...как в воду - в объятья твои

Я бросаюсь, как в воду, в объятья твои, Снова пальцы скользят по плечу; Вырвать корень твоей ядовитой любви Ты не можешь - а я не хочу! (с)

- Ой, а не пойти бы Вам нахуй, Кирилл Анатольевич? - Ильзат кривляется перед зеркалом, в глазах пламя темное, злое - как зверек какой диковинный, милый, да с зубами острыми, ядовитыми. Только руку протяни - без пальцев останешься. Только вот Набабкин, похоже, то ли бессмертным себя считает, то ли сохранился, то ли разработал себе какой-то злоебучий план и сам же прется по нему. А ведь где-то в голове у Ахметова уже тикает счетчик обратного отсчета до того момента, как легенда-мать-его-ЦСКА получит по морде. Потом он этот день красным в календаре обведет и будет праздновать каждый год. - О! У нас в команде восточная принцесса появилась? - и это первое, что Ахметов слышит от легендарного, черт возьми, футболиста, когда на первой в своей жизни армейской тренировке появляется. Предсказуемо, эту шуточку встречают коллективным хихиканьем, а мальчишка нет, не смущается, смотрит как-то с долей обиды и непонимания, встречает прямой, испытующий взгляд. Эта ситуация, пусть немного, но разочаровывает, как-то приглушает неистовое пламя восторга, что бушевало в нем с того момента, когда узнал, что ЦСКА хочет его себе. Это была не просто возможность вынырнуть, заявить о себе, но и играть в команде с такими легендами как Акинфеев и Набабкин (чтоб его черти драли). И если Игорь оказывается именно таким, каким себе его представлял, разве только быть может, чуть-чуть теплее, добрее к своим, то Кирилл - полная неожиданность и разрыв шаблона в голове. Хотя... если присмотреться, от большинства его иногда совсем не невинных подшучиваний страдал именно он, никому из новичков больше такой "привилегии" не достается. И поговорить как-то не с кем особо об этом. Друзей себе так сразу и не завел - молодежь, что в ЦСКА давно - уже как-то итак дружны друг с другом, а из новичков... Ильзат честно пытался общаться с Обляковым, но тот как-то отстраненно от всех себя держит да за тренером хвостом бегает. Вот что за жизнь. Ахметов не то, чтобы кактус злой и обиженный на всех, просто за свою короткую жизнь разочарований хлебнул и даже момент был, когда отчаялся совсем, когда думал, что ничего хорошего уже не случится, что так и похоронят его карьеру футбольную... глупые мысли, никогда отрицать не станет, но они были. И как-то наивно совсем, но надеялся, что новая страница его жизни будет во всем радужной. Она и была. Почти. - Ильзат, тебя Гончаренко в кабинет звал. - Набабкин проговаривает ему это спокойно, как-то отстраненно, но если бы Ахметов чуть внимательнее присматривался, заметил бы блеск в глубине зрачков затаенный, но вместо этого ринулся же исполнять. Предсказуемо никто его нигде не ждет, да еще и Виктор Михайлович коротко выговаривает ему за опоздание на поле, когда возвращается запыхавшийся. Ильзат губы зло поджимает, взгляд хмурый на Набабкина бросает, а тот только смотрит, как-то расслабленно, с каким-то превосходством, что мол "уделал". Да что же это такое? Когда насолить-то ему успел, чего он хочет? Да что вообще может быть взрослому состоявшемуся мужику нужно от мальчишки вчерашнего? Это ведь не соревнование - кто круче... А мальчишке-то зло и обидно, потому что несмотря на это - продолжает восхищаться, продолжает прислушиваться и хочет... хочет, черт возьми, поговорить хоть раз по-человечески. И на каждую "восточную принцессу" у Ахметова - "Кирилл Анатольевич", предельно, до зубовного скрежета, вежливо, но во взгляде искрит так, что еще немного - и молнии метать начнет. Не реагирует, сносит все молча, каждый момент в дальний ящик откладывает, а тот будто распаляется, будто предел прочности проверяет без зазрения совести. И все-таки - взрыв происходит. В пустой холодной раздевалке, Ильзат так и не вспомнит, что Кирилл сказал ему, но помнит свою обжигающую разум ярость, прорывающуюся наружу и то, как рванул вперед, с явным намерением врезать по этой ухмылке. Вот только не врезал... Накидывается - да, вцепляется - да и в губы поцелуем жестким, жадным, терзающим впивается, это как помутнение в сознании, как сбой в системе какой. Сам от себя не ожидал, но не успевает ничего предпринять, как волна шока просто затапливает его с головой - на поцелуй ему отвечают. И тормоза все откатываются, как будто их не было. Жар, жадность, ярость - ни капли нежности, они терзают губы друг друга, кусают до солоноватого привкуса крови, пальцы сжимают до синяков. Ильзат уже не замечает, как оказывается прижат спиной к прохладной стенке, как ногу на бедро ему закидывает, и собственное острое, какое-то животное возбуждение действует неожиданно отрезвляюще. В какой-то момент просто упирается ладонями в грудь Кирилла, больно за губу кусает, отталкивает. Тот безропотно отпускает, дышит тяжело, смотрит темно, губы припухшие облизывает. - Вот ты какой, на самом деле. - проговаривает с ухмылкой нечитаемой и уходит, не сказав больше ни слова. И Ильзат отчаянно снова чувствует себя побежденным. Да что же это такое! А в голове шумит, сердце бьется как сумасшедшее, губы горят огнем, а в груди томление неясное. И оценку происходящему дать не может, для себя не может осознать, что чувствует и зачем все это. После случившегося он не избегает Набабкина, ему нечего стыдиться или смущаться, а тот не перестает выстреливать очередными "искрометными" шутками в его сторону. Ребята уже давно это замечают, потому и в сторону этой "легенды" периодически летят ремарки типа "Кого-то на молоденьких мальчиков потянуло?", что тонут в дружном гоготе, как и всегда. Вот только теперь накала больше, он ощущается как живой, как материальное что-то. - А что, и правда, кого-то на молоденьких мальчиков потянуло? - Ильзат протягивает издевательски, как только в пустынном коридоре видит замаячившую впереди спину "легенды". И тут же снова к стенке спиною прижат оказывается, а рот его заткнут грубым, жадным поцелуем. Отвечает так же зло, кусается, плечи сильные царапает, но отпустить не дает - чувство такое, словно это - глоток воздуха, который так необходим. Где-то вдали хлопает дверь, они отскакивают друг от друга как ошпаренные, расходятся в разные стороны, как будто ничего и не было. Как будто ничего и нет. Только Ахметов уже не "Кирилл Анатольевич", а ядом ответным сочится, порою точнее и жестче, чем получает. Только взгляды теперь не колкие - тягучие, душащие, обещающие. Только каждый раз кто-то из них нарочно время тянет в раздевалке, оставаясь, только бы урвать несколько минут этих живительных, болезненных, странных поцелуев. Это ничего не значит. Это просто не может ничего значить. Ильзат повторяет про себя как мантру, каждый раз, как становится мало-мало-мало, когда хочется больше, когда в кончиках пальцев зуд томительный - хочется вжаться, вцепиться, почувствовать. Это просто злые поцелуи - выход напряжения - попытка не убить друг друга - ничего больше. Они не разговаривают даже. Только на тренировках и по делу. У Ильзата даже номера его нет. И не пытается узнать - потому что в долгие выходные этот зуд становится практически невыносимым и так неясно, томительно хочется. - Что, на молоденьких мальчиков потянуло? - колко и ядовито, громко и хлестко, смотрит с превосходством. Не признается же, что заскучался, себе в первую очередь, не признается. И взгляд ответный темный получает, приближение стремительное и ждет, что вновь окажется спиной неласково прижат. Вот только. Пальцев, цепко за подбородок хватающих, не ожидает совсем. - Что, научился язвить? - и смотрит сверху вниз - блядские двенадцать сантиметров разницы в росте. - Уж точно не у Вас, Кирилл Анатольевич. - мальчишка глаза щурит зло, губы поджимает. - Язва восточная. - и почти с восхищением смотрит, а Ильзат понимает, что пропал. Что изначально шансов не было. И обидно как-то от этого. И непонятно. И все равно, все равно хочется в отместку, побольнее, но только так, чтобы не отпускал. - Уже не принцесса? Вы так непостоянны, Кирилл Анатольевич. Или планку себе снижаете? - фыркает по-звериному почти, фразы - как укусы зубов острых. - И ядовитая к тому же. - тот неожиданно спокоен и безмятежен, по щеке смуглой округлой гладит кончиками пальцев и улыбается чему-то. Мальчишке странно, ему болезненно хочется, чтобы кто-то вошел сюда прямо сейчас! Потому что злые поцелуи в раздевалке - это можно понять и принять, это легко. Потому что то, что происходит сейчас - слишком на петлю затягивающуюся походит - не увернешься ведь, если момент пропустить. - А у Вас что, иммунитет или противоядия регулярно принимаете? - из последних сил, да так, чтобы голос - без колебаний и взгляд независимый. - Идем. - и вот как-то совершенно по-детски, обидно по носу щелкает пальцем указательным, ухмыляется чуть иронично. - Что, вот так сразу, трахаться зовете? К себе поведете или дешевый мотель снимите? - фыркает, взрывается, ядом плюется, шипит буквально. - Трахаться? - Кирилл как-то удивленно смотрит, головой качает. - Кофе пить зову. И шапку надень - холодно.