волнение. Это можно было понять хотя бы тому, как он стучал пальцами по подлокотнику, отбивая дробь, и несколько дерганым движениям. Он убрал ноги со столика и поджал их под себя, принимая позу турецкого монаха. Коллинз осознавал, что не сможет оттягивать этот разговор вечность. Хотя в глубине души именно на это и рассчитывал. - Я тут подумал, может мне отлучиться на пару дней? Не волнуйся, если я вернусь побитым, то не стану усложнять твою жизнь нудными объяснениями, - ядовито процедил Винчестер. - Дин… - взмолился Кастиэль. Его лицо мгновенно превратилось из притворно-расслабленного в обеспокоенное, лоб разрезала тонкая складка. - Я дал тебе время, Кас. Не уговаривал тебя, согласился подождать, но это – уже слишком. Ты правильно сказал, дело не в доверии. И знаешь, почему? Да потому что нет никакого доверия! - Винчестер схватил кувшин, плеснул в стакан воды и выпил ее залпом. Дина всегда было легко вывести из себя, прямо как ребенка. А как и любого избалованного ребенка, обычно окружающие тут же стремились его успокоить и дать наконец-то, чего он желал. Вот только Кас этого не знал и продолжал упрямиться. И Дин впервые за долгое время чувствовал себя бессильным. Казалось, они стояли над пропастью. Протянуть другу другу руки было можно, но прикоснуться - нельзя, иначе упадешь. Винчестер с ужасом подумал, что ничего толком не знает о Коллинзе. Кроме сухих фактов, которые можно узнать, заглянув в паспорт. Или по случайно брошенным фразам, будто бы художник делал цветные мазки кистью, но понять суть картины пока было сложно. - Я доверяю тебе. Еще с тех самых пор, как... уже давно, Дин. Давно. - Хорошо, тогда объясни, в чем дело? – Дин уловил во взгляде Кастиэля проблеск чего-то очень личного. И Винчестер знал - именно этот редкий взгляд означает, что Кас близок к тому, чтобы хоть немного открыться. Парень всегда маневрировал на острой грани между притворством, руководимым маской язвительного циника, и искренностью, идущей от ранимого и отзывчивого человека, которого так хотел сейчас видеть Винчестер. - В тебе. В это момент Дин осознал, что значит - быть немым. Столько происходит, но ты не можешь передать и толику того, что разрывает тебя изнутри. У него пропал дар речи. В голове скользнула мысль, что стоило принести что-нибудь покрепче воды. - Во мне?! – когда Винчестер снова вспомнил, как воспроизводит звуки, он резко вскочил на ноги, заставив Кастиэля отпрянуть и вжаться в мягкую спинку кресла. Захотелось приложиться лбом к чему-нибудь потверже. Зря отец говорил, что его сын – упрямый человек. Он просто не был знаком с Кастиэлем Коллинзом. - Пойми меня правильно, - выставив руки вперед в защитном жесте, Кас был вынужден смотреть на Дина сверху вниз. – Я… боюсь, что ты решишь, будто бы можешь что-то изменить. Чего-чего, а такого ответа Дин не ожидал. Он обессилено рухнул обратно на диван, чем вызвал несказанное облегчение на лице Коллинза. Нет, он не боялся, что Винчестер поднимет на него руку. Но в тот момент в его глазах заплясали недобрые огоньки, и Кас просто не знал, на что способен парень в таком состоянии. - Что это значит? - выдохнул Винчестер. Вот сейчас, в эту секунду, он уже почти жалел, что позвал Коллинза. Точнее, привел. Он на дух не переносит этих полунамеков, загадок, секретов. Неясность – она всегда пугала. Особенно Винчестера, который привык к стабильности. Он был уверен, что сможет выйти сухим из любой ситуации и даже обернуть ее в свою пользу. Уверен, что не надо прикладывать титанических усилий, чтобы получить объект вожделения. Кастиэль – человек, который рушит все его жизненные устои, начиная с самых фундаментальных, которые Дин выстраивал для себя годами, стараясь закрыться от далекого детства, когда однажды мир Дина Винчестера пошатнулся. И сейчас это происходило во второй раз. Кастиэль прикрыл глаза и потер веки подушечками пальцев. Парень понимал, что рискует потерять еще неокрепшие отношения с Дином, начало которым и так положило не то, чем Кас мог бы гордиться. - Это значит, что я расскажу тебе, если ты мне кое-что пообещаешь, - в словах Коллинза все еще горечью сквозило сомнение. - Что именно? – Винчестер яро зацепился за его слова, словно утопающий за ветвь дерева в бурном речном потоке. Коварный голос внутри вкрадчиво нашептывал, что они постоянно ставят друг другу какие-то условия, заключают сделки, спорят. Поддаются слепому азарту даже в мелочах. И каждый готов до исступления отстаивать свою точку зрения. - Ты не будешь предлагать своей помощи. - Почему? – нахмурившись, пробормотал Дин, озадаченный тем, о какой помощи идет речь и почему Кас так настаивает на этом. - Потому что так надо. Идет? – с надеждой спросил парень. У Дина возникло ощущения, что Коллинз сейчас протянет руку, чтобы скрепить договор. Но этого, естественно, не произошло. - Да, - Дин толком не понимал, на что подписывается и поэтому не видел возможности другого ответа. Кас отпил воды, выступ под тонкой кожей шеи при каждом глотке нервно дергался. - Помнишь, что я говорил в полиции? – Винчестер озадаченно кивнул, побуждая Коллинза продолжать. – Я не совсем врал тогда. Дин действительно помнил почти каждое слово, озвученное парнем на допросе. «Моя мать, у нее проблемы...» «Год назад она стала зависимой...» «Потом мама лечилась в больнице...» «Ее счета за лекарства...» Но Винчестер также и не забывал, как после участка Кас сказал, что солгал. А когда был у него дома вместе с Джо, то коротко обмолвился, что его родители умерли от сердечного приступа. Так когда парень говорил правду? Он вообще ее когда-нибудь говорил? - У нас с сестрой была не самая благополучная семья, - с каждым словом Кастиэль выглядел все более отрешенным, погружаясь в собственное прошлое, словно в открытую атмосферу без кислородной маски. - Мать действительно принимала наркотики. Она бросила работу, подолгу пропадала, тратила большую часть денег, чтобы купить очередную дрянь. Не помогали ни уговоры, ни угрозы, ни попытки удержать ее. Отец очень любил ее и не сдавался. Он хотел отправить ее в частную клинику, но зарплаты едва хватало хоть на какие-то лекарства. Мы часто голодали и оставались без электричества. Папа постоянно брал взаймы у друзей, но когда те поняли, что деньги вряд ли вернутся, то просто отвернулись от него. У отца не было выбора, и он связался с плохими людьми, которые согласились давать ему в долг под проценты. Что он для этого делал, я до сих пор не знаю и знать не хочу. Но он смог записать маму в клинику. Суммы, которые он отдавал за лечение, были огромными. Но папа хотел для нее самого лучшего, пренебрегая последствиями... И жизнь сыграла с ним, со всеми нами плохую шутку. Вскоре мать умерла – ее сердце не выдержало, так как помощь пришла уже слишком поздно. А долговые проценты росли с каждым днем. Ведь эти ублюдки знали, что через какое-то время смогут наступить на горло и получить несоизмеримо больше, чем отдали. Отец понял, что все было напрасно и начал беспросветно пить. Тогда мне было 14, Анне – 15. Мы пытались найти подработку, но детей везде брали неохотно… Мы едва соскребли на похороны. Отец стал ко всему безразличен, он уделял внимание только бутылке, и мы фактически стали сиротами при живом родителе, - Кас сделал паузу, рассматривая линии на своих ладонях. Дин заметил легкую дрожь в его руках. Значит, в тот раз, в полиции, Дин уловил неподдельную боль и тоску на его лице. Парень неосознанно вздрогнул, когда Кас стал рассказывать про отца. Винчестер испытал на собственном опыте, каково это - находиться рядом с человеком, который морально умирает и ты ничего не можешь с этим поделать, лишь наблюдать и умирать рядом с ним. Вот только что-то подсказывало Винчестеру, что в истории Коллинза не появился кто-то похожий на Бобби, кто-то, кто воскресил изувеченную душу и вдохнул в нее жизнь. Тыльной стороной ладони Кастиэль вытер свои губы и набрал в легкие воздух, чтобы продолжить. - Становилось только хуже. Чтобы элементарно выживать, нам пришлось… воровать продукты из магазинов, вытаскивать деньги из карманов. Анна иногда пела в подземном переходе, - Коллинз отвел взгляд, и было видно, что ему неловко об этом рассказывать. Особенно Дину. – Мы очень боялись, что нами займется социальная опека, но хоть здесь повезло – через три года Анне исполнилось восемнадцать, и опасения исчезли. Но... - Кас осекся, сделав судорожный вдох. - В день ее рождения отец умер. Тоже из-за сердца. – Кастиэль вновь схватил стакан и налил воды, пролив пару капель на ковер. Сделал большой глоток, прикрыв глаза. У Дина сердце сжималось, когда он думал о том, что пришлось пережить Кастиэлю. И одновременно он испытывал облегчение, когда видел, что Кас выплескивает, освобождается от удушающих, тянущих в пропасть воспоминаний, с которыми до этого он был один на один. Винчестеру было страшно представить, как эта история касается настоящего Каса и непосредственно произошедшего. В голове уже бились сотни предположений, но он не был уверен до конца. Ему сейчас безумно хотелось успокоить Кастиэля, прижать к себе и никуда не отпускать, но Винчестер понимал, что надо дать ему закончить, высказаться до конца. Дин и Кас встретились взглядом, и Винчестер понял, что это лишь начало, положившее конец беззаботной жизни парня. Если она хоть когда-то было таковой. - Люди, у которых отец брал в долг, знали, что у него есть дети. И когда папа умер, этот долг перешел на нас, о чем мы узнали через месяц. Этим тварям было плевать, что у нас не было почти ни гроша. В вещах отца я все же нашел кое-какие сбережения, но этого было мало. Но достаточно, чтобы один человек мог уехать и прожить на эти деньги какое-то время. Анна была категорически против, но я настоял и отдал деньги ей, пообещав, что как только накоплю нужную сумму, приеду к ней. Я стал… кхм, добывать деньги и отдавать долг по возможности. Они сказали, что я обязан вернуть все до последней копейки. Ха! Как-то раз предложили поработать на них. Ну знаешь, распространять наркотики или залезть в чью-нибудь квартиру. Чудом мне удалось от этого отвертеться. Но была еще одна причина, по которой я не мог сорваться с места. Дин ошарашено смотрел в горящие безумным блеском глаза Кастиэля. Именно безумным, отчаянным, безысходным. Винчестер пока не понимал, почему за столько лет Коллинз не сбежал и даже не попытался этого сделать, но кусочки головоломки стали потихоньку складываться в единое целое. - Если бы я уехал, то они бы начали искать меня через местных родственников. Не только ради денег, но и из-за того, что я мог что-нибудь рассказать. А я знал, что в этом городе живет наш двоюродный брат. В детстве мы проводили с ним много времени, но потом было не до общения и мы прекратили видеться. Чтобы исчезнуть из города, я должен был оборвать все связи и все пути, ведущие к нам. Я занялся поисками брата. В старом доме его не было, соседи рассказали, что его родители не то умерли, не то попали в дом престарелых на другом конце штата. Габриэля, так его звали, нигде не было. Я уже отчаялся и подумал, что может он тоже переехал, но потом предположил, в чем может быть дело. Я искал Габриэля, но брат, люто ненавидевший свое имя, всегда просил звать его Гейб. И мои догадки подтвердились. В городской базе данных мне удалось отыскать несколько Гейбов, подходивших под описание. Как оказалось, когда он стал совершеннолетним, то даже в документах записал сокращенную версию своего имени. Все это заняло около полугода, но в итоге я нашел его. - Гейб – твой брат?! – не удержавшись, перебил шокированный Дин. Спрашивать, по большому счету, было незачем, но он подумал, что если произнести вслух, то принять это будет проще. Не помогло. Кас слабо кивнул. - Да. Именно поэтому он не мог помочь мне в тот вечер. А не потому что он «трусливый подонок», Дин. Я слышал ваш разговор и не хочу подставлять Гейба под удар. Но Дина было уже не остановить. Он догадывался, что Кас еще не закончил, но еще он понял, какую помощь запретил Кастиэль. Только не понял почему. - Но я могу помочь! – воскликнул Дин, с таким отчаянием, что даже глаза стали влажными. Деньги. Господи, да Винчестеру порой девать их некуда! И единственный раз, когда он может действительно помочь, ему не позволяют. Негодование затопило парня, плотно забиваясь в каждый уголок сознания. - Дин! – впервые в голосе Каса прорезались жесткие нотки металла. – Я же сказал, мне не нужна помощь. - Какого черта?! Это из принципа? Кас, но ведь это же чушь собачья! - Это грязные люди, которые ведут грязные игры, Дин, - Кастиэль попытался утихомирить парня. – Если у меня внезапно появится большая сумма, то они начнут задавать вопросы. Если они узнают, что я рассказал об этом постороннему, то убьют и тебя, и меня. И да, принцип тут тоже есть – я не беру в долг. Этому меня посмертно научил отец. Винчестер едва сдержался, чтобы не сказать, что украсть у него бумажник - так про принципы он не вспоминал. Но тут же одернул себя. Раньше, люди, участвующие в историях с оттенком криминала, казались ему однозначно злодеями. Так было и теперь, но Дин уже не видел четкой линии между черным и белым. Как часто ситуация имеет двойное дно? Как часто мы судим, исходя из стереотипов в обществе? Как часто за улыбкой скрывается ее мрачный обладатель? - Ты можешь не возвращать им всю сумму сразу. Кастиэль, и я отдам все безвозмездно! - Нет, Дин. Я сказал – нет, - Кастиэль отрицательно покачал головой. Именно этого напора он и боялся, именно это и послужило главной причиной, почему он хотел оставить все в тайне. Чертов Габриэль, кто его за язык тянул! Кас понимал, что оправдывается жалко и неубедительно, но он готов был пойти на все, чтобы уберечь Дина подальше от проблем. У Коллинза есть выверенный план, и он будет поступать согласно ему, ведь осталось совсем немного. Надо признать, Дин в этом плане изначально фигурировал в совершенно другой роли. Да его вообще там не было, только его бумажник присутствовал. Но все пошло не так, как планировалось. Он был уверен, что Винчестер, согласно слухам из желтой прессы, ходит по вечеринкам пьяный в хлам. Кас не рассчитывал на сопротивление, не думал, что Дин будет в состоянии остановить его. Все, что он знал о Винчестере до этого – это список из качеств и поступков, которые он презирал. Вплоть до того момента, когда Дин забрал заявление в полиции. Тогда в его глазах он увидел не просто жалость, а вспыхнувшее сочувствие, смешанное с пониманием. И ему до одури захотелось узнать, как человек, живший в роскоши и достатке, мог посмотреть таким пронзительным взглядом, словно бы понимал, что пережил Кастиэль. Кас до сих пор не перестает удивляться, с какой искренностью и трепетом относится к нему Дин, несмотря на то, что внешне выглядит капризным, неприступным, высокомерным. Но только не с Касом, и он просто не может расстаться с Винчестером, видя такой жгучий интерес в его лице, такое рьяное желание защитить. Иногда Кастиэль упрекал себя отсутствием воли в характере, но ничего не мог с собой поделать. Он подписал свой приговор уже тогда, когда оставил Винчестеру номер телефона после проведенной вместе ночи. Тогда еще можно было все остановить и пресечь на корню, но он не смог. Даже если вернуть время обратно, он не изменит свой выбор. И сейчас он молился, надеясь, что не повторяет ошибки отца, игнорируя возможные последствия. - Тогда почему бы тебе не пойти на работу, которую я предложил? – поинтересовался Дин, стараясь прощупать почву и пробить оборону парня. Кас понял, что настало время сказать самое главное, то, к чему он вел все это время. - Дин, я уезжаю через пару месяцев. Навсегда, - подчеркнул он, чтобы до Винчестера дошел смысл его слов. – Я нашел брата. У нас с Гейбом есть деньги, чтобы перебраться в маленький городок где-нибудь в глуши. Мы хотели ехать в конце этого месяца к Анне, чтобы забрать и ее, но сестра попросила подождать еще два месяца, потому что в больнице пока не хватает персонала и она не может бросить своих коллег. Винчестер горько усмехнулся. Он всегда считал, что бежать - это не выход. Но, возможно, в таком положении стоит хвататься за любую возможность. Хотя Кас сказал ему, что... - Ты сказал, что не собираешься бросать меня, - Винчестер не упрекал, не злился, просто произнес то, что считал правдой. - Я… Дин, не я брошу тебя. Ты сделаешь это сам. Твоя жизнь – здесь, и не могу просить тебя отказываться от нее. Но точно также и я остаться не могу. Ты останешься здесь, и я это пойму. Еще один нижний кирпичик из здания под названием «к чему я привык» рухнул. Дин вдруг представил, каково это – отказаться от всего, что у тебя есть. От Сэма и Джо. От отца и Бобби. От любимого города и шумных вечеринок. От дома. От воспоминаний. Кастиэль говорил правду – здесь все, чем он дорожит. Но ведь и Кас - важный элемент этой таблицы счастья, которая составляет его жизнь. Так стоит ли отказаться ради одного в пользу всех остальных? Дин не знает. Он правда не знает. Слишком сложно принимать такие решения, даже думать об этом непросто. И совершенно не хочется. Господи, он никогда не нес такой ответственности на своих плечах. Дин растерянно кивнул. Не в знак согласия, а просто интуитивно. Сейчас надо отрешиться. Несколько месяцев - это достаточно много, чтобы решить, как быть дальше. Он что-нибудь придумает. - Почему они назначили тебе встречу в тот вечер? Винчестер попытался перевести тему, чтобы выяснять все до конца. И чтобы заглушить это ноющее чувство пустоты в груди. - Решили напомнить про долг. Чуют, ублюдки, что перемены близко, - в сердцах бросил Кас. - Но почему ты согласился придти? Один? Без ничего? - А у меня был выбор? Пока я в этом городе, они меня все равно найдут. Их было двое, и никакой ножик бы не помог. - Но если бы у тебя был пистолет… – неуверенно протянул Дин, ужасаясь, на что только намекнул. - Помнится, кто-то кричал, что я убийца, - скривившись, отозвался Кас. – В любом случае, оружие бы только навредило. Они не собирались меня убивать, иначе с кого им спрашивать денег? Те двое были лишь мелкими, дешевыми наемниками. За ними стоят гораздо более серьезные люди. Навреди я им – назавтра навредили бы мне. И это было бы гораздо хуже, чем перелом руки. Гораздо… - Я понял, - поморщился Винчестер, не желая знать, на что способны эти уроды. А, очевидно, способны они были на многое. - Дин? – позвал Кас, желая поставить точку в этом разговоре. - Что? - парень провел рукой по волосам. Нервничает. - Пообещай мне, что ты не будешь ничего делать. И никому не расскажешь. Пожалуйста, - Кас пронзал взглядом Винчестера. Он должен убедиться, что парень не будет сумасбродничать. Дин сглотнул, незаметно от парня сжал кулаки, впиваясь твердыми ногтями в кожу, заставляя, принуждая себя сказать одно-единственное слово. - Обещаю. Винчестер поднялся со своего места, обошел столик и присел на пол возле Кастиэля, положив руки ему на плечи. - Кас, и ты пообещай мне кое-что, - он плавно провел ладонью по гладкой щеке, ощущая, как парень задержал дыхание, а затем снова вернул руки ему на плечи. - Да? – короткий беспокойный огонек сверкнул в небесно-голубых глазах, когда Кастиэль снова сделал глубокий тихий выдох. - Я не знаю, что будет через эти два месяца. Я даже не знаю, что будет через неделю, но… Пообещай, что пока не уедешь, ты будешь со мной. Не уйдешь. Не исчезнешь. Не растворишься, в конце концов, в воздухе! Кастиэль слегка свел брови, будто бы сидел рядом с дорогим человеком, у которого внезапно поднялась высокая температура. - Обещаю, - помедлив, негромко, но четко сказал он. Дин взял его пальцы, которые до костяшек были свободны от гипса, и поцеловал их. Нежно и искренне, даря тепло и заботу, которых парень был лишен в детстве. Лучше ведь поздно, чем никогда. Доверие. Поддержка. Сопереживание. Кас еще никогда не открывал перед посторонним свою душу. Хотя кого он обманывает – Дин давно уже перестал быть посторонним. Винчестер не выгнал его, не покрутил пальцем у виска - он принял его таким, какой он есть. Поверил. Не осудил. Во всяком случае, не подал вида. И Кастиэль был благодарен ему за это. Ведь ему так не хватало близкого человека все это время. - Спасибо, Дин. Спасибо за все, - Кас спустился с кресла, и, находясь теперь на одном уровне с парнем, крепко обнял его. Они сидели на полу, и Дин молча отвечал на его объятия, успокаивающе гладя по голове, лопаткам, пояснице. Притягивая еще ближе. Кастиэль расположил подбородок на его плече. Прозрачные слезы бесшумно покатилась по его щекам, оставляя за собой мокрые дорожки, впитываясь в футболку Дина. Слезы облегчения. И в этот день между ними были проведены невидимые нити, которые соединили и крепко связали их души. Те самые нити, которые могут запутаться или натянуться до предела, вызывая нестерпимую боль, но не порваться. Только если два человека, давшие обещание, однажды не нарушат свое слово.