Твои крылья, которые никому не отнять у меня

– Давай, Сэмми, просто сделай это, – хрипло выговаривает Габриэль и тут же захлебывается собственным кашлем. Распластавшись на мотельной кровати, он лежит, сжимая до белых костяшек покрывало в руках. Охотник даже не может представить себе сейчас, как ему больно. По всему телу рассыпались мелкие порезы, просвечиваемые изнутри светло-голубым, а главное... его крылья. Точнее то, что от них осталось. Архангел освобождал их при Сэме всего один раз, разрешая аккуратно исследовать их ладонями. Крылья высших существ нематериальны, и уж совсем никак не похожи на птичьи. Словно сгустки энергии струятся за плечами весселя, плавно перетекая, и когда Винчестер, завороженный красотой, коснулся золотистого крыла, почувствовав под пальцами шелк и легкое тепло, язычки энергии на концах словно потянулись за ним. Это было... волшебно. Сейчас то, что он видел, совсем отличалось от прошлой картины. Жалкие, потускневшие обрывки, взволнованно мечущиеся за спиной, слабеющие с каждой минутой. И Сэм не может поверить, что это совершил тот, кого Габриэль называет братом. Семьей. Охотник мысленно клянется себе, что смерть Люцифера будет мучительна. Просто хуже, чем ад. – Не тормози же, – сквозь зубы говорит архангел, зажмурив глаза. Чем быстрее они избавятся от крыльев, тем менее мучительной будет эта боль. О том, что будет после того, как он лишится крыльев, Габриэль старается не думать. – Габриэль... Я... – голос дрожит, и Сэм не договаривает предложение. Не может. Он еле сдерживается от слез, вцепившись ногтями в собственные ладони и смотря на раненого архангела. Который пожертвовал собой ради тебя, – проносится злая, обвиняющая самого себя мысль в голове. – Сейчас, – Сэм наконец овладевает собой. Он протягивает руку к одному крылу, словно прощаясь, вкладывая в прикосновение все, что он чувствует: сожаление, боль, отчаяние и безумную нежность. Охотник не может сдерживать слезы, и пара капель скатывается по лицу. Сквозь пелену он вдруг видит... как крыло вдруг тянется вслед за его рукой, словно оживая, вспыхивая с новой силой. Язычки энергии ласкают кончики пальцев, послушно следуя за ними. Сэм с распахнутыми глазами наблюдает, как крыло расправляется, застывая рядом с его вытянутой рукой. Боже. Когда Винчестер, наконец, снова может дышать, он нежно проводит по раскрытому крылу, словно в награду, гладит, и оно отзывается трепетом и легкой дрожью. Прикоснувшись ко второму крылу, охотник снова тянет руку вверх, смотря, как оно тянется за ним. Габриэль напряженно лежит на кровати, затаив дыхание. – Эй... Ты как? – Сэм осторожно дотрагивается меж сведенных лопаток архангела, и того наконец отпускает. Он разжимает кулаки и тихо выдыхает: – Я думал, мне конец, – признается Габриэль. Его голос дрожит. – Я чувствую их, Сэм. Чувствую. Больше не так больно. Охотник запускает руки в крылья, лаская их, и в ответ его обдает приятным теплом, укутывая с головы до ног. Как молчаливая благодарность. За то, что смог. Спас. – Спасибо... Спасибо... – шепчет он в тишине комнаты, обращаясь непонятно к кому. Такое облегчение. Все хорошо. Сэм выключает свет в комнате, не волнуясь о брате – он вместе с Касом обещал вернуться завтра, и ложится рядом с архангелом, приобнимая его за поясницу, мягко целуя в макушку и убаюкивая мерными поглаживаниями. Габриэлю нужен отдых. А потом... потом он придет в себя. Обязательно. Потому что он не потерял свои крылья. Ему еще есть, за что бороться.