Затратив минимальное количество чакры на врагов, я направился к Данзо для дальнейшего продолжения банкета. Каждый шаг, приближавший меня к цели, заставлял волноваться сильнее. Старик разбинтовал свою руку с множеством шаринганов, поджидая меня.
— Вы думали, что пара шиноби смогут справиться со мной? Или оттягивали время, приготавливаясь к технике Изанаги? — спросил я, остановившись.
Данзо потянулся к своей повязке на глазу, и та медленно сползла на землю. Шаринган моего брата красовался в неродной глазнице. Я быстро среагировал на данную технику, активировав мангеке шаринган.
— Четырехконечная звезда, значит, — процедил сквозь зубы старик.— Такая же пустая, как и ты сам.
— Попробую внушить ему мысль о том, чтобы он сдался, —слышал мысли Данзо я.
— Как гипноз не имеет смысла, если человек не внушаем, так и ваша техника бесполезна против меня.
— Откуда он узнал , что я хочу сделать? Догадался?
— Нет смысла со мной сражаться. Я знаю все о ваших техниках. Признаю, вы сильный противник и я могу проиграть.
— Этот парень блефует.
— Ваше призывное животное: Баку. Ваша правая рука состоит из клеток первого хокаге, единственное преимущество это изанаги, но техника действием всего минуту.
— Я не оставлю тебя в живых, не пытайся меня запугать, — пробормотал Данзо, кинув в меня кунаи, облаченные в стихию ветра.
— Вы не поняли. Я — не мой брат. Не получится играть со мной в охоту, где я буду раненным оленем, которого преследуют гончие, — мне довелось уклониться от металла, подпрыгнув и выполнив в воздухе несколько акробатических трюков.
Когда мое внимание поглотили кинжалы, парящие в небе, старик быстро сложил печати. Подо мной треснула земля, и из множества четырехугольных отверстий потянулись доски, формируя клетку. Приземлившись, я оказался в темнице. Она буквально заперла меня в одном квадратном метре, так что я без проблем мог касаться двух противоположных решетчатых стен одновременно. Сквозь решетку на меня смотрел презрительно старик, формируя вакуумный меч в правой руке. Он хотел прикончить меня одним ударом, обездвижив. Я не обладал особыми познаниями в фехтовании, но выбора не было. Сконцентрировав в руке стихию жара, я придал ей форму катаны. А затем разрезал ей деревянную конструкцию, сделав полный круговой поворот на одной ноге. Выбив остатки щепок, я вылетел навстречу Данзо. Позади послышался характерный грохот рухнувшей клетки, и вместе с поднимавшейся пылью появился характерный запах сгоравших брёвен. С размаху я хотел рубануть противника, но мой клинок наткнулся на препятствие в виде вакуумного меча. Уходя из под удара врага, я сделал пируэт, тем самым оказавшись позади Данзо, и рассекая того на пополам. Из брюшной аорты меня окатило струей алой и теплой крови. Обмякшее тело рухнуло на землю, растворяясь, словно дым. Старик возник на пару метров левее своего пропавшего трупа.
Мне нужно продержаться 10 минут, ведь глаз на его руке всего 10. Нельзя тратить бездумно чакру, но увидев, как Данзо складывает печати для вакуумной волны, у меня не оставалось выбора. От этой техники невозможно уклониться. До этого мне не удавалось опробовать новые способности, и я понятия не имел, как они работают.
Ощущение было такое, будто кто-то дробил мои кости изнутри, но я продолжал формировать сусаноо. Когда воздушная волна почти достигла цели, чакра, окутывающая меня, приобрела темно-бирюзовый оттенок, формируя кости грудной клетки гиганта ,а также плечевой пояс, и останавливая чужой напор рукой без мышц.
Кисть чудовища потянулась к старику и, схватив его, вбила голову в сухой грунт, раздробив черепную коробку. Я сложил руки на груди, наблюдая за тем, как Данзо снова возник из пусты.
— Минус два глаза. Стоит ли продолжать?
Старик лишь хмыкнул в ответ, складывая печати, и уже через секунду передо мной появились десять клонов. Мой сусаноо сформировал шар жара, отличавшийся от моего большим объемом, а затем закинул его в появившихся врагов. Не пощадил даже пытающихся уклониться. Взрыв поглотил их, не дав даже приблизиться ко мне. Дерево, из которого состояли клоны, разбросало по всему полю боя. Пламя бушевало, сжигая чужую технику, а передо мной красовался неглубокий кратер с неровными краями.
Но не прошло и минуты, как остатки прошлого сражения исчезли с поля зрения.
Мне нужно тянуть время. Этот бой на выносливость, а не на силу. Поэтому я убрал сусаноо, экономя чакру. Старик использовал технику вакуумных пуль, но так как я тоже владел стихией ветра, то скопировал его движения рук точно отражение в зеркале. Свист невидимых патронов пронесся в воздухе, и все они рикошетили друг от друга. Вот только он не учел тот факт, что Учихи владеют шаринганом лучше, поэтому он пропустил пару пуль от меня.
Старику уже было тяжко снова возвращаться в строй после очередной смерти. Его легкие жадно поглощали кислород, а грудная клетка ходила ходуном. Я не спеша подошел к нему, заглядывая в глаза, но что мог в них увидеть? Сконцентрировав чакру в правой руке, решил ударить Данзо снизу прямо в подбородок, но старик вовремя блокировал мой удар. Раз не вышло рукой, то попробую ногой. Только целился не в голову. Самые уязвимые места у стариков — головка бедренной кости. Поэтому схватив того за руки, и тем самым зафиксировав врага, я ударил подошвой стопы по тазобедренному сочленению, а затем врезался верхней частью лобной кости в его нос, тем самым заставляя противника упасть.
Честно говоря, я его уже устал убивать. Данзо появлялся из ниоткуда, и будто бы был бессмертен. На этот раз я не дал ему прийти в себя. Как только он показался, то словил сюрикены, прилетевшие в сердце, пробив легкие.
Старик не успокоился. Воскреснув, он стал складывать печати для вакуумного шара. Это был плохой звонок для меня. Мне пришлось снова активировать сусаноо. Вот только теперь одними костями не отделаться. Для отражения такой мощной техники мне потребовалось придать мышцы гиганту. Воздушный шар врезался в темно- бирюзовую чакру и, не найдя слабого места в моей защите, исчез. Мое тело пронзило острой болью, но по сравнению с моим экспериментом, все было терпимо. По моей щеке потекла жидкость. Я не сразу понял, что это моя кровь. Тыльной стороной ладони я размазал пятно по коже лица.
Сусаноо начал долбить кулаками землю, пытаясь прихлопнуть надоедливого старика, но крыса была проворнее. И подключился я, формируя в руке стихию жара. Я подловил врага, когда тот пытался увернуться от очередного удара. Шар, преследовавший его все это время, мягко осел на грудь Данзо, полностью иссушая того.
Я снова оставил попытки контролировать сусаноо, видя как противник восстал. В руках Данзо снова блеснул вакуумный меч, что намекало на истощение чакры противника. Его уже ждала моя катана из стихии жара. Враг стремительно приближался, и через несколько секунд наши клинки встретили друг друга. Все наши удары блокировались, и он решил использовать свой последний козырь, активировав мангеке шаринган в левой глазнице. Как только я заглянул в его глаз, то непреодолимое желание прекратить бой засело в моей голове, ведь Данзо делает все для деревни. Я отпрыгнул, опуская оружие.
—
Отлично, моя техника внушения сработала, — пронеслись его мысли.
— Я ведь говорил, что на мне это не работает, — пробормотал я, вонзая поглубже клинок в обескураженного врага, который открылся.
Данзо, появившийся в паре метрах от меня, уже не мог контролировать клетки первого хокаге и ему пришлось попрощаться со своей рукой, тем самым отсоединяя оставшиеся глаза вместе с верхней конечностью. На месте отвалившегося протеза буквально в течении нескольких секунд выросло толстое дерево с распустившимися зелеными листьями.
— Теперь мы можем поговорить? — улыбнулся я, наблюдая за стариком, который еле держался на ногах.— Знаете, все обвиняют Учих в ненависти, но ведь ненависть это тоже чувство. К примеру, вы знали, что ненависть формирует почти тот же отдел мозга, что и любовь? К чему это я? Безразличие гораздо хуже. Я не понимаю, что вы чувствуете. Вы не вызываете у меня никаких эмоций. С одной стороны я думаю, что методы, которые применяет Корень имеют место быть, но с другой... Сколько вы убили людей? Я знаю только историю Итачи, но ведь это не все.
Данзо запустил в меня сюрикены, облаченные в вакуум, словно сахарная вата, нанизанная на палочку. Я кинул кунаи в ответ, но так, чтобы они коснулись лишь тыльной стороны запущенного оружия, тем самым обходя элемент ветра и сбивая сюрикены с курса. Мои кинжалы преследовали не только эту цель, дальнейший их путь лежал к врагу. Те, что находились в тени первых, отделились и продолжали преследовать врага. Достигнув Данзо, они сделали один оборот вокруг его тела. Как вы поняли, к кунаям прикреплялись металлические нити, которые, впиваясь в кожу, разрезали ее.
— Леска пропитана ядом. Вам осталось недолго, сначала вас парализует, а потом остановится дыхание. Но прежде чем это произойдет… — в мгновение ока я достиг врага, и уже стоял перед ним. — Это не ваше.
Я потянулся к глазу противника, вынимая его из вместилища. Данзо не мог использовать технику самоуничтожения, ведь тело уже не слушалось. Мой каждый шаг был продуман. Глаз Шисуи отправился в приготовленную банку.
— Знаете, я не представляю, как скажу об этом Итачи. Наши отношения, скорее всего, на этом закончатся, —произнес я, задумавшись.
Я видел, как старик сползает на землю, как брызгает из его рта кровь при каждом мучительном покашливании, но это не вызывало никаких чувств.
— Мой отец так сильно переживал, что я не стану врачом, пойду в дворники. И даже не заметил, как я стал убийцей. Наверное, вы считаете, что у меня проблемы с головой из-за родителей. В этом есть доля правды. Когда отец был пьян, он любил меня. Когда он был трезв, то ненавидел, пытаясь унизить, задеть, пару раз ударить, чтобы сильно не возникал. Мама тоже не особо меня любила, ведь я был его отродьем, а ей доставалось больше всех от него. Знаете, я обещал, что не буду таким, как он, но так и не выбрался из этого дерьма. Единственный, кто понимал меня — это дед, и даже пытался из такого психопата сделать человека. Он объяснял мне, что хорошо, а что плохо. Вот только я все равно так и не смог понять: что такое сочувствие. Если вы поговорите с женщинами, которые довольно умны, то они, услышав слово «психопат», скажут вам, что не нужно заводить с ним знакомства. Вот такое я говно, дед.
Читая сей длинный монолог, я наблюдал за агонией Данзо. Он корчился от боли, но нити не позволяли ему выбраться, стягивая его одежду и разрезая ее. Когда все было кончено, его потускневший глаз уставился на меня, а я, поднявшись, ногой размозжил его череп. Мои пальцы на нижней конечности почувствовали приятную теплую влагу. А под подошвой растекалась кроваво-мясная липкая лужа. И уже не различить борозды извилины, серое вещество, белое. Все превратилось в кашу.
— Секс это, конечно, хорошо, но убивать вас было намного приятнее, — кинул я трупу, пытаясь рассмотреть запекшуюся кровь на ранах.
***
Придя домой, первым делом я прокрался в свою комнату, осторожно заглянув в нее. Итачи не было на горизонте, что весьма кстати. Наверняка, он ушел тренироваться, а у меня осталось время до его прихода. Я любил черкать записки, но эта давалась мне с трудом. Первые мысли, что пришли в голову: «Не видно ни пизды». Думаю, это лучшие слова, которые могли бы охарактеризовать мое нынешнее состояние глаз. Наклонившись почти к самому листу, я начал писать, даже не успев сменить липкую от крови одежду.
«Итачи, наверное, пришло время нам расстаться. Нет, я вовсе не хочу этого, но... Знаю, что совершил поступок, которому нет прощения. Виноват в этом только я. Я боюсь услышать от тебя данные слова. Понятия не имею, как буду жить дальше. Как-то раз видел надпись: «Я пережил самую большую в жизни любовь и не умер». Надеюсь, что когда-нибудь смогу сказать также, но не сегодня. Сегодня я хочу просто умереть. Извини, что не сказал тебе это в лицо. Я просто трус. Возле записки будет лежать мой прощальный подарок. Думаю, что Шисуи хотел, чтобы ты забрал его.
С любовью, Нацу.
»
Положив письмо на кухню, я вернулся в свою комнату и начал дрожащими руками стягивать из шкафа все свои вещи в дорожную сумку. Ты не думаешь о том, что твоего барахла слишком много, пока не начнешь складывать его. Но мне не удалось завершить начатое. Послышался скрип входной двери, и я понял по шагам, что это Итачи. Данное событие заставило меня шевелиться быстрее, вот только кисти перестали слушаться, отчего вся одежда стала выпадать из рук на пол. Как и думал, Учиха прошел мимо моей комнаты, считая, что я еще на задании. Правда спустя минуту послышался громкий стук в мою дверь. Удар судьбы меня не обошел.
— Открывай, Нацу, я знаю, что ты здесь, — послышался довольно грубый голос.
— Уходи, Итачи, нам не нужно видеться, — вздохнул я, переставая перекладывать вещи.
— Я выбью дверь, — совершенно серьезно произнес он, и я понял, что мне пиздец.
Выругавшись несколько раз про себя, я поплелся к двери. Идти не хотелось совсем, но ноги шли. Разговор не предвещал ничего хорошего, отчего я невольно скорчил недовольную рожу. Запустив Итачи в свою обитель, я очень сильно пожалел о содеянном. Мрачная аура, окружавшая Учиху будто пыталась меня съесть заживо. Я плохо видел его черты лица, но точно мог сказать, что ничего хорошего там нет. Парень толкнул меня в плечи с порога.
— Это что? — в его руках возникла пробирка с глазом.
— Это глаз Шисуи? — предположил неуверенно я.
— Где Данзо, Нацу? — тяжело вздохнул Учиха.
— Ты ведь знаешь, зачем спрашиваешь?— отвернулся я, принимаясь за дальнейший сбор вещей.
— Куда ты собираешься? — подошел ко мне он, осторожно положив свою руку на мое плечо.
— Честно? Не знаю, но жить с тобой больше не смогу, — я слегка вздрогнул от его прикосновения.
— Тогда это я должен уйти, — в его голосе послышалась дрожь и кисть соскользнула с моего плеча.
Это заставило меня развернуться и заглянуть в глаза Учихи. Но я видел лишь размытые очертания. Вот бы хотя бы еще раз увидеть его лицо.
— Что с твоим лицом, Итачи? — улыбнулся я, хоть и не видел чужую мимику.— Шиноби не должны показывать эмоции.
— Зачем ты это сделал, Нацу?
— Потому что у меня проблемы с головой. Ты не знал? Я бы не простил Данзо в любом случае, потому что он сделал тебе больно. Это дело справедливости, а не личной неприязни. Я бы мог уйти, убежать от него, но не сделал этого. Да, я одержим тобой. Мне не жалко никого, кто заставил тебя страдать.
— Я не просил мстить за меня. Это неправильно.
— Знаю. Прости. Я не чувствую ту грань, понимаешь? Ты сильнее меня, и сам можешь за себя постоять. Но будь я проклят, если не защищу тебя от кого бы то ни было. Вся моя жизнь будет посвящена только тебе. Пусть мы и расстаемся, я всегда буду на твоей стороне.
— Значит, мы все же расстаёмся? — Итачи сложил руки на груди, а я слегка прищурился, чтобы разглядеть парня.
— А сможешь ли ты жить с убийцей? — скривил улыбку я.
— Я не поддерживаю твой поступок. Даже более того, я зол на тебя. Данзо был тем, кто долгое время поддерживал мир в Конохе…
— Убивая других людей, — перебил его я.
— Да, но нужно чем-то жертвовать во благо Конохи, — глубокомысленно изрек Итачи.
— Например, другими людьми, — вставил я.
— Ты обвиняешь меня в убийстве соклановцев? — всплеснул руками Учиха.
— Нет, но именно из-за этого человека они все мертвы. Твоя девушка, мама, папа. Ты хоть это понимаешь?
— Все делалось на благо Конохи.
— У тебя пластинку заело. Зло это всегда зло. Нет меньшего или большего. Из-за Данзо погиб Шисуи. Назови мне хотя бы одну причину, почему я не должен был его убивать.
— Политический деятель знал, как сделать лучше для деревни.
— А то, что Шисуи мог использовать котоамацуками на клане Учиха?
— Это был весьма ненадежный план. Если бы глава Учиха узнал о том, что за ними следят АНБУ, то неизвестно чем бы все закончилось.
—Да? Значит можно убить Шисуи и забрать его глаза?
— Ты рассуждаешь как ребенок. Нужно думать не только о себе, но и о других людях, — твердо проговорил Итачи, глядя на меня.
— Ребенок? Я не оправдываю убийства, и ты считаешь это неправильным?
— Но ты убил человека из-за своих принципов.
— Потому что кто-то должен был прекратить беспредел, что он творил.
— Ты не понимаешь? Благодаря Корню в Конохе мир и она до сих пор существует.
— Я не согласен с радикальными методами Данзо и не раскаиваюсь в содеянном, — сухо заключил я, чувствуя, как внутри что-то оборвалось.
— Что ты намерен делать дальше? Будешь отступником?
— Я не оставил следов на трупе, навряд ли кто-то сможет доказать мою вину.
— - Яманака считывают воспоминания из головного мозга.
— У этого мертвеца нет головы.
— Не хочу даже знать, что ты с ней сделал, — устало проговорил Итачи, присаживаясь на кровать, и похлопал ладонью по покрывалу, завлекая к себе.
— Мне так жаль, — выдавил я, подходя ближе к нему и опускаясь рядом.
— Ты увиливаешь от ответа. Это конец? — спросил Итачи, заглядывая мне в глаза.
— Не знаю. Хочу, чтобы ты ответил мне на этот вопрос, — откинулся я назад, тем самым растянувшись поперек кровати.
— Я не держу тебя,— вздохнул Итачи, а я слегка прищурился, чтобы увидеть, как возбуждающе он прикусывает нижнюю губу, чтобы не сболтнуть лишнего.
Голова Учихи слегка наклонилась вперед, а темная челка закрыла его лицо. Все же ему очень шли длинные волосы, собранные в небольшой хвост.
— Не держишь, но и не отпускаешь, — хмыкнул я.
Итачи встал с кровати, и мне показалось, что теперь точно все. Он уходит и больше между нами ничего не будет. Я прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями и подавить комок, вставший в горле. Но вместо этого почувствовал тяжесть на бедрах. Учиха навис надо мной, его лицо было так близко, что я, наконец-то, смог рассмотреть мимику парня. Итачи нахмурился, и морщины на переносице стали более различимы, выражая бессильную злость с нотками отчаяния.
— Все, что ты делаешь — неправильно, так почему мне сложно с тобой порвать?
— Потому что.. Ты запутался, — шепотом проговорил я, проведя рукой по его щеке, задевая кончики темных волос.
Парень наклонился ко мне, так что я мог отчетливо слышать его сердце, бьющееся все чаще. Дыхание Учихи обжигало мое ухо, отчего я невольно вздрогнул.
— Потому что я люблю тебя, Нацу, — едва слышные слова донеслись до меня.
