Паутина

Вибрирующий на столе телефон буравил мозг не хуже дрели, и когда в очередной раз на экране высветился номер клиники, Ульрика не выдержала, схватила устройство, выключая его, и со всей силы хлопнула на столешницу. Уже два дня, после ее выписки, назойливая медсестра пыталась дозвониться до пациентки. Но Ульрика была непреклонна. С первым звонком дав четко понять, что приходить она к ним больше не намерена, девушка игнорировала звонки, но чем больше проходило времени, тем больше они начинали раздражать. И без того отвратительное самочувствие становилось еще хуже. Голова не болела, не кружилась, но внутри сидело что-то непонятное, неподдающееся объяснениям. Аппетит вернулся через сутки после выписки, на щеках появился румянец, и все же что-то продолжало беспокоить Ульрику, которая, вопреки уговорам Гои, вернулась к работе. И сейчас, злобно посматривая на телефон, девушка пролистывала предложения сайта строительных материалов, внимательно изучая цвета и текстуры обоев для нового клуба. Еще утром съездив вместе с Деро на объект, Ульрика сморщила нос и недовольно фыркнула, едва заметив красные стены в холле. Несмотря на предназначение заведения, такой цвет казался ей вульгарным и отталкивающим, поэтому, взяв все в свои руки, Ульрика с головой погрузилась в работу, изредка забывая о тревогах, расползающихся внутри. Но возобновивишаяся вибрация на столе всколыхнула волну с новой силой и девушка, вскочив со стула, быстрым шагом, словно пытаясь пробить каблуками пол, направилась на задний двор, где уже давно зажглись фонари. У входа стоял небольшой фургон. Его двери были распахнуты, а из ящиков, находящихся в кузове, доносился аромат свежих фруктов. Грузчики сновали туда-сюда, и Ульрика успела ухватить яблоко из проплывающего мимо ящика. Спелое, сочное, ярко-красное, оно источало превосходный аромат, что под ложечкой засосало, а желудок моментально среагировал, издав тихое урчание, напомнив о том, что ужин был благополучно пропущен. И девушка с нескрываемым удовольствием откусила большой кусок от плода, чувствуя, как сладкий сок заполняет рот. Так она и стояла, медленно пережевывая, чтобы продлить удовольствие, и рассматривала небольшой задний двор. Грузчики продолжали курсировать от машины к зданию, перетаскивая ящики и переговариваясь друг с другом, по асфальту вечерний легкий ветерок гонял клочок бумаги, который то кружился в своем незамысловатом танце, то снова останавливался, замирая на пару секунд. И Ульрика вдруг усмехнулась, сравнивая себя с ним. Каждый прожитый ею день, она вертелась подобно этой бумажке, весело, свободно, но стоило остановиться лишь на секунду и все становилось совершенно другим: серым, унылым, тягостным. Тогда и рождались глупые, а может быть и не совсем, мысли о другой жизни, о возможностях, о прошлом, которое как рыболовный крючок цеплялось за память и не отпускало до тех пор, пока она снова не начинала свой ежедневный танец. Единственной надеждой на спасение был переезд в подаренную квартиру, но и этот вариант отпал сразу же, как и возник: Гои просто забрал ключи, безапелляционно сообщив о том, что она всегда должна быть под присмотром, чтобы приступ не застал ее в одиночестве. Мысли прервались вместе со съеденным яблоком, огрызок которого был тут же отправлен в урну, и Ульрика, чувствуя, как внутри снова разливается чувство пустоты, обвела взглядом двор. — Сигареты есть? — спросила она грузчика, возвращающегося к машине. Остановившись, мужчина смерил девушку хозяина странным взглядом, но все же молчаливо кивнул, достал из кармана пачку и протянул Ульрике, вынимая следом и зажигалку. Дым сразу же наполнил легкие, создавая ложное чувство насыщения и возвращая обратно поток мыслей, которые крутились как волчки, медленно, но верно приближаясь к цели. И когда решение, казалось, было найдено и оставалось только найти способ его выполнения, рядом послышался голос. — Капля никотина убивает лошадь! От неожиданности Ульрика вздрогнула, уронив сигарету. — Вы меня напугали, — выдохнула она, глядя на Линдеманна который медленно поднял сигарету, тут же отправив ее в урну. — Совершенно не хотел этого, — улыбнулся Тилль. — Вы пришли отдохнуть? — поинтересовалась Ульрика. — Нет, я с деловым визитом. А моего собеседника на месте нет. — Деро должен подъехать. — Я знаю, поэтому и вышел подышать свежим воздухом. А тут такая компания, — Линдеманн снова улыбнулся, осмотрел Ульрику с ног до головы и, внимательно глядя в ее лицо, вдруг произнес: — Сигареты не красят девушек. Усмехнувшись его фразе, Ульрика дернула плечами: — Это расслабляет. — Для этого существуют другие способы, — Тилль неожиданно подался вперед, сокращая расстояние. — Что вы имеете в виду? — с еле сдерживаемым испугом, проговорила Ульрика, сделав шаг назад. Несмотря на свой спокойный вид, Линдеманн казался Ульрике странным человеком: его речь всегда была четкой и ровной, он никогда не говорил на повышенных тонах и вел себя весьма сдержано, всегда был серьезен, но когда улыбался, его глаза оставались холодными, словно он пронизывал взглядом своего собеседника, не давая ему ни единого шанса перечить себе. К тому же, девушка была наслышана, что для времяпрепровождения в клубе, банкир не раз изъявлял желание выбрать ее. Шутит он или нет, Ульрика точно не знала, зато знала наверняка, что сейчас, в опустевшем дворе, она находится с ним один на один. Поэтому, пожалев, что оставила телефон в здании, Ульрика сделала еще два шага назад, надеясь, что Линдеманн человек благоразумный, а все остальное — ее собственная фантазия. Но Тилль продолжал стоять и пристально рассматривать ее лицо, затягивая удушающую паузу. Казалось, он наслаждается своим превосходством, хотя внешне остается совершенно спокоен. — О прогулках, музыке, театре, — неожиданно сказал Тилль, отвечая на вопрос Ульрики и видя, как девушка даже выдохнула с облегчением. — Секс расслабляет только физически, а душе тоже нужно отдыхать, — и он навалился плечом на стену и, скрестив руки на груди, продолжил свою речь: — Молодым этого не понять. Они воспитаны совершенно иначе, — даже с каким-то разочарованием, произнес он, а потом вдруг оживился и, прищурив один глаз, спросил: — Вот твои родители знают, где ты работаешь, чем занимаешься, с кем встречаешься? Они одобряют это? При упоминании о родителях, внутри пробежала дрожь, но Ульрика, все же, сумела сдержать эмоции и даже улыбнуться, приняв непринужденный вид. — Не знаю. Я выросла в детдоме. — Это печально, — вздохнул Линдеманн, хотя глаза его смотрели четко, без эмоций. — Извини, я не хотел расстраивать тебя… Диана. На его лице появилась странная улыбка, от которой хотелось просто убежать, поэтому, улыбнувшись в ответ, что потребовало немало усилий, Ульрика произнесла: — Все в порядке. Меня это ничуть не задевает. Пойдемте внутрь, Деро должен был уже подъехать. Тилль кивнул, открыл тяжелую дверь и галантно повел рукой, приглашая девушку пройти первой. Но чувствовать больше взгляд на своей спине Ульрика совершенно не желала, поэтому, как только они очутились в коридоре, она замедлила шаг, поравнявшись с Тиллем. Тут же, клуб словно придал ей сил и ощущение безопасности, заставив выпрямить спину и уверенно идти вперед. А мысли прыгали в разные стороны, изо всех сил крича, что другого шанса может и не быть. — Господин Линдманн, можно задать вам вопрос? — спросила Ульрика, удивляясь тому, что она все-таки это произнесла. — Да, — кивнул Тилль, и в глазах мелькнул огонек. — Какая максимальная сумма может храниться в ячейке? — Оооо, — протянул тот, продолжая идти в направлении кабинета Гои, — это сложный вопрос. Существует множество вариантов хранения денежных средств: золотые слитки, драгоценности, ценные бумаги и так далее. Они все оцениваются по-разному. Это могут быть очень большие суммы. Почему ты интересуешься? — неожиданно остановившись на ступеньках лестницы, спросил Тилль. — Просто… Просто… — запнулась Ульрика, пытаясь быстро сообразить, что ответить собеседнику. — Деро говорил, что ему нужно закрыть счета, чтобы у вас не было проблем. Вот я и подумала… Но договорить ей Линдеманн не дал, перебив: — Ты же знаешь, что половина этих денег не проводится по закону. И я не могу портить репутацию своего банка, держа на счетах такие суммы. Но я вижу, что интересуешься ты этим не просто так. Поэтому, если тебе понадобится моя помощь, можешь смело обращаться, — Тилль прищурился и, с этими словами, развернулся и быстрым шагом начал подниматься по лестнице, вскоре скрываясь за поворотом. А Ульрика так и осталась стоять на ступеньках, пытаясь обдумать последнюю фразу Тилля. *** Очередная драка между гостями клуба, через пару часов после открытия, была уже как данное. Вот только нагрянувшую полицию никто увидеть не ожидал. Поэтому все лишние люди были удалены из здания, чтобы не мешать сотрудникам закона. В том, что эти люди не будут иметь претензий лично к нему и его заведению, Деро Гои не сомневался ни секунды, поэтому, дав указания охране и Крепу, спокойно отправился в свой кабинет дожидаться своей очереди в беседе с полицейскими. Плотно прикрыв за собой дверь, Гои прошагал к своему столу, на ходу стягивая с себя пиджак, и присел на край столешницы, уставившись в спину Ульрики, которая одна из первых была отправлена с глаз полицейских. И теперь девушка стояла у приоткрытого окна, глядя на освещенную фонарями улицу. Она слышала, как Гои вошел, но даже не обернулась, продолжая наблюдать за прохожими. Разговаривать с ним не хотелось, смотреть на него не хотелось еще больше. И все это Ульрика с каждым днем понимала сильнее. Странные ощущения сидели где-то внутри и словно били молоточками, разбивая жизнь на кусочки, делившие ее на до и после. Будто осознание своей безысходности скручивало в тугой узел, заставляя что-то поменять в своей жизни. И если раньше девушка принимала все как должное, то теперь хотелось взбрыкнуть, крикнуть: «С меня хватит!». Но она продолжала молчать, поскольку в голове сидела одна единственная мысль, поделиться которой с Гои было невозможным. — Ты пахнешь морем, — неожиданный шепот обжог ухо, заставив Ульрику вздрогнуть. Подойдя сзади, Деро осторожно обнял ее, утыкаясь носом в шею и втягивая аромат духов, в то время когда его руки медленно начали исследовать тело. Они, то медленно продвигались вверх, то опускались вниз, слегка приподнимая подол тонкого платья, переливающегося в свете уличных фонарей. И дыхание мужчины становилось все тяжелее, прикосновения напористей, а поцелую жгли кожу так, что хотелось оттолкнуть, чтобы прекратить все это мучение. — Перестань, пожалуйста, — прошептала Ульрика, понимая, что все это стало настолько противным, что терпеть уже просто нет сил. — Я нехорошо себя чувствую. Она развернулась в объятиях Гои, глаза которого блестели от возбуждения, и постаралась надеть на свое лицо маску усталости. — Девочка моя, что с тобой происходит? — с не наигранным беспокойством спросил Деро, осторожно проведя ладонью по щеке Ульрики, которая только пожала плечами в ответ. — Может, стоит послушать меня и отдохнуть от работы? Ты устала. В твоем организме слишком много лекарств. Хочешь, я отвезу тебя домой? — Нет, — мотнула головой Ульрика. — Но ты прав, мне надо отдохнуть. Я сама доеду. Тем более, тебе нужно решить вопрос с полицией. — Хорошо. Отдыхай, — согласился Гои, прекрасно понимая, что спорить с ней бесполезно, и, поцеловав девушку, развернулся к двери, наблюдая за тем, как она покидает кабинет. И как только Ульрика перешагнула порог, с тела словно свалились тяжелые оковы. Дышать стало намного легче, и все неприятное ощущение своей собственной низости улетучилось в один вмиг. Поэтому, глубоко вдохнув воздух, Ульрика села в машину, спешно отъезжая от клуба, чтоб не дать возможность Гои передумать. Улицы города все еще были заполнены машинами и людьми. Ярко горели вывески многочисленных пивных, ресторанов и кафе. Но шумные заведения совершенно не привлекали Ульрику. Хотелось тишины и одиночества, чтобы продолжить свои размышления, способные привести к изменениям своего существования, наполненного пустотой. Поэтому ничего лучше, как свернуть к парку, Ульрика не придумала. Оставив машину на парковке, девушка поежилась от вечерней прохлады, охватившей полуобнаженное тело, и медленно побрела по аллее, на ходу втыкая в уши наушники и включая музыку в плеере телефона. В парке было тихо, достаточно светло от уличных фонарей, а еще так уютно в цветочных запахах, разносившихся с многочисленных клумб, что пройдя несколько метров, Ульрика просто уселась на скамейку возле искусственного пруда. Скинув неудобные туфли, так давящие на ноги, девушка с полуулыбкой на губах, уставилась на плавающих уток, не замечая больше никого и ничего вокруг до тех пор, пока чья-то фигура не отбросила на нее тень. Подняв голову, Ульрика в удивлении вскинула бровь, выдернув один наушник, и уставилась на Вессельски, который без всякого приглашения уселся рядом на скамейку, вытягивая вперед свои длинные ноги. — Что слушаешь? — совершенно обыденно спросил он. Слегка прищурившись, Ульрика внимательно вгляделась в лицо мужчины, а потом, хмыкнув, снова уставилась на уток. — Ты вряд ли знаешь! — коротко ответила она, но тут же повернулась обратно, почувствовав, как натянулся провод от наушника, оказавшегося в ухе Вессельски. — Он был суперзвезда, он был популярен, Он был экзальтирован, потому что имел стиль, Он был виртуоз и рок-идол, И все призывали: «Давай же, сыграй мне, Амадей!»* — получая видимое удовольствие от того, что играет в наушнике, пропел Алекс, продолжая смотреть на изумленную девушку. — Неожиданно, — то ли с одобрением, то ли с укоризной произнесла Ульрика, выключая приложение музыки в телефоне. Но мимолетная улыбка все же не смогла укрыться от взгляда мужчины, который передал девушке наушник и навалился на спинку скамейки, устраиваясь удобней и переводя взгляд на пруд, вода в котором переливалась в лучах фонарей. А Ульрика так и продолжала сидеть, глядя на Вессельски. Она рассматривала его уже не молодое лицо, где в уголках глаз пролегали морщины, очерчивала взглядом его скулы, губы, поддернутые легкой улыбкой, и с каждой секундой ощущала, как начинает пересыхать во рту. Поэтому, когда из горла вылетели слова, голос получился слегка хриплым, заставив Алекса оторваться от своего занятия. — Что ты здесь делаешь? — спросила Ульрика, разворачиваясь всем телом у мужчине. — Именно здесь - ничего, — дернул плечом Алекс. — После того, как нагрянула полиция, я уехал. Не горю желанием встречаться с бывшими коллегами. Решил заехать в кафе, здесь у парка. Ужинаю и смотрю, ты… одна… в парк идешь. Пришлось оставить ужин. Нам же всем не поздоровится, если с тобой что-нибудь случится. — Вообще-то, я не нуждаюсь в няньках! — фыркнула Ульрика и демонстративно поднялась со скамейки, направляясь ближе к пруду. — Да я и не собирался, — вставая следом, усмехнулся Алекс. — Просто поговорить хотел… — Уже поговорил. Теперь, можешь уходить! — и она, в добавление к своим словам, махнула рукой, хотя вторая часть сознания была не согласна с ее словами. Легкий ветерок у пруда вновь заставил поежиться, и Ульрика обхватила себя руками, продолжая смотреть на водную гладь, которую разрезали несколько уток. Их перья переливались в свете фонарей, а кряканье эхом разносилось по парку, нарушая его умиротворение. Где-то неподалеку залаяла собака, перепугав обитателей пруда, которые тут же, захлопав крыльями, взмыли в воздух, скрывшись где-то в кустах, окружающих водоем. Все снова стихло. А Ульрика неожиданно поймала себя на мысли, что все это время ее не интересовали утки, собака, переливающаяся вода. Ее интересовал лишь человек, который, возможно, уже направлялся к выходу из парка. Захотелось тут же повернуться, чтобы убедиться в обратном. Но делать этого не пришлось, поскольку на плечи лег пиджак, все еще держа в себе тепло мужского тела. Ульрика вздрогнула, почувствовав, как внутри прошла непонятная волна из смеси разнообразных чувств, но только одарила Вессельски, вставшего около нее, благодарным взглядом, только теперь на самом деле понимая, как она замерзла, стоя у пруда босиком и в легком платье. — А… — протянула Ульрика, оборачиваясь назад, чтобы найти свои туфли. Но Алекс тут же приподнял руку, демонстрируя ее обувь, которую держал за ремешки. — Мне нужно возвращаться в клуб, — вдруг произнес Алекс. — Два часа, которые мне дал Гои, уже истекли. Ты поедешь, или останешься здесь? — Я, наверное, поеду домой, — тихо произнесла Ульрика и, забрав туфли из рук Вессельски, осторожно, чтобы не упасть, надела их. — А ты возвращайся. Крэп сейчас точно будет проводить инструктаж после случившегося. С этими словами она развернулась и медленно побрела к воротам парка. Тепло пиджака согревало, а запах приятного парфюма, исходившего от него, дурманил настолько, что все предубеждения и мысли были отброшены в сторону. И Ульрика украдкой поглядывала на идущего рядом Алекса. Высокий, статный, с идеальной выправкой, сейчас он был больше всего похож на служителя закона, но почему-то это вовсе не отталкивало, а наоборот, вызывало странное чувство, разливающееся где-то внизу живота. Словно этот парк, этот вечер и короткий разговор ни о чем дали снова взглянуть на этого человека совершенно с другой стороны, увидеть что-то другое… почувствовать что-то другое, идущее в разрез с неприязнью. И с каждым пройденным шагом бури внутри утихали, в голове звучал его голос, тело пропитывалось его теплом, заставляя дыхание сбиваться, а желание бродить по аллее бесконечно — увеличиваться. Но показавшаяся впереди парковка привела в чувства, и Ульрика, нехотя скинула с плеч пиджак, возвращая его Алексу. — Можешь вернуть его завтра, — зачем-то сказал Алекс, поняв всю глупость сказанной фразы. — В этом нет необходимости, — мотнула головой Ульрика, открывая дверь машины и спешно садясь за руль, поскольку то, что происходило внутри, вдруг начало пугать ее, словно со снятым пиджаком пропало чувство безопасности и девушка, захлопнув дверь, нажала на газ, заставив автомобиль взреветь и выехать с парковки. Но взгляд упорно перебегал к зеркалу заднего вида, в котором медленно уменьшался силуэт мужчины стоящего вдалеке, пока и вовсе не скрылся из вида, оставив после себя лишь аромат, крепко засевший в памяти. *** Стук ботинок эхом раздавался в пустом зале, где еще несколько часов назад гремела музыка. Теперь здесь было тихо. Обслуживающий персонал отправлен по домам так же, как и все посетители. Охрана удалилась в свой кабинет выслушивать наставления Крэпа. Поэтому Деро в одиночестве расхаживал по танцполу, непрерывно нажимая в телефоне на один и тот же номер, владелица которого упорно не хотела отвечать на звонок. — Черт! — выругался Гои и быстро пролистал вниз, яростно ткнув пальцем в другой контакт. — Флюкс, где она? — почти прокричал он, когда на другом конце послышался голос подчиненного. — Паркуется у дома. — Что значит «паркуется у дома»? — с негодованием переспросил Деро, даже перестав курсировать по залу. — Она уже давно должна быть там! Где она была? — Гуляла в парке. — В парке?! А почему в голосе такая неуверенность? — насторожился Деро, чувствуя, как пальцы с силой начали сжимать телефон. — Да даже не знаю, как тебе сказать… К горлу тут же подступил противный ком, мозг заработал с удвоенной силой и Гои, выпрямившись во весь свой рост, с подозрением озвучил свою мысль: — С кем? Дыхание сбилось, сердце застучало так, что казалось могло выскочить из груди, но Деро все же надеялся, что его опасения не подтвердятся, пока Флюкс снова не заговорил. — С Вессельски. — С кем?! — в негодовании переспросил Гои. — Ты серьезно? Ничего не путаешь? — Нет. Он сидел в кафе напротив парка. Увидел ее, пошел следом. — И? — Они поговорили. Он ей отдал свой пиджак. Постояли у пруда и разъехались. — Разъехались? — Да. — Она домой… А он? — Не знаю. За ним приказа присматривать не было. — Ладно. Хорошо. Поболтали… Разъехались, — будто сам себе пробормотал Деро, бегая взглядом по помещению, пока не наткнулся на фигуру, идущую в тени колон. Даже забыв попрощаться с Флюксом, Гои сбросил вызов и, чувствуя, как внутри нарастает ураган, выкрикнул так, что, казалось, от его голоса затряслись стены. — Вессельски, стой! Он видел, как Алекс остановился, развернулся в его направлении и замер, глядя на хозяина, который с полыхающим взглядом быстро приближался к нему. — Вы что-то хотели? — совершенно спокойно спросил Алекс, когда Гои оказался с ним лицом к лицу. А Деро смотрел на него стараясь понять по выражению лица охранника, действительно он не понимает в чем проблема или просто делает вид. Но Алекс так и оставался совершенно невозмутимым, без вызова во взгляде или доли издевки. Поэтому, пристально взглянув на него, Деро мотнул головой, стараясь сдержать в себе свой гнев. — Ничего, — и он уже развернулся, чтоб уйти, но неожиданно повернулся обратно и, прищурив глаза, сказал: — Хотя… — обведя Алекса взглядом, он пристально взглянул в его глаза и, помолчав с пару секунд, обдумывая свое внезапное решение, продолжил: — С завтрашнего дня ты стоишь на входе. Работаешь день через два. — Что? — от неожиданности опешил Алекс. — Но ведь… — Считай, что… ты заслужил мое доверие, — сквозь зубы сказал Деро. — Поэтому, просто скажи «спасибо» и иди! — Спасибо, — протянул Вессельски и, заметив вышедшего с противоположной стороны Крэпа, направился к нему, перед этим кивнув Гои. А Деро только проводил его тяжелым полыхающим взглядом, крепко сжав в ладони телефон, который, казалось, издал жалобный хруст, претерпевая на себе гнев хозяина.