Tacos, Spider-suits and Sex

      Питеру было стыдно признаться, что он уснул посреди крепости из коробок.       Изначально он приступил к делу с профессионализмом архитектора. В крепость он залез из чувства гордости, ведь все, за что он берется, должно быть сделано идеально. Он посчитал, что его обязанность, как жителя Каса лэ Дэдпул — убедиться в устойчивости замка. Поэтому, пока Уэйд заканчивал последние доработки (ведь сторожевые башни и маленький спортивный автомобиль с дистанционным управлением, которые были свидетельством богатства короля, совершенно необходимы), Питер забрался внутрь, чтобы проверить, сможет ли он пролезть, не разрушив все вокруг. Тот факт, что он не выполз потом обратно, не имеет никакого значения.       Честно говоря, он во всем винил минутную слабость, когда свернулся там калачиком на одеяле, которое Уэйд расстелил внутри. Места там было немного, поэтому Питеру пришлось притянуть колени к груди, чтобы поместиться, но ему все равно было удобно. Если бы он захотел, то смог бы вытянуть ноги перед собой, устроившись в форме буквы «Г».       Он устало наблюдал, как Уэйд заполняет щели между коробками. Усмехаясь чему-то, Уэйд старательно устанавливал последние детали. Это вызывало у него странное чувство домашнего уюта, будто они были детьми, играющими вместе. Ведь только дети строят замки. Он чувствовал себя живым, довольным собой и тем, что его окружало. Не его вина, что он, расслабившись, закрыл глаза. Он винил в этом Уэйда.       Было нелепо чувствовать себя в безопасности в маленьком картонном замке. Он бы не смог остановить даже разыгравшегося котенка, не говоря уже о чем-то действительно опасном. Но Питер все равно чувствовал себя в безопасности, зная, что Дэдпул был рыцарем, охраняющим этот замок. Наверное, это было глупо с его стороны. Чувствовать себя в безопасности рядом с Дэдпулом? Этот парень наемник-психопат, а Питер, по сути, был в логове волка.       Но… он больше не хотел об этом думать. Ведь за этим он сюда и пришел.       Он хотел просто забыть о переулке, забыть о таинственной угрозе, о которой Дэдпул отказывался говорить, забыть о наемнике. Ну, забыть о том, что этим наемником оказался он, а не о Дэдпуле. Хотя бы на время. Питер хотел, чтобы Уэйд был рядом с ним. Он хотел вернуться к пустой болтовне и бурито из Тако Белл, к потрясающим оргазмам в любое время и глупым шуткам, которыми они перебрасывались друг с другом в перерывах между остальными делами. Он хотел вернуть ощущение счастья. Тесноту в груди и распирающие изнутри чувства, окрылявшие его. Простоту, это успокаивающее ощущение, когда рядом есть тот, кто обнимет тебя в плохой день.       Он хотел жить в безопасности картонного замка Уэйда.       Так что да, можете его засудить за то, что он уснул в картонном замке.       Эти мысли изрядно подпортили самовосприятие Питера. Мысль, что он ведет себя нелепо, мешала ему спать. Он должен встать и перестать мечтать. Питер не был уверен, как долго он на самом деле спал, но он больше не слышал, как Уэйд перекладывает картон. Он уже готовился вылезти и шутливо отчитать Уэйда за то, что тот позволил ему уснуть под грудой коробок, но он остановился прежде, чем успел сесть. Его прижимало чем-то не очень тяжелым и теплым. Очень теплым. Он чувствовал пушистые носки и нереальное тепло, и… ого, рядом с Дэдпулом у него и правда мозги плавились.       Уэйд свернулся вокруг него, подложив руку под его голову и прижав ладонь к груди. Если честно, из него получилась довольно удобная подушка. Видимо Уэйд в какой-то момент забрался к нему. Рука на его груди по-хозяйски сжалась, и внезапно все мысли Питера спутались.       Он должен сопротивляться, он должен протестовать и отталкивать Дэдпула.       Но — если уж совсем честно — все, чего он хотел в данный момент, это чтобы Дэдпул его не отпускал.       Все было настолько запутано, ему просто хотелось сбежать от всего этого. В свое счастливое место. И это каким-то образом привело его в квартиру Дэдпула, в замок из коробок, в котором наемник нежно его обнимал, настолько нежно, что он не мог поверить в то, что это Дэдпул. Поэтому ничего не сказав, он закрыл глаза, смирившись с тем, что ему придется еще сильнее свернуться калачиком. Аккуратно переплетя пальцы с Уэйдом, Питер почувствовал удовлетворение. Сейчас он мог уступить. Сейчас он мог просто позволить Уэйду обнять его в безопасном маленьком замке. Сейчас он мог просто забыть о своих проблемах.       Уэйд что-то проворчал позади него, нарушая тишину, и прижался к шее Питера.       Тот ухмыльнулся, слегка его толкнув.       — Уэйд…       — Ш-ш-ш-ш-ш, — пробормотал он, ближе прижимаясь к Питеру. — Не болтай, сладенький. Испортишь момент.       — Уэйд.       — Ш-ш-ш. Просто позволь мне тебя обнять.       Вздохнув, Питер откинул голову назад.       — Я только хотел сказать, что нам стоит перебраться в кровать. Она удобнее.       — Мне и здесь хорошо, — возразил Уэйд.       — На кровати есть подушки и чистые… ну… относительно чистые простыни.       Уэйд усмехнулся.       — Если мы переместимся в кровать, — проворчал он. — Целью моей жизни станет их испоганить.       — Уэйд. Над нами жирные коробки из-под пиццы, мы лежим на старом одеяле. Я все еще считаю, что кровать лучше — независимо от твоей неприязни к постельному белью.       Питер закинул руку за спину в надежде, что физический контакт замотивирует Уэйда. К его удивлению под рукой оказалась не ткань маски, а неровная обнаженная кожа. Ему нравилось чувствовать ее контраст, и он вдруг пожалел, что не снял перчатку. Он почувствовал, как напряглась челюсть Уэйда, а затем медленно расслабилась, когда Питер ободряюще погладил его по щеке большим пальцем. Плечи Уэйда тоже расслабились, и он практически замурчал, еще сильнее уткнувшись носом в шею Питера.       — Может, я не хочу двигаться.       — А я может не хочу спать на грязном одеяле, — парировал Питер.       — Туше, — ответил Уэйд. — Но я все равно хочу спать здесь, а ты хочешь спать со мной.       Питер хмыкнул, его это одновременно забавляло и раздражало, и выдавил усталую улыбку.       — Я просто хочу спать, — глухо сказал он, закрыв глаза, и добавил: — Или не спать… Знаешь, просто забыться на время. Как… как мы делали это раньше.       Ага. Просто забыться на время, притвориться, что все снова в порядке. Так Питер почувствует себя лучше. Они должны это сделать. Притвориться, что они вновь треплются о тако. Когда было весело и просто. Когда они занимались потрясающим сексом в самых странных местах, позах, а иногда и в странных костюмах Дэдпула. Когда у них была договоренность. Когда Питер еще мог называть то, чем они занимались, договоренность. До того, как появились все эти чувства и необходимость в защите…       Когда Дэдпул просто убил бы Питера вместо того, чтобы убивать кого-то за него.       — Звучит максимально уныло, — надулся Дэдпул, отвлекая Питера от его мыслей, и продолжил высоким, насмешливым голосом: — Сложно было просто сказать: «Уэйд, я хочу оседлать тебя и твой огромный член, чтобы забыть обо всем кроме твоего имени»?       Питер ткнул его локтем в бок.       — Заткнись, пока я тебе не врезал.       Уэйда, казалось, это остановило. Но ненадолго. Он пожал плечами, подцепил зубами нижний край маски Питера и задрал ее. Прежде чем Питер успел опустить ее обратно, Уэйд оказался на нем, покусывая кожу, рукой ведя по груди вниз. Тяжелая рука на бедре Питера, укус за шею, неуловимое движение бедрами. Сначала Дэдпул сделал неуверенный толчок, словно проверяя реакцию Питера, лишь подогревая его интерес. Тот безуспешно дернулся вперед, хватка у Дэдпула была крепкая.       — На шее не осталось никаких следов, — надулся Уэйд. — Прошло слишком много времени.       — Всего лишь четыре… — слова прервались судорожным вздохом, Уэйд решил исправить досадное недоразумение. — Дня.       Дэдпул с ухмылкой втянул кожу над пульсом, вытянув руку под головой Питера, чтобы достать до своей перчатки и снять ее. Теперь он смог подцепить маску Питера голой рукой и сдвинуть ее еще немного вверх, почти полностью открывая его нос. Затем он стянул вторую перчатку, и Питер стал с большим вниманием следить за тем, что делал Уэйд.       Уэйд просунул обнаженные пальцы под верхнюю часть костюма, другой рукой приподняв подбородок Питера, у которого мурашки появились от блаженного контраста кожи, чтобы открыть его шею. Питеру перестало хватать воздуха. А может его дыхание просто стало лучше слышно в тишине их маленького картонного замка.       Звуки секса сами по себе были чем-то безумным. Или, скорее отсутствие других звуков, помимо секса. В такие моменты твои чувства обостряются, ты прислушиваешься, чувствуешь даже малейшие прикосновения в десять раз сильнее. Будто вся кожа в огне. Пальцы Уэйда касались торса Питера, слышался звук поцелуев в шею. Он слышал свое собственное (теперь затрудненное) дыхание и неловкий стон, который издал, когда Уэйд вновь толкнулся в него бедрами.       — Я же сказал, что кровать… — Питер застонал, когда Уэйд ущипнул его за сосок, посылая импульс удовольствия по всему телу прямиком к его члену. Только сейчас он осознал, насколько возбужден.       — Нахуй кровать, — ответил Уэйд, нехотя оторвавшись от шеи Питера. — Хотя нет, не так. Не нахуй кровать. А на хуй тебя. Прямо здесь. Как вчера.       — Уэйд…       — Понял, малыш, — Дэдпул перебил его, целуя следы на его шее. — Не волнуйся. Я позабочусь о тебе.       Питер едва успел собраться с мыслями, когда рука Уэйда спустилась ниже, обхватив его член через костюм. Бедра Питера двигались сами по себе, отчаянно требуя большего, чем эти прикосновения. Он и за это был признателен, но этого становилось мало.       — Уэйд, — попытался он снова, толкнувшись в член, упирающийся в его поясницу.       Уэйд издал тихий рык и дернулся вперед, вырвав из Питера удивленный вздох.       — Черт! — прохрипел он.       Уэйд спустил штаны Питера прежде, чем тот успел ответить, прилагая все усилия единственной свободной рукой. В замке было крайне мало места для маневра, поэтому Уэйд действовал вслепую. Но это его, похоже, не волновало, и он требовательно пропихнул пальцы в рот Питера с коротким требованием: «Оближи». Никто из них не собирался вставать, чтобы найти смазку.       Пока Питер облизывал пальцы так, будто от этого зависела его жизнь, Уэйд делал все возможное, чтобы накал не спал, прижимаясь членом к заднице Питера и покусывая его ухо. Боже, как он любил звуки, которые издавал Питер. Тихие хриплые влажные вздохи, которые составили бы конкуренцию любой девушке. Он прикусил Питера за загривок, прямо над уже фиолетовым засосом, затем прикусил плечо, которое все еще скрывал спандекс, расстроившись, что не сможет оставить следы и там.       Уэйд нетерпеливо вынул пальцы изо рта Питера, одобрительно усмехнувшись, когда тот хныкнул. Он плюнул на руку, чтобы внести и свой вклад, и без предупреждения вставил сразу два пальца.       Стон, которым он был награжден за усилия, заставил Уэйда толкнуться вперед, разочарованно упираясь в костяшки своих пальцев, а не в сладкий изгиб задницы Питера. Он старался сделать все настолько быстро, насколько возможно. Два пальца превратились в три, затем в четыре, пока Уэйд окончательно не потерял терпение, чтобы думать о подготовке. Питер уже практически трахал себя пальцами Уэйда и задыхался, умоляя о продолжении. И каким бы джентльменом был Дэдпул, если бы отказал в чем-то своей деве?       Вынув пальцы, Уэйд в одно движение вошел. Ни секунды колебаний, ни медленного проникновения, он сразу начал жадно двигаться.       Питер отрывисто стонал в такт с жесткими движениями Уэйда, который крепко держал Питера, двигаясь в торопливом ритме. Он целовал все, до чего мог дотянуться, на шее не осталось места для новых засосов.       — Боже! Уэ…йд.       Имя Уэйда было довольно простым. Всего два слога. Но он столь яростно вбивался в Питера, что тот даже не мог выговорить его без запинки. Как ни странно, мысль о том, что из-за него Питер едва мог говорить, возбудила Уэйда еще больше и подстегнула двигаться сильнее. Быстрее.       — Черт!       Он заставил Питера выругаться. Десять баллов Гриффиндору. Члениндору. Гриффинчлену? С каламбуром он разберется попозже. Главное, у него чудо-член.       В какой-то момент он потерял равновесие, а когда сместил руку за голову Питера, чтобы не упасть, то случайно сбил одну из коробок, из-за чего весь замок вокруг них рухнул.       Питер вскрикнул от неожиданности, но Уэйд не остановился. Он зарычал, отпихнул несколько коробок и поднял ногу Питера, чтобы полностью стянуть с него штанину. Уэйд продолжил двигаться с большей силой, угол проникновения стал намного лучше, и теперь ему не нужно было беспокоиться, что он разрушит замок.       — К черту! — прорычал он, приподнимаясь и закидывая ногу Питера за голову. Теперь он мог целовать Питера, оставлять метки на другой стороне шеи, мог подтянуть ноги Питера к своей груди и просто…       Уэйд содрогнулся, кончая. Сильно, отчаянно вбиваясь в задницу Питера, с беспомощным стоном. Он вцепился зубами в плечо Питера, надеясь подстегнуть и его оргазм. Потому что Питеру нравилось, когда они кончали вместе. Уэйд не прекратил двигаться, даже когда его собственный оргазм угас, он продолжал, пока Питера тоже не захлестнул оргазм, и он запрокинул голову, схватившись за одну из коробок. Струя за струей окрашивала его полуобнаженную грудь и верх костюма. Стоны во время секса были не сравнимы с хриплым, отчаянным криком Питера, когда он кончал.       Уэйд пытался отдышаться, приподнявшись на локтях, лениво целуя Питера, полный удовлетворения.       — Мы разрушили Каса лэ Дэдпул, — пробормотал Питер, когда Уэйд наконец-то сдался и лег рядом с ним.       — Это. Блядь. Того. Стоило.       Чувак. Их секс разрушал замки. Сто очков Гриффинчлену.