Мир вне школьных стен

— Госпожа Рихела, вызывали? — мужчина материализовался в кабинете директора, как всегда даже не думая предупреждать о своем появлении. Рихела даже бровью не повела — привить хотя бы зачатки вежливости вампиру, который старше большинства ныне существующих стран, тяжело. — Да, Немезис, я рада, что вы так быстро откликнулись. К нам в этом году поступает один студент… Необычный. В качестве выбранных предметов помимо обязательных у него стоит некромантия, менталистика, проклятия, боевая магия, химерология и… магия музыки. Кивающий с каждым перечисленным предметом вампир уронил челюсть. — Вы уверены, что не ошиблись? Все же, магия музыки — полностью светлое направление созидания, а остальные предметы… кхм… — Не ошиблась, — хмыкнула директриса, с наслаждением наблюдая за изумленным вампиром. Редко что могло выбить древнего из колеи настолько, чтобы тот показал это внешне. — Даже уточнила. Трижды. — Набор, конечно, интересный, не скрою, но порой попадаются разные уникумы. В чем конкретно выражается необычность? — к сожалению Рихелы, Немезис быстро справился с удивлением и снова демонстрировал непрошибаемой насмешливое лицо. — В расе, — тонко улыбнулась женщина, с любопытством уставившись на некроманта. Интересно, угадает или нет? — В расе, — пробормотал вампир себе под нос, пытаясь вспомнить, кого в последние годы Академия не видела в своих стенах. — Химера? Левиафан? Арахнид, упаси меня магия?! На последней фразе Рихела не сдержалась и хихикнула. Мало кто знал, что древний вампир просто ненавидел пауков и все, что с ними связано. Причину она не знала, да и держал Немезис себя в руках на диво хорошо, но она никогда не забудет тот день, когда в первый и в последний раз в жизни увидела орущего некроманта, боевым заклинанием размазывающего паука по стене. Причем надо отметить, что это был не то, что не магический — даже не ядовитый паук. Обычный домашний длиннолапый паучок. Даже не слишком крупный для своего вида. От смерти Рихелу тогда спасло чудо — ведь Немезис вполне мог убить свидетеля своей слабости, и никто бы не удивился. — Нет, не угадали, мастер. Человек. Вампир второй раз за последние десять минут потерял челюсть. — Правда что ли? — Ага, — кивнула женщина, довольно сверкая глазами. — Я приняла его заявление. — Вы уверены, что это хорошая идея? Его же здесь порвут. — Это отличный шанс наладить общение с магами, — директриса сцепила пальцы в замок. — Вам ли об этом не знать, Немезис? Вы ведь прекрасно знаете, каковы все наши выпускники. — Сколько ему лет-то хоть? — смиренно спросил вампир, признавая правоту женщины. — Что-то около пятнадцати. Он написал, что может, чуть больше — он не считал. — Не считал? — изогнул идеальную бровь мужчина. — Он пробыл продолжительное количество времени в месте, напоминающем нашу школу. В плане временного барьера. — Интересно, — протянул Немезис. — Где же он откопал вторую такую аномалию с ускоренным временем? — Понятия не имею, — пожала плечами оборотень. — В общем, я решила, что сообщить тебе будет хорошей идеей — ты уж хоть немного приструни своих подопечных-вампиренышей. А то я их знаю. Испортят еще все. — Будто бы оборотни, вейлы, дроу, наги и прочая «нечисть», что учится в Академии, лучше, — фыркнул вампир. — Не лучше, — покладисто согласилась Рихела. — И по этому поводу я уже просветила каждого преподавателя. Но на тебя надежды больше. Немезис снова фыркнул. — Как его имя? — Херевеалд Асфодель. *** Поезд до Академии шел с платформы девять и две четверти — забавно даже, всего на часть отличалось от платформы на Хогвартс-Экспресс. Академия была, по мнению брюнета, лучшим вариантом. И что, что там учатся «существа, близкие к разумным», и откровенно «темные»? Предрассудками он никогда особо не страдал — за исключением того случая с серпентарго, когда из-за змеязыкости на него ополчилась вся школа. И то, спустя некоторое время, когда все подзабыли о его «темном» таланте, парень нашел в Запретной секции несколько книжек по магии на змеином языке, усиленно их изучая. Смысл отказываться от еще одной грани своего таланта просто потому, что остальным он не нравится? Конечно, у него будут трудности — а как иначе, если последний раз человек учился в Академии почти четыреста лет назад? Срок колоссальный, ведь Академия и прилегающие к ней территории находились во «временной складке», где время текло в разы быстрее. На сколько быстрее — сказать сложно, официально об этом нигде не говорилось. Все, что было известно — обучение занимало год по времени обычного мира. Сколько это было в реальности — неизвестно. Попасть в Академию было просто — достаточно заявки, и все, ты принят, без экзаменов и испытаний. А вот как ты будешь там учиться — это уже твои проблемы. Из нескольких сотен поступивших до самого конца доучивалось хорошо если два десятка. Остальные, в лучшем случае, отчислялись. При неплохом варианте развития событий умирали в разной степени мучительности. В худшем… Что ж, о подобном лучше не говорить. Причина, по которой он решил покинуть «безопасный» Хогвартс, была проста — его все достало. Карусель с превозношением до небес и опрокидыванием в глубины ада его порядком достала, Ежедневный Пророк выматывал нервы своими мерзкими статейками, друзья разводили тайны мадридского двора на пустом месте… И никто, никто из тех, кто должен был, не поинтересовался — а как ты, Гарри, чувствуешь себя после дуэли со спятившим психопатом? А как ты спишь, дружище, не снятся ли тебе в кошмарах угасающие глаза Седрика, зеленые вспышки смертельного проклятия? Черт возьми, он получил больше участия от Флер и Виктора, которые, хоть и были его соперниками, прекрасно понимали — что бы ни случилось там, в лабиринте, Гарри это видел. Видел чужую смерть, черт возьми, которую не смог остановить! И болгарин, и француженка своими осторожными, но теплыми словами поддержки сделали то, что, вообще-то, должны были сделать Рон, Гермиона и преподаватели — вытащили его из депрессии и мыслей о суициде. Впрочем, эмоциональная сфера у него все равно очень сильно пострадала — летом к Дурслям приехала кукла без особых эмоциональных порывов, выгоревшая изнутри. И, если бы не помощь, полученная, опять-таки, не от близких ему людей, кто знает, чем бы все это закончилось. Это просто удачное стечение обстоятельств, милость Господина, что он сумел найти способ помочь себе. Чтобы прийти в себя, ему потребовалось… года три, наверное. Провел он их во временном барьере — совсем не таком, какой окружал Академию. Если внутри последнего время всего лишь ускорялось, то в первом оно просто исчезало. С тех пор, как он туда вошел, не прошло и секунды. И он ни капли не повзрослел. Ничего не поменялось — за исключением того, что он приобрел. Спокойствие, знания и Господина. Последнее его радовало гораздо больше всего остального. В общем, решение отправиться в Академию не было спонтанным — он тщательно все обдумал, взвесил, и решил, что игра стоит свеч. Вряд ли в магическом мире что-то изменится за тот год, что его не будет. Ну, возможно, маги наконец-то высунут головы из задницы и увидят истину (по крайне мере, он на это надеялся). Так что особых угрызений совести парень не испытывал. Друзья? А что друзья? За все лето — пара писем с приказами не высовываться, туманных и расплывчатых. И все. Никакого беспокойства о его душевном здоровье, о его разуме — вообще ничего. Как будто ничего страшного не случилось и на его глазах каждый день кого-то убивают или пытают. Черт возьми, то, что он постоянно вляпывался во всякое смертельно опасное дерьмо, не означало, что он к этому привык! Сейчас, спустя годы, проведенные в безвременье, он гораздо спокойнее относился к произошедшему. Но это сейчас, когда он узнал достаточно много о некромантии и научился музыке, которая порой спасала его разум от распада. А тогда… тогда было тяжело. И никто ему не помог. За исключением, опять-таки, Виктора и Флер. И Невилла, что интересно. Он был им за это благодарен, действительно благодарен — возможно, именно поэтому он и смог протянуть так долго, прежде чем все-таки немного сорваться. Поэтому сейчас, глядя в окно набирающего скорость поезда, он был полностью удовлетворен.